– Все-таки есть между нами кое-что обшее, – заявил он. – Похоже, тебе с ним повезло не больше моего.
От оскала на обветренном девичьем лице у Денгара потеплело на сердце.
– Ты-то что об этом знаешь?!
– Завязывай, красавица, – не трогаясь с места, кореллианин указал на вскрытую панель терминала и <жучок>, не так давно подсаженный внутрь собственноручно самой Ниелах. – Не ты одна умеешь играть в эти игры. Я слышал каждое слово, которое вы с Феттом произнесли там, наверху.
– Счастлива за тебя, – кисло огрызнулась девица и уселась спиной к переборке. – Поздравляю, теперь ты знаешь обо всем не меньше меня. То есть практически ничего.
– Вообше-то я знаю чуть-чуть побольше. Ниелах озадаченно наморщила лоб.
– Ты сумел что-то выяснить? О том, куда мы летим?
– Разумеется, нет, – Денгар без сожаления помотал головой. – Если Боба Фетт жаждет хранить молчание и не извещает весь белый свет о своих намерениях, кто я такой, чтобы приставать к нему с расспросами? Мне мозгов хватает, чтобы не болтать лишнего. Но, знаешь, это все будущее, это еще когда-нибудь произойдет, и нет смысла впустую толочь в ступе воздух. Мое мнение таково: коли согласился пойти в подручные к Фетту, то по-иному и нельзя.
Кореллианин устроился поудобнее, виновато развел руками.
– А вот прошлое, – доверительно продолжил он, – другое дело. О нем мне кое-что известно.
– Отлично! – скалиться Ниелах не перестала; скорее, наоборот. – Ты говоришь об истории, которую рассказывал мне? Об охотничьей Гильдии и Бобе Фетте? И о том, как он с ней расправился?
– Ну да, – не стал отпираться Денгар. – Ты от меня многого наслушалась. Больше, чем хочешь признать. И теперь гораздо лучше должна понимать, какими способами действует Боба Фетт. И насколько ему можно доверять. Гораздо лучше, чем когда мы улетели с Татуина.
– Много же мне с того проку! – фыркнула Ниелах и скрестила на груди руки, воинственно выпятив подбородок. – С тем же успехом ты мог бы и промолчать.
– Да неужто? – не перестал улыбаться кореллиа-нин. – Значит, не хочешь послушать, чем все это закончилось? Не так давно ты на мыльную пену исходила от любопытства. Не ты ли совала мне под нос бластер, лишь бы я продолжал свой рассказ?
– А я взяла и передумала! – запальчиво бросила Ниелах. – Какой смысл в словах? Фетт победил, Фетт выжил, остальные не сумели. Ничего нового, все как всегда. То же мне – великое дело!
– Как скажешь, подруга, как скажешь.
Денгару было интересно, сколько времени продлится новое настроение их взбалмошной попутчицы. Воздействие Фетта на окружающих он назвал бы… м-м-м… стимулирующим. Охотник решил подстегнуть события.
– Разумеется, существует крохотный шанс, что в финале нашей истории отыщется необходимая деталька, ниточка, на которой подвешен ключик к твоим воспоминаниям. Но если не хочешь воспользоваться удобным случаем, твое дело.
– Вот именно, – девчонка закрыла глаза и откинула назад голову. – Не тревожь меня, вот что.
Притворный сон длился минуты три, затем приоткрылся один глаз, а за ним и второй. И смотрела Ниелах на Денгара.
– Ладно уж, – сдалась она. – Рассказывай.
Невелика победа, но ради нее стоило потрудиться. Беседа скрасит долгое ожидание, куда бы ни направлялся их корабль.
– Не хочешь ли помахать бластером у меня перед лицом?
Ниелах покачала головой.
– Я дошла до той точки, когда это действие не кажется привлекательным. А вдруг я не сумею воспротивиться желанию вышибить тебе мозги? Так что этот пункт мы пропустим. Начинай говорить, хорошо?
