– Я не вовремя, миз Морган? – спросил Трент, переводя зеленые глаза то на мои босые ноги, то на Рекс, то снова на меня.
Так, мать его, семь утра! Мне полагается спать и сны видеть, и он это знает. Болезненно осознавая свой вид мокрой курицы, я тряхнула головой, отбрасывая с глаз слипшиеся пряди. Снова мелькнула мысль насчет освободить Ли от Ала, но Трент пришел сюда ради Кери, я же чуть не забыла.
– Бога ради, скажи, что это не мне! – попросила я, посмотрев на подарок, и Трент покраснел.
– Это для Кери, – ответил он, и его окрашенный серым голос влился во влажность утра. – Я хотел что‑нибудь ей преподнести как материальное проявление моей радости, что я ее нашел.
Материальное проявление… Трент в нее втрескался, еще не увидев. Поджав губы, я скрестила руки на груди, но этот образ железной девки испортила Рекс, которая стала тереться о мои ноги. Это поведение меня не обмануло – она просто нашла удобный предмет, чтобы почесаться, и когда обнаружила, что я мокрая, оскорбленно посмотрела на меня и ушла прочь.
– Это не ты нашел Кери, я ее нашла, – заметила я довольно едко.
– Можно мне войти? – спросил он усталым голосом.
И шагнул вперед, но я не двинулась – и он остановился. Я же смотрела то на него, то на Квена в черном наряде и темных очках. Они приехали на «бэхе» вместо лимузина – отлично, Кери не будет подавлена впечатлением.
– Послушай, – начала я, не желая пускать его в мою церковь, если на то не будет серьезной причины. – Я не думала, что вы приедете, и ей ничего не сказала. Сейчас действительно не лучший момент. – Когда она вот так рыдает. – В это время я обычно сплю – зачем ты приехал так рано? Я же говорила в четыре.
Трент сделал еще шаг вперед, и я напряглась, чуть не встав в защитную стойку. Квен шевельнулся, Трент отшатнулся назад, оглянулся, потом уставился на меня.
– Рэйчел, черт вас побери, перестаньте мне ставить палки
в колеса, – сказал он сквозь зубы. – Я хочу видеть эту женщину. Позовите ее.
Я сделала большие глаза. Ух ты, попала на больное место? Я подняла взгляд выше, к Дженксу, сидящему внутри на перемычке двери, и он пожал плечами.
– Дженкс, не будешь ли ты так добр узнать, не может ли
Кери прийти сюда?
Он кивнул, и Трент с Квеном оба удивились, когда он вдруг слетел вниз.
– Легко. Она, быть может, на минутку задержится, чтобы причесаться.
И умыться, и платье надеть не вымазанное кладбищенской землей.
– Квен, – приказал Трент, и у меня флаги тревоги взлетели на всех мачтах.
– Только Дженкс, – возразила я, и мягкие подошвы туфель Квена шаркнули, остановившись на мокром тротуаре.
Темный эльф посмотрел на Трента, прося указаний, и я добавила: – Квен, паркуйся здесь, иначе ничего вообще не будет.
Совершенно не хотелось, чтобы Квен туда совался. После этого старый Кизли со мной разговаривать перестанет.
Дженкс повис в воздухе, ожидая, и Трент сдвинул брови, прикидывая варианты.
– Очень тебя прошу, попробуй, – взмолилась я насмешливо, и Трент скривился:
– Делай, как она сказала, – произнес он негромко, и Дженкс бросился прочь, исчез в сиянии прозрачных крыльев.
– Видишь? – просияла я. – Ничего трудного, оказывается. – У меня за спиной раздался хор чирикающих смешков, и Трент побледнел. Увидев, что он нервничает, я отступила в сторону. – Не хотите зайти? Она может прийти не сразу. Знаешь, тысячелетние принцессы – они такие.
Трент заглянул в темную прихожую, вдруг потеряв охоту входить. Квен взлетел через две ступеньки, пронесся мимо меня, обдав запахом дубовых листьев и лосьона после бритья.
