— Моё имя — Ниль, — продолжал эльф почтительным тоном.
— И я тебя знаю, юноша, — ответил старик низким, чуть хрипловатым голосом. — А эти что — язык проглотили? — кивнул он на кое-как поднимавшихся детей.
— Прости, — опять поклонился эльф. — Они и впрямь ничего сказать не могут. Поклонитесь хотя бы! — строго велел Шес, оглянувшись. — Перед вами — сам великий Алеки, разве не ясно?
Поклоны Акселя, Октавио, Кри и Дженни, может, и сделали бы честь цирковому медвежонку — но только не его дрессировщику... Тем не менее Алеки кивнул и им.
— Гашиш или опиум? — спросил Одинокий Библиотекарь, задумчиво глядя на детей. — Не дёргайся, я шучу, — погладил он большим пальцем хвост варана. — Умное существо, но юмора лишено и любит спасать от заблуждений...
— Я хочу задать вопрос эльфу, — сказал варан голосом Алеки, не обращая внимания на слова последнего.
— Спроси, — разрешил старик.
— Ты видел, как умерла черепаха Юлия? — и варан уставился на Шеса в упор.
— Нет. Но знаю детали!
Варан чуть кивнул и начал глядеть на Кри, которая ответила ему тем же. Они явно гипнотизировали друг друга.
— Ему не надо деталей, — сказал Алеки, выпуская вараний хвост. — Он надеялся встретить очевидца... Так что с этими детьми?
— Мы — Сновидения, — ровно ответил Шес. — Мне случалось путешествовать в таком виде, и я привык. Уже могу говорить... А вот они отправились в первый раз, не имея опыта. Надеюсь, ты извинишь и их, и меня...
— Смотря с чем пожаловали! — заметил Одинокий Библиотекарь и скрестил руки на груди. — Только вот какая странность, друг Ниль... Вы ведь прилетели на корабле?
— Да. Он неподалёку.
— Зачем же Сновидениям корабль? Для них, кажется, нет пространства и времени...
— Мы тоже так полагали, — вздохнул Шес, — пока госпожа Ронуэн не открыла нам свои новые исследования. И оказалось, что чем более мы жизнеподобны, тем наша энергия мощнее...
— Ах, вот как... Я вижу, ты полуспригган?
— Позволь спросить, как ты догадался?
— По цвету глаз. У чистокровного Тильвит Тег глаза как правило синие, а не карие.
«И верно», — подумал Аксель, искоса глядя на Алеки. Они с Дженни то трогали фонтан, глупо улыбаясь, то пытались отвлечь Октавио, которого явно беспокоил затянувшийся молчаливый поединок варана с Кри.
— А ты? — спросил Шес. — Не родственной ли мы крови?
— Отчасти. Но я — чистокровный спригган. Так что с этими детьми?
«Ведь он уже спрашивал», — удивился Аксель.
— Они — Сновидения, — снова ответил Шес. — Как и я... Только я не раз посылал себя в виде сна выполнять поручения эльфов, а дети покуда не привыкли. И ещё не владеют речью...
— Не был ли ты на Малой Коронации Асфодели? — бормотнул варан, отводя свирепые красные глаза от Кри и вновь устремляя их на Шеса.
— Нет, не был! Но мне известны детали.
(«Для чего повторять одно и то же? Хотят его сбить? А он молодец, не удивляется...»).
— Детали... — вздохнул варан. — Опиши мне наглых мелких животных, непочтительно глядящих на королеву!
(«Ёж! Тот мерзавец ёж... Хотя — почему мерзавец? Может, он тоже наш союзник? Так вот что ему надо, варану... А я думал, горюет о смерти Юлии»).
— Вот этого не знаю. Прости!
— Ну и ладно, — сказал Алеки. — А какие заклятия используешь ты, мой молодой, но учёный гость, чтоб появляться здесь в таком виде?
— Госпожа Ронуэн не считает нужным посвящать меня в них.
— Ты пришёл выведывать наши тайны? А не ты ли взломал моё хранилище, юный Лут?
Грозный вопрос Алеки, казалось, навёл на Шеса озноб.
— Я видел его, — сипло сознался он. — Лута... Вместе с госпожой Ронуэн!
— И решил пойти по его стопам?
— Он — великий шпион! Я так не умею... Но и у меня есть одна способность, которой госпожа Ронуэн довольна.
— Какая же? Дай нам поучиться...
— Я умею спросить! — гордо сказал Шес. — Я никому не делаю зла и не спрашиваю того, что может причинить вред. И тогда мне любят ответить... почти все!
— А если я окажусь грустным исключением?
— В таком случае мы пришли напрасно. И зря беспокоили детей, которых я взял с собой, чтоб убедить тебя в мирных намерениях моих.
— Только для этого? — уточнил Алеки.
— О нет! Сновидениями детей легче управлять, считает госпожа Ронуэн. Правда, — сознался Шес, немного подумав, — они и сами хотели... Им хотелось посмотреть на тебя!
