--------------------------------
<1> См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 193 - 199.
<2> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 1999 - 2000 гг. С. 148, 149.
<3> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2003 г. С. 46 - 51.
<4> См.: Там же. С. 161 - 169.
<5> См.: Арбитражная практика. Ч. I. С. 73 - 76.
В арбитражной практике признано, что при отправке оферты или акцепта посредством телеграфной, телетайпной, электронной и тому подобной связи на отправителя соответствующего сообщения возлагается риск искажения текста при передаче. Обусловлено это тем, что моментом вступления в силу оферты и акцепта в соответствии с предписаниями Венской конвенции 1980 г. (п. 1 ст. 15 и п. 2 ст. 18) и ГК РФ (п. 2 ст. 434 и п. 1 ст. 433) признается момент их получения адресатом. Интерес представляет одно из решений по спору <1>, возникшему в связи с тем, что при передаче по телеграфу оферты был искажен ее текст (в отношении спецификации товара). Акцептант-продавец (без повторения текста оферты) подтвердил заказ и произвел отгрузку товара по спецификации, указанной в полученном им телеграфном сообщении. Покупателю было отказано в возмещении убытков, понесенных в связи с отгрузкой ненадлежащего товара. В решении констатируется, что со стороны продавца не было допущено каких-либо неправильных действий и он не может нести ответственность за искажение текста ферты, допущенное при ее передаче по телеграфу.
--------------------------------
<1> См.: Рамзайцев Д.Ф. Указ. соч. С. 40, 41.
§ 4. Толкование контракта
Большое практическое значение применяемых правил толкования контрактов обусловливается рядом причин. Не всегда контракт сформулирован с достаточной полнотой и четкостью, да и практически невозможно предусмотреть при заключении контракта все возможные вопросы, которые могут появиться при его исполнении. Поэтому и возникают споры между сторонами контракта по поводу действительного его содержания в целом или отдельных его условий, смысла включенных в него обозначений, понятий и выражений, а также целей, которые стороны имели в виду в момент его заключения. Недостаточная четкость контракта может, в частности, состоять в несогласованности отдельных его положений, содержащихся в разных или даже в одном разделе, в применении к однородным по смыслу явлениям неодинаковых терминов, во включении в контракт без соответствующих пояснений торговых терминов, практика толкования которых неоднозначна. Зачастую надобность в установлении смысла и содержания принятых сторонами обязательств возникает в ходе переписки, которую стороны ведут при исполнении контракта. Встречаются и случаи, когда неодинаково понимается соотношение условий первоначально заключенного контракта и подписанных впоследствии изменений и дополнений к нему либо не совпадают тексты контракта и связанных с ним документов, совершенных на двух языках с указанием, что оба текста имеют одинаковую силу. Например, при разрешении ряда споров в МКАС было установлено, что контракты, заключенные сторонами, не содержат указаний о примененном в них базисе поставки и в этой связи для определения того, какая из сторон должна нести ответственность за неисполнение соответствующих обязанностей, составу арбитража было необходимо прибегнуть к анализу их условий, применив метод систематического толкования (дело N 9/1998, решение от 22.10.98 <1>; дело N 62/1998, решение от 30.12.98 <2>). Причиной возникновения ряда споров послужило неодинаковое понимание сторонами условий заключенного ими контракта с учетом примененного в нем базиса поставки (например: дело N 104/1997, решение от 25.05.98 <3>; дело N 255/1996, решение от 02.09.97 <4>; дело N 231/1989, решение от 13.11.95 <5>; дело N 071/1999, решение от 02.02.2000 <6>) и специального (эксклюзивного) положения, включенного в контракт (например, дело N 238/1998, решение от 07.06.99 <7>). В ряде случаев не совпадало мнение сторон о юридическом значении заключенных ими соглашений общего характера (о намерениях, рамочных или определяющих общие условия будущих контрактов) для их обязательств по поставке товаров, например, при разрешении споров