- Если ты прекратишь играть в мексиканский сериал, мы сможем во всем разобраться, - говорю я и натягиваю свои джинсы.
Грустно усмехнувшись (хотя это было похоже больше на фырк), Ева разворачивается ко мне, упирает ладони в бока и глядит на меня с таким негодованием, что мне и самому хочется исчезнуть за дверью.
- Я ни во что играю, Лукас. Это ты считаешь, что можешь пользоваться мной. Но я не твоя игрушка, - последнее предложение Ева выдает дрожащим голосом. – Когда ты… когда ты…
Я перебиваю ее в наглой, вызывающей манере, что так на меня похоже. И за что я сама себе готов причинить боль, только бы больше так не делать.
- Когда я – что? – разухабисто вопрошаю.
Она может наблюдать, как мои губы растягиваются в насмешливой улыбке, но это лишь из-за нервов. Из-за нервов!
- На какое-то время, - продолжает Ева, - я вновь вспомнила ту ночь пятилетней давности.
Ее плечи поникли от моего тона, а у меня застрял комок в горле от ее слов.
- Дело не в том, что присутствовала грубость. Дело в том, что ее было много. Очень много. Я представляла тебя животным – не человеком.
Она проходит мимо меня, лишив дара речи несколькими меткими фразами. Будто ударила в самое больное место. И это место – Ева Мадэри. Я не намеревался вредить ей… Девушка проходит мимо меня и напоследок не забывает напомнить, что только недавно потеряла девственность.
- Неужели ты не понимаешь? К таким вещам нужно готовить. Я чувствовала себя вещью.
Заперевшись в ванной, Ева открывает воду. Не знаю, плачет ли она, оставшись одна, но готов сделать все что угодно, чтобы она не проливала из-за меня слез. Я такой подонок. Я такой козел! Это правда, мне привычно пользоваться девушками ради своего удовольствия, но теперь и с Евой я потерял контроль.
Из-за Маркуса. Из-за того, что его чувства к ней – не просто болтовня. Не выдержав, не смирившись с ее словами, не подчинившись обстоятельствам, я выбрасываю с тумбы на пол все, что на ней лежит. Каждую вещь. Кое-что разбивается, какие-то тетради рвутся, какие-то книги заливаются водой – наполненный кувшин тоже стоял здесь. Но теперь отполированная деревянная поверхность пуста. Я кладу на нее локти и прячу лицо в ладонях. Не хочу смотреть в зеркало, висящее на стене. Если я подниму голову, то упрусь взором в это мерзкое лицо. Как только мне в мысли пришло ухмыльнуться, посмеяться над ней? Даже если я нервничал в ту минуту!
Мне придется разбить зеркало, чтобы не смотреть на изображение в нем, которое противно. Слегка выпрямившись, я все-таки вглядываюсь в человека, которым являюсь. Просыпается невероятная озлобленность. Если бы возможно было вернуться назад на пару часов, я бы не позволил себе зверское поведение. Я вел бы себя сдержаннее и не посмел бы… От размышлений отвлекает звуковое оповещение. Я чуть было не разбил чертово зеркало, чуть было не возвел руку кверху. Но теперь не могу отвести взгляда от мобильного Евы. Он лежит на столике около моей кровати. Во мне борются две личности: плохая и хорошая. Дурной человек внутри принимает ревность, как данность. Благообразный же думает, что читать чужие месседжи – неправильно. Но когда я был правильным парнем? Когда я вел себя безупречно? Ева – моя девушка, а проснувшийся в недрах души параноик может представлять только переписку Маркуса с ней. Я кусаю губы, схожу с ума, хватаюсь за края высокой тумбы. Пальцы белеют от того, как сильно я напрягаю их. Но, теряя контроль над этим проклятым параноиком, я бросаюсь в направлении крошечной тумбы, поднимаю сотовый и не послушным пальцем провожу по дисплею.
Высветилось то имя, которое сейчас я не ожидал увидеть. Алистер Шеридан, будь он неладен, написал Еве:
{«Ты избегаешь меня, bella? Не нужно. Я скучаю. Приезжай ко мне, устраиваю новую вечеринку. Ты на ней будешь самым почетным гостем».}
Поначалу мне хочется разбить этот телефон об стену или сжать его так, чтобы тот рассыпался у меня в ладони. Все оставшиеся хорошие эмоции превратились в ничто. Словно просто пыль под ногами. Листнув вверх переписку, я надеюсь на то, что там ничего нет. К сожалению, это не первое сообщение от него, однако Ева не отвечала ему. Но и не заблокировала этого ирландского гада! Как до него никак не дойдет, что она не его игрушка? Как до него не доходит, что я ему откручу голову?.. Ненависть и отвращение – я зажимаю в кулаке то, что отзывается в глубине моего сознания, когда я думаю об Алистере.
Я швыряю телефон Евы на постель. Хожу по комнате, будто лев в клетке, не зная, что предпринять дальше. Но моя девушка однозначно не виновата ни в чем. Я еще не проверил историю звонков, а стоило бы. Хочу быть уверенным, что он хотя бы ей не звонит. Скотина… Немного успокоившись, вдохнув и выдохнув, я подбираю с кровати сотовый и аккуратно оставляю его там, где он и лежал. Затем, пока вода не выключилась и Ева ничего не услышит, набираю на своем мобильном Дейла. Друг отвечает после третьего гудка, который уже кажется мне лишним, так как терпения совсем не осталось.
- Ты так и не вернулся в универ сегодня, - досадливо говорит Мёрфи.
Я слышу, как мяч бьется о пол. Скорее всего, это баскетбольный мяч, а Дейл играет в спортзале один.
- У меня нет времени на извинения, - отвечаю слегка язвительно. Зарывшись пятерней в волосах, уговариваю себя быть сдержанным: - Мне нужно, чтобы ты назначил Алистеру встречу у гаражей за заброшенным спорткомплексом.
Дейл тяжело дышит в трубку пару секунд, а потом недовольно выдает:
- Тебе нужно, да?
Его тон небрежный, наплевательский.
- Ты разговариваешь, как вожак стаи, Лукас, - сердится он. – Ты забываешь, что ни я, ни кто-то из наших – не воины твоей армии…
- Ладно-ладно-ладно, - перебиваю я, повышая значительно голос. – Пожалуйста! – добавляю резче, чем требуется. – Тебе подходит слово «пожалуйста»?
Дейл вздыхает. Баскетбольный мяч отскакивает от пола вновь и вновь. Шаги друга возобновляются, превращаясь в бег. Он может вести игру одной рукой, а другой держать телефон, я это прекрасно помню.
- Слушай, зачем тебе понадобился Алистер? – спрашивает друг, но не отдает полностью свое внимание этому вопросу.
Он хочет знать, почему я не звоню Маркусу, но афишировать то, что Марк желает мою девушку не нужно. Дейлу это и так известно. Правда, он не в курсе, что Ферраро вот-вот перейдет границы, а я не смогу смотреть на это спокойно.
- Если Шеридан предложит встретиться твоей Майе, как ты поступишь, Дейл: разобьешь ему лицо или постараешься забыть об этом? Я выберу первый вариант.
В этот раз Мёрфи выпускает громко воздух из легких. Я прямо могу видеть, как он возводит голову кверху и прикрывает глаза. Его сердце и разум протестуют. Наперекор своему нежеланию делать, что я прошу, он как-никак соглашается помочь и кладет трубку.
Не обратив внимания, что шум воды за дверью ванной прекратился, я только и делал, что приближал смартфон к губам. Отводил и приближал, раздумывая, как же проучить Алистера. Но перед глазами видел пока лишь гильотину и автомат.
- Ева…, - произношу на выдохе, растерявшись при виде итальянки в комнате.
Черт. Я же не говорил с Дейлом при ней? Она прижимает белое полотенце к груди, а я смотрю на нее, любуясь длинными волосами, с которых стекают капли вниз по рукам. Ее тело оставил летний загар, и сейчас кожа более светлая, чем пару месяцев назад. Но мне так нравится это, ведь теперь румянец на ее щеках сильнее заметен. Ева краснеет. Она краснеет, уставившись на меня.