Алеки, казалось, был растроган.
— Почему же именно на меня? — сказал он, оправляя на себе мантию. — Мой варан ничуть не глупей, а какая живность бродит вокруг — ты ещё не видел?
— Довольно... странные овцы, — признал Шес. — Мне кажется, они бы на нас напали, если б могли.
— Они тоже бесплотны, когда хотят! «Плоть против плоти...» Удивительно, как это вы живы.
— Их... что-то спугнуло. Мне кажется, ОН, — и Шес указал на пса. Шворк сделал глупую, но грозную морду и засверкал красными глазами. — А почему дети хотели на тебя поглядеть, я знаю!
— И скажешь нам?
— Скажу, ибо пора изложить причину нашего появления!
— Тогда садись, — разрешил старик. — Тут явно не пахнет одним словом, а путь был долгий... Вот вам стулья, что же до пуделя, то я разрешаю ему лечь на пол! — И перед столом возникли мягкие стулья.
— Спасибо, но... мы не можем! Мы ведь бесплотны.
— Ах, да... Ну так преврати их в бесплотные, эти стулья!
— Сейчас, — неуверенно сказал Шес и принялся бормотать заклятия.
Но действие их на стулья было странным. Те принялись подёргиваться, подскакивать, пару раз вместо красных стали бесцветными, и наконец — прозрачно-стеклянными. Увы, когда эльф взялся за спинку ближайшего из них, руки его прошли сквозь неё и встретились в воздухе.
Одинокий Библиотекарь и варан внимательно следили за колдовством.
— Немного же ты умеешь, — сказал Алеки. — Я думал, у Ронуэн более толковый народ!
— Я умею! — жалобно сказал Шес. — И знаю заклятие — вот! — Он медленно, словно в трансе, произнёс заклятие Бесплотности — вполне верное, которое однако же не сработало. (Видно, заклинатель позаботился об этом заранее). — Когда я не во сне, у меня всё получается. А если я — Сновидение, то не всё...
— Акселя Реннера попроси. Спрошенного Смертью... — флегматично сказал варан. — Он совсем неплохой волшебник.
Шес немедленно сотворил в воздухе плакат, на котором была изложена просьба Акселю, а также текст заклинания. Тот прочитал, дебильно глянул на Шеса. Шес улыбнулся, кивнул, и Аксель понял: можно колдовать, ничего не выйдет. Так и случилось.
— Не мучайся, я вам помогу, — сдался Алеки. И гости наконец сели.
— Так я, значит, отвечу на твой вопрос! — с удовольствием начал Шес. — Аксель с друзьями недавно побывал на Луне, и даже в Библиотеке, которая вызвала у него большой интерес. Да он и прежде встречался с твоим бывшим подчинённым по имени Титир...
— Ты ведь неплохо знал его, Тристис? — спросил варана Алеки. Тот молча закрыл глаза.
— И Титир рассказывал ему о культуре духов, водил по Третьему Ярусу. Впечатление было огромным! Упоминал ему Плоский Библиотекарь и о тебе — непревзойдённом учёном, который и с самим Штроем...
— Великим Звёздным!
— Прости... с Великим Звёздным не всегда соизволит говорить! Но главной причиной нашего прихода к тебе стало, увы, не это. А задание госпожи Ронуэн...
Варан распахнул глаза, как оживший труп.
— В последнее время она много занимается Чёрным Кодексом. И не раз читала те его экземпляры, которые могла раздобыть в ваших библиотеках. Но, к сожалению, убеждена... в неполноте текста!
Старик и ящер переглянулись.
— Ибо её источники говорят о том, что большая часть текста не расшифрована... А между тем моей госпоже необходимо прочитать эту книгу! И вовсе не для того, чтоб воспользоваться ею против народа духов...
— Ей нечего читать на ночь? — спросил Алеки.
— Понятие «ночь» для неё отличается от нашего, — позволил себе улыбнуться Шес. — Мне кажется, она и вовсе не спит. Но вы же знаете: мы, эльфы, никогда не вредили вам, не крали, не разрушали...
— А Лимб? А Большая Линза?
— Лимб не являлся собственностью народа духов! Он принадлежал Гее. И Асфодель считала его угрозой для всей Земли. Что же до Большой Линзы — признаём! Но Асфодель, надо думать, имела на то причины... Наверное, гневалась за Юлию.
— Дальше, — сказал Алеки.
— У госпожи Ронуэн — мирные интересы, она хочет предотвратить войну между нашими народами. Вот и послала к тебе меня, чтоб ты просветил нас! Откуда он взялся, Чёрный Кодекс? Кто его создал и зачем? И как нам понять его — священную книгу духов?
Алеки и Тристис снова переглянулись, и Одинокий Библиотекарь расслабленно откинулся в кресле.
— Ну, а ты у неё чем занимаешься? — спросил ящер.
— Я курьер! Также помогаю послам и готовлю сведения о...
— Ясно. Почему ты не пришёл во плоти? Чего тебе бояться, если ты с миром? И почему не обратился к самому Великому Звёздному?
— Мы боялись не вас, а чёрной дыры! Никогда не бывали в ней... Ну, а Великий Звёздный... Его не так-то просто дождаться в земном захолустье. Кроме того, не хотелось бы подчёркивать это, но...
— Но?
— Мы предпочитаем получать сведения из первых рук. А кто может знать о книге больше Библиотекаря?
— Библиотекаря или двойника? — ядовито уточнил Тристис.
— Госпожа Ронуэн понимает всю занятость мудрого Алеки. И, узнав, что у него есть двойник, надеется — может, у того найдётся немного времени...
— Да, видишь ли, я и есть Алеки, — подал голос старик, не меняя позы. — Настоящий! Без всяких двойников...
Шес явно растерялся, и дети тоже. Правда, удивление у детей прошло гораздо быстрее, чем у Шеса; вдобавок они свои чувства скрыли успешнее его. Эльф просто излучал замешательство...
— Но... как же... — вымолвил он, пытаясь собраться с мыслями.
— Причин тебе знать не нужно, — отрезал ящер. — Хорошо, а что с этими детьми? Почему они так странно себя ведут? — И он уставил немигающий взгляд на Акселя, Кри, Дженни и Октавио. Встрепенувшись после заявления Алеки, те уже вновь добросовестно ворочали головами с сонной улыбкой. Да и Шворк выглядел немногим бодрее их.
— Тут нету ничего странного! Мы... — охотно подхватил Шес. Но вдруг нахмурил лоб и тихо сказал: — Прости, ты не мог уже спросить меня об этом сегодня? Может быть, как-то вскользь?
— Мог! — подтвердил Алеки, погладив Тристису хвост. — Он всё делает вскользь, признаться... Пусть отдыхает.
Ящер, стуча когтями, спрыгнул на пол, брезгливо обошёл Шворка, невзирая на бесплотность последнего, и быстро направился к фонтану. Погрузив в чашу морду, он попил, затем забрался в фонтан, почти не колыхнув воду, и замер, выставив ноздри и свесив хвост.
— Он там живёт? — спросил Шес, следивший за ним с величайшим любопытством.
— Я вижу, тебе и правда до всего дело, — вздохнул Алеки. — Если уж ты во сне столь любопытен, то каков наяву? Ладно, ты меня убедил... Хоть я и настоящий Алеки, не двойник, найду для тебя немного времени. Так, стало быть, Чёрный Кодекс?
Он потянул пурпурную ленту, висевшую в складках мантии на груди. Приглядевшись, гости увидели, что это обычная книжная закладка. Стоило старику её коснуться — и полки пришли в движение. Две нижних разъехались, в просвете возникла третья, обрезами томиков наружу. Мало того! У Алеки изменился цвет глаз. Из чёрных они стали такими же карими, как у Шеса.
Одинокий Библиотекарь поднял ладонь и взял сгустившийся из воздуха фолиант с обложкой чёрной тиснёной кожи. А одной книгой на полке стало меньше.
— Вот он, Кодекс... Моя личная копия, не оригинал. Местонахождение оригинала — тайна. Книга может представлять собою опасность для всех народов Земли, покуда она не расшифрована в полной мере. Копии же, доступные низшему и среднему духу, содержат лишь ясное и проверенное знание. Ну, а эта, естественно, полней... Кстати, — перевёл он изменившиеся глаза с Шеса на ребят, — если уж говорить о тайнах... Трое из них не раз беседовали с Титиром. И, прежде, чем я начну, я должен знать всё, что он наболтал о Чёрном Кодексе! Ежели слишком много, разговор окончится тотчас. Бесплотность на Чтение Памяти не влияет, и как бы туго дети ни соображали, придётся тебе объяснить им моё требование. Они никого не подведут: Титир мёртв!
Требование сочли справедливым и безопасным, поэтому старания Шеса длились недолго. Один за другим Аксель и остальные подносили ладонь ко рту и выдыхали путаные, уклончивые фразы, звучавшие когда-то в недрах Третьего Яруса. А поскольку выдыхали не в трансе (Алеки, боясь, что все окончательно заснут, предложил им форму заклятия, совсем не туманившую разум), то имели случай ещё раз вдуматься в давние упоминания Титира о Чёрном Кодексе. Но, увы, ничего не почерпнули.
— Да, вполне в его стиле, — кивнул Алеки. — Главное, спасибо, не разболтал: понимал значение оригинала! Для некоторых из узкого круга посвящённых ценность его, однако, под вопросом, — поколебавшись, добавил он. — Скажу сразу: я так не думаю!
— И нет никакого сомнения, что ты прав! — жарко заверил Шес.
— Твоя доброта ко мне поистине безгранична... Но знай, с точки зрения иных Библиотекарей, перед нами — плод мрачной шутки, исходящей от тех, кто, казалось бы, смеётся только зубами. И то потому, что нету губ...
Примерно семь тысяч лет назад в Норвегии поселился дух по имени Куум. (Я держусь летоисчисления людей, ибо и они замешаны в этом деле). Обычно духи не любят моря, избегая даже скалистых берегов. Но Куум отличался от всех и избегал не берегов, а своего племени. Он охотно общался лишь с духом-первопечатником, которого звали Иг... (Аксель сразу вспомнил барельефы и витражи Библиотеки Луны, а на них — Духа-Основателя: умное, бизонье лицо и книга в двупалой лапе). Иг ещё за миллиарды лет до того напечатал первую книгу о Земле; создавая Земную Библиотеку, приглашал Куума в помощники. Однако тот выбрал одиночество, скромную участь складского духа и странное местопребывание — фьорды Норвегии.
Что он там делал несколько тысяч лет, сказать трудно. Работы было немного, но так как он умножал наши скудные сведения о море и ледниках, никто не трогал его в бело-синем оцепенении Согнефьорда. И только много позже стало известно: Куум был первым и единственным духом, который писал стихи... Кажется, молодой человек, — обратился Алеки к Акселю, — у тебя уже менее блуждающий взгляд? Ты ведь понимаешь, о чём мы?
Тот медленно кивнул.
— Говорят, ты тоже ракара.* (*Древнеирландское название поэтов. — Л.С.). Ваше священное безумие, которого мы, эльфы, а также и обычные духи начисто лишены, даёт вам преимущество перед нами. Но я не могу прочесть тебе стихи Куума; ты сейчас поймёшь, почему.
Итак, этот дух с какой-нибудь высокой скалы декламировал целыми днями свои песни, пока не прожёг в небе над Согнефьордом изрядную дыру. Утечка волшебной энергии была наконец замечена Смертями, и те некоторое время молча слушали Куума, пытаясь понять, что происходит. Уж не знаю, как они оценили его творчество... Но Смерти вообще-то очень любят поэзию, устраивают Звёздные турниры среди умерших — людей и других обитателей Лотортона, — в коих, надо думать, принимают участие и сами. (Подробности таких состязаний нам неизвестны). И вот, то ли из любопытства, то ли из желания поощрить Куума, а может, в насмешку — но его пригласили на турнир. Он лицезрел на нём Великую Смерть — единственный среди нас, включая и Великого Звёздного! А потом его вернули на Землю...
— И он получил награду? — с непритворным восторгом спросил Шес.
— Мы не знаем... Он скрыл от нас всю историю, что для духа беспрецедентно! — Глаза Алеки сверкнули не хуже, чем у варана. — Великий Звёздный уверен, тайное повеление Смертей по поводу недонесения начальству всё же было. Но он не мог унижать себя запросами...
— Конечно! И чем же было вызвано подобное повеление?
— Если тебе ещё не надоели мои «не знаю», пытливый Ниль — получи добавку! Остаются одни предположения... Например, что Куум и впрямь был поощрён. Ибо вернулся на Землю с книгой текстов, написанной на языке Смертей, которым мы не владеем. Он же, судя по его переводам, овладел. Но вместо того, чтоб повергнуть бесценные знания к ногам Великого Звёздного, и даже к вот этим сандалетам, — Алеки пальцами босых ног пошевелил обувь, — Куум, как у нас говорят, проглотил Позор, выпив Чести! И две или три тысячи лет полученную книгу переводил, назвав её по цвету обложки Чёрным Кодексом.
Дело у него продвигалось трудно. Ещё бы! Язык Смертей наверняка изобилует понятиями, которых мы осмыслить не в силах, не то что перевести стихом! Между тем именно такую задачу поставил себе безумный Куум. Даже Великий Звёздный не дерзнул бы... А тут рядовой дух, складская жалкая крыса осквернила за его спиною святыню, данную Матерями Вечности нашему народу! Данную один-единственный раз — и, возможно, с тайными целями! Нет и быть не может достойной казни...
Ярость Алеки по поводу сокрытия Чёрного Кодекса выглядела вполне естественно. Но когда тот стал поносить Куума лично, она показалась Акселю наигранной — сработала неясная интуиция, хотя старик играл роль верного слуги Штроя безупречно.
— Результат был закономерен. Почти весь текст не переведён — вопреки стараниям или умышленно, кто знает? То же, что переведено — отдельные изречения, стихи о неведомых существах, нередко оборванные на полуслове... Являлись ли они стихами в оригинале, или перевраны в угоду дикому вдохновению?
— А нельзя ли спросить самого Куума? — подал блестящее предложение Шес.
— Когда Чёрный Кодекс наконец попал в мои руки, этот осквернитель был мёртв! —вздохнул Алеки. — Ты сейчас узнаешь... Но будь он даже и жив — кто он такой? Прочитав его память, я обнаружил бы в ней лишь то, что пожелали оставить Смерти! Говоря с нами, они еле снисходят до приказов. И вот один раз... первая и последняя нить... Я до сих пор не могу поверить!
От злости он стал медного цвета — почти как его варан. Да, сказал ему Аксель мысленно; да, тут я могу тебя понять.
— А может, неудавшийся перевод Куума — ловушка? — продолжал Одинокий Библиотекарь. — Не его, разумеется, — Смертей? Может, ОНИ как раз и хотели, чтоб мы не поняли?
— Да, но... зачем? — пролепетал Шес.
— Они давно ждут предлога с нами расправиться. Считают, мы вмешиваемся в их дела, и прочее... Я говорю подобные вещи тебе, нашему врагу, ибо твой народ чересчур ничтожен, чтобы играть с нами в такие игры! Мой бывший народ... мне ли его не знать? — усмехнулся он. — Но если б мы и имели перевод — как объяснить духам, что он вручён не самому Великому Звёздному, или мне, не Главному Диспетчеру даже? А тому, кто посмел ослушаться: один раз недонесением, а другой — ещё более чудовищным образом...
—?
— Самовольно став человеком!!!
Все были поражены, включая, казалось, и Алеки. Один варан пребывал в нирване в чаше фонтана.
— То есть... КАК? — вымолвил наконец единственный слушатель, который мог выдавить из себя хоть что-нибудь.
— Тысячу пятьсот лет назад Куум покинул Согнефьорд. Сбежал, прихватив с собой Чёрный Кодекс, но оставив вверенный ему склад в полном порядке и даже составив опись. О дальнейших его скитаниях, так же, как и о существовании Кодекса, мы бы ничего не узнали, если бы не некое существо, вставшее на его пути двести лет спустя самым прихотливым и странным образом... Ты что-нибудь знаешь о вампирах?
— Изучал, — кивнул Шес. — Но знания мои крайне скудны и путаны, ибо в шпионы не гожусь, а практика скромного курьера далека от этих созданий...
— Всё верно! — сказал Алеки. — После того, как древние боги отошли от дел на Земле, без работы остались и вампиры. К тому же они не любят синтетики, так что современные люди отпугнули их ею от себя лучше, чем чесноком и прочим... А у меня помогает яшма.
— Яшма? Да, я заметил здешнюю облицовку.
— Конечно, для нас они и без яшмы безопасны! Однако порою впадают в транс и забредают туда, куда их не звали... Вампиры, мой юный Ниль, бывают однозубые, двузубые и полиодоны. Как известно, чем больше их зубов выполняют колюще-сосущие функции, тем больше они, вампиры, человекоподобны и, стало быть, низкоразвиты. Если однозуб может обрабатывать свою жертву месяцами, а иногда даже и годами...
— Теоретически! — донеслось из чаши фонтана.
— Спасибо! То многозубы-полиодоны рвут свою добычу, как волки, и готовы покончить с ней за час... (Девочки вздрогнули, да и мальчикам стало не по себе. Шворк презрительно сморщил нос, Шес же внимал). Но в пятом веке, в Ирландии, перебравшаяся туда из Польши вампиресса Данута разрушила привычный стереотип. До седьмого века, приняв облик монахини, она успела поработать в трёх женских монастырях и, обезлюдив их, доказала, что полиодон может быть терпелив, пунктуален, тонок. Она ведь в родстве с Алфито, которую вы нынче встречали, и в плане психотропных воздействий на свои жертвы, пожалуй, не уступает ей. (На сей раз содрогнулся Аксель). Точнее, не уступала...
Превратив в сестринское кладбище третий монастырь, Данута осталась без еды, так как последние монахини в ужасе бежали, а настоятельница покончила с собой. Это побудило голодную девушку путешествовать. И вот на Оркнейских островах она облюбовала для новых дел керкуолльский монастырь — теперешний Мэйнленд, который был резиденцией епископа.
В походных условиях Данута выдавала себя за ученицу святого Кентигерна, изучавшую его наследие в монастыре преподобной Бригитты Килдэрской. Когда же её пускали в странноприимный дом, она испускала дух после недолгой болезни, достаточной для анализа обстановки. Хоронили её на кладбище, или же возле церкви для монахинь, обыкновенно расположенной вне главной ограды. Последнее изрядно мешало Дануте по ночам. Иногда приходилось прогрызать деревянные стены и ограды, а то и карабкаться на вал, чтобы проникнуть на основную территорию. Будь Данута бесплотным однозубом, она не знала бы таких затруднений — но зато была крепка и вынослива.
Я столь подробно освещаю её проблемы, ибо нам до сих пор неясно, почему, бродя в первую же ночь по Керкуоллу, она тут же наткнулась на того, кого не искала. То есть на Куума, укрывшегося там в обличии монаха. Зловещая и странная встреча! Распознав вампирессу по флюидам ещё до личного столкновения с нею, отступник заставил её на коленях просить пощады и взял в помощницы...
— Помощницы в чём?
— Не очень просто ответить... Видимо, его работа над Чёрным Кодексом продолжалась, и он посвящал ей немало времени, свободного от монашеских обязанностей. Волшебством мог бы избавиться от них вовсе, но, по свидетельству Дануты, являлся образцовым монахом. Глубоко вникал в жизнь людей, пытался понять их быт и нравы... Он рассказал вампирессе о своём прошлом — не в виде повествования, а в отрывках — и ничего больше, к сожалению. Просиживал долгие ночи у себя в келье, где на столе, видимый ему одному, лежал Чёрный Кодекс. Ни разу Куум не открыл его при Дануте, однако ей приходилось видеть, как он писал. Переводы по памяти? Кто знает... Затем он читал ей записи...
— Ага!
—... да она их потом не помнила. В её памяти не осталось ни словечка — а ведь мы умеем будить воспоминания! Магия Смертей, очевидно... Короче говоря, поведение Куума — довольно странная смесь осторожности и полного безразличия к себе... о чём ещё скажу дальше.
Но для чего же, в самом деле, была ему нужна вампиресса? Я думаю, причина проста: Куум нуждался в слушателе. Или в слушательнице, которой он не мешал естественно реагировать на свою работу, но потом заставлял забыть. И если бы очеловеченный дух пал настолько низко, что прельстился телом вампира — все полиодоны умеют превращаться в красавцев или красавиц — меня бы и такое не удивило. Бестия уверяла, будто подозрения мои беспочвенны, однако мы и тут не можем доверять её памяти: последнюю кто-то чистил, и не однажды... К счастью, не главная загадка! А вас, кажется, интересует этот вопрос, молодые люди?
Аксель и Октавио, увы, именно в тот момент притихли и перестали ворочать головами. Они густо покраснели... Алеки не стал вникать, подобает ли бесплотным юношам интерес к личной жизни Куума. Варан же наслаждался прохладой.
— Единственное, что могла добавить Данута к вышесказанному: Куум нередко намекал на какую-то великую цель, которую якобы преследует. Но в чём состоит его задача, оставалось только гадать. Он словно бы уверял в ней сам себя... Не решил ли он перевести Чёрный Кодекс и для людей?
— Без сомнения! — восхитился Шес.
— Тогда понятно, ради чего он вникал в их жизнь и вообще поселился среди них. И неясно, зачем связался с Данутой! Слушатель-человек дал бы ему как переводчику более ценный опыт... Бесспорно одно: Куум искал общества людей грамотных, и там, где только и мог его найти в седьмом веке! Да ещё на отшибе, в глухом углу... В Ирландии, Шотландии, на Оркнеях — северной морской границе этих миров. К тому же он всегда любил море... Он ведь и в Ирландии успел побывать, и убедился, каким огромным почётом пользуются филиды — поэты-предсказатели, колдуны. Их боялись и награждали короли, считали благородным сословием, покровительствовали школам поэзии. И на Оркнеях он наверняка уверил монахов, что занимается толкованием прорицаний какого-нибудь известного филида. Велев Дануте обернуться мужчиной, Куум объявил, будто к нему прибыл помощник из далёкой страны полян, закосневшей во тьме язычества. Каковой помощник нуждается в наставлениях и личной опеке Куума для своего будущего миссионерства.... Перечить никто не думал. Теперь наставник мог видеться с «Данутом» в любой момент. Нередко, пользуясь тем, что о родине юноши братия не имела представления, он беседовал с ним на языке духов при посторонних. Расспрашивал всё о тех же людях — а знал о них Данут весьма и весьма немало! Легко ли на них влиять? Заставить их считаться друг с другом? Утешительных ответов не получил...
Но пал он, или не пал — Куум в любом случае недооценил столь опасное существо, как его ночная помощница. Он запретил ей трогать монахов и кормил её с помощью заклятий, волшебным способом. Однако вампиресса есть вампиресса, и любит питаться внутривенно. Тут она не скрывала ничего, рассчитывая на наше поощрение! Медленно, с терпением паука — верней, паучихи — она искала брешь в его чарах, готовила и подносила ему напитки... и Куум пил, дурак этакий! А мог бы сообразить, что статус духа уже не служит ему, беглецу, защитой, что за его смерть любой получит награду. На него одного Данута потратила больше сил, чем на три женских монастыря, и получила в конце концов своё...
— Но, мудрый Алеки! Я слышал, если вампир отведает чьей-то крови, он начинает всё знать о своей жертве. Кровь знает всё...
— Говорю же тебе, над ней кто-то поработал! Зато, когда через полгода он начал чахнуть, знаешь, что было дальше, юный Ниль?
— Боюсь даже думать...
— Он стерпел! — гаркнул Алеки так, что варан высунул морду из фонтана. — Он пощадил эту гадину! Вместо того, чтобы расправиться с ней в мгновенье ока, или не пачкать лап и выдать её монахам... Откуда такая доброта? Данута пребывала в недоумении, ибо лично Куум терпением не отличался, христианство исповедовал только внешне, и наконец, христианское смирение отнюдь не распространяется на вампиров. Остаётся предположить...
— И безошибочно угадать, конечно...
— Для духа, который решился умереть (случай беспрецедентный, но с предателями и изгоями всё бывает!), медленное, сладкое засыпание — куда лучший уход из жизни, нежели неизбежная расплата и Пятый Ярус. А вот почему он решился...
Полагаю, он убедился в невыполнимости той задачи, которую на него возложили Смерти. (Алеки встал и впервые прошёлся по кабинету — высокий, длиннорукий, кряжистый... гололобый буддийский жрец). Иначе бы не посмел... А если задачи не было, разочаровался в собственных целях. Как его дед! — кивнул он на Акселя. У того пересохло в горле...
— Ты знал его деда? — сказал Шес.
— Кто же его не знал... Думаешь, я чего болтаю с тобой? Чего трачу время? Передо мной, может быть, сидит сейчас новый Куум, преемник Куума Первого и Гуго Упрямца! И высшие силы давно спланировали, чтобы Аксель Реннер пришёл к старому Алеки, а тот взял, да и выболтал ему кучу тайн!
И он довольно жутко осклабился — не хуже тех закулисных сил, о ком сейчас думал.
— Я не скажу, где оригинал, — подмигнул он Акселю. — Своя голова дороже! Но если сами найдёте и разгадаете книгу до конца, стало быть, и духи вам помогли, и Смерти отнесутся к нам милостиво... А сейчас давайте-ка закончим историю Куума и Дануты: я ведь не вампир, и у меня нет такого терпения. Хлебните для подкрепления сил...
На столе перед всеми задымились чашки с волшебным кофе. Дети устали, но всё же заколебались: они уже знали, что в кофе можно подмешать вредное зелье, и сам Алеки пять минут назад поминал, как Данута травила Куума.
— Оно бесплотное, пейте! — сказал Алеки. — Слушать будете лучше.
— Э-э... Прошу прощения, — начал Шес. — Но у этих детей привычка... Им кофе готовит только пёс. Пёс Шворк!
— А псу Шворку кто его доставляет? Мы! И давно б уже вас всех отравили, однако Великий Звёздный любит честный бой. Короче, даю вам слово эльфа, что я — Алеки, и слово Алеки, что в кофе ничего не подмешано... — Он поднял широкую ладонь, и под потолком лопнули две голубых молнии.
Пришлось пить. Впрочем, в голове у всех прояснилось, и усталость исчезла. Можно было слушать очередную приятную историю.
— Куум, начав хворать, прожил ещё пару месяцев. Данута не решалась торопить смерть — вдруг его равнодушие к жизни сменится гневом? Умирая, он не сказал ни слова — в том числе и про Кодекс. А потом она увидела чёрную книгу на столе, сгустившуюся из воздуха. Данута долго не смела её тронуть, боясь, что та испепелит её при касании. Когда наконец взяла, увидела вложенную в неё репродукцию какой-то картины... и тоненькую пачку листов, исписанную почерком Куума. (Говоря о картине, Алеки сделал паузу и тускло уставился на Шеса. Но эльф молчал). Вампиресса сунула всё это под плащ, опустила на лицо капюшон и вышла из кельи, в свою очередь не простившись с трупом...
— А... разве... ОНИ прощаются?
— Ещё как! Вампиры безмерно влюбчивы, бывают даже попытки самоубийства над телом собственной жертвы. Но, кажется, ни одна не увенчалась успехом...
— Две увенчались, — сказал варан из фонтана.
— В таком случае — вон оттуда! Хватит бездельничать, понятно?
Варан застучал когтями к столу, прыгнул на него и застыл — свежий, пятнистый, беспощадный.
— Если говорить о Дануте, то её безразличие мне понятно, — продолжал Алеки. — Ведь она не любила Куума, взявшего её в рабство... Она могла остаться в монастыре, имея прекрасные виды на питание. Но в ней пробудилось честолюбие. И вампиресса отправилась прямо к нам, точнее — ко мне, рассчитывая получить место. Ну, я не отказал... Услуга была что надо!
Прежде всего нам — Великому Звёздному и мне — следовало понять, как же поступить с Чёрным Кодексом. Проигнорировать? Неуважение к начальству. Просить, чтоб нам объяснили содержание — значит расписаться в полной беспомощности и недостойности будущих подарков. А главное — отнять могут! Такое средство влияния на умы... И нами был избран средний путь. Самый гибкий... Мы напечатали кое-какие отрывки из переводов Куума (но сразу скажу, не все!), снабдив их нашими комментариями, дабы сделать тексты доступными пониманию средних духов. Ну, а если мы ничего не поняли сами, можно ли обвинять того, кто твоего языка не знает и желает лишь доказать своё усердие? Одним словом, девять десятых Кодекса составлял вовсе не он сам, а так называемое Серое Приложение: всем известные законы и наставления, параграфы «Помилований и Кар». И их можно было в любой момент изменить, дополнить, урезать... Жизнь доказала мудрость нашей политики: никто до сих пор не спустился с облаков, чтобы нас поправить! И, думаю, уж не спустится...
Нужно ли говорить, как возрос наш авторитет в глазах народа? Прежде мы были просто духи — успешная, но несколько надоевшая себе нация... («Духи?! — с усмешкой подумал Аксель. — Штрой — бывший человек, а ты — бывший эльф!»). А теперь мы — Дети Чёрного Кодекса, и сами Смерти торят нам звёздный путь! И наши величания и титулы делят живых и мёртвых на Упомянутых — тех, кому Кодекс что-то повелевает, — и Неупомянутых: тех, кто выше него, ибо сам его ниспослал. Таким образом, и первые помнят о законе, и вторым лестно...
Аксель вспомнил пресмыкающегося перед Смертью Кья, называвшего её почему-то Неупомянутой. И теперь ясно, почему... Но она-то почему не спросила, какого дьявола его обзывания значат? Просто не снизошла?
— Ну, а сам Куум? — робко спросил Шес. — Где-нибудь Упомянут?
— На кладбище Керкуолльской обители. Как же ты ещё молод, я гляжу... Он мог стать славнейшим из нас! Вторым после Многоликого, и первым — в его отсутствие! А выбрал жалкую смерть от вампира, в убогой келье затерянного в море монастыря...
И Алеки надменно усмехнулся.
— Мне скажут: он искал Истину! Но ведь он не нашёл её. И разве не малодушие — так уйти? Нет ничего легче, я полагаю... А теперь, восстань он даже сегодня из могилы, он опоздал: место пророка уже занято! Нерисса, моя племянница, которую я прихватил с собой, покидая когда-то эльфов, давно поселилась в Согнефьорде. Днём и ночью она поднимается на скалы, как в своё время Куум, и читает стихи из Кодекса, добавляя наш комментарий. Не то чтоб она считала себя пророком — чего нет, того нет! — но мы тем самым показываем Смертям нашу готовность к диалогу и достойную для него кандидатуру. У девочки, кстати, острый ум... который уже подметил в тексте многое, пускай сам текст добыла Данута, а не она!
— А что же сталось с самой Данутой?
— С ней? Когда она рассказала всё, что знала, то выполняла наши мелкие поручения, но потом стала не нужна. Отпускать её с миром смысла не было, ибо средние и низшие духи не имеют о Кууме понятия... и ни к чему! Они думают, будто Кодекс вручён Смертями самому Великому Звёздному... Я усыпил её хлороформом — одна его капля смертельна для вампиров.
Все, кроме варана, с ужасом разглядывали Алеки — и он не мог не понять их взглядов. Но только ещё раз усмехнулся.
— Не забывайте, кого мне пришлось унять! — сказал он. — Если беглый дух предал нас, то Данута предала его — пощадившего её в своё время. Кроме того, мне не нравилось, как она смотрит на Нериссу. Я умею читать такие взгляды... И я не Куум!
«Это точно», — подумал Аксель. Но он ничего не имел против неизвестной ему Нериссы, и нельзя же требовать от Алеки, чтобы тот скормил вампиру свою племянницу... Пускай сам разбирается с гадюшником!
— Как бы то ни было, — продолжал Одинокий Библиотекарь, — она натолкнула нас на мысль использовать и других вампиров. Напомнила о них, так сказать... Высшие охраняют то, что поручает Великий Звёздный, а низшие пригождаются на посылках. Недалёкие, но быстрые твари!
Теперь Акселю было ясно и одно из давних воспоминаний Фибаха о его знакомстве со Штроем: «Сперва прислал ко мне двух вампиров, чуть ли не прямо с кладбища, но я спустил их с лестницы, приняв всё это за чью-то шутку...» Интересно, позволила бы спустить себя с лестницы эмпуса?
— Ну, а теперь, — вплыл в его уши спокойный голос Алеки, — я хочу достойно завершить начатое, раз уж мы с вами так славно посидели. И прочитаю вам отрывок из Кодекса, не вошедший в обычные копии для среднего духа... Смысл его порою неясен и требует больших дополнений, вот я и хотел бы узнать, не известно ли чего вам самим о том, что вы здесь услышите. Откровенность за откровенность!
— Я весь внимание! — заверил Шес. — Столько всего узнать — и не отплатить посильной услугой? А вот за внимание детей, увы, не ручаюсь — по известной тебе причине. Но существует заклятие Чтения Памяти, и позже они осмыслят... Да и этот пёс — биоробот, ему сосредоточиться легче!
— Так я и полагал... — Старик немного поколебался. — Однако вы не обязаны слать мне вести, если узнаете что-либо потом. Значит, мне следует оказать вам ещё какую-то услугу, не так ли? И я её окажу...
Алеки задумчиво повёл глазами по кабинету, словно решаясь.
— Не увлекайся, — сказал варан, не меняя позы.
— А ты меня не учи... — Старик потянул за закладку на груди, и выдвинулась новая полка в книжных рядах. На полке, в специальных гнёздах, блестели прозрачные кристаллы, напоминавшие хрустальные пули.
— Так... Это не надо... это тоже... а это, пожалуй, можно! — и две таких пули, растаяв среди других, очутились в руке Алеки.
— Наши<