– Эй! – крикнула я возмущенно, устремляясь за ним. Трент сорвался с места и шел за мной по пятам. Он не стал закрывать дверь – возможно, для быстрого бегства, – и когда Трент остановился посреди святилища, я нырнула назад и хлопнула дверью.
Сверху верещали пиксенята, устроившиеся на потолочных балках, и Трент с Квеном опасливо за ними наблюдали. Я одернула испятнанную соленой водой блузку и попыталась придать себе непринужденный вид, готовясь представить г‑на Самый Большой Геморрой г‑же Эльфийской Принцессе.
Чувствуя, как шевелятся волосы на шее, я прошла мимо Квена и шлепнулась в кресло на колесиках, стоящее возле моего стола.
– Присаживайтесь, – сказала я, поворачиваясь туда‑сюда
и показывая на мебель Айви, все еще расставленную во внутреннем углу церкви. – Вам посчастливилось. Обычно у нас тут нет гостиной, но мы затеяли кое‑какие перестановки.
Трент оглядел серую замшевую тахту, стулья и отвернулся, потом глянул на мой стол и отошел к роялю Айви, заинтересованно подняв брови.
– Я постою, – ответил он.
Рекс плавно вошла из темной прихожей и направилась прямо к Квену. К моему большому удивлению, пожилой эльф наклонился, погладил апельсиновой кошке ушки, и она хлопнулась на спину, подставив белое пузечко. Квен выпрямился, держа Рекс на руках, и у мурлыкающей кошки глазки от удовольствия стали щелочками.
Дура ты, кошка.
Трент прокашлялся, я повернулась к нему.
– Рэйчел, – сказал он, устраивая свой презент на рояле, –
вы всегда принимаете душ в одежде?
Я перестала крутиться туда‑сюда, попыталась придумать, что бы соврать, но никак не могла привязать отсутствие электричества к тому, что я хожу мокрая.
–Я … яспала на кладбище, – сказала я, не имея желания сообщать, что мой сосед подстрелил меня моим же зельем из моего же пистолета. Авось Трент подумает, что это роса.
Он ухмыльнулся, и как‑то это у него красиво получилось. Он знал, что я боюсь Пискари.
– Вам следовало убить Пискари, когда была такая возможность, – сказал он, и его красивый голос наполнил святилище красотой и уютом. Черт, голос у него действительно потрясающий – я чуть не забыла. И – да, я могла убить Пискари и выйти сухой из воды, списав на самооборону, но где бы я тогда сейчас взяла вампира, желающего спрятать для меня фокус?
Так что я ничего не ответила. Трент же, напротив, был явно настроен поговорить.
– Но это не объясняет, почему у вас одежда мокрая, – сказал он вопросительно.
Я сжала зубы, но заставила себя расслабиться. Черт побери, если Айви такое умеет, то я тоже могу.
– Не объясняет, – доброжелательно согласилась я.
Осторожно присев на стульчик от рояля, он наклонил голову:
– У вас затруднения с заклинаниями? – спросил он испытующе.
– Никаких.
Квен спустил кошку на пол, Рекс отряхнулась – зазвенел колокольчик, который Дженкс привесил ей на шею. Я смотрела, как слегка ерзает Трент – его чуть ярче обычного румянец и отчетливая дикция показывали, как он нервничает. Я вспомнила его злость, когда он просил меня поработать в охране у себя на свадьбе, его упреки за то, что Ли был захвачен демоном и стал его фамилиаром. Во мне чуть шевельнулось чувство вины, тут же подавленное. Но если я вытащу Ли из лап Ала, Трент будет у меня в большом долгу. Настолько большом, что, быть может, оставит меня в покое?
– Ага, – сказала я задумчиво в воздух, насыщенный смешками пиксенят, и Трент посмотрел на меня заинтересованными зелеными глазами. Посреди балок кто‑то взвизгнул, спихнутый вниз, и у Трента дернулось веко.
Ощущая некоторое сочувствие, я встала и хлопнула руками в сторону купола.