по делу N 129/2003 (решение от 09.04.04) <8> или N 134/2001 (решение от 22.10.03) <9>. Путем толкования условий контракта определялась его юридическая квалификация, от которой зависел принципиальный подход при вынесении решения (например, дело N 250/1994, решение от 23.11.98 <10>). Нередко предметом толкования служила недостаточно четко сформулированная арбитражная оговорка контракта (например: дело N 247/1996, решение от 18.03.98 <11>; дело N 101/1996, Постановление от 27.05.98 <12>; дело N 168/1998, Постановление от 18.12.98 <13>; дело N 53/1997, решение от 25.12.97 <14>). Примененная сторонами неточная терминология вызвала необходимость путем толкования условий контракта установить истинные намерения сторон (дело N 14/1993, решение от 16.03.95 <15>). В ряде случаев путем толкования устанавливалось соотношение между текстом контракта и дополнительно совершенного сторонами документа (например: дело N 393/1995, решение от 10.02.97 <16>; дело N 288/1997, решение от 18.12.98 <17>). В толковании нередко нуждались документы, которыми обменивались стороны в ходе исполнения контракта, неодинаково ими понимавшиеся (например: дело N 152/1998, решение от 16.04.99 <18>; дело N 196/1997, решение от 22.10.98 <19>). Встречались и случаи несовпадения текстов контракта и дополнительных к нему документов, оригинал которых составлялся на двух языках (например: дело N 101/1996, Постановление от 27.05.98 <20>; дело N 95/1998, решение от 12.04.99; дело N 387/1997, решение от 16.03.99 <21>; дело N 217/2001, решение от 06.09.02 <22>). При расхождении в позициях истцов и ответчиков составу арбитража при разрешении споров иногда приходилось устанавливать путем толкования, кто является сторонами контракта (например, дело N 53/1997, решение от 25.12.97 <23>). Возникал вопрос и о толковании условия контракта, не соответствующего юридическому характеру заключенного сторонами вида договора (дело N 360/1994, решение от 06.02.96 <24>), и о понимании заведомо неисполнимого условия контракта (дело N 305/1994, решение от 27.06.95 <25>), о значении конклюдентных действий стороны, свидетельствующих о ее волеизъявлении изменить соответствующие положения контракта и реализовать сделку на иных условиях оплаты (дело N 118/2001, решение от 27.02.02 <26>), о выяснении содержащихся в контракте понятий, неодинаково толкуемых сторонами (дело N 185/2000, решение от 30.05.01 <27>; дело N 187/2001, решение от 04.09.03 <28> и дело N 102/2007, решение от 04.03.08).
--------------------------------
<1> См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 189 - 192.
<2> См.: Там же. С. 250 - 256.
<3> См.: Там же. С. 112 - 116.
<4> См.: Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. С. 219 - 223.
<5> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 152 - 157.
<6> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 1999 - 2000 гг. С. 204 - 206.
<7> См.: Там же. С. 103 - 110. Изложение основных положений этого решения приведено ниже.
<8> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2004 г. С. 130 - 135.
<9> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2003 г. С. 197 - 209.
<10> См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 227 - 231.
<11> См.: Там же. С. 87 - 89.
<12> См.: Там же. С. 117 - 119.
<13> См.: Там же. С. 244, 245
<14> См.: Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. С. 264 - 268.
<15> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда. С. 55 - 63.
<16> См.: Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. С. 167, 168.
<17> См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 238 - 243.
<18> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 1999 - 2000 гг. С. 79 - 81.
<19> См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 193 - 199.
<20> См.: Там же. С. 117 - 119.
<21> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 1999 - 2000 гг. С. 38 - 40.
<22> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2001 - 2002 гг. С. 408 - 420.
<23> См.: Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. С. 264 - 268.
<24> См.: Там же. С. 31, 32.
<25> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 119 - 121.