– Хорошо, – согласился Денгар. – Как пожелаешь…
4. И ТОГДА…
(во время событий эпизода IV <Новая надежда>)
– Где Боба Фетт?
Вопрос был из разряда наиважнейших, и глава <Черного солнца> Его высочество Темный принц Ксизор собирался получить на него внятный и обстоятельный ответ. И как можно скорее, мрачно подтвердил фаллиен про себя. В складывающейся ситуации тратить время на смерть одного-двоих подчиненных – роскошь непозволительная для него. О, как он завидовал Дарту Вейдеру в такие минуты! Тому стоило лишь чуть-чуть повернуть голову, чтобы провинившийся начинал оседать бездыханным трупом, а у остальных словно по волшебству мозги начинали работать в похвальном режиме и темпе.
– Мы отслеживаем его, ваша светлость. Ответственный за связь специалист ухитрился изобразить нечто среднее между вежливым кивком и подобострастным скукоживанием, чтобы избежать гнева Темного принца. Служба на <Вендетте>, личном корабле фаллиена, была не только почетна, но обязывала к некоторым ритуалам, призванным подогревать самомнение Ксизора.
– Сенсоры отловили его уход в гиперпространство, так что в скором времени его корабль прибудет в наш сектор.
Погруженный в размышления Ксизор стоял у лобового иллюминатора корабля, за изогнутым транспарис-тилом разворачивалась звездная панорама Потирая тонкими пальцами заостренный узкий подбородок, принц обратил взгляд полуприкрытых тяжелыми веками фиолетовых глаз на россыпи далеких светил. Не оборачиваясь, он обронил свой следующий вопрос;
– Вы сумели вычислить исходные координаты? Где он был до прыжка?
– Анализ данных позволил определить только первичную сетку…
Вот теперь фаллиен уперся тяжелым взглядом в техника, который топтался возле владыки.
– Только? – фаллиен прищурился. – Не думаю, что <только> устраивает меня.
Ксизор вытянул длинный указательный палец, украшенный когтем, к портативной деке на запястье связиста
– Сделайте пометку для дисциплинарной команды. Им необходимо провести с секцией аналитиков небольшую дискуссию. Им требуется… мотивация.
Изменение цвета лица у специалиста по связи – от относительно бледно-желтого до мертвенно-белого – порадовало принца Ксизора. В низших чинах <Черного солнца> упоминание о мотивации вызывало панический ужас. Фаллиен положил немало собственных сил на организацию и внедрение должных мер, чтобы вбить в головы подчиненным, что слова <мотивация> и <страх> – практически синонимы. Насилие – тончайшее искусство, дулжно сохранять равновесие. Гибель ценных и с трудом заменяемых членов организации не может войти в привычку. Подобные административные обязанности принц Ксизор превратил в скучную повседневную работу; занятие искусством не всегда приносит удовольствие.
– Пометка сделана, ваше высочество. Пока топор грозил чужой шее, связист выполнял любые распоряжения с рвением и охотой.
Ксизор уже забыл о нем, выкинув техника из головы. Ему многое следовало обдумать – учитывая те крохи информации о траектории <Раба-1>, принадлежащего охотнику за головами по имени Боба Фетт. Высокородный фаллиен скользил взглядом по сверкающим прядям растрепанной шевелюры Галактики, не различая отдельный звезд и систем. Где-то среди них затерялась скучная и мало чем примечательная планетка, на которой устроил себе убежище беглый имперский штурмовик Трин Восс'он'т. Убежище, не доказавшее своей эффективности, когда по следу дезертира, соблазнившись наградой, которую за голову штурмовика пообещал Император, пошел Боба Фетт. И теперь Трин Восс'он'т назывался добычей, если пользоваться жаргоном охотников за головами. И как только вышеозначенный охотник передаст вышеозначенную добычу сборщику и посреднику, известному как Куд'ар Муб'ат, за него будет передана награда,
Повернувшись к боковому иллюминатору, принц Ксизор взглянул на бесформенную массу паутины, дрейфующую в пространстве. Гнездо ткалось долго, десятилетиями, а может быть, даже веками; белесые нити, опутывали фрагменты различных кораблей, и теперь те напоминали коряги, утонувшие в старом болоте. Кое-кто из несостоятельных должников расплачивался натурой, а порой сомнительные эти сокровища доставались Куд'ару Муб'ату от деловых партнеров, с которыми арахноид по разным на то причинам разорвал отношения. Куд'ар Муб'ат, конечно, не Боба Фетт, но и ему не стоит перечить.
Оказаться внутри паутины (а принц Ксизор наведывался туда в гости неоднократно) – все равно что шагнуть в саму голову Куд'ара Муб'ата, и метафизически, и буквально. Тонкие блестящие нити на самом деле были гипертрофированными отростками нервной ткани самого арахноида; ко многим, как к поводкам, были прикреплены многочисленные придатки, крошечные копии властелина гнезда, порой точные, порой с отклонениями. Их обязанности были различны, от элементарных до сложных, но все они были соединены с хозяином паутины, их владельцем и прародителем
A заодно – с его разумом, напомнил себе Темный принц. Во время последнего визита он имел прелюбопытнейшую и одновременно потенциально выгодную беседу. Не с Куд'аром Муб'атом, а с одним из его нахлебников, придатком по имени Бланкавизо. И тот рассказал., что сумел <отсоединиться> от общей сети гнезда, да так, что хозяин ничего о том не узнал. Бланкавизо даже создал собственного придатка, и тот по мере необходимости подменял его в паутине. Такое впечатление, будто частичка разума сборщика-арахноида устроила локальный мятеж и в тайне от прародителя вынашивала свои собственные планы на будущее.
Хотя вскоре все станет явным. Губы принца сложились в жестокую улыбку. Он предвкушал удовольствие, которое испытает, когда хитроумнейший арахноид, восседающий на живых подушках в центре сотканной им паутины, этот маленький набоб выяснит, что его обманули. Сколько раз Куд'ар Муб'ат дергал за невидимые ниточки, заставляя рассыпаться прахом империи, – игра жизнью и смертью иных существ!… Нет, к жертвам сборщика принц не имел сострадания; они все получили лишь то, что заслуживали. Раньше нужно было думать. По мнению фаллиена, лично его дела с Куд'аром Муб'атом начали обходиться ему чуть дороже, чем следовало. А уж когда арахноид полез в зоны интересов <Черного солнца>, пришла пора укротить непомерные аппетиты ненасытного сборщика. Топор – лучшее средство от головной боли. В некоторых случаях подойдет и бластер. Неожиданные откровения Бланкавизо (а умненький малыш-нахлебник ясно дал понять, что не обременен теплыми родственными чувствами к своему творцу) предоставили принцу Ксизору возможность избавиться от Куд'ара Муб'ата без потерь для <Черного солнца>. Новый сборщик охотно примет дела безвременно ушедшего из жизни родителя.
Избавься от одного, постановил фаллиен. А другого посади на его место. А к тому времени, когда Бланкавизо станет столь же докучлив и несносен, как его предшественник, подрастет новое поколение, готовое на подвиги. А может, и того лучше… Вдруг планы Ксизора наконец-то исполнятся, вдруг фаллиен превзойдет Императора? И перестанет нуждаться в посреднике. Как обычно, тень Палпатина серым призраком омрачила раздумья. Пока что фаллиен был вынужден склонять гордую голову перед вздорным старцем, притворяясь верным слугой. Хотя старик запутался в собственной головоломке – верный признак, что время его близится к закату. А останки империи с готовностью примут <Черное солнце>. Темный принц и его последователи слишком долго скрывались в тени, ожидая наступления утра, которое не принесет с собой света… Ожидая мгновения своего триумфа.