– О'кей, поглазели – и хватит. Пора на работу. За микроволновкой – вощеная бумага, идите полировать колокольню.
Квен вздрогнул, когда детишки Дженкса рухнули вниз клубящейся массой шелка и высоких бранчливых голосов. Но Джан быстро призвал их к порядку и, держа руки на бедрах (до боли похоже на Дженкса), выгнал в коридор.
– Спасибо, Джан, – сказала я. – Ясегодня голубых соек слышала, поглядывайте.
– Да, миз Морган, – ответил серьезный пикси, потом они порхнули наружу, и Рекс следом за ними по земле. Из кухни донеслись грохот, писк, и стало тихо.
Поморщившись, я прислонилась к спинке дивана Айви. Квен посмотрел на меня вопросительно, а Трент спросил:
– Вы не пойдете смотреть, что они разбили?
Я покачала головой.
–Я … яхотела сказать тебе спасибо, что вчера вмешался, когда я танцевала с Алом. – Я почувствовала, что краснею. Черт побери, Ал меня чуть до оргазма не довел у всех на глазах.
Трент глянул на пикси, летающих в боковом дворе – размытыми полосами на цветном стекле, потом снова на меня:
– Не за что.
Я в неловкости скрестила руки на груди:
– Нет, правда. Ты не обязан был это делать, и я оценила.
Квен наклонился, устроился поудобнее, и Трент, видя его свободную позу, тоже стал не таким скованным, хотя по‑прежнему выглядел будто модель хай‑класса, сидя за роялем Айви.
– Не люблю хамов, – сказал он, будто смутившись.
Я скривилась, жалея, что Кери не торопится. Из кухни что‑то пропищало, и в среднем ухе у меня зажужжала электроника. Моргнул свет, почти невидимый при ярком солнце, а телевизор у меня за спиной медлен но расцвел шумом. Я его выключила.
Откуда ни возьмись, появилось смущение, и я на себя разозлилась. Просто чувствовала, как Трент оценивает меня и мою жизнь – телевизор с маленьким экраном, меблировку гостиной Айви, мой уставленный комнатными растениями стол, нашу церковку с двумя спальнями и двумя же ванными – и меня разозлило, что я выхожу куда дешевле, чем его просторная гостиная, большой телевизор и стереосистема во всю стену.
– Прошу прощения, – пробормотала я, услышав, как начала наполняться стиральная машина. Почему‑то я была уверена,
что Трента нет смысла развлекать постукиванием барабана.
Выключив на ходу верхний свет, я остановилась у себя в ванной открыть крышку машины. Пусть замачивается. Потом я быстренько проверила ванную Айви на случай, если Трент захочет прошерстить ее аптечку под предлогом зайти в сортир. Здесь все было прибрано и аккуратно, вампирекий запах ладана с пеплом угадывался под апельсиновым запахом мыла, которым пользовалась Айви. Погрустнев, я пошла на кухню проверить, включен ли свет.
Зазвонил мой сотовый – электронная музыка ударила в уши, я вздрогнула. Нашаривая телефон, я выругалась в адрес Дженкса. Обычно я телефон ставила на виброзвонок, но некто неизвестный, он же Дженкс, баловался с ним, меняя рингтоны. Нашаривая пальцами источник мелодии «У меня пара классных кокосов», я наконец вытащила приборчик из мокрого кармана. Очень смешно, Дженкс. Три ха‑ха.
Светился номер Гленна, и я после минутного колебания присела на кухонный стол и открыла телефон. Сейчас я ему скажу пару ласковых.
– Привет, Гленн, – сказала я сухо: он знал, что обычно я еще сплю в это время. – Я слыхала, Пискари вышел. Неплохо было бы, если бы кто‑нибудь мне сообщил, что неживой вампир, которого я посадила в тюрьму, теперь на свободе!
Слышны были щелчки по клавиатурам и громкий спор. Гленн перекрыл этот фон тяжелым вздохом:
– Извините, – сказал он вместо приветствия. – Я как только услышал – оставил сообщение у вас на телефоне.