<26> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2001 - 2002 гг. С. 255 - 262.
<27> См.: Там же. С. 107 - 114.
<28> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2003 г. С. 170 - 185.
Как отмечалось выше, в зависимости от того, какое толкование дал контракту в целом или отдельным его условиям суд или арбитраж, по-разному определяются права и обязанности сторон, объем их имущественной ответственности. Этим объясняется то внимание, которое уделяет толкованию контрактов законодательство многих стран. Правила толкования контрактов разработаны и в судебной практике ряда государств. Уделяется соответствующее внимание этим вопросам и в юридической литературе <1>.
--------------------------------
<1> См., например: Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954. С. 128 - 131; Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. М., 1950. Т. 1. Полутом 2. С. 329 - 349; Ансон В. Договорное право. М., 1984. С. 111 - 113; Самонд и Вильямс. Основы договорного права. М., 1955. С. 319 - 325; Морандьер Л. Гражданское право Франции. М., 1960. Т. 2. С. 299, 300; Рамзайцев Д.Ф. Внешнеторговый арбитраж в СССР. М., 1957; Он же. Договор купли-продажи во внешней торговле СССР. М., 1961; Гражданское и торговое право капиталистических стран. М., 1949. С. 233, 234; Гражданское и торговое право капиталистических государств. М., 1966. С. 225, 226; Гражданское и торговое право капиталистических государств. М., 1980. С. 190 - 192; Гражданское и торговое право капиталистических государств: Учебник. М., 1984. Ч. II. С. 30, 31; Гражданское и торговое право капиталистических государств: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1992. С. 275, 276; Гражданское и торговое право зарубежных государств: Учебник. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2004. Т. I. С. 550, 551; Розенберг М.Г. Толкование договора в практике Внешнеторговой арбитражной комиссии при ТПП СССР // Внешняя торговля. 1981. N 2, 3; Он же. Толкование договора внешнеторговой поставки в рамках СЭВ // Материалы секции права. М., 1986. С. 3 - 14; Он же. Международное регулирование поставок в рамках СЭВ. М., 1989. С. 91 - 101; Звеков В.П. Некоторые вопросы толкования международных коммерческих договоров и практика международного коммерческого арбитражного суда // Международный коммерческий арбитраж. 2005. N 2.
Венская конвенция (ст. 8) устанавливает следующие правила толкования заявлений и иного поведения сторон договора, определяющие правила толкования контрактов.
1. Прежде всего принимается во внимание намерение стороны, если другая сторона знала или не могла не знать, каково оно было.
2. Если этот прием не позволяет определить намерение стороны, рассматривается то понимание, которое имело бы разумное лицо, действующее в том же качестве при аналогичных обстоятельствах.
3. При определении намерения стороны или понимания, которое имело бы разумное лицо, необходимо учитывать все обстоятельства, включая переговоры, любую практику, которую стороны установили в своих взаимных отношениях, обычаи и любое последующее поведение сторон.
Таким образом, Венская конвенция решающее значение придает распознаваемости волеизъявления для другой стороны. То есть при неизвестности для другой стороны намерения изъявившего волю и неясности самого волеизъявления (возможности толковать его по-разному) исходят не из намерения лица, сделавшего волеизъявление (т.е. из того, что оно имело в виду), а из того, как такое волеизъявление понимало бы разумное лицо, действующее в том же качестве, что и другая сторона, при аналогичных обстоятельствах. Перечень обстоятельств, которые следует учитывать (п. 3 ст. 8), неисчерпывающий. Не исключен учет и каких-то иных обстоятельств. Такой подход Конвенции требует, чтобы участники сделки очень четко формулировали свои предложения. Положения Конвенции, относящиеся к толкованию волеизъявления, применимы по аналогии и к толкованию контракта, заключенного в виде единого документа, что соответствует общему правилу о ее применении <1>. В частности, могут быть использованы такие критерии, как распознаваемость намерений сторон; понимание разумного лица, действующего в том же качестве при аналогичных обстоятельствах; принципы, используемые при выяснении соответствующих обстоятельств.