Уже скоро, уже недолго, пообещал себе Ксизор. Осталось совсем немного подождать, а затем сделать умный и продуманный ход на выигрышную позицию, сохранив все свои фигуры на доске. Паутина Куд'ара Муб'ата не шла ни в какое сравнение с сетью, которую сплел фаллиен и которая накрывала все системы и сектора Галактики. Ни Император, ни его мрачный подручный представления не имели о размерах Черного солнца и о том, сколько уже зажато в кулаке Темного принца. Палпа-тин может бахвалиться пресловутой Великой силой, все равно он слеп как младенец и не видит, что творится под его носом. А все амбиции! Жадный старый дурак никак не поверит в наличие у других рассудка. Его двор на далеком отсюда Центре Империи населен подхалимами и безмозглыми лизоблюдами, вот он и решил, будто вся остальная Галактика делится на болванов, подобных его придворным, и на помешанных на мистицизме убийц, как Дарт Вейдер.
Думать о Повелителе тьмы было еще неприятнее, чем о его господине; фаллиен не забыл унизительное ощущение – прикосновение к горлу невидимой холодной ладони, мешающее дышать. В отличие от Вейдера принц Ксизор не верил в Великую силу, но признавал, что дыма без огня не бывает. Гипноз, игры разума – так он объяснял и большего не хотел признавать. Но и этого было достаточно, чтобы поддерживать огонь ненависти к Дарту Вейдеру. Ненависти, что родилась после гибели родных Ксизора. Если отбросить амбиции, великие цели, желание завоевать, а затем править Галактикой, то отыщется и другая причина, небольшая и очень личная. Ксизор хотел убедиться, что Повелитель тьмы заплатит по самой высокой расценке за преступление против семьи фаллиенского принца.
И расплата все откладывалась и откладывалась, что никак не поднимало Ксизору настроение.
Вот поэтому фаллиен и предпринял несколько дополнительных ходов, чтобы приблизить час отмщения… если, конечно, он правильно оценил и просчитал натуру охотника за головами по имени Боба Фетт. Ничего там сложного не было и в помине. Для подобных тварей выгода – превыше всего. В качестве жирной приманки фаллиен положил в капкан крупную сумму, чтобы заручиться интересом охотника. Сначала – развал Гильдии, затем – доставка беглого имперского штурмовика в гнездо Куд'ара Муб'ата, где за голову беглеца выплатят кучу денег. Предположительно.
Глупец, снисходительно думал фаллиенский вельможа. Боба Фетт и не подозревает, что им ловко манипулируют, что он – игровая фигурка на доске принца Ксизора. Возможно, так никогда и не узнает. Либо выяснит – но слишком поздно, недостаточно, чтобы спастись. Но вскоре в нем перестанут нуждаться.
Темный принц опустил тяжелые веки, еще глубже погружаясь в размышления. За изогнутым транспарис-тилом в почтительной тишине ждали звезды, созревшие, ожидающие, чтобы их сорвали. Как и фигурки, маленькие и большие, на игровой доске, до размера которой съежилась Галактика. Если с доски исчезнет-пешка, кто заплачет о ней? В игре их останется еще много, кон можно завершить без нее.
Фаллиен сложил на груди руки; движение всколыхнуло складки тяжелой накидки. Ксизор был уверен, что <Раб-1> выйдет из гиперпространства – и угодит в тщательно расставленную ловушку – В конце концов (легкая, почти невесомая улыбка приподняла уголки тонких губ), куда ему еще лететь?
– Ты даже понятия не имеешь, идиот, – нудил по ту сторону дюрастиловой решетки имперский штурмовик (бывший имперский штурмовик); он качал головой и улыбался. – Не хотел бы я оказаться сейчас в твоей шкуре.
– Об этом – не беспокойся, – отозвался его собеседник, который только что спустился в трюм, чтобы взглянуть, как добыча переживает невзгоды космического путешествия.