– До меня не дошло, – ответила я, смягчившись лишь самую малость. – Ладно, я не хотела на тебя рявкать. Но я ночевала на кладбище, и сейчас малость тело ломит.
– Я должен был перезвонить еще раз, – сказал Гленн, и слышен был шорох перебираемых бумаг. – Но когда ваш демон поджег «Склад», используя вышибал как растопку, нам тут стало ни до чего вообще.
– Мой демон! – воскликнула я возмущенно. – С каких пор Ал стал моим демоном? – спросила я уже тише, помня, какой хороший слух у Квена и Трента.
– С тех пор, как вы его вызвали свидетелем. – Слышно было, как фэвэбэшник прикрыл микрофон рукой. Он что‑то сказал в сторону, и я с нетерпением ждала продолжения его речи.
– Это не объясняет, почему Пискари на свободе, – проворчала я.
– А чего же вы ждали? – ответил Гленн с явной досадой. – Ни ОВ, не ФВБ не вооружены для борьбы с демоном, который не боится солнца. Вы ничего не делали. В городском совете провели срочное заседание и выпустили Пискари, чтобы он с этим демоном разобрался. – Гленн помолчал и добавил: – Мне очень жаль, но он получил полную амнистию.
Городской совет? Значит, Трент знал. Черт, он даже принимал участие. Вот это уже полная задница. Я душой рисковала, чтобы засадить Пискари за убийство лей‑линейных колдунов, и это ни гроша не стоит. Поневоле задумаешься, стоило ли давать себе труд.
– Но я звоню не поэтому, – сообщил Гленн. – Обнаружено еще одно тело.
Я все еще думала о Пискари, очевидным образом имеющего возможность сделать с моей подругой все, что пожелает.
– И ты хочешь, чтобы я приехала? – спросила я, прижимая руку колбу, кивая и злясь с каждой минутой сильнее. – Я тебе говорила, я не следователь. Я – «хватай‑тащи». Кроме того, я не знаю, хочу ли я вообще на вас работать, раз вы выпускаете на свободу убийц, как только вам чуть припечет.
– Чуть? – воскликнул Гленн. – У нас шестнадцать больших пожаров за ночь, пять случаев уличных беспорядков и чуть не линчевали одного мужика в платье, который Шекспира читал в парке. Число разбитых машин и легких телесных повреждений вряд ли кто‑нибудь вообще знает. Это же демон. Вы сами сказали, что всю ночь прятались на церковном кладбище!
– Стоп! – повысила я голос. Так нечестно. – Я пряталась от Пискари, а не от Ала. Ал же устраивал пожары, чтобы я отправилась с ним в безвременье. И не смей сидеть там в своей конторе и обзывать меня трусихой за то, что я этого делать не хочу.
Я была в ярости – и гнев подогревался чувством вины, так что я бы и дальше дымилась, если бы Гленн не сказал смущенно:
– Извините.
– Ладно, проехали, – буркнула я, обхватывая себя рукой за талию и отворачиваясь от коридора,
Я не виновата. Не моя вина, что Ал такое творит.
– Зато хотя бы он изгнан, – сказал Гленн равнодушным
голосом:
Я едко засмеялась:
– А вот и нет. Небольшая пауза.
– Пискари сказал…
– Пискари и Ал работают на пару. А вы поддались на разводку и выпустили его, так что теперь у вас по Цинциннати не один монстр носится, а два. – Я скривилась. – И не надо меня просить на этот раз, чтобы я с ними разобралась.
Шум офиса заполнил телефон.
– И все‑таки можете вы сюда приехать? – сказал Гленн после долгой паузы. Я хочу, чтобы вы опознали одну личность.
У меня сердце защемило. У него там новое тело? Вдруг Пискари стал занимать мои мысли меньше всего.
– Дэвид? – спросила я, чувствуя, как подгибаются колени, как пробирает меня морозом на солнце, проникающем в кухонное окно. Кто‑то его убил. Кто‑то убивает вервольфов в поисках фокуса, а что Дэвид – мой альфа, ни для кого не секрет. Помилуй меня, господи, они его убили!