--------------------------------
<1> Мнение о применимости ст. 8 Конвенции к толкованию договора, который представляет собой единый документ, высказывалось в комментарии к проекту Конвенции, подготовленном Секретариатом ООН (Документ ООН А/С1Ч. 97/5 // Конференция Организации Объединенных Наций по договорам международной купли-продажи товаров. Официальные отчеты. Нью-Йорк, 1981. С. 21). Обосновывалось это мнение тем, что теоретически такой единый документ рассматривается в Конвенции как проявление оферты или акцепта. Иная точка зрения у болгарского правоведа Ж. Сталева. Он считает, что ст. 8 относится только к толкованию одностороннего заявления, и поэтому ее нельзя применять при толковании договора, выражающего общее намерение сторон. См.: Сталев Ж. Виенската Конвенция за международна продажа на стоки: Кратък. коментар. София, 1981. С. 22.
ГК РФ (ст. 431) исходит из следующих принципов толкования договора судом, арбитражным судом или третейским судом.
1. Прежде всего принимается во внимание буквальное значение содержащихся в договоре слов и выражений.
2. При неясности буквального смысла какого-либо условия договора он устанавливается путем сопоставления с другими условиями.
3. Если нельзя определить содержание договора по указанным выше правилам, следует выяснить действительную общую волю сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи делового оборота, последующее поведение сторон.
Основанием для применения ст. 431 при толковании одностороннего волеизъявления (например, оферты или ответа на нее) служат п. 2 ст. 6 и ст. 156 ГК РФ, которая предусматривает, что к односторонним сделкам соответственно применяются положения об обязательствах и о договорах постольку, поскольку это не противоречит закону, одностороннему характеру и существу сделки. В этой связи логично сделать вывод, что ч. 2 ст. 431 применима при толковании односторонних волеизъявлений по вопросу о необходимости учитывать все соответствующие обстоятельства и приведенного в ней примерного перечня таких обстоятельств.
В ОУП СССР - КНР (п. 3 § 53) и ОУП СЭВ - Финляндия (п. 2.4.2) указано, что при толковании контракта для выяснения воли сторон допустимо учитывать предшествующую контракту переписку и другие связанные с заключением контракта письменные материалы, которые не противоречат условиям контракта. Из такого же подхода исходят и Принципы УНИДРУА (ст. 2.17).
ОУП СНГ и ОУП СССР - КНДР вопросы толкования волеизъявления стороны (контракта) не урегулированы. Не нашли они отражения и в ОУП СЭВ и ОУП СССР - СФРЮ.
Правила толкования контракта (волеизъявления сторон) в национальных законодательствах и судебной практике различных государств имеют существенные отличия.
Приводимые ниже примеры применения в практике МКАС норм Венской конвенции 1980 г. и ГК РФ дают представление о подходах, используемых при толковании условий контракта (волеизъявления стороны).
При рассмотрении иска российской организации (покупателя) к индийской фирме (продавцу) и встречного иска продавца к покупателю (дело N 238/1998, решение от 07.06.99) <1> основным спорным вопросом явилось разное понимание сторонами условий заключенного между ними контракта. Согласно контракту поставка товара, проданного на условиях СИФ - российский порт, должна была производиться одной партией в количестве 7000 метротонн (+/- 2%) на судне, зафрахтованном специально для перевозки товара по данному контракту. Зафрахтованное судно не могло быть использовано для перевозки других грузов. По мнению покупателя, это условие контракта исключало возможность для продавца отгружать на судне, предназначенном для перевозки товара по данному контракту, какие-либо иные грузы, в том числе и одноименный товар для других покупателей. По мнению продавца, контрактом запрещалась перевозка других грузов, кроме одноименного товара для других покупателей. Фактически продавец зафрахтовал судно для перевