Упомянутый ранее пациент который был армейским офицером самостоятельно в четырнадцать лет, на основании собственных интересов выбрал свою будущую профессию. Несмотря на искреннее желание быть военным и подчинение строгой дисциплине, он постоянно противостоял своим начальникам и провоцировал их. Хотя он происходил из бедной семьи жил он расточительно он наделал множество долгов и нарушил закон подписывая чеки именами своих начальников. Вскоре он был задержан, лишен звания и посажен в тюрьму. Через несколько лет после окончания срока он обратился к аналитику в соответствии со своим внутренними потребностями, но он еще был способен разделять внешнюю реальность и собственную внутреннюю жизнь. Бессознательные фантазии создали основу для невротического характера и дали направление его действиям. От него самого, как и от других, связь между его фантазией и поведением была скрыта. И наоборот, психотический пациент осознавал свою фантазию; он ошибочно принимал ее за внешнюю реальность, а в своих действиях стремился реализовать содержащуюся в фантазии реальность. Посредством подтверждения своего всемогущества он переживал нарциссическое удовлетворение. Он проецировал свои фантазии на внешний мир, в то время как невротик их вытеснял.
Основная разница между поведением невротика и психотика состоит в следующем: невротик не путает психическую реальность с внешней реальностью (или, если и делает это, то в ограниченных пределах, как например при фобии или фетишизме), в то время как психотик теряет способность отличать одно от другого и не только ошибочно принимает внутреннюю реальность за внешнюю, но и заменяет внешнюю реальность внутренней. Невротик сохраняет связи с реальностью (объектами внешнего мира) в бессознательном; он вытесняет лишь инстинкты ид. Психотик утрачивает также и объекты в бессознательном, следовательно и отношения с ними; он вытесняет реальность.
|
|
Таким образом, по-видимому, можно сделать предположение, что «душевнобольных» людей больше, чем принято считать, - людей, которые принимают психическую реальность за внешнюю и удовлетворяют нарциссизм. Их первый успех в жизни, подтверждающий их всемогущество, может иметь для них решающее значение. После удовлетворения нарциссизма, свободная часть объектного либидо может вливаться во внешний мир. Наполеон, например, возможно, стал бы просто чудаком, если бы его всемогущество не было подтверждено его первыми успехами, которые, действительно, были результатом фантазий, трансформированных в дела.
Любой душевнобольной человек страдает от трудностей в адаптации к реальности. Трудность состоит не только в необходимости адаптироваться к внешней реальности, но также и в том, что эго должно адаптироваться к внутренней реальности, которую определяет инстинктивная жизнь. Появление болезни - это результат
неправильного осуществления этих задач. Из этой борьбы за адаптацию это может выйти с победой или с поражением, что в существенной степени зависит от силы сопротивления объектных отношений. В неврозах, до тех пор, бессознательные части сохраняются, пока они связаны между собой; следовательно, сохраняется объектный мир и основные функции это, функции восприятия и проверки реальности. При психозах, с другой стороны, происходит частичное или полное прекращение взаимоотношений с внешней реальностью, что приводит к нарушению основных функций эго.
|
|
Через некоторое время стало ясно, что он систематически подготовил свою судьбу, правда, бессознательно. Он в реальности осуществил старую фантазию, которая была очень интенсивной в подростковом возрасте, до поступления в военное училище. Эта фантазия содержала идею, что он привязан к дереву и его жестоко избивает мужчина. В армии он провоцировал наказание своим поведением, чтобы трансформировать эту фантазию в реальность, которая, судя по всему, была бессознательной в течении всей воинской службы. У него не было актуального невротического симптома; он не чувствовал себя больным. Однако, его поведение было выражением бессознательной потребности в наказании, которую следовало удовлетворить любым путем. Человек, который трансформирует реальность согласно своим бессознательным желаниям и инстинктивным импульсам в манере, которая наносит ему вред, человек, который трансформирует свою фантазию в реальность, не считаясь с последствиями, определенно не здоров психически. Его состояние, по всей видимости, граничит с психозом. Однако, он не психотик.
Другой пациент иа несколько часов подвешивал себя за крюк в ванной, фантазируя, что он святой Себастьян, в которого вонзаются стрелы. Эта фантазия весьма сходна с фантазией другого пациента. Однако, в то время как первый сохранял либидозные связи с внешним миром, второй полностью от них отказался. Мир существовал для него лишь до тех пор, пока он мог удовлетворять содержащиеся в его фантазии желания. Отвод объектного либидо имел дальнейшие последствия. Его фантазия не оставалась бессознательной, как это было у первого пациента, который, бессознательно отыгрывая, осуществлял соответствующую его фантазии ситуацию, но на сознательном уровне поражался последствиям своего поведения. Второй пациент действительно верил, что он святой, чьей задачей является искупление грехов человечества. Поскольку себя он чувствовал грешником, он считал, что мир полон греха, от которого можно избавиться только искуплением. Будучи евреем, он хотел уйти в монастырь. Он обсуждал эту возможность с настоятелем монастыря, упав перед ним на колени и поклоняясь ему как Богу. К сожалению, коротко невозможно осветить все, что он делал и как настойчиво он пытался осуществить в реальности идею искупления.
|
|
Тем не менее, одно уже очевидно: граница его эго была обширна и, следовательно, его внутренний мир отчасти был идентичен его внешнему миру. Он сам стал центром мира. Он чувствовал себя ответственным за весь мир, поскольку внешний мир был отражением его внутреннего мира, и он был твердо убежден, что изменив себя, он сможет трансформировать мир, а через изменение мира он надеялся облегчить обремененное виной эго. Внешняя и внутренняя реальность для него смешались. Поэтому внутренние и внешние восприятия были, для него, эквивалентны. У нашего первого пациента не было расширения границ аго, как не было и спутанности внутренней и внешней реальности. Он, конечно, изменил внешнюю реальность.
Любое психическое заболевание, будь то невроз или психоз, является не только биологическим явлением, вызванным более или менее полным нарушением инстинктивной жизни, но и социальным явлением, которое проявляется в неуспешной
адаптации к внешним условиям жизни. По этой причине концепция болезни во многом зависит от социального окружения, в котором она появляется. Когда социальная и культурная организация требовательна, тогда адаптация затруднена и, поэтому, человек, которого в ином окружении, возможно, восприняли бы как святого или героя, будут рассматривать как больного. С другой стороны, существуют некоторые заболевания, где борьба за существование, то есть реальная адаптация, существенно затруднена, особенно тогда, когда большая часть энергии расходуется на реальную работу, а на невротическую продуктивность уже мало что остается.
Если мы говорим об адаптации к внутренней жизни и внешнему миру в связи с возникновением болезни, мы должны исследовать первичный и вторичный фактор психического заболевания. Первичен ли процесс адаптации, симптомообразования и чего-то еще?