– Нет, – ответил Гленн, и облегчение было такое, что воздух задрожал у меня в легких. – Это вервольф по имени Бретт Марксон. У него в бумажнике ваша карточка. Вы его знаете?
Краткий душевный подъем по поводу того, что Дэвид жив, сменился оцепенением. Бретт? Тот вервольф из Макино? Я соскользнула на пол, спиной к шкафчику под мойкой, подобрала колени.
– Рэйчел? – донесся издалека голос Гленна. – Все в порядке?
– Ага, – выдохнула я и тут же поправилась: – Нет. Сейчас приеду. – Я облизала губы и попыталась проглотить слюну. – Есть у меня час? – Помыться и поесть. – А лучше два.
– Черт, Рэйчел, вы действительно знали этого вервольфа? – В голосе Гленна слышались виноватые нотки. – Вы меня извините, я должен был сам приехать.
Я посмотрела вверх, увидела пустое место Айви за столом.
– Нет, все в порядке. Это был… мой знакомый. – Я перевела дыхание, вспомнив последний раз, когда видела Бретта, прошедшего по окраинам моей жизни и искавшего путь в мою стаю. Крепкий мужик, искавший чего‑то такого, во что можно верить.
– Сколько сейчас? Семь тридцать? – говорил Гленн. – В полдень пришлю машину. Или у вас уже есть права?
Я покачала головой, хотя он этого не видел.
– Машину – это будет хорошо.
– Рэйчел? Все у вас нормально?
По городу шляется демон без привязи. Мастер‑вампир, жаждущий моей смерти, вышел на свободу. Моя церковь утратила освящение. А Бретт погиб.
– Все у меня в порядке, – ответила я едва слышно. – Увидимся днем.
В том же отупении я отключила трубку, не ожидая, что он еще скажет. Держа в руке тяжелый телефон, я таращилась на мои книги заклинаний, как раз на уровне моих глаз. Черт побери, все это неправильно. Я вытерла глаза и встала с таким чувством, будто все переменилось.
Поскрипывая босыми ногами по полу, я пошла обратно в святилище, но остановилась, пройдя полкоридора. Трент рассматривал витражи, и его начищенные туфли сверкнули на солнце, когда он повернулся. Квен стоят от него в шести футах, готовый к любой неожиданности.
– Трент, я прошу прощения, – сказала я. Он поднял брови, и я подумала, что лицо у меня должно быть совершенно белое. – Я не могу сделать сейчас, что обещала. И не думаю, что Кери вообще сюда придет.
– Почему? – спросил он, оборачиваясь ко мне полностью.
Боже мой, убили Бретта!
– Я ее ночью толкнула на землю, – сообщила я, – и она, я
думаю, до сих пор по этому поводу расстраивается.
Бретт погиб. Профессиональный военный. Как его вообще могли убить? Он чертовски хорошо умел оставаться в живых.
Трент стряхнул рукава своего дорого костюма и недоверчиво засмеялся:
– Вы ее толкнули на землю? Да вы знаете, кто она?
Я сделала резкий вдох, пытаясь справиться с собой. Бретта убили – по моей вине.
– Я знаю, кто она. Но если меня толкают, я толкаю в ответ.
Трент посмотрел на Квена, и лицо его стало суровым. Я решительно выставила челюсть, стараясь дышать неглубоко. Посмотрела на балки в поисках Дженкса и постаралась сдержать слезы. Кто‑то убил Бретта. А он был всего лишь в шаге от меня. Я чертовски уязвима. Все, что нужно – это найти снайпера, но не могу же я жить в пещере? Дерьмо, дерьмо и дерьмо. Лиловое фейрийское дерьмо в зеленую искорку.