Награду выплачивали за живую доставку Трина Восс'он'та. Следовательно, его труп бесполезен и, что хуже, не принесет прибыли. Если бы условием получения сумасшедших денег была смерть Восс'он'та, работа была б много легче. И не пришлось бы выслушивать благоглупости Босска, добавил про себя Боба Фетт. Напарники, даже временные, так утомительно выгодны, чтобы избавляться от них при первом же удобном случае.
– Твое место там, – вслух произнес охотник за головами. – Мое здесь. Я выиграл, ты проиграл. Я получу деньги, ты по заслугам.
И едва ли дезертир обрадуется тому, что приготовил ему Император, насколько понимал Боба Фетт. Хотя… ему-то что за дело? Его интерес к дальнейшей судьбе добычи стремительно падал, стоило получить гонорар.
– Ты так уверен?
Ухмылка не делала краше покрытое шрамами уродливое лицо.
– Галактика полна сюрпризов, приятель! Один может быть приготовлен и для тебя.
Боба. Фетт проигнорировал предупреждение: разговоры, словесные игры. Трин Восс'он'т прошел обязательную для имперских военных подготовку, с адмиралами ему было сложно тягаться в уме, зато он был достаточно сообразителен, чтобы подняться до рядов тех, кого учат базовой психологии. И не надо быть джедаем, чтобы пускать в ход самое эффективное и простое оружие – сомнение, зароненное в душу противника.
И все же приходилось признать, что в словах Восс'он'та есть смысл. Предательства в Галактике с избытком, словно атомов водорода, а ввязавшись в дело с беглым штурмовиком, охотник так или иначе спутался с самым подлым существом на планетах вселенной. Нет, речь не о Палпатине, Боба Фетт имел в виду сборщика-арахноида Куд'ара Муб'ата.
Много кредиток, напомнил себе Боба Фетт, разглядывая пленника сквозь решетку. Он больше не видел там живого существа, лишь добычу, которую нужно доставить за плату. За всю свою карьеру он не получал такой суммы. И не слышал, чтобы кто-то другой получал. Пределы, до которых мог дойти Император, чтобы удовлетворить жажду мести, заставляли прочих – того же Джаббу, например, – выглядеть осторожными, чтобы не сказать трусливыми, игроками. Но одно дело знать о желании Палпатина выплатить награду за голову беглого штурмовика, и совсем другое – заставить Императора раскошелиться. Не то чтобы сумма была не по карману – Палпатин имел в своем распоряжении богатства неисчислимых миров, – но жадность его превышала благосостояние.
А тут еще Куд'ар Муб'ат… Боба Фетт не питал ни малейших иллюзий относительно толстого суетливого паука с колыхающимся жирным брюхом и лживыми речами. Предполагается, что у Куд'ара Муб'ата хранится вознаграждение за Восс'он'та, которое ждет того из охотников, кто вернется с добычей. Боба Фетт не сомневался, что гораздо охотнее сборщик оставил бы деньги себе. А еще лучше – и награду, и добычу. А какой лучший способ добиться желаемого? Организовать внезапную гибель счастливчика, который на самом деле поймает штурмовика.
– Я вижу, о чем ты думаешь, – просочился в размышления Фетта хитрый голос Восс'он'та, – Этот твой шлем – не помеха, я слышу, как скрипят колесики у тебя в голове.
– Ты бредишь.
– Ты так думаешь? – уродливая кривая ухмылка приклеилась к губам имперца. – Тогда рассмотри ситуацию с военной точки зрения.
Штурмовик сокрушенно качнул головой.
– Огневая мощь – у противника будет побольше. Смирись, Фетт.
До запрограммированного выхода из гиперпространства возле дрейфующего в пространстве гнезда оставалось какое-то время. Ровно столько, чтобы можно было позволить себе сыграть с добычей. Не из удовольствия, которое приносило только пополнение счета. Существовала одна довольно веская причина не затыкать Трину Восс'он'ту рот: всем известно, что высокопоставленные офицеры обучены убить себя в том случае, если их возьмут в плен. А самоинициированная и добровольная остановка сердечно-сосудистой мышцы сделает Трина Босс'он'та неприбыльным точно так же, как сделал бы выстрел из бластера.
