Даже холодный ноябрьский дождь...”}]
Я грустно усмехаюсь произошедшему совпадению. Мне становится еще хуже, поскольку вспоминается ее улыбка. Улыбка и янтарные глаза, в которых утонуло солнце. Ева такая... другая. Она могла бы совершить кучу ошибок, но я бы ее простил. Наверняка в жизни каждого есть такой человек, который может поступать дерьмово с тобой целыми днями, а ты все равно его любишь. Но в нашей ситуации, роль никуда не годной дряни исполняю я. И у меня, надо признать, неплохо выходит.
А вот и моя любимая полиция! Громкая сигнализация, включенная блюстителями порядка, заглушает музыку в моей машине. Съезжаю на обочину, и они делают также, а затем из их седана выходят двое представителей дорожного патруля. Дождь не сильный, поэтому мужчины поправляют свои головные уборы.
- Signore, scenda dalla macchina!*1* - Первый стучит по боковому стеклу.
Да я уже и сам собирался. Прощаюсь с Guns N`Roses, пытаюсь найти в бардачке документы. Черт, тут так много всего!
- Signore, ora scendete dalla macchina, per favore!*2* - Второй барабанит пальцами упорнее и повторяет громче.
Не глухой же ведь. Выбираюсь из тачки, встаю напротив полицейских и протягиваю им паспорт, права, свидетельство на машину. Эти крутые ребята со скептицизмом меня оценивают, вбивают мои данные в планшет. Надеюсь, он водонепроницаемый? Хоть мелкий дождик уже закончился, гремит невдалеке так, что, кажется, скоро эту часть Вечного города настигнет жутчайший ливень.
На неизменно итальянском языке монотонно первый коп доводит до моего сведения:
- Вы уже были замечены в нарушениях.
О дальнейшем он умалчивает, кусая щеку изнутри и глядя на экран, не поднимая на меня глаз. Второй же изредка косится в мою сторону. Да, мой отец отвалил кучу бабла в качестве залога за мое освобождение из-под стражи, но ему еще и пришлось похлопотать, чтобы мне вернули права. По местным законам, если бы мой стаж вождения был бы меньше трех лет, а мне самому не исполнилось бы еще двадцати одного года, то запрет на вождение был бы обеспечен однозначно. И никакой Блэнкеншип не смог бы помочь. Показатель промилле алкоголя в крови только малую часть вышел за пределы допустимого количества, когда меня арестовали, так что мне тупо повезло, что спиртное из организма успело выветриться.
- Да, но вышла ошибка, мне отдали права. Я был в норме, - говорю, потому что знаю, что именно так и написали в деле перед тем, как закрыть его.
А они смотрят на меня исподлобья, потому что тоже знают о лукавстве со стороны их начальства. Вероятно, в прошлый раз я попал именно в их участок. Отсюда и такая осведомленность, читающаяся в двух парах темных-темных глаз.
- Мы знаем, кто ваш отец, сеньор, - произносит основательно второй полицейский.
Они все равно подносят к моему лицу этилометр и просят подышать в прибор. И когда удостоверяются в том, что я не пьян, упрекают в том, что несколько недель назад я занял желтую зону*3* на парковке у одного из крупных супермаркетов Рима. Мысленно я уже гулко застонал. Во мне бесы борются с ангелами, а двое копов решили устроить со мной поучительную беседу.
- Это случайность, - защищаю себя, как могу.
- Но вы не оплатили штраф, - вмешивается в диалог первый.
Я киваю, делая вид, что мне не плевать текущим вечером на все и на них, в том числе. Разыгрывают тут комедию! Вру, что мне жаль, и я готов оплатить вдвое больше, но в последующую минуту второй коп говорит первому, поднимая руки с перебранными документами:
- Страховка. Нет страховки.
Они обращают вопрошающие взгляды в моем направлении. Единодушно вздымают брови и ждут, наверное, что я брошусь искать в авто требуемую бумажку, но правда в том, что я точно знаю: в машине ее нет.