Я провела рукой по стене и села в кресло Айви. Запах вампирского ладана испортил мне настроение еще сильнее. Хватит мне относиться к жизни как к партии в азартную игру. Пора начать покупать страховку, или я не услышу, как моя мать жалуется, что у нее нет внуков. Хотя от одной мысли об этом у меня с души воротит, но я должна буду отдать фокус Пискари, чтобы он его снова скрыл, то есть подкупить его, чтобы меня не убивал. Потом я спасу Ли, чтобы Ал ушел туда, где ему место, а Трент от меня отстал. С этого можно и начать, подумала я, садясь ровнее и делая глубокий вдох. Алом я займусь позже. После захода солнца.
– Трент, – сказала я, закрывая глаза будто в долгом моргании, ощущая, как просыпается во мне знание добра и зла. – Может быть, у меня будет способ освободить Ли от Ала. Тебе это не будет стоить ни цента, но я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. – Я посмотрела на него – и на этом лице не прочла ничего, кроме любопытства, – Ты сможешь?
– Вы говорили, что нельзя освободить фамилиара от демона, – сказал он, и в бархатном голосе послышались резкие нотки.
Я пожала плечами, глядя мимо него на дверь, и выпрямилась – чтобы не иметь такого жалкого вида.
– А как ты думаешь, откуда Кери взялась?
С ничего не выражающим лицом Трент посмотрел на Квена. Квен многозначительно прикрыл глаза.
– Слушаю, – настороженно сказал Трент. Вот тут как раз и начиналось скользкое место.
– Я попытаюсь забить одну сделку с Пискари…
– Поаккуратнее, – издевательски предупредил он. – Кто‑нибудь может подумать, что ваш черно‑белый облик становится серым.
– Заткнись! – рявкнула я на миллиардера, почувствовав жало под шкурой. – Я не нарушаю закона. У меня есть одна вещь, которая может быть ему желательна, а когда он ее получит, должно выйти так, что я смогу надежно избавиться от Ала, причем таким способом, который освободит Ли. Но мне нужно твое слово, что ты оставишь в покое меня и тех, кто мне дорог. А я… – Я тяжело и глубоко вздохнула, понимая, что становлюсь такой же, как они. – А я оставлю в покое весь твой бизнес.
Я хочу выжить. Я хочу жить. Я играю в одной песочнице с наемниками и серийными убийцами, сохраняя при этом надменную невинность снежинки в аду. ФВБ меня не защитит, не сможет. ОВ – не станет. Трент может меня убить, и этот факт требует уважения, пусть я даже не уважаю самого Трента. Господи, кем же это я становлюсь?
– Вы оставите попытки меня засадить? – тихо спросил Трент и застыл от невысказанной мысли. У него губы раскрылись, он посмотрел на Квена, пораженный. – У нее фокус, – сказал он Квену и повернулся ко мне в радостном удивлении. – Вот что ты хочешь отдать Пискари! Фокус у тебя, – сказал он между приступами смеха. – Как же я не понял, что он у тебя!
Я похолодела, сердце провалилось куда‑то вниз. Ох, блин…
Я встала, но между нами возник Квен.
– Стой! – сказала я, выставив вперед руку, и он послушался. С колотящимся сердцем я удерживала его на расстоянии рукой с расставленными пальцами, лихорадочно соображая… Это Трент убивал верволъфов?
– Ты убил Бретта? – спросила я и увидела, как он покраснел. – Так это ты! – воскликнула я, опуская руку и разгорячаясь злостью. Черт побери, это что ж я такое сейчас чуть не сделала? Что со мной? Такого не должно было быть!
– Я его не убивал, – ответил Трент, играя желваками на скулах. – Он сам себя убил. До того, как мог мне сказать, что фокус у вас, – договорил он, держа руки за спиной.
Квен покачивался на носках, опустив свободно руки. Я будто во сне ему сказала:
– Ты убил Бретта. И секретаршу мистера Рея. И помощника миссис Саронг.
Лицо Квена потемнело от чувства вины, мышцы его напряглись.
– Сволочи вы, – шепнула я, не желая этому верить, проклиная себя за то, что хотела видеть Трента лучшим, чем он есть, чтобы оба они были не просто хладнокровными убийцами и палачами. – Я думала, Квен, у тебя больше чувства чести.
Пожилой эльф стиснул зубы.
– Мы не убивали их, – сказал Трент, защищаясь, и я презрительно фыркнула. – Они совершили самоубийство, – настаивал он, этот дьявол с безупречной прической в идеальном костюме. – Все они. Никто из них не обязан был умирать. Они могли мне сказать.
Будто была какая‑то разница.
– Они не знали, что он у меня.
Трент шагнул вперед, показывая на меня пальцем, и Квен оттянул его назад.
– Рэйчел, идет война, – сказал эльф помоложе сдавленным голосом, стряхивая руку Квена. – На войне гибнут и посторонние.
Я глядела на него, глазам своим не веря.
– Трент, это не война. Это ты рвешься расширить свою власть. Трент, ну куда тебе еще! Ты такой параноик, что тебе для чувства безопасности нужно быть царем всего, мать его, мира?
Я вспомнила мою церковь, моих друзей и вскинула голову. Да, они убивали, но Айви пыталась вырваться из этого, а Дженксу приходилось, чтобы выжить самому и дать выжить своим детям. И я тоже вполне сознательно принесла в жертву Ли, чтобы выжить самой. Не могу утверждать, что я такая уж белая и пушистая. Но я никогда не убивала ради денег или власти, И мои друзья тоже.
Мои слова задели Трента, и он покраснел – от стыда или вины.
– Сколько вы за него хотите? – спросил он тихо.
Я уставилась на него, разинув рот. Не в силах поверить.
– Ты… ты хочешь его купить? – пролепетала я. Трент облизал губы:
– Я бизнесмен.
– По профессии, значит. А убийца – это у тебя хобби такое? Или ты считаешь, что трудное положение твоего вида дает тебе право убивать?
С искаженным от стыда и гнева лицом Трент одернул на себе пиджак. Если бы он при этом еще вытащил чековую книжку, я бы напустилась на него с воплем.
– Все, что захотите, Рэйчел. Любые гарантии вашей безопасности. Вашей, вашей матери, Дженкса, даже Айви. Столько, что сможете купить все, что захотите.
Как у него это все легко получается. Но я уже не хочу с ним иметь дело. Пискари убивает, но у него нет понятия жалости или угрызений совести. Корить его – как говорить акуле, что она плохая рыба и что нехорошо есть других. Но Трент? Этот знает, что поступает дурно, и продолжает поступать так же.
Но Трент ждал, не опуская глаз. А я его ненавидела, ненавидела до глубины души. Он привлекателен и могуч, и я поддалась на это настолько, что у меня ощущение добра и зла затуманилось. Да, он может меня убить. И что? Разве правильно будет с ним идти на сделки, Чтобы спасти себе жизнь? Какого черта вообще ему верить, что он сдержит свое слово? То же самое, что заключать договор с демоном или использовать демонское проклятие. И то и другое – легкий выход, ленивый выход.
Я не буду использовать демонские проклятия. Я не буду заключать сделки с демонами. Я не буду верить, что Трент сдержит слово. Он хладнокровный убийца, ставящий свой вид выше всех других. Ну и пошел он к черту.
Квен понимал, что я думаю, и я видела, что он подобрался. Но Трент – нет, он не настолько чуток. Бизнесмен он, а не воин. Симпатичный такой бизнесменчик.
– Я вам дам за него четверть миллиона, – сказал Трент, и
мне стало противно.
Я передернулась:
– Не получишь ты его, ты, пыль от пикси. Если он объявится, начнется война. Я его отдам Пискари, чтобы тот спрятал его снова.
– Он вас убьет, как только получит фокус, – тут же ответил Трент, искренне и правдиво. – Не будьте дурой на этот раз. Отдайте его мне. Я смогу защитить вашу безопасность. Я не буду начинать войну, просто установлю равновесие.
– Равновесие? – Я шагнула вперед и остановилась, когда Квен зеркально повторил мое движение. – А может быть, прочих внутриземельцев устраивает то равновесие, что есть сейчас? Может, время эльфам вымереть? Если все они такие, как вы с Элласбет, жадные до денег и власти, то, быть может, вы настолько оторвались от корней, от благодати и морали, что уже мертвы как вид? Мертвы, похоронены и земля пухом, – сказала я насмешливо, глядя, как наливается кровью Трент. – Если вы с ней – образец, по которому ты будешь восстанавливать вид, то спасибо, не надо.
– Это не мы оставили безвременье демонам! – крикнул он, изливая честную и неприкрытую злость, свою движущую силу в приступе раздражения и досады. – Вы нас бросили! Вы нас бросили биться одних! Мы жертвовали собой, а вы пятки смазали салом! И если я теперь безжалостен, это вы меня таким сделали!
Ах ты сволочь…
– Не надо меня обвинять в том, что сделали мои предки!
Трент скривился:
– Десять процентов моего портфеля, – сказал он, кипя внутренне.
Гад и псих.
– Не продается. Уходи.
– Пятнадцать процентов. Это треть миллиарда.
– Убирайся из моей церкви ко всем чертям!
Трент хотел что‑то ответить, потом посмотрел на часы.
– Мне жаль, что у вас такие чувства, – сказал он. Громко прозвучали его шаги, когда он отошел обратно к роялю. Сунув подарок для Кери в карман, он спросил, будто между делом: –
Предмет у вас где‑то здесь?
Черт побери. Я напряглась, как натянутая проволока.
– Дженкс! – крикнула я, приходя в себя. – Джан, зови отца!
Но он охранял сад от голубых соек, как я ему и велела. Черт
и еще раз черт!
Квен ждал указаний, и меня прошиб пот, Трент поднял голову – мне хотелось думать, что я прочла в его глазах сожаление.
– Квен, – велел он негромко. – Подержи миз Морган. С Кери мы поговорим как‑нибудь в другой день. Очевидно, сегодня она не придет. У тебя есть зелье памяти?
Боже мой!
– В машине, Са'ан.
Не очень у него был радостный голос, и я посмотрела на Квена, зная, что произойдет дальше.
– Отлично. – Трент был неумолим, как железо. – Не будет воспоминаний – значит, не будет ненужных концов. Оставим ее спящей, а проснется она, когда кто‑то заедет за ней, чтобы везти в морг.
– Гад и сволочь, – шепнула я и подняла глаза к балкам, где никого не было. Черт меня побери, зачем я их прогнала?
– Дженкс! – заорала я, но стрекота крыльев не было слышно.
Квен вытащил из‑за спины пейнтбольный пистолет, и я про себя выругалась.
– Что там? – спросила я, подумав о своем пистолете в ведре. Но если я двинусь, Квен выстрелит.
– Несколько непривычное ощущение – когда пистолет не в ваших руках? – спросил Трент насмешливо.
Я могла только сдержаться и не заорать на него.
– Трент… – Я попятилась, подняв руки вверх, будто хотела его успокоить.
Квен протянул пистолет Тренту.
– Хотите – стреляйте сами.
Трент взял пистолет, прицелился в меня.
– Мне это по силам, – сказал он и спустил курок.
– Ой! – взвизгнула я. Больно было, когда меня стукнуло. Черт побери, второй раз за сутки!
Но я не свалилась, это не были снотворные чары. Трент не удивился, что я не упала, а просто отступила назад. Поползновение бежать сильно запоздало.
Трент отдал пистолет Квену.
– Честь стоит дорого, Квен. Я тебе недостаточно плачу.
Квен был мрачен, а я смотрела на них в упор, боясь того,
что будет дальше.
Трент ледяным голосом отчетливо произнес:
– Рэйчел, скажи мне, где фокус.
– Пошел к черту.
Зеленые глаза Трента раскрылись шире. Квен потрясенно оглядел меня с головы до ног, а потом чуть не рассмеялся:
– Она залита соленой водой, – сказал он. – Она же сказала, что толкнула Кери, и та наверняка наложила на нее чары. Рэйчел еще мокрая после того, как чары были сняты солью.