— Рон! — отчитывает его Маргарет.
— Не знаю, о чем думает наша дочь…
Он больше не произносит ни слова, потому что я его перебиваю.
— Давайте начнем знакомство сначала, — я встаю и встречаюсь с ним лицом к лицу, не боясь, что на этот раз он действительно увидит, кто я. Он такой же высокий, как и я, поэтому наши глаза идеально совпадают. — Я Вон, человек, который никому не позволит так разговаривать с моей женщиной.
— Твоей женщиной?
— Моей женщиной.
Я говорю это с уверенностью, которая, надеюсь, не сфабрикована. Мы ещё не обсуждали на какой стадии сейчас наши отношения, но если она говорит, что любит меня, то я принимаю это за чистую монету. Теперь ей придётся чертовски долго отталкивать меня.
— Она моя дочь, — мужчина прищуривается и понижает голос. — Вам лучше быть поосторожнее, молодой человек.
— Вам тоже лучше быть поосторожнее. Она может быть и ваша дочь, но она м…
— Прекратите это! — выкрикивает Рейн и встаёт между нами, отталкивая нас друг от друга. — Я никому не принадлежу, ясно? Я не принадлежу ни одному из вас, так что вы оба прекратите это. Папа, — она поворачивается к нему лицом, — знаю, как это тяжело, но я не могу продолжать жить так, как жила раньше.
Его тело напрягается, но он не понимает, что она только что сказала.
— И Вон — тот, кто помог мне это понять, — она встаёт рядом со мной и обхватывает меня за талию своей рукой, с той стороны, где нет татуировки. — Он был терпелив, и он заслуживает… я и сама это заслужила — попытаться построить отношения с кем-то, кто по-настоящему заботится обо мне. А он так и делает.
Она смотрит на меня снизу-вверх, и я вынужден её поцеловать. Что я и делаю. Нежно, но решительно. Она улыбается мне в губы и отстраняется.
— Мы поговорим позже, — её отец поворачивается к жене, но Рейн хватает его за руку.
— Нет, не поговорим… только не об этом. Вон никуда не денется, и я наконец-то делаю то, что должна была сделать давным-давно, — она опускает руку и смахивает с глаза слезинку. — Я люблю тебя, папа, но ты должен принять это.
Он расслабляет плечи и кивает.
— Ты будешь на работе завтра?
— Да.
— Тогда до встречи.
Он выходит, Маргарет обнимает Рейн, а затем следует за ним. Когда дверь захлопывается, она идёт на кухню и берёт пару бутылок воды. Вернувшись в гостиную, она садится на диван рядом со мной.
Я принимаю от Рейн бутылку, которую она протягивает мне.
— С тобой всё в порядке?
— Прошу, не обижайся на моего отца. Он действительно любил Брайана, и так как я его единственная дочь, он иногда склонен быть властным.
— Я ничуть не обижен.
Пожимаю плечами. У меня нет никаких отношений с авторитетными людьми, особенно с родителями.
Она резко выдыхает и откидывается на спинку дивана.
— Просто мне неловко, что вы, ребята, познакомились при таких обстоятельствах. Обычно он очень милый.
— Мне нужно кое-что узнать, — я делаю глоток воды, а потом ковыряю этикетку на бутылке.
— И что же?
— Где мы?
— На диване в моей гостиной, — поддразнивает она.
Я смеюсь над ней и ставлю бутылку на стол.
— Я всё понял, Рейн. Я могу с уважением отнестись к тому факту, что ты прошла через нечто очень трудное, но мне нужно знать, что ты со мной. Что то, что происходит между нами, действительно что-то значит для тебя. Потому что это касается меня.
— Не могу обещать, что только что случилось что-то волшебное, что заставило меня забыть обо всём и не испытывать никаких эмоций…
— Я не прошу тебя быть бесчувственной… к нему.
Мне очень неприятно думать, что она думает о ком-то другом. Что я второй. Но я должен дать ей шанс доказать мне, что она готова попробовать. Потому что, с другой стороны, мне нужно перебороть собственные инстинкты, чтобы оставаться беспристрастным.
