Не оставил об этом периоде каких-либо воспоминаний и министр обороны Финляндии Рудольф Вальден, занимавший этот ответственный пост с 1940 по 1944 г. и очень хорошо знавший, естественно, многие перипетии финляндской политики вообще, а военной в особенности.
Роль Вальдена в истории страны оказалась весьма заметной. Он, как и большинство генералов финской армии, активно принимал участие в гражданской войне в Финляндии. Именно тогда Вальден сблизился с Маннергеймом[100] è ôàêòè÷åñêè ñòàë îäíèì èç ÷ðåçâû÷àéíî áëèçêèõ ê íåìó ëþäåé. Âïîñëåäñòâèè ìàðøàë ëþáèë ÷àñòî áûâàòü ó Âàëüäåíà äîìà, è, êàê îòìå÷àþò ñîâðåìåííèêè, îíè «îáà áåç ñëîâ, ëó÷øå ÷åì êòî-ëèáî, ïîíèìàëè äðóã äðóãà»[101].
Вальден довольно быстро оказался в высших сферах финского общества — этому во многом способствовало и его материальное положение. Большой капитал генерала был создан на основе развития одной из самых перспективных в Финляндии отраслей экономики, связанной с бумажной промышленностью. Уже в 1918-1919 гг. он стал министром обороны, а затем в 1920 г. являлся членом финской делегации, подписавшей в Тарту мирный договор с советской Россией. Вальден входил в состав делегаций, подписавших мирный договор в 1940 г. и соглашение о перемирии в 1944 г. Конечно, он об очень многом был осведомлен, но свои мемуары так и не успел написать, поскольку через год после окончания второй мировой войны скончался.
Более того государственные деятели и лица, которые также могли обладать достоверной информацией о политике Финляндии в рассматриваемый период, не очень охотно делились своими воспоминаниями. В частности, это относится к В. Таннеру, очень влиятельному в предвоенные и военные годы политическому деятелю. В период 1940-1941 гг. он входил «во внутренний круг лиц», который реально определял финскую политику[102], õîòÿ áûë â ïðàâèòåëüñòâå ëèøü ñ ìàðòà ïî àâãóñò 1940 ã. è çàíèìàë òàì äàëåêî íå êëþ÷åâóþ äîëæíîñòü — ìèíèñòðà ñîöèàëüíîãî îáåñïå÷åíèÿ. Òåì íå ìåíåå îí, ìíîãî è ïîäðîáíî ïèñàâøèé î ïîëèòèêå Ôèíëÿíäèè â ïðåäâîåííûé ïåðèîä[103], îñîáî êàñàâøåéñÿ «çèìíåé âîéíû» è âûõîäà Ôèíëÿíäèè èç âòîðîé ìèðîâîé âîéíû[104], ñîâåðøåííî íå çàòðîíóë âîïðîñ î âñòóïëåíèè åå â ýòó âîéíó.
Из весьма сжатых сведений, которые Таннер приводит относительно событий 1940-1941 гг. следует, что в вопросе о вступлении Финляндии в мировую войну он придерживался тенденциозных утверждений, чисто пропагандистского характера. Вопреки истине он утверждал, что «Финляндия пыталась сохранить мир и стремилась с самого начала войны остаться нейтральной». Он также отрицал существование какой-либо договоренности между Финляндией и Германией о совместном ведении войны против СССР и особо подчеркивал, что с рейхом финнов «ничто не связывало, кроме общего противника»[105].
В целом опубликованные материалы мемуарного характера, которые каким-то образом раскрывали политику Финляндии, направленную на подготовку и осуществление совместно с Германией нападения на СССР, на этом исчерпываются. Остальные источники уже принадлежат к разряду чисто архивных, хотя и в них содержатся документы и свидетельства участников тех событий.
К числу таких материалов относится и хорошо известный в финской исторической литературе дневник военного атташе Финляндии в Берлине полковника Вальтера Хорна (рукопись хранится в Военном архиве Финляндии)[106]. Ýòîò ÷åëîâåê íå òîëüêî çíàë î âîåííûõ êîíòàêòàõ äâóõ ñòðàí â 1940-1941 ãã., íî è íåïîñðåäñòâåííî â íèõ ó÷àñòâîâàë.  ÷àñòíîñòè, îí áûë ïðè÷àñòåí ê ïðîâåäåíèþ âñòðå÷è Õåéí-ðèêñà è Ãàëüäåðà â ÿíâàðå 1941 ã. è âåñüìà ýìîöèîíàëüíî åå îïèñûâàë, îòìå÷àÿ, ÷òî îíà ñòàëà íà÷àëîì íîâûõ îòíîøåíèé ìåæäó äâóìÿ ñòðàíàìè. Îäíàêî, êàê ïîäìå÷åíî èññëåäîâàòåëÿìè, â èñïîëüçîâàâøèõñÿ äíåâíèêîâûõ çàïèñÿõ Õîðíà î ïðîèñõîäèâøèõ ôèíñêî-ãåðìàíñêèõ âîåííûõ ïåðåãîâîðàõ íåò íèêàêèõ èìåí[107]. Åñòåñòâåííî, ýòî îáñòîÿòåëüñòâî çàòðóäíÿåò àíàëèç äàííîãî äîêóìåíòàëüíîãî èñòî÷íèêà.
Среди архивных документов в сжатом виде сохранился также рассказ об особой миссии в Финляндии немецкого эмиссара Ёзефа Вельтенса, который частично уже использовали финские историки[108]. Óíèêàëüíîñòü ýòîãî äîêóìåíòà â òîì, ÷òî åãî ñîäåðæàíèå îêàçàëîñü åäèíñòâåííûì íåïîñðåäñòâåííûì ñâèäåòåëüñòâîì Âåëüòåíñà, ðàñêðûâàþùèì ïðîöåññ ñòàíîâëåíèÿ ãåðìàíî-ôèíëÿíäñêîãî âîåííîãî ñîòðóäíè÷åñòâà â 1940 ã. Áîëüøå îá ýòîì îí íè÷åãî íå óñïåë íàïèñàòü, ïîñêîëüêó ïîãèá â ãîäû âîéíû â àâèàêàòàñòðîôå.
Вообще же в военный период оказались утраченными многие ценные немецкие документы, касавшиеся финско-германского сотрудничества в 1940 г., поскольку они почти полностью сгорели в Берлине. В частности, среди них были материалы о германских военных поставках в Финляндию в это время[109].
Даже в архивных вариантах нет, к сожалению, воспоминаний и ряда финских дипломатов, которые работали в Москве и могли бы уточнить те обстоятельства, которые характеризовали восточную политику Финляндии в 1940-1941 гг. Например, был весьма осведомлен в данном вопросе П. Ю. Хюннинен, который прибыл в Москву в качестве помощника Ю. К. Паасикиви в середине октября 1940 г., а до того являлся посланником Финляндии в Таллинне. Находясь в Москве, Хюннинен стал весьма заметной фигурой среди дипломатов. Вспоминая об этом назначении, Ю. К. Паасикиви писал: «Я был этому очень доволен. Знал его как опытного ветерана и рассудительного человека, и он был хорошим и приятным другом... Мы обсуждали с ним все важные дела, а также политическое положение Финляндии, и между нами не было разногласий»[110].
Возможно, и по рекомендации самого Ю. К. Паасикиви уже перед самой войной П. Ю. Хюннинен был назначен посланником в СССР. Именно ему и пришлось затем вести переговоры с советским руководством в самые драматические дни июня 1941 г., когда началась война. В это время он располагал уже большими, чем Паасикиви, сведениями о готовившемся нападении на Советский Союз. Подметил это, в частности, в своих мемуарах шведский посланник в Москве В. Ассарссон, имевший с Хюнниненом ряд весьма доверительных бесед весной 1941 г.[111] Îäíàêî Ï. Þ. Õþííèíåí òàê è íå îïóáëèêîâàë ñâîèõ âîñïîìèíàíèé, ïîýòîìó ïðèõîäèòñÿ ñóäèòü î ñîäåðæàíèè ýòèõ áåñåä ëèøü íà îñíîâå äàííûõ, ïðèâîäèìûõ Â. Àññàðññîíîì.
Обращаясь к мемуарам советских дипломатов, касавшихся отношений между СССР и Финляндией в рассматриваемый период, следует заметить, что круг их невелик и значительно меньший, чем финских. По существу сохранилось лишь краткое повествование советского полпреда в Финляндии П. Д. Орлова о его деятельности там в течение нескольких месяцев до начала войны. Он поведал о том периоде в интервью отечественному исследователю В. В. Похлебкину, который затем довольно полно воспроизвел это в одной из своих работ, опубликованных в Финляндии[112]. Íàèáîëüøèé èíòåðåñ â òîì ìàòåðèàëå ïðåäñòàâëÿþò ñþæåòû, ñâÿçàííûå ñ ðàçðûâîì îòíîøåíèé ìåæäó äâóìÿ ãîñóäàðñòâàìè â íà÷àëå âîéíû. Âñå æå âûçûâàåò ñîæàëåíèå, ÷òî ïîñëàííèê îáîøåë ìîë÷àíèåì, â êàêîé ìåðå ñîâåòñêîå ïðåäñòàâèòåëüñòâî â Õåëüñèíêè áûëî îñâåäîìëåíî î ïîäãîòîâêå Ôèíëÿíäèè ê âîéíå ïðîòèâ ÑÑÑÐ è îá åå ñêðûòîì âîåííîì ñîòðóäíè÷åñòâå ñ Ãåðìàíèåé.
Что же касается самой личности П. Д. Орлова, то полпред в Хельсинки был уже достаточно известным тогда дипломатом, являясь в драматический период 1939-1941 гг. заведующим отделом скандинавских стран НКИД СССР. Именно с этого поста его и направили на должность главы советской миссии в Хельсинки. После выхода Финляндии из войны он вновь вернулся в финскую столицу, где первоначально выполнял роль политического советника при председателе Союзной контрольной комиссии, а в 1945-1946 гг. опять занял должность посланника в Хельсинки. У П. Д. Орлова имелся значительный опыт предвоенной и послевоенной дипломатической работы в Финляндии, и он хорошо знал события, происходившие там в этот период.
Вообще же работа П. Д. Орлова в Финляндии воспринималась весьма положительно за его стремление к достижению добрососедских отношений между двумя странами и желание избежать войны. Ю. К. Паасикиви, в частности, в своих мемуарах отмечал, что беседы перед войной, состоявшиеся у него с Орловым, «произвели хорошее впечатление» и он почувствовал желание советского дипломата «действовать в направлении оздоровления отношений между Финляндией и СССР»[113]. Ïðèäåðæèâàëèñü àíàëîãè÷íîé òî÷êè çðåíèÿ è ôèíëÿíäñêèå ïðåäñòàâèòåëè, èìåâøèå íåïîñðåäñòâåííûå êîíòàêòû ñ Ï. Ä. Îðëîâûì ïîñëå îêîí÷àíèÿ âîéíû[114].
В этом отношении несколько другое мнение существовало в Финляндии о предшественнике П. Д. Орлова на посту советского полпреда в Хельсинки И. С. Зотове. Он, очевидно, с большим трудом находил общий язык не только с финскими официальными представителями, но даже с дружественно настроенными к СССР политиками и общественными деятелями. Этот советский дипломат, который до того как приехать в Финляндию работал в прибалтийских странах, возможно, демонстрировал излишне прямолинейный подход к решению сложных внешнеполитических вопросов.
Даже в финских левых кругах сложилось представление, что И. С. Зотов не проявлял конструктивного подхода в отношении Финляндии и с их стороны была просьба Москве обратить на это обстоятельство внимание[115]. Íåêîòîðûå ôèíñêèå èññëåäîâàòåëè ñ÷èòàþò, ÷òî ïîâåäåíèå Çîòîâà ñòàëî ãëàâíîé ïðè÷èíîé åãî îòçûâà èç Ôèíëÿíäèè â ÿíâàðå 1941 ã.[116]  öåëîì î äåÿòåëüíîñòè È. Ñ. Çîòîâà â Ôèíëÿíäèè ìîæíî ñóäèòü ãëàâíûì îáðàçîì ïî ñëóæåáíûì äîêóìåíòàì, õðàíÿùèìñÿ â àðõèâàõ.
Безусловный интерес в данном случае представляет ряд сборников документов, которые вышли в России во второй половине 90-х годов. Продолжением многотомной серии «Документов внешней политики СССР» стало издание в 1995-1998 гг. трех книг 23-го тома, который охватывает период с начала 1940 до 22 июня 1941 г.[117] Äîêóìåíòû, îïóáëèêîâàííûå â ýòîì èçäàíèè, îò÷àñòè îòðàæàëè õàðàêòåðíûå ÷åðòû ñîâåòñêîé âíåøíåé ïîëèòèêè ïî îòíîøåíèþ ê Ôèíëÿíäèè, è èõ îñíîâó ñîñòàâëÿëè ìàòåðèàëû, õðàíÿùèåñÿ â Àðõèâå âíåøíåé ïîëèòèêè Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè.
Несомненно, особую важность в сборнике представляют документы, касавшиеся тех встреч и бесед, которые происходили в рассматриваемый период у В. М. Молотова и А. Я. Вышинского с дипломатами из Финляндии, в частности с Ю. К. Паасикиви и П. Ю. Хюнниненом. Однако в данном случае эти материалы вызывают прежде всего интерес с точки зрения сверки тех сведений, которые содержатся в воспоминаниях Ю. К. Паасикиви. В уточнении советской политики по финляндскому вопросу также важны документы, касавшиеся переговоров советского руководства с представителями других стран, и, в частности, Германии. По этим материалам можно судить, какое значение тогда придавалось германо-финским отношениям. Изданные в России документы внешней политики, которые прежде были недоступны для исследователей, позволили более объективно анализировать внешнюю политику СССР в 1940-1941 гг. и существенно дополнили уже изданные до этого на русском языке документы германского министерства иностранных дел[118].
Наряду с указанной серией советских внешнеполитических материалов в 1998 г. был выпущен двухтомный сборник документов «1941 год»[119]. Åãî ñîñòàâèòåëè íà îñíîâå ïîëèòè÷åñêèõ, ýêîíîìè÷åñêèõ è âîåííûõ äîêóìåíòîâ äåâÿòè öåíòðàëüíûõ àðõèâîâ Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè ïîïûòàëèñü «äàòü êàðòèíó ñîáûòèé çà ïîëíûé ãîä (èþíü 1940 — èþíü 1941 ãã.)»[120]. Áåçóñëîâíî, â ðåçóëüòàòå òàêîãî êîìïëåêñíîãî ïîäõîäà ê ãðóïïèðîâàíèþ íåèçâåñòíûõ ìàòåðèàëîâ ó èññëåäîâàòåëåé ïîÿâèëàñü âîçìîæíîñòü ïî÷åðïíóòü íîâûå ñâåäåíèÿ îòíîñèòåëüíî óêàçàííîãî ïåðèîäà.  ÷àñòíîñòè, îáðàùàëè íà ñåáÿ âíèìàíèå äîêóìåíòû î òîì, êàê â Ìîñêâå ðåàãèðîâàëè íà ïîëèòèêó Ãåðìàíèè â îòíîøåíèè Ôèíëÿíäèè, à òàêæå ñîäåðæàâøèå ñâåäåíèÿ, íåîáõîäèìûå äëÿ ïîëó÷åíèÿ îòâåòà íà âîïðîñ, ñóùåñòâîâàëà ëè ðåàëüíî äëÿ ôèííîâ «óãðîçà ñ Âîñòîêà». Âîîáùå ìíîãèå âîåííûå ìàòåðèàëû, âïåðâûå ïðåäñòàâëåííûå â äàííîì ñáîðíèêå, ïîçâîëèëè âîñïîëíèòü ïðîáåë, êàñàâøèéñÿ òåõ âîïðîñîâ, êîòîðûå íå áûëè èçâåñòíû è íå çàòðàãèâàëèñü, ñêàæåì, â ñîâåòñêîé âîåííîé ìåìóàðíîé ëèòåðàòóðå[121].
В сборнике «1941 год» к тому же появились документы советских разведывательных органов, что позволяло получить представление о том, какая в целом имелась в Москве информация о готовившейся агрессии против СССР и конкретно — о совместных с Германией приготовлениях Финляндии к нападению на Советский Союз.