****
- Arrivederci, signor commissario,*4* - прощается отец с очередным легавым и выходит ко мне из кабинета оного.
Я сижу на стуле напротив двери, которая только что закрылась, но ладонь старшего Блэнкеншипа до сих пор покоится на ручке. Я поднимаю глаза к лицу папы - тот сердит и зол. Ясно, почему. Он не ждет меня, шагает оживленно, но я быстро догоняю его. Отец отдает мне мою страховку. Точнее будет сказать, он буквально кинул мне ее в руки, а я едва успел поймать.
- Тогда ты выпил и вообразил себя Михаэлем Шумахером, а сегодня, хвала всем святым, обошлись без джина?
Забыл дома важный документ... Что с тобой?
Я отвечаю ему с долей юмора:
- Себастьяном Феттелем.*5*
Папа несколько оторопел.
- Что?
- Вообразил себя не Шумахером, а Феттелем. Я его фанат.
Отец хватает меня за грудки, когда мы оказываемся вне участка. Мы находимся лицом к лицу. Моему старику не до шуток, я понял. До последнего мне думалось, что я с этим справлюсь, но быть г**ном и казаться золотом − до чрезвычайности тяжело. Я лишь хотел превратить все в потеху. Правда, не вышло.
- Это не смешно, Лукас! Это - жизнь моего сына! Что с тобой происходит? - в отчаянии произносит он абсолютно погашенным голосом. - Ты ведь уже подписал контракт. У тебя есть обязательства перед компанией, которую ты теперь курируешь. Понимаешь?
Глядя на ночную многолюдную ночную улицу невдалеке, я слушаю его, но не смогу смотреть в глаза.
- Мы с Исой очень гордимся тобой. Киан обожает тебя. Если бы ты пожелал потратить деньги, выделенные для твоего продвижения, как-нибудь иначе, я бы согласился. Знаешь же, что это так. Знаешь же!
В тот же миг мне вспоминается, что я получил письмо от помощницы Лео Моска о главных конкурентах на рынке. Работа идет быстро: смена названия бренда, поиск подходящего PR-менеджера, изучение деятельности основных игроков нашей отрасли, создание новой модели. Если специалисты поторопятся, то премьеру новых стильных наручных часов можно будет объявить будущей весной. Но пока еще проект даже не на уровне разработки. Идеи поступают. Нам с Лео необходимо либо их отклонять на отрез, если это совсем никуда не годится; либо давать задумке шанс и представлять ее совету директоров, если это что-то стоящее.
Мне есть, за что держаться. И это не только семья. Я вырвал Еву из сердца, и оно кровоточит, но моя жизнь не кончена.
- Прости, - говорю еле слышно, обнимая папу.
В моих словах нет театральности. Я чувствую свою вину перед ним. Перед людьми, которые любят меня.
- Я плохой сын, да? - уткнувшись подбородком в плечо отца, оглядываю высокое здание из белого кирпича, которые мы недавно покинули.
Он отвешивает мне несильный подзатыльник.
- Ты замечательный сын. Ты и Киан, вы оба − моя жизнь.
И пусть мать бросила меня в далеком детстве, я счастлив иметь отца, который заменил мне ее, когда я в этом нуждался больше всего. Папа обнимает меня крепче, прежде чем сообщить о своем желании скорее добраться домой.
{Ева}
Зачем я послушалась Диего и согласилась встретиться с ним и девочками здесь, в “Godimento”? Во-первых, это место напоминает мне то, как мы, прячась ото всех, целовались с Лукасом около туалетов. Во-вторых, Доминик не отрывает глаз от Джорджо Ланца, владельца ресторана. Он дает распоряжения своим подчиненным, время от времени поглядывая на Доми и многозначительно улыбаясь ей. Быть может, меня так раздражает это, потому что личные отношения окончены. Но Диего вчера написал, что его тоже настораживает увлечение подруги, так как Джорджо женат и у него есть дети. Он намного старше Доминик. Я надеюсь, у нее с ним еще ничего не было. И не будет.