На случай возможного самоубийства добычи имелась стандартная, принятая у охотников за головами процедура. У кого есть возможность, тот накладывает на яремные вены добычи трансдермальный анестезирующий пластырь длительного действия. У кого нет возможности – варварски бьет добычу по голове. Результат один и тот же: добыча пребывает в безопасном для себя обмороке. Боба Фетт много раз поступал и так, и так в прошлом; редко кто из пойманной добычи с нетерпением ждет передачи в руки заказчика. И если Трин Восс'он'т разумен и рассудителен, каким кажется с виду, у него нет причин оптимистично смотреть в будущее. Разумеется, все окончится смертью, но до нее еще нужно будет дожить. Император обо всем позаботится.
Но собственный и унаследованный опыт подтверждал, что Восс'он'т не собирается лишать себя жизни. Как только имперский штурмовик оправился от потрясения и физических травм (досталось во время охоты всем, и Фетту, и Босска чуть не убили), как его боевой дух возродился с новой силой. Беглец даже стал наглее прежнего. Боба Фетт видел блеск в узких глазах Восс'он'та, ту же самую волю к жизни, что холодным огнем горела под кирасой мандалорского боевого доспеха. Возможно, даже жарче.
Он считает, что имеет шанс победить. Штурмовик перестал быть просто добычей в ту же секунду, как Фетт увидел его за решеткой. Охотник не ждал, что закаленный в боях ветеран примется умолять о пощаде и пресмыкаться, как обычно поступали прежние обитатели клеток. Он ждал демонстративного злого неповиновения, дурных выходок, испорченного настроения, как часто случается со склонными к насилию и садизму натурами, когда жизнь поворачивается к ним задом.
– И огневой мощи поболее, и мозгов, – Трин Восс'он'т с трудом сдерживал хохот. – Знаешь, а я рад с тобой познакомиться. Мы весело проводим время, Фетт. Жаль, что так мало.
Негромко звякнул встроенный в шлем комлинк. Бортовой компьютер напоминал хозяину <Раба-1>, что до завершения гиперпространственного перелета следует кое-что сделать в рубке. Не очень много, всего несколько дел до того, как ему вывалят горы кредиток.
Больше всего в своей работе Боба любил получать награду, но решил сейчас отложить ненадолго этот радостный миг. Штурмовик пытается исказить ход его размышлений, отвлечь от наиболее логичного курса, словно гравитационный узел черной дыры, и тем не менее охотник заинтересовался этой демонстрацией самоуверенности.
Он хочет, чтобы я думал, будто он что-то знает… То, чего не знаю я. Едва ли. Боба Фетт не добрался бы до верхних рангов в своем ремесле и не удержался бы там, если бы его информаторы были хуже, чем у добычи.
В темных закоулках мозга проснулась тревожная мысль: Всегда что-то случается впервые. Проблема в том, что у охотников за головами первый раз обычно бывает последним.
– Хорошо, – негромко произнес Боба Фетт, – Просвети.
Он подошел ближе к прутьям клетки, как будто не сознавал опасности.
– Похоже, любишь болтать. Что значит: больше огневой мощи?
– Ты что, ослеп? – оскалился Трин Восс'он'т. – Это корыто разваливается на куски. Можешь спорить, если хочешь, можешь вообще ничего не говорить о бомбе, которую тебе подкинул твой бывший напарник, но я, знаешь ли, озираюсь по сторонам. Масштаб повреждений впечатляющий. В последний раз я слышал столько аварийных сирен из-за разлома корпуса имперского крейсера, который атаковала эскадрилья мятежников.
– Лучше говори то, – сказал Боба Фетт, – чего я не знаю.