- Я взяла твое полотенце. Ты же не против? – несмело говорит девушка, пряча под ресницами гордый взгляд.
Я заставил ее чувствовать себя нехорошо. Я идиот. Подойдя к ней, избавляюсь от телефона, бросив его на пол, в кучу одежды. Улыбка сама собой появляется у меня на губах, когда она так стеснительна и красива. Я присаживаюсь на кровать и тяну Еву за собой.
- Я не хотел делать тебе больно, - сознаюсь честно.
Наклоняюсь – и наши лбы соприкасаются. Она облизывает губы, поджимает их, не выронив ни слова в ответ.
- Ты для меня драгоценная, - шепчу. – Понимаешь? Ты мне совсем не безразлична.
Уголки губ Евы приподнимаются. Ее улыбка, застенчивая усмешка – источник моего счастья. Не имею понятия, что со мной происходит, но нет ничего важнее того, чтобы Ева не плакала. Никогда не плакала. Не волновалась по пустякам. Чтобы ей не приходилось терпеть сообщения Алистера. Я доверяю ей, но ему – нет.
Ее влажные волосы под моими пальцами ощущаются так приятно. Это по-другому. Не так, когда я трогаю ее прическу, готовые локоны. Это иначе. Как если бы человек тебе доверяет. Выходит из душа, садится перед тобой и разрешает прикасаться к мокрым, еще даже не уложенным волосам.
- Посмотри на меня. – Я поднимаю ее лицо, придерживая подбородок. – Посмотри.
Ева вскидывает ресницы. Она также поднимает руку и проводит ею по моей щеке.
- Я не против такого секса, какой любишь ты, - говорит она мне, а когда я пытаюсь открыть рот, приставляет к нему пальцы. – Подожди, не перебивай… Я всего лишь хотела сказать, что ты поспешил, ладно? Мне с тобой очень хорошо. – Мадэри принимается водить пальцами по моим губам. Я словно взлетаю от ее теплого взгляда и жарких прикосновений. – Мы с тобой обязательно много чего попробуем, просто…
Я берусь перебить, прежде поцеловав тыльную сторону ее ладони:
- Виноват. Знаю, что виноват. – Закрыв глаза, вдыхаю аромат ее запястья. - Отныне я не стану пользоваться тем, что сильнее тебя. Я думал о себе только лишь. Извини.
Притягиваю к себе за талию Еву, и она поддается. Обвивает руками мою шею, прикладывается к ней губами. Чувствую у жилки ее смешок, когда она зубами прикусывает кожу над кадыком.
- Ты мне тоже очень важен, - тихо говорит Ева у моего рта.
Мадэри просовывает в него свой язык, начиная нежный поцелуй. Он переходит в более искренний, в котором нет места стеснению. В котором нет места граням и препятствиям в виде наших ссор, недопонимания. Движения то трепетные, то необузданные. И я рад, что мое поведение ее не отпугнуло. Что возвращение в ту ночь не оставило следа. Я хочу быть правым, но боюсь уточнить у нее, верен ли я в своих рассуждениях?..
Когда мы снова соприкасаемся лбами, чтобы отдышаться, я поваливаю ее на кровать. Красивый, звонкий смех – услада для моих ушей. Она так же прижимает к себе полотенце, но свободной рукой гладит мои скулы, касается подбородка. Смотрит внимательно, ласково. Я наклонился над нею, но каждый раз, когда открываю рот, слова куда-то сбегают.
- Хочешь что-то сказать? – догадывается Мадэри.
Итальянка растягивает губы в милой, слабой улыбке. Ее глаза цвета жареного миндаля приковывают взор. Мне сложно соображать, когда она обжигает меня взглядом. Я полностью в ней потерялся. Ей нужно думать об учебе. Мне тоже не надо пренебрегать университетом. Окунуться в бизнес. Но вместо этого я окунаюсь в нее. Окунаюсь в мысли о Еве, когда рядом ее нет.
Что с нами обоими происходит? Я не могу и не хочу искать этому названия. Со мной такого никогда не было. Пока не знаю, как относиться к чувствам, которые я испытываю.