- Это ненормально, - Селест наклоняется над столом и выражает свое мнение, глядя в карие глаза Доми.
Да, и Сел − самая разумная и мудрая в нашей компании − недовольна флиртом между этими двумя с существенной разницей в возрасте.
- Что именно? - вклинивается Пьетра, невозмутимо попивая свой санбиттер.*6* - То, что мы уже трижды за неделю обедаем здесь? Или то, что я стараюсь не замечать, как Доми раздевает местного хозяина, который годится ей в отцы?
Она многоговоряще заломила бровь, посмотрев на нашу смуглую подругу, и улыбнулась ей, полностью владея собой. Бесстрастная и флегматичная Пьетра. Циничная. Иногда с нею хочется порвать все связи, но ее апатичности можно позавидовать.
- Браво! - Доминик наигранно улыбается и аплодирует Ферраро, немного привстав. - Можешь гордиться собой. Снова смогла всех заткнуть. Нравится быть лидером?
Пьетра прикрывает веки и вдыхает носом запахи траттории. Как если бы ей принесли любимое свежеприготовленное блюдо. На губах у той расплывается блаженная улыбка.
- Чувствуешь аромат? - спрашивает она у Доми. - Так пахнет моя самовлюбленность. Это же ты хотела сказать? - дельно продолжает сестра Маркуса. - Назови меня с*кой. Язык ведь свербит!
- Свербит! - соглашается Доминик повышенным тоном и поджимает губы. - С*ка! Довольна?
Пьетра стискивает зубы, видно, что до боли. Ее оппонент хватается за свою куртку, что висит на вешалке, прикрученной над нашим столиком. Диего и Селест останавливает девушку, действующую сгоряча.
- Успокойся, - говорит испанец, когда нам приносят заказанную еду.
Я и рада, если без обмана, что мы перекусываем здесь: Лукас, по словам, Сел в “Godimento” больше не появлялся. Он с приятелями, насколько известно, посещает теперь модное заведение в Кампителли.*7* Лукас игнорирует даже “Джуно Марио”. Может, он думает, что я прихожу туда. Тогда он ошибается, потому что я вообще не стала бы обедать нигде, кроме как в университетской столовой, но меня буквально запихнули в машину и привезли сюда. До двадцать третьего ноября остается всего ничего. Это значит, что Лукас полетит в Лондон на День Благодарения или один, или найдет себе другую девушку для этой цели. А может, он останется в Риме. Папа счастлив, что получил приглашение отметить этот праздник с непосредственным боссом, однако он считает, что и я присоединюсь к ним. Наверное, мистер Блэнкеншип забыл оповестить моего отца, что я вроде как должна была быть двадцать третьего числа с Лукасом. Теперь все отменяется, так что я лучше останусь дома, чем сяду за их стол и не смогу засунуть в рот ни крошки от напряжения. Уверена, Лукас уже успел рассказать родителям о том, что порвал со мной. Я буду продолжать подтягивать Киана по итальянскому языку, пока меня не попросят уйти, но отныне визит в дом Блэнкеншипов станут для меня тягостными. Вспоминать все, что было между мной и им в его доме... сродни каторге.
- Давайте все успокоимся и выдохнем, - поддерживает Диего Сел и демонстративно набирает в легкие воздуха, чтобы потом медленно выпустить его.
- Я не на чертовом тренинге! - злится Доминик.
Помню, как все кричали, что от голода у них болят желудки, но сейчас никто даже не притрагивается к своей еде. Накаленная обстановка в нашем коллективе дала о себе знать. Селест прижимается спиной к спинке зелено-красного стула, Диего, тяжело и устало вздохнув, откидывается назад. Взъерошивает темные отросшие волосы. Ему не помешало бы побриться, но так Диего выглядит старше и эффектней. Я замечаю, как красивая итальянская девочка зачарованно на него глядит из другого угла ресторана. Я бы указала ему на это, но сейчас не подходящий момент.
- Мы просто хотим лучшего для тебя, - бесцветно, но без лицемерия, произносит испанец, глядя в потолок, украшенный нарисованными достопримечательностями Рима.
- Почему вы все так зациклились на мне? - взмахивает рукой Доми, чуть было не скинув со стола стакан, наполненный соком.
Но я реагирую быстро, и ничего не разбивается. Селест старается быть более тихой, спокойной, ведь на нас уже поглядывают. А воздыхатель Доминик с тревогой за нами наблюдает.
- Джоджо женат, понимаешь? У него есть дети. Сколько ему? Больше сорока, так?
- И что, Сел? Я что, не могу влюбиться?!
Мы даже не думали, что Доми реально втюрится в своего нового знакомого, да еще и настолько серьезно. Мы даже не знали, что у него есть семья. Пока вдруг подружка случайно не проболтала это Диего, прилично напившись. А как же мне хочется выпить много-много спиртного и забыться!
- Не в женатика же, - говорит Диего.
- Он собирается развестись.
Я поражена ее наивностью.
- Боже, да они все так говорят!
Доминик вновь тянется к верхней одежде, но Пьетра ее останавливает. Когда посетителей немного, можно не отдавать вещи в гардероб, но я боюсь, что эмоциональная влюбленная дурочка смахнет своей курткой все со стола, как только у нее получится к ней добраться.
- Я хочу уйти, - шипит она.
Мы просим ее быть не такой громкой и не привлекать к нам лишнего внимания, но она и слушать не хочет. Для нее люди, сидящие рядом - враги. Только потому, что раскрываем глаза на правду.
- Даже если он, и впрямь, хочет уйти от жены, - начинает размеренно Селест, заставляя Доминик взглянуть на себя, - неужели тебе это нужно?
- Да, нужно, - быстро отвечает та.
- Хочешь разрушить семью?
- Жена Джоджо не ценит его, - уверенная в истине выдаваемых слов, утверждает смуглая красотка. - Сыновья учатся в Милане, а младшая дочь собирается после окончания школы уехать поступать в Турин.
- Но это его дети..., - рассуждает Диего.
- Они останутся его детьми и после развода! - вспыхивает Доми.
Пьетра кладет ладони на колени и склоняет голову набок, исследуя лицо воспламененной от любви подруги.
- Признайся, ты увлечена им, потому что он далеко не студент и у него есть положение в обществе, денежное состояние, м? Тяжело, глядя на такого мужчину, - Ферраро делает кивок головой на Джорджо Ланца, продолжающего за нами следить, стоя у бара, - переключиться на кого-то менее авторитетного, правда?
Доминик безрадостно смеется.
- При чем здесь я? Разве я бедная деревенщина? У моих родителей тоже есть деньги. - Она, возможно, неосознанно машет в мою сторону рукой. - В случае Евы ты могла бы так сказать. Не мой папа работает сутки напролет под чужим началом!
Последними двумя предложениями Доми хлестнула меня по щеке. Я всерьез почувствовала боль от удара. Это намного хуже, чем если бы она дала мне оплеуху. Ее слова и расставание с Лукасом, признание Маркуса и подступающий День Благодарения - все это навалилось одним весомым грузом на мои плечи. Я не пытаюсь сдержать слезы. Девочки и Диего раскрывают рты в надежде найти подобающие утешения. Доминик бросается извиняться. Остальные следуют ее примеру, как будто они также виноваты. Пожалуй, мы все в шоке, поэтому и все, что говорят в данную минуту друзья, выглядит глупым. Они желают оправдать Доминик. Мол - она имела в виду не это. Доми слезно просит прощения, мол - случайно со рта вылетело, и таких мыслей никогда не было.
Но я поднимаюсь со стула, хватаю пальто, шарф, объёмную сумку и без малейшего отлагательства продвигаюсь к выходу промеж круглых столиков.
- Ева! - кто-то из девчонок кричит.
- Ева, стой! Пожалуйста, стой! - осаждает просьбами Диего.