Девушка придвигается ко мне, и я открываю ей свои объятия, когда она прижимается ко мне. Мы некоторое время смотрим телевизор, а потом Рейн засыпает. Когда она засыпает, я осторожно вытаскиваю руку из-под неё и накрываю одеялом, прежде чем закрыть за собой дверь и уйти.
В ночном воздухе повисла тишина, вполне соответствующая надвигающемуся снегопаду. Мой грузовик быстро прогревается, когда я спускаюсь в долину. Гетто. Отстойная часть города. По ту сторону рельсов. Как бы вы её ни называли — даже если это унизительно, это правда. Эта часть города — выгребная яма преступности и наркотиков; иногда я удивляюсь, как вообще выжил здесь. Я объезжаю квартал дома моего детства, прежде чем остановиться и припарковаться через дорогу от него.
На углу несколько маленьких детей — слишком маленьких, чтобы гулять так поздно. Примерно, как я в этом возрасте. На противоположном углу дом, который сгорел, когда взорвалась их метамфетаминовая лаборатория, когда мне было двенадцать. Никто никогда его не ремонтировал, и он оставался пустым уже более десяти лет. Иногда я прятался там, когда был маленьким; даже если запах был ужасным, там было безопаснее, чем находиться дома.
Я снова обращаю своё внимание на то место, которое должно было стать моим домом. Половина кирпичей вываливается, а лужайка, что раньше была перед домом, сейчас просто заросла бурьяном. Только в одной комнате горит свет, а окно закрывает простыня с дырками.
Тень женщины скользит по окну, и я сажусь прямее. Я уже много лет не видел свою мать. Когда в восемнадцать лет меня выпустили из колонии, она выперла меня из дома ни с чем. В буквальном смысле ни с чем, кроме одежды, что была на мне. У меня не было ни денег, ни крова, ни еды.
В конце концов я отправился на юг с Брэдом — он буквально спасал мне жизнь — я работал на стройке у его дяди, прежде чем взялся за новое дело и начал татуировать. Если мне суждено прожить свою жизнь, если мне посчастливилось пережить то, что я пережил, то уж точно не с молотком и гвоздями. Я собирался сделать это, преследуя свою единственную страсть.
Так после более чем десятилетнего отсутствия я появился на её крыльце, когда впервые вернулся в Плезант-Валли. Маленький мальчик во мне хотел, чтобы мама любила меня. Я хотел, чтобы она простила меня. Но когда она посмотрела в окно и увидела меня, её глаза были такими же пустыми и бездушными, как и у меня в детстве. Я не удивился, когда она просто развернулась и ушла.
Вся моя жизнь была испорчена из-за неё и её выбора. Я держал обиду и смущение, что моя собственная мать ненавидит меня. Что она просто впустила какого-то долбаного наркомана с улицы в наш дом и уделила ему своё внимание, пока я, как в прямом, так и в переносном смысле, умирал от голода. Хорошая новость в том, что я никому не дал шанса кинуть меня снова. Однако беда в том, что я запрятал себя в такой долбаный ящик одиночества, что иногда у меня в самом деле болит грудь.
На хрен. С меня хватит. Она мне не нужна. Она не хочет меня, и я устал тратить свою жизнь на погоню за тем, что никогда не случится с женщиной, родившей меня. С этого момента она мертва для меня, точно так же, как я был мёртв для неё с той самой минуты, как появился на свет.
Я знаю, чего хочу, и я хочу Рейн. С ней это уже не вопрос игры в погоню. Это дело моего проклятого сердца.
Глава 11
Рейн
Я просыпаюсь с улыбкой на лице и ясностью, о существовании которой даже забыла. Слабый запах Вона задержался на моей подушке, и я хочу уткнуться в неё лицом и весь день вдыхать его запах, но это было бы слишком странно, поэтому я этого не делаю. Я проверяю мой телефон, чтобы увидеть, не оставил ли Вон мне смс. Последнее сообщение я получила в полночь, когда он написал, что оставить меня одну было одной из самых трудных задач, которые ему когда-либо приходилось делать.
Он такой чертовски милый. Моё первое впечатление, что он был бабником, было настолько ошибочным. Если бы я действительно всмотрелась достаточно пристально, то увидела бы, что это был фасад. Мы с ним похожи. Что-то сделало его таким придурком в самом начале. Точно так же, как у меня была причина быть такой стервой с ним. Он знает мои причины, и я надеюсь, что он будет доверять мне достаточно, чтобы поделиться со мной в ближайшее время своими.
Я бегу в душ и обязательно бреюсь во всех местах. Есть так много вещей, которые я делала раньше и любила. Я скучаю по отношениям. Волнение и обещание этого. Безопасность и секс. Я скучаю по сексу. Вон не похож на парня, который привык ждать этого, и я надеюсь, что так и будет. От одной мысли об этом мои бёдра начинают дрожать.
Когда я заканчиваю, то готовлюсь к новому дню с обнадёживающей улыбкой. Я люблю свою работу и обычно с нетерпением жду её, но сегодня, когда я еду к нашей закусочной, я едва сдерживаю себя, зная, что скоро увижу Вона.
Неудивительно, что мои родители уже там.
— Эй, всем привет, — кричу я, придерживая бедром дверь, чтобы закрыть её полностью, прежде чем запереть.
Я вешаю сумочку на крючок и хватаю сетку для волос, перед тем как вымыть руки. Мне приятно, что мои родители вернулись, и как бы мне ни нравилось быть главной в течение нескольких недель, я не готова делать это постоянно. Папа не поднимает глаз от лука, который тонко нарезает кольцами, но он знает, что я здесь, потому что, когда я стою рядом с ним, он протягивает мне лук.
— Ты что, со мной не разговариваешь? — спрашиваю я.
— Не знаю, что и сказать. Мне стыдно за свой поступок, и я боюсь, что ты не простишь меня.
— Папа, — я упираюсь плечом в его плечо, — я никогда не смогу злиться на тебя, но надеюсь, ты понимаешь, что я не передумаю на счет Вона.
— Я этого не хочу. Я просто был удивлён, увидев свою малышку в постели с мужчиной, который выглядит намного старше и… это просто не то, чего я ожидал. Мне очень жаль.
Полная противоположность Брайану — это то, что он думает на самом деле.
— Всё в порядке.
Я понимаю, что моя внезапная перемена была для него шоком, особенно после того, как я была с Воном, когда он узнал об этом. Папы не было здесь, когда я впервые начала сомневаться в своих чувствах несколько месяцев назад, поэтому он не видел ход моей борьбы. С другой стороны, я ничего не сказала родителям, когда они вернулись из отпуска.
— Брайан был хорошим человеком, и мне будет трудно принять кого-то ещё в твоей жизни. Мне было неприятно видеть тебя такой грустной из-за него, но я также надеялся, потому что знал, что он сделает тебя счастливой. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, и надеюсь, что этот парень с татуировками сделает это для тебя, — папа тоже не всё знает, Брайан умолял меня ничего ему не говорить.
Если бы он только знал, что Вон делает меня в сто раз счастливее, чем Брайан.
— Вон. Его зовут Вон. И он тоже хороший человек, папа. Он действительно такой. И он делает меня очень, очень счастливой.
— Не могу дождаться, когда увижу это своими глазами.
— Так и будет.
Мы продолжаем готовить, и моя мама порхает туда-сюда, накрывая на столы и наполняя солонки и перечницы.
Мы проводим день как обычно, и когда без четверти двенадцать входит Вон, я чувствую, как улыбка на моем лице расцветает.
— Эй.
— Привет, — он наклоняется и целует меня в макушку.
Я не хочу устраивать слишком много откровенных сцен, так как я на работе, поэтому делаю шаг назад.
— Ты голоден?
— Вообще-то я опаздываю, поэтому не могу остаться и перекусить, но я хотел поздороваться перед своей встречей.
— Привет, — я прислоняюсь к стойке, чтобы не упасть, потому что один только его вид делает из меня желе.
— Хочешь поужинать со мной? Я могу заехать за тобой около семи.
— Да. Я бы с удовольствием.
— Ладно, увидимся позже.
— Окей.
Он заглядывает мне через плечо, кивает и целует в щеку. Я смотрю, как он уходит, и поворачиваюсь, чтобы вернуться на кухню, когда натыкаюсь на своего отца. Он несмело улыбается, и я не уверена, радостно это или грустно, но в любом случае, я знаю, что он даёт мне своё одобрение.
— Ну, я уже давно не видел такой широкой улыбки на твоём лице.
— Я уже давно не была так счастлива.
Он сжимает моё плечо, и я отправляюсь на кухню. Между заказами я делаю сэндвич для Вона, и как только мы закрываемся, я спешу к нему. Я машу в камеру, и через секунду он появляется из-за угла.
Я протягиваю ему пакет.
— Я принесла тебе поесть.
— Спасибо, детка, — он обнимает меня и берёт пакет.
— Не за что.
— Я бы хотела потусоваться ещё немного, но у меня сегодня горячее свидание и я должна придерживаться графика, если не хочу опоздать.
Я игриво закатываю глаза и машу через плечо, когда выхожу. Через несколько минут я уже у себя дома и так волнуюсь, чтобы подготовиться к сегодняшнему вечеру. Он не сказал, поедем ли мы в какое-нибудь шикарное место, но я предполагаю, что ему не придётся надевать костюм.
Я расчёсываю свои мокрые волосы, освобождая их от узлов, когда щетина цепляется за моё ожерелье. Я кладу щетку и смотрю на своё отражение в зеркале. Мои пальцы крутят кольцо, я подношу его к губам и целую, прежде чем протянуть руку и расстегнуть застежку. Мои глаза автоматически закрываются, когда я снимаю ожерелье. Чтобы посмотреть, куда я его положила, я снова открываю их и аккуратно кладу серебряную цепочку в ящик на дне туалетного столика.
Я чувствую себя более обнаженной, когда кольцо на цепочке исчезло; не только моя кожа, но и всё моё тело – внутри и снаружи – чувствует себя уязвимым прямо сейчас. Это правильный поступок. Я знаю, что это так. Время двигаться дальше.
Голос Кеннеди гремит в моей квартире, когда он пытается найти меня.
— В ванной комнате.
— Ты одета?
— Да, — я смеюсь.
Он опирается на дверной косяк, но ничего не говорит и просто наблюдает за мной.
— Ты меня пугаешь.
— Ты счастлива.
— Я действительно боюсь.
— Я люблю перемены, Рейни.
Я верчу кисточку в руке и снова говорю вслух то, что сама боялась сказать. Кеннеди всегда вызывал во мне это чувство. Он заставляет меня высказывать свои мысли вслух, где их гораздо легче осознать.
— Это слишком неожиданно?
— Честно говоря? — он скрещивает руки на груди, и плотная белая футболка обтягивает его мускулистые руки.
— Да, честно. Скажи мне, если я делаю это слишком быстро. Ты не знаешь, но я недавно была в доме Кристины и Аарона, менее пары дней назад, и узнала, что они всё это время удаляли мои сообщения их сыну, для которого я откладывала свою жизнь, ожидая его возвращения. А теперь я готовлюсь к свиданию с мужчиной, который заставляет меня чувствовать… всё.
— Думаю, ты ждала какой-то окончательной точки, завершения, а потом узнала про телефон… Я думаю, что это был тот толчок, который тебе был нужен. И эта история с Воном назревает уже довольно давно. Я горжусь тобой за то, что ты делаешь то, к чему я тебя подталкиваю. Иди и живи своей жизнью.
Слова впитываются в моё сердце, и всё, что он говорит, имеет смысл. Но все же я спрашиваю его снова.
— Значит, ещё не слишком рано?
— Нет. Я думаю, что ты знала об этом некоторое время, но отрицала это.
— Не думаю, что это было отрицание. Больше похоже на очень оптимистичную надежду.
Он смеётся.
— Ладно, раз ты так говоришь.
— Заткнись.
— Что ты делаешь со своими волосами?
Я поворачиваюсь и смотрю на него, а не на его отражение в зеркале.
— Пока не знаю.
— Куда он тебя ведёт?
— Он не сказал, но в любом случае я хочу хорошо выглядеть.
— Ты всегда хорошо выглядишь, девочка Рейни, — Кеннеди потирает руки и заходит в ванную. — Сделай что-нибудь необычное!
Мои руки болят от того, что я держу щипцы для завивки волос, но результат того стоит. Я заколола большие кудри повыше и придала себе вид пин-ап красотки; красная помада ещё больше подчёркивает сходство. Обычно я ношу волосы распущенными или собранными в пучок. Я не помню, когда в последний раз завивала их. Чёрт, я не могу вспомнить, когда в последний раз я была так взволнована.
— Выглядишь великолепно, — Кенни заглядывает в зеркало и показывает большой палец. — Действительно мило. Я уверен, что ему это понравится. А теперь, что ты наденешь?
Я выпроваживаю его из ванной, и он следует за мной в мою спальню, где я хватаю белое платье из шкафа и поднимаю его.
— Я знаю, что была в нём на День труда, но мне всегда оно нравилось и я хотела надеть его ещё куда-нибудь.
Не говоря ни слова, он делает мне знак надеть его. Как только он отворачивается, я сбрасываю халат и натягиваю шелковистую ткань на себя. Ярко-белое платье заканчивается на середине бедра, а лиф выполнен сердечком без бретелей. Что привлекло моё внимание, так это белое кружево, закрывающее верхнюю половину от талии до подбородка. Это так отличается от всего, что я привыкла носить, поэтому я не могла не купить его. Но так как это не совсем повседневный материал, я не могу его носить каждый день. Я приберегала его для чего-то особенного. И сейчас, кажется, идеальная причина.
— Ладно, застегни мне молнию, пожалуйста, — я оборачиваюсь, и большие руки Кеннеди стягивают ткань вместе, когда он застёгивает молнию. Когда парень достигает моей шеи, то останавливается на секунду, но потом продолжает до конца.
— Повернись, повернись. Дай-ка подумать.
Я поворачиваюсь на подушечке ноги.
— Да? Нет? — я прикусываю губу, ожидая его ответа.
— Это однозначное да. Мне нравится. Ты выглядишь даже красивее, чем обычно.
— Ура! — я исполняю маленький счастливый танец. — Туфли. Я собиралась надеть красные. Или надеть босоножки на ремнях?
Я надеваю по одной на каждую ногу и смотрю в зеркало во весь рост, пока Кенни тоже их проверяет.
— Только не босоножки, — говорим мы одновременно, заставляя нас обоих рассмеяться.
Сбросив одну босоножку с ремешком, я хватаю его за руку, чтобы не упасть, а затем надеваю вторую красную туфлю к паре. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но стук в дверь прерывает его.
— О, Боже мой! — мои ногти впиваются в его руку, и тяжесть того, что я собираюсь сделать, ударяет меня так быстро, что я едва не спотыкаюсь. — Не знаю, смогу ли я это сделать. Кенни, какого чёрта? С чего это я вдруг взбесилась?
Я быстро втягиваю воздух через нос и обмахиваю лицо, которое внезапно начинает гореть.
— Расслабься, просто дыши глубже и расслабься.
Снова раздаётся стук, и Кенни кричит:
— Одну минуту, Вон. Она сейчас выйдет.
— Я иду на свидание.
— Так и есть.
— С Воном.
— Да. Ты пойдешь и отлично проведёшь время, — он садится на корточки и обхватывает моё лицо руками.