Тот факт, что <Раб-1> в плохой форме, не доставлял ему удовольствие. Еще до того, как корабль совершил прыжок в гиперпространство, подальше от планеты рудокопов, на которой окопался Восс'он'т, ему пришлось побывать в передряге такой силы и мощи, что непонятно, как несчастный корабль вообще дожил до конца путешествия. Спроси кто его мнение, Боба честно ответил бы, что будь у него выбор, залег бы на ближайшей, пригодной для ремонта планетке и латал бы втихомолку пробоины. М-да… с таким ценным грузом, как бывший штурмовик на борту, и всеми охотниками за головами в Галактике на хвосте? Коллеги охотно избавят его от забот о добыче, дай им волю. Мнения Фетта никто не спрашивал, судьба просто поставила его перед фактом: либо прыгаем в гиперпространство, либо – в <дальний полет>. Не сидеть же приманкой, когда на тебя наставлено столько лазерных пушек, что вопрос о шансе на выживание просто не встает?
– Корабль выдержит, – сообщил пленнику Боба Фетт. – Будет разваливаться, да, возможно. Но до места мы доберемся.
– Да кто б сомневался, приятель! А что потом? Восс'он'т склонил голову набок, разглядывая собеседника, и приподнял бровь.
– Потом мне заплатят.
Деньги требовались позарез. Боба давненько подумывал, что пора внести кое-какие изменения в конструкцию <Раба-1>; орудийная система устарела, пора менять, И неплохо было бы обновить датчики расстояния и массы. Он и так затянул, стыдно на глаза показаться.
– Ах да, тебе заплатят, – Восс'он'т ухмыльнулся от уха до уха, продемонстрировав желтоватый оскал, кое-где украшенный металлическими коронками. – Только вот ожидаемой ли будет оплата?
– Рискну.
– А как же иначе! Что тебе остается? Но вдруг ты ошибаешься, вдруг тебя ждет иная судьба? Тогда выбор будет еще более ограничен.
Боба Фетт безмятежно разглядывал беглого штурмовика.
– Ты о чем?
– Не валяй дурака! И прекрати играть в наивняк! Ты заработал репутацию сообразительного барва, Фетт, так соответствуй ей, будь любезен! Маневренности от этого корыта сейчас не дождешься, не в том оно состоянии. Все орудия – по нулям, а если ты сумеешь хоть во что-то прицелиться, я сильно удивлюсь. А если противник даст залп в ответ? А если его будет больше, чем у тебя пушек? Что тогда? И останется тебе, солдатик, сидеть и думать, выдержит или не выдержит обшивка, да гадать, когда же эта лохань лопнет по всем швам. Верно?
– Неверно, – сказал Боба Фетт. – Прыжок в гиперпространство.
– Точно! Если тебе по душе этот способ погибнуть. Твое разбитое корыто едва ли выдержит переход.
Восс'он'т широко ухмылялся в знак того, как ему нравится описанная перспектива.
– Возможно, – продолжил он, – ты сумеешь уговорить эту рухлядь войти в гиперпространство, но обратно ты уже не вернешься.
В глазах дезертира появился злорадный блеск.
– Я слыхал, это воистину неприятный способ расстаться с жизнью. Никто даже останков твоих не сумеет отыскать.
Боба Фетт слышал то же самое. Отряд мандалорских воинов, к боевым доспехам которых он привык с самого детства и которые носил сейчас, по слухам, именно так и был уничтожен тоже исчезнувшими сейчас храмовниками.
– Долго думал? Восс'он'т пожал плечами:
– Да не очень-то. Кстати, чтобы придумать другой выход, тоже не понадобилось много времени. Хороший выход, между прочим, и ты даже сохранишь себе жизнь.
– Какой?
– Сдавайся, – улыбаясь, предложил штурмовик.
Боба Фетт лишь качнул головой, так как давно отучил себя плевать с досады.
– Не умею, – без хвастовства сказал он. – Не тем известен.
– Плохо, – опечалился Восс'он'т. – Очень плохо для тебя. А ведь ты мог выкарабкаться из этой заварухи живым. Слушай меня, солдатик, можно быть умным и живым, а можно упрямым и хорошо прожаренным трупом. Тебе выбирать.
<Раб-1> вновь окликнул хозяина, который и так чересчур много времени угрохал впустую на существо в клетке. Столько лет заниматься охотой – и никак не зазубрить, что все добычи ведут себя одинаково. Все они пытаются заговорить тебе зубы, лишь бы спастись. Но любопытство опять взяло верх, и Боба позволил себе задать на один вопрос больше необходимого, прежде чем вернуться в рубку и заняться подготовкой корабля к выходу из гиперпространства.
– Кому?
– Да что ты все время кругами ходишь? – Трин Восс'он'т ухватился за дюрастиловые прутья и прижал к решетке уродливую физиономию. – Я – единственный, кто может вытащить тебя отсюда. Я знаю, что тебя ждет. И поверь мне, солдатик, тебя там будут встречать отнюдь не друзья.
Пальцы штурмовика крепче сжали прутья, голос. упал до шепота:
– Выпусти меня, Фетт, и я отплачу сполна. Договорились?
– Нет…
– Почему?
– Я не договариваюсь.
– Так начинай, потому что сейчас на кону твоя жизнь, нравится тебе этот факт или нет. Выпусти меня и отдай мне корабль. И, возможно, я смогу уберечь твою шкуру.
– Что тебе до нее?
Восс'он'т привалился к решетке.
– Да просто не хочется погореть вместе с тобой, солдатик. Из-за твоей глупости я тоже оказываюсь под ударом А я предпочитаю оставаться в живых. Если я сяду за пульт твоего корабля и получу доступ к комлинку- иными словами, дай мне вести переговоры, и у меня будет шанс вызвать того, кто в отличие от тебя не настолько упрям.
Боба Фетт ответил раньше, чем успел хоть о чем-то подумать, но штурмовик затронул тему, на которую он реагировал инстинктивно.
– Никто, – отрезал охотник, чувствуя, как кираса старого доспеха вдруг становится неудобной и тесной, – не командует моим кораблем. Только я.
– Была бы честь предложена, – Восс'он'т отпустил прутья и ушел в центр клетки. – У меня, по крайней мере, имеется шанс. У тебя его нет.
Новый сигнал внутри шлема был громче и настойчивее, чем в прошлый раз. <Раб-1> звал хозяина.
– Поздравляю, – сказал Боба Фетт. – Я думал, что слышал все мольбы, подкупы, обманы и прочее дерьмо Галактики, Ты нашел новый способ.
Он отвернулся от клетки и ее обитателя.
– Мне впервые угрожает добыча. Издевательский голос штурмовика догнал охотника уже на трапе:
– Я – не чета твоим обычным мишеням, солдатик! И если ты считаешь иначе, поверь мне, скоро ты изменишь это глупое мнение. Очень скоро!
Возвращаясь в рубку, Боба Фетт слышал, как смеется внизу Трин Восс'он'т. Крышка люка, закрывшись, отрезала раздражающий звук, но не стерла воспоминания о нем. Охотник сел перед пультом, предоставив рукам самостоятельно заниматься рутинным делом. Победа в любом бою – с применением оружия или слов – зависит от ясности мысли, а бывший имперский штурмовик Трин Восс'он'т постарался изо всех сил, чтобы замутить воду. Ни заговора, ни предательства Боба Фетт не боялся; во многих случаях он показал себя мастером в подобных делах.
Но в то же самое время ложь и словесные игры Восс'он'та пробудили шестое чувство. Выживание в опасном ремесле охотника за головами основывается не только на холодном расчете. В какой-то мере Боба Фетт полагался и на инстинкты, порой в ущерб логике. Опасность имеет свой собственный, особый запах, молекулы которого не отслеживаются органами обоняния.
Рука в серой перчатке на секунду зависла над пультом. А что, если Восс'он'т не брал?
Что, если штурмовик не собирался играть с ним? Возможно, предложение спасти жизнь сделано искренне… даже если Восс'он'т руководствовался только собственными интересами.