Гардеробщик, выполняющий по совместительству обязательства швейцара, открывает передо мной громоздкие двери. Я выбегаю на улицу, подставляя лицо охлаждающему ветру. Искусанным губам под потоком свежего воздуха становится легче, но они беспрерывно ловят слезы, которые мне никак не удается остановить. Рыдания рвутся из груди. Я не способна заглушить их или быть не такой заметной для прохожих. Я поворачиваю голову назад, когда снова слышу расстроенный голос испанца:
- Ева, подожди, умоляю!
Он - единственный, кто побежал за мной. Ноги, однако, несут меня дальше, пока вдруг я не торможу перед выросшей впереди преградой. Я ударилась об кого-то, чьи-то руки касаются моих плеч, потому вздрагиваю. И каково же мое удивление, когда перед собой я вижу взволнованного Маркуса! Пепельно-каштановые брови сошлись у него на переносице.
- Ева? - Марк вытирает слезы с моих скул так бережно, так аккуратно, словно я фарфоровая кукла. - Почему ты плачешь? Он обидел тебя? - кивает на Диего, что остался позади.
Я быстро-быстро мотаю головой, из-за того, что горько плачу, не получается связно вымолвить хоть что-либо.
- Н-нет! Н-не-ет...
- Хорошо, - Марк звучит отстранено.
Я поднимаю глаза. Ладонью он совершает жест, как бы говоря Диего, что позаботится обо мне. Я больше не оглядываюсь. Не знаю, ушел ли испанец.
- Пойдем, ты мне все расскажешь. Прошу тебя, не плачь, - он снова смахивает с моих ресниц и с уголков глаз крупинки слез, а потом ведет к краю тротуара.
Тут припаркован автомобиль, который, как я знаю, принадлежит Маркусу. Это красивая спортивная машина. Эмблема на капоте с изображением гарцующего жеребца на желтом фоне и полосатая лента итальянского флага сверху дают понять, к какой марке принадлежит красная красавица. Я перестаю всхлипывать, когда с помощью сенсорного ключа Ферраро открывает двери вверх своего Ferrari. Железные “крылья” авто взлетают так неожиданно, что безотрадный вздох застревает на уровне дыхательных путей.
Марк забавляется моим ошеломлением.
- Нравится? - бархатисто хохочет он и подает руку, как настоящий джентльмен.
Не бойкотируя его желание помочь, скрещиваю наши ладони и присаживаюсь на пассажирское кресло. Маркус обходит авто сзади и занимает место у рулевого штурвала. Двери дорогой машины плавно опускаются вниз, и тот бесшумно выдвигается с места, вливается в богатый транспортный поток столицы.
Продолжение следует…
_____________________
*1* - Сеньор, выйдите из машины! (итал.)
*2* - Сеньор, сейчас же выйдите из машины, пожалуйста! (итал.)
*3* - Цвет линий на автостоянках Италии указывает на тип парковки. Таким образом, белые линии обозначают бесплатную парковку, синие - платные, желтые - для инвалидов и автомобилей из служб доставки, розовые (изредка встречаются и такие) - для женщин с детьми.
*4* - До свидания, господин комиссар. (итал.)
*5* - Немецкий автогонщик. Четырёхкратный чемпион мира серии Формула-1 — 2010, 2011, 2012 и 2013 годов, при этом становился самым молодым обладателем соответствующего количества титулов.
*6* - Горький безалкогольный напиток, использующийся в основном для приготовления коктейлей в качестве альтернативы кампари. Его начали выпускать в 1970 году под названием San Pellegrino Bitter. Сегодня он именуется короче, но рецепт остался оригинальным. Это напиток цвета клубники со вкусом цитрусовых и трав. Помимо классического красного (Rosso), есть также Sanbittèr Dry (без красителей) и Sanbittèr Gold (желтого цвета). Санбиттер популярен среди молодежи Италии как повседневный напиток.
*7* - Район Рима, центр старого города. Самое туристическое место в Риме, но вместе с тем Кампителли – наименее населенный район Вечного города.