- Я ведь не испортил все?.. – отважился все-таки у нее спросить, но голос чуть было не дрогнул. – В смысле…, - потирая пальцем лоб и оглядывая темно-серые стены, я не знаю, как собрать надлежащее предложение воедино. – В смысле, у нас же все в порядке, правда?
Представляю, каким отчаянным сейчас я представился Еве, но мне не страшно быть испуганным и переживающим за нас. Эта девушка действительно перестала мне быть безразличной еще очень давно.
Ее ладонь ложится на мою щеку. И это является истинной причиной того, что веки захлопываются сами собой. Я чувствую бесценные прикосновения, не поднимая ресниц. Мне достаточно того, что она трогает меня. Больше не нужно слов.
Вздох вылетает из горла: я могу поклясться, что сошел с ума… Как так получилось?
- Не переживай об этом, - сладким голосом изрекает Ева. – У нас все хорошо. Я ощущала себя несколько дискомфортно, но это только потому, что секс для меня – новая глава жизни. Что-то, в чем пока еще я чувствую себя уязвимой.
Открыв глаза, первым делом я целую ее. Мне не пришлось нагибаться вторично, поскольку Ева сама привстала, когда объяснялась со мной. Наши языки сплетаются, напряжение возрастает. Мадэри опирается на одну свою руку, потому что другой вновь касается меня. Трогает ею плечи, спускается к спине, потом поднимается и опять и ласкает мое тело спереди. Пока мы необузданно встречаемся губами, пока мы принимаем разбушевавшийся шторм. Ева кладет ладонь чуть выше бедра, справа. На мою татуировку. После она пробирается к другим местам, над которыми постарался тату-мастер. Она знает. Ее глаза закрыты. Полностью отдавшись огненному поцелую, таки знает, помнит, где находятся рисунки на моей коже.
Она обводит их пальцами. А если я начинаю целовать с нажимом, то вонзает в них аккуратные ногти. Несколько минут назад я смотрел на ее маникюр, но теперь даже не вспомню, какой цвет она использовала.
- Я в тебе растворился, - неожиданно, быстро отделяясь от нее, громко шепчу.
Ева широко раскрывает медовые глаза. Она качает в озадаченности головой.
- Как сахар в горячей воде, - дополняю без шуток.
И впервые приложив губы к ее лбу.
- Растворился…, - мычу, будучи уверенным, что Ева слышит. – Растворился…
Хорошо это или плохо, покажет время.
ГЛАВА 7
{Лукас}
Это ужасно – оставлять девушку, которая тебе безумно нравится, в пустой комнате. Голой в твоей квартире. Мне пришлось не очень долго, но очень упорно просить место в общежитии. Мне пришлось уговаривать соседа уехать на одну ночь. И зачем? Дабы уехать решать дела вместо того, чтобы оставаться с Евой. Я хотел остаться с ней, но уже сам потревожил Дейла. И моя ярость внутри вряд ли имеет терпение.
Зато всю дорогу, пока я еду к назначенному месту встречи, глупо улыбаюсь. Как дурак. Ева шлет мне сердечки, говорит, что больше не обижается. Ее не особо расстроил устроенный мной беспорядок. Моя девочка обещала все убрать. Довелось солгать, что я разбушевался, злясь на себя. Хотя это и не совсем вранье. Ева говорит, что ждет и не ляжет без меня спать. Конечно, я не был откровенным с ней насчет того, куда направляюсь… Но, стараясь к этой теме не возвращаться, я отвлекаю себя мыслями о Киане. Спрашиваю в смс у Евы, не забыла ли она про завтрашний урок с моим младшим братом? На что меньше, чем через минуту приходит ответ:
{«Я, скорее, о тебе забуду».}
Тихо засмеявшись, я отпускаю газ, давлю на тормоз и останавливаюсь на светофоре. Мадэри не отклоняется от своего стиля. Подумать только, я увлекся девушкой, которая, призналась, что никогда не посещала ночных клубов. Увлекся той, у которой стал первым мужчиной. Которая любит читать книги, обожает учиться и гордиться своим трудолюбием. Которая занимается репетиторством и подрабатывает в кофейне. Которой однажды причинил много боли, посмеявшись над ней, унизив ее. Растоптав практически ее честь. А она смогла встать на ноги, преобразиться, не дала себя сломать, хоть и, допускаю, проплакала много ночей подряд в подушку. А может, плачет до сих пор? Плачет ли?
Я сжимаю руль крепче. Гоню по ночной дороге быстрее, собирая колесами тачки всю пыль уставших за долгий день улиц. Проезжая мимо красивейших фонтанов и площадей, маленьких и больших ресторанов, кафе, театров и высотных зданий, я понимаю, что именно Ева заставила меня взглянуть на Вечный город по-другому. Я его рассмотрел, словно под лупой, благодаря ей.
Да просто не верится, просто не верится, что эта девушка флиртует теперь со мною по смс, призывая скорее вернуться обратно! Какое-то сумасшествие.
Это – старый район, совершенно не туристическое место. Я проезжаю по данному маршруту далеко не первый раз, но ветхие дома, освещенные фонарями, стрит-арт на фасадах зданий, большое количество деревьев и цветов всегда привлекают мое внимание. После переезда в Рим, несколько новых приятелей показали заброшенный спорткомплекс, но тогда мне было плевать на него. А Маркус через пару месяцев сказал, что это может стать идеальным «нашим» местом. И с тех пор он, я и Дейл часто посещаем его. Тренажеры были не в самом лучшем состоянии. Мои ребята, которые приезжают сюда так же, как мы, помогли привести комплекс в порядок. Местные власти не собираются сносить зал, поскольку дети и подростки с района постоянно здесь тренируются, играют в футбол и баскетбол. Мы создавали лучшие условия здесь для нас самих, но, выходит, смогли угодить и жителям Гарбателлы. Достопримечательностей тут никаких нет, зато дух современного Рима ощущается, как нигде больше.
Только что Дейл прислал сообщение: {«Все готово».}
Я попросил его «пригласить» Алистера, но не появляться перед ним самому. Не знаю, приехал ли Шеридан один. Претензии у меня есть лишь к нему, поэтому, если он считает себя мужиком, то прикажет своим парням валить. Небольшая парковка освещается лишь двумя фонарными столбами, другие три не работают. Дальний свет моего авто помогает разглядеть спортивную тачку Алистера. Та припаркована в самом конце, у сетчатого ограждения. Я торможу машину, глушу двигатель и отключаю все бортовые датчики. Разговор, может случиться, будет долгим.
Шеридан большими шагами преодолевает расстояние между нами. Он весело улыбается, как будто я приехал, чтобы шутить с ним.
- Ну, как же я не догадался сразу, что эта встреча связана с тобой?! – с задором откликается ирландец на мое молчание.
Мое лицо не выражает ничего, кроме угрюмости. Я прячу в карманах джинсов ладони, глядя на то, как Алистер изображает из себя клоуна. Говорит то громко, то тихо. Выбрасывает руки вперед; смеется, запрокинув назад голову. Я понимаю, что все это игра, но он слишком воодушевился.
- Не знаю, - отвечаю ему, пожав плечами. – Наверное, ты не слишком умен?
Мое замечание его не обижает. По крайней мере, он не показывает этого.
- Твой друг сказал, что хочет обсудить будущую игру. Мы ведь «на одном борту», не забыл?
Опустив уголки губ вниз, делаю вид, что думаю над этим. Нет, я помню про футбольный матч. Наши соперники - команда университета «Ла Сапиенца», в котором я раньше учился с Дейлом и Маркусом. И из которого мы были изгнаны за нехилую драку. Бывшие товарищи по игре меня ненавидят больше всех, и вряд ли они будут играть честно. Я ожидаю жесткое нападение после зимних каникул.
- К сожалению, защищать честь универа мы будем вместе, - соглашаюсь без особого энтузиазма, - но это не значит, что ты можешь писать моей девушке.
Глупая улыбка сходит с его лица. Глаза сощуриваются. Алистер долго удерживает свой взгляд на мне. Я нисколько не страшусь этого злого настроя, сжимающихся кулаков. Я готов драться за Еву. Проблема вот в чем: мне очень не нравится, что для Шеридана вообще представляется возможным вступать в полемику. Тема с Евой Мадэри никак не может его касаться, но он почему-то упорно хочет доказать обратное.
- Значит, ты сюда пришел, чтобы поставить меня на место?
Алистер усмехается, рассматривая одну свою ладонь то с тыльной стороны, то с внутренней. Он большим пальцем дотрагивается до подушечек остальных, и только потом вновь обращает взор на меня.
- Именно.
- Я не хочу драться, - неожиданно сообщает ирландец.
Мои глаза щурятся, а губы вдруг трогает улыбка, потому что, конечно же, я ему не верю. Что это с ним?
- Я хочу заключить пари, - говорит Шеридан следующее и, тем самым, выставляет себя целью для поражения. Чертовым пушечным мясом!
Я готов растерзать его прямо сейчас! Нас разделяет всего каких-то пара метров. Я быстро уничтожаю эту дистанцию, хватаю Алистера за воротник его стеганной темно-серой куртки и встряхиваю.
- Какой, на х*й, спор?! – ору ему в лицо, больше себя никак не сдерживая, даже не пытаясь. – Ты просто долбанная сволочь, если не понимаешь слов! Ева – моя девушка! Ева – моя девушка! Ты запомнил или нет?! – крепче схватившись за ткань одежды, кричу. – Запомнил?
Алистер раздражает меня пуще прежнего, когда даже не корчится и не смотрит серьезно. Задор пляшет в его глазах, отчего хочется выколоть их и бросить к ногам.
- Боже, сколько эмоциональности, - покачав головой, выдает Шеридан.
Я отпускаю его. Я отступаю на шаг. Но только, чтобы впечатать свой кулак в челюсть ирландца. Удар приходится такой сильный, что Алистер пошатывается и, не удержавшись на ногах, падает на асфальт. Но не собирается вставать. Я носком ботинка двигаю ему по лодыжке. Он внезапно начинает смеяться. Расслабляется на земле, разводит ноги и руки в стороны, распахивает глаза, смотря в ночное небо.
- Ты издеваешься надо мной, что ли? – склонившись над ним, снова хватаюсь за воротник и говорю в гневе.
Над подбородком у него уже понемногу расцветает синяк.
- Бей меня, - отвечает Алистер и удивляет еще больше.
Я отбрасываю идиота, выпрямляюсь, выдыхаю воздух из легких, закрываю глаза и стараюсь держать себя в руках. Чаша терпения вот-вот лопнет, клянусь Италией.
- Ты что, придурок?
- Бей меня, - спокойно повторяет ирландец.
Будь он неладен. Будь он проклят!
- Бей. Бей меня. А когда Ева спросит, откуда у меня синяки и ссадины (а она спросит), я не буду врать ей. Интересно, как отреагирует {твоя} девушка? Понравится ли ей то, что ты замахиваешься на меня кулаками только потому, что я пригласил ее на вечеринку? Как друг.
Снисхождение к Алистеру сошло на ноль. Я быстро оказываюсь на коленях, сжимаю в руках плечики его куртки и поднимаю, сажая напротив себя.
- Какой ты, бл**ь, ей друг?! – угрожающе шепчу.
Шеридан обнажает зубы. Мне видно, как он проводит по ним языком.
- Ты прав, - не возражает парень, - какой же я ей друг? – Далее он придвигает свое лицо к моему и заканчивает едва слышно: - Ведь я ее хочу. Я ее {так} хочу.
Только из понимания, чего он добивается, не спешу схватить его за горло и ограничить доступ к кислороду. Только поэтому я не врезаю прямо в эту секунду. Но сам дьявол знает, как тяжело мне это дается. Я хочу растерзать подонка, разрезать на мелкие кусочки за такие его слова.
Поднявшись, отмечаю, что мне сложно стоять. Меня переполняет ненависть – ноги окончательно перестали слушаться. Я не отхожу – отшатываюсь. Но затем Алистер идет ва-банк, опасно спровоцировав:
- Как тебе она? Узкая?..
Я, действительно, более не могу подавлять свою вражду, свою неприязненность. Вскинув правую ногу, прямо ею бью Шеридана и попадаю в место над бровью. С диким ревом следующий удар наношу по животу и еще один – снова в челюсть. Свесившись над Алистером, я фиксирую свои пальцы на его глотке, чтобы другой рукой превращать его наглую рожу в кровавое месиво. Мой план по трансформированию ирландца в уродливое ничто проваливается, когда сзади меня кто-то хватает за плечи с намерением оттащить от Шеридана.
- Отпусти! – озверев, реву не своим голосом. – Отпусти!
Сначала я подумал, что это кто-то из друзей Алистера пришел ему на помощь, но раздается голос за спиной, давая мне вспомнить, кто устроил этот «саммит».
Дейл.
- Хватит, Лукас, - тяжело, со страхом выдавливает друг. Слова из его рта вырывает ветер, а усилия, которые он прилагает, мешают ему разговаривать. – Хватит… Ты же убьешь его!..
Мёрфи прикладывает все силы к тому, чтобы образумить меня. Дейлу все-таки это удается. Я буквально вскакиваю и отбегаю влево к забору. И несчастной металлической проволоке достается от моих рук и ног. Я ощущаю слабую боль в пальцах, но все равно не могу прекратить срывать злость на ограде парковочной зоны. Я взбешен до такой степени, что готов… убить? Черт, не знаю, но Алистер свел меня с ума. У него однозначно получилось.
- Еще! – хохочет по-дурацки он, а после сплевывает со рта кровь. Брызги попадают ему на джинсы. – Давай еще!
Дейл тычет на него указательным пальцем.
- Заткнись, мать его! – Паника ощущается в интонации друга. – Заткнись, не то случится непоправимое!
- Да, - передразнивает Шеридан тон Мёрфи. – Я знаю, что случится. Декану не понравится, что принц Блэнкеншип избил человека, как думаешь?
Мерзавец смеет называться человеком, не так ли? Дейл неровно дышит, запускает пальцы в копну белых волос.
- У Лукаса, по крайней мере, есть один свидетель, который расскажет, кто подстрекал к драке…
Алистер с трудом встав, перебивает моего друга:
- А драки не было. – Он опять выхаркивает кровь. Ублюдок. – Было жестокое рукоприкладство.
Ирландец раскрывает рот в кровавой улыбке.
- Снятие побоев докажет…
Но не успевает он сказать дальше, что задумал, как я вновь бросаюсь к нему. Дейл преграждает мне путь, разговаривая со мной, взывая к здравому смыслу.
- Ты мог защищаться! – говорю Алистеру в порыве эмоций. – Но ты не захотел, проклятый ублюдок! Как ты станешь рассказывать о своей трусости, урод?
Шеридан поджимает губы, а потом жалеет, что поступил так. Они болят, он касается пальцами их и морщится. Эта мразь, без всяких преувеличений, выглядит плохо.
- Это того стоит, - отзывается ирландец. – Если тебя выгонят из Тор Вергата тоже, куда ты пойдешь? Надеюсь, ты уедешь в Лондон. Знаешь, я даже могу написать заявление, и полиция передаст твое дело в миграционную службу. – Алистер принимает такой вид, будто задумывается. – Парни, ну-ка помогите мне! В Италии незаконопослушных иностранцев имеют право депортировать?
Я стремлюсь оттолкнуть Дейла, подаюсь вперед раз за разом, но друг не сдает позиции. Мёрфи держит меня крепко, приговаривая, чтобы я успокоился.
- Я убью его! Я убью его! – кричу во все горло, в то время как Шеридан, гогоча, отворачивается и, хромая, идет к своей машине.
Дейл практически тащит меня к «Лексусу».
- Ты не сядешь за руль в таком состоянии, - ставит он меня перед фактом, доставая из моего кармана ключи. – Я поведу.
Мёрфи нажимает на кнопку, разблокировав авто. Открывает пассажирскую дверь и заталкивает мое тело в салон. Я ничего не соображаю. Я только ощущаю неземное исступление. Вдруг издалека Алистер тревожит своим басом, что вызывает бешеное неистовство.
- Э-эй, принц Лукас! – Мы с другом поднимаем головы, глядя на ирландца, стоящего возле своей спортивной тачки. – Забудь о полиции! Что скажет твой отец, узнав об этом? – От моего взора не укрывается то, как он обводит рукой парковку. – У него не получилось вырастить примерного сына, правда же?! Во всяком случае, попытка номер один не удалась.
И хохотнув напоследок, он скрывается в машине. Через полминуты задние фары загораются, заводится мотор… Дейл резко захлопывает передо мной дверь, спешит сесть за руль и вставляет ключ в замок зажигания. Он выезжает на дорогу вслед за Алистером. Нам с ним, к сожалению, по пути, поэтому мудрый Мёрфи еще в течение получаса просто колесит по городу. Я не сразу замечаю, что костяшки моих пальцев разбиты. Не знаю, как буду объясняться перед Евой, но она и так скоро обо всем узнает.
- Ты оставил тачку у спорткомплекса? – придя немного в себя, уточняю у друга.
Мы уже двигаемся к нашему району. И Дейл едет максимально аккуратно, за что я ему благодарен. Он кивает головой на мой вопрос.
- Завтра заберу. Об этом тебе точно не следует переживать.
Я знаю, что мне хотят сказать. «Не стоило нарываться на Алистера». Но никто и не думал, что он настолько гнилой фрукт.
ГЛАВА 8
{Лукас}
Когда я вернулся в общежитие, Ева уже сладко спала. Я обрадовался. Потому что я потный, грязный, а мои руки все еще остаются окровавленными. Приняв долгий, горячий душ, лег рядом с нею. И все, на что меня хватило, – это провести легко ладонью по щеке девушки. Так легко, чтобы не разбудить. Я больше не знаю, что готовит мне завтрашний день. Что он готовит нам с ней… Из-за усталости сон пришел быстро, заграбастав в свои объятия, заполнив собой утомленный мозг.
Утром я и не помнил, что мне снилось, но стук в дверь слышал определенно. Глаза распахнулись, как по заказу. Солнце стало пробиваться через шторы. Его лучи по-хозяйски расположились на краю кресла и на части прикроватного стола соседней кровати. Несколько из них упало на саму постель, согревая ее.
Маттиа вернулся. И хорошо, что он не разбудил Еву. Она выглядит, как ангел с разбросанными на подушке волосами. Одна ее нога высунута из-под одеяла. Это смотрится эротично, поэтому беспокойство за этот вид меня не покидает. Прежде чем встать, я глажу щеки Евы, касаюсь подбородка, мечтая насладиться вкусом ее губ прямо сейчас.
- Ты не открывал целую вечность! – жалуется Маттиа, стоит мне впустить его в комнату.
Мы с ним разговариваем сугубо на итальянском. Английского он не знает. Я приставляю к губам указательный палец, а потом указываю им на свою постель. Сосед тихо присвистывает, посмотрев туда.
- А ты не говорил, что она на редкость красива! – заявляет Маттиа в своем обыкновении.
Излагает суть театральным способом.
Я отвешиваю ему подзатыльник, на что он цокает языком и затем гаркает вполголоса. Мне и самой на нее не насмотреться.
- Как зовут? – спрашивает глухо.
- Ева, - отвечаю.
Мы оба, точно сговорившись, вздыхаем. Но лишь одному из нас позволено любоваться ею, поэтому я пихаю Маттиа в бок локтем, чтобы он отвел свои бесстыжие глаза.
- Грязные мысли недопустимы, - с улыбкой предупреждаю его.
Я сажусь на кровати возле Евы, и она обнимает мой торс рукой в тот же момент. Кладет голову мне на колени, продолжая мирно посапывать. Сосед в который раз испускает мечтательный вздох, а потом под моим тяжелым, недовольным взглядом отправляется в ванную. Я готов растянуть это мгновение вечно. Когда есть только я и она, и больше никого. Ничто не может испортить моего настроения, пока она наслаждается сном рядом со мною.