Вау, это поражает меня. Мне это не нравится. Я не хочу быть той девушкой, которой была все эти годы. Я не хочу зацикливаться на парне, который умер… Я имею в виду, что я за человек? Я много думала в последнее время; чёрт, с тех пор как я встретила Вона, я думала, и теперь я понимаю, какой отчаянной я, должно быть, казалась всем остальным.
— Ты в порядке?
Я хватаю его за запястья.
— Да. Спасибо. Я просто… Я очень нервничаю.
— Не бойся, — Кенни опускает руки и начинает пятиться назад. — Я впущу его, когда буду уходить.
— Окей.
Он закрывает за собой дверь, и я снова смотрю в зеркало. Извиваясь и поворачиваясь, я даю себе минуту, прежде чем увижу его. Кеннеди ничего не сказал, но я знаю, что он заметил, когда застёгивал молнию на моём платье. Я сняла кольцо Брайана на своей серебряной цепочке впервые с тех пор, как закончила школу.
— С тобой там всё в порядке? — низкий спокойный голос Вона проникает в мою спальню, и я воспринимаю это как сигнал.
Я поворачиваю ручку на двери и не ожидаю, что она распахнётся, в результате чего меня подталкивает вперед вместе с ней.
— Дерьмо, — Вон хватает меня за руки. — Срань господня.
Будучи храбрее, чем чувствую себя сейчас, я смотрю на него и встречаюсь с парой горящих глаз. Те же самые глаза, которые буравили меня прямо перед тем, как он прижал меня к стене и заставил тереться о его чертову ногу, как шлюха.
— Привет.
— Чёрт возьми, Рейн. Ты выглядишь потрясающе, — он отпускает меня и бесстыдно пожирает своими проклятыми глазами.
— Я не была уверена, куда мы пойдём. Я могу переодеться, если…
— Не надо, — он переплетает свои пальцы с моими и притягивает меня так близко, что я чувствую, как бьётся его сердце сквозь рубашку. Его руки крепко обнимают меня, и я делаю то же самое, переплетая пальцы на его пояснице. — Я такой ублюдок.
Это заставляет меня откинуть голову назад, чтобы увидеть его.
— Что? Почему ты так говоришь?
— Потому что я даже не думал, что это будет похоже на свидание.
— О, — я вздыхаю.
— Нет, не так. Я просто даже не переоделся после работы и не принёс тебе цветы, не заказал столик в шикарном ресторане. Я буквально подумал, что заберу тебя, и мы поедим в баре или ещё где-нибудь. Бл*дь.
Он проводит языком по верхней губе и качает головой.
— Эй, всё в порядке. Нам вовсе не обязательно ехать в какое-то шикарное место. У меня просто есть это платье, и я его не надевала. Я могу пойти надеть джинсы и футболку, и мы сможем поразвлечься…
— Нет. Мы этого не сделаем. Ты заслуживаешь настоящего свидания, и я приглашаю тебя на него.
— Правда, Вон. Я в порядке.
Он поднимает бровь, и блеск в его глазах возвращается, когда он делает полшага ближе ко мне.
— Ты в порядке, детка. И я не могу дождаться, чтобы показать тебе, насколько сильно.
Глава 12
Вон
У неё перехватывает дыхание, и я накрываю её рот своим. Честно говоря, я никогда не видел никого красивее, чем она. Рейн всегда чертовски красивая, но сегодня, одетая в это белоснежное, обтягивающее попку платье и туфли на каблуках, которые, как я представляю, будут впиваться в мою спину… она просто сногсшибательна.
Она не колеблется, и когда её язык скользит по моему, я сжимаю её бедра. Мои пальцы так близко к её идеальной попке, но я пока не позволяю себе двигаться туда, потому что, если я это сделаю, мы никогда не покинем эту квартиру. А я ведь приглашаю Рейн на чёртово свидание.
Её руки тянут меня за куртку, и маленькое тело прижимается ко мне. Если бы я мог продолжать пожирать её своим ртом, я бы провёл на ней всю ночь. Я бы целовал каждый дюйм её кожи и прикасался к ней так, как никогда раньше. Я буду мягким и медлительным. Давая девушке нежность и оставляя её желать большего. Вот чего заслуживает Рейн. Не быстрого секса в коридоре.
С этой мыслью я неохотно отстраняюсь, но не раньше, чем целую её нижнюю губу, затем верхнюю. Мои губы задерживаются на её лбу, прежде чем я, наконец, оставляю небольшое расстояние между нами.
Если раскрасневшиеся щёки и трясущиеся руки Рейн не выдали её желания прямо сейчас, то, как она сжимает бёдра вместе, определённо делает это. И чёрт возьми, это что-то делает со мной. Иметь перед собой нуждающуюся женщину и уходить — это не то, к чему я привык. Но и она не та, к которой я привык. Она больше, чем всё, что у меня было раньше, и мне нужно как-то показать ей это.
— Нам нужно уходить, пока мы не зашли слишком далеко, — кажется мои яйца синеют, когда я озвучиваю печальную правду.
— Да, конечно, — Рейн пытается одёрнуть своё маленькое платьице, пока идёт по коридору к кухне, но это абсолютно ничего не даёт.
Я следую за ней и жду у двери, пока она надевает пальто и берёт маленькую сумочку.
— Ты оставляешь свет включенным или выключенным в коридоре, когда уходишь?
— Включенным.
Дожидаясь, пока она закроет дверь, я пытаюсь быстро придумать, куда бы отвести девушку. Рейн тянется к моей руке, и я с радостью держу её, пока мы идём к моему грузовику. Я нажимаю кнопку разблокировки на брелоке и открываю пассажирскую дверь, затем помогаю ей сесть, прежде чем обойти машину и сесть за руль самому.
— Ты любишь морепродукты? — спрашиваю я.
— Нет. Я ненавижу их. Даже от запаха меня тошнит.
Она издает этот звук, и я клянусь, что не представляю, как мой член входит ей в глотку. Нет, совсем нет.
— Ладно, хорошо. И я тоже.
— О, слава Богу. Брайан всегда брал меня с собой в рыбный ресторан, и я сидела там, поедая салат из капусты, пахнущий, как фритюрница.
Одно лишь упоминание его имени, чёрт возьми, испытывает моё терпение.
— Хм, — это всё, что я могу ответить.
По радио звучит песня, и она наклоняется вперёд, чтобы увеличить громкость.
— Мне нравится эта песня. Эта группа, «Reason to Ruin», — моя любимая. Я всегда хотела пойти на их концерт, но достать билеты практически невозможно. Брайан позвонил однажды, когда они поступили в продажу, но они были распроданы менее чем за пять минут, — Рейн чертовски хорошо поёт, и раздражение, зудящее во мне, исчезает, когда я слушаю, как она подпевает вокалисту.
К счастью, она не спрашивает, куда мы едем, потому что я понятия не имею. Я подумал о знаменитом стейк-хаусе в долине, но с этим платьем и тем мусором, который там ошивается, я решил не делать этого. Я не в настроении иметь дело с придурками сегодня вечером, даже если у них есть охранник у двери.
Главная полоса ресторанов и магазинов, безусловно, будет правильным местом для посещения. Может, я и уехал из дома на некоторое время, но в этом городе ничего не изменилось. Проезжая по улице, я заезжаю на стоянку итальянского ресторана.
— Они закрыты? — я бормочу это себе под нос, но она отвечает.
— Похоже на то. На окне висит доска. Интересно, что-нибудь случилось?
— Чёрт. Окей, — мы садимся в машину, и я вывожу нас обратно на дорогу. — Давай посмотрим, что ещё можно найти. Может быть, ты знаешь какое-нибудь подходящее место, какое я не знаю?
— А?
— Не знаю. Я подумал, что ты можешь знать другие рестораны или что-то в этом роде, раз уж ты в этом бизнесе.
Она хихикает.
— Да, мы каждый месяц проводим секретные встречи и обсуждаем, какой ресторан мы будем скрывать от клиентов.
Я протягиваю руку и щекочу её.
— Дразнилка.
— Остановись, — Рейн смеётся и отталкивает мою руку. — Я очень боюсь щекотки и клянусь тебе… Я просто очень боюсь щекотки.
— Что ты сделаешь?
— Ничего. А как насчёт китайского ресторана?
Я замолкаю на минуту.
— Они закрываются на месяц. Я пытался заказать еду на вынос на днях, и это было сказано на голосовой почте.
— Чёрт. Окей.
Я показываю на известный сетевой ресторан.
— А что там?
— Только не туда. Нет. Мы с Брайаном часто ходили туда, и каждый раз обслуживание было либо действительно дерьмовым, либо еда была ужасной. Или и то и другое. Эй, а как насчет заведения «Хибачи» (прим. традиционная передвижная японская печь для обогрева и приготовления еды, традиционно располагавшаяся в центре помещения)?
Моя челюсть разжимается ровно настолько, чтобы ответить ей.
— Конечно, — я включаю поворотник и разворачиваюсь на следующем светофоре. Ресторан находится всего в паре кварталов отсюда, так что мы доберёмся туда в кратчайшие сроки.
Когда я обхожу машину, с неба начинают падать снежинки. В этом году снег начинается рано. Я обнимаю девушку за плечи, пытаясь хоть немного согреться от холодного от воздуха. Куртка у неё хлипкая, наверняка она замёрзнет, особенно если у неё голые ноги.
Ресторан занят, но мы можем сразу же получить места за большим столом с семьей, празднующей день рождения. Мы садимся в самом конце, и после того, как мы сделали заказ, я поворачиваюсь спиной ко всем остальным, чтобы сосредоточиться на великолепной женщине, сидящей рядом со мной. Не проходит и нескольких минут, как человек вкатывает свою тележку на горячую поверхность.
Он подтверждает заказ, и Рейн выпивает саке, пока мы смотрим, как он готовит.
— Я никогда не смогу повторить что-то подобное, — говорит она, кивая на повара, который режет еду.
— Держу пари, что сможешь.
— Нет. Мои навыки владения ножом не очень хороши, — она допивает свой напиток и поворачивается ко мне, так что мои ноги загоняют её в клетку. — Мой папа – потрясающий повар. Он может делать некоторые сумасшедшие вещи с ножами, но я не получила этого навыка от него. Кроме основ, я ужасна. За эти годы мне шесть раз приходилось накладывать швы на пальцы, —тонкие пальцы Рейн шевелятся перед моим лицом, и я хватаю её за запястье.
Я замечаю очень слабый шрам на её большом пальце и наклоняюсь, чтобы поцеловать его, прежде чем отпустить руку.
— Я порезала его в один из рождественских вечеров. Брайану пришлось отвезти меня в реанимацию.
Ублюдок.
— Всё равно, я уверен, что твои умения лучше моих.
— Сомневаюсь в этом. Да, я умею готовить, но, клянусь, не умею обращаться с ножом. Моя мама, она очень быстрая, но не так хороша, как мой отец. Но он отстой в выпечке, хотя моя мать, как и я, тоже хороший пекарь. Хотя Брайан был ещё хуже с ножами, чем я, поэтому я не чувствовала себя так плохо, когда мы были на кухне вместе.
Моя шея непроизвольно дёргается, и я делаю вид, что ничего не слышал.
— Почему бы вам не продавать кое-что из выпечки твоей мамы в коробке для завтрака?
Она начинает отвечать мне, когда кусочек кабачка попадает ей в лоб. Моя немедленная реакция — надрать кому-нибудь задницу за то, что он бросил в неё еду, но потом я вспоминаю, где мы находимся. Я смеюсь над ней, когда ее лицо краснеет, и в мою щеку что-то ударяется. Рейн показывает пальцем и смеётся, остальные за столом присоединяются, и шеф-повар тоже смеётся, забавляясь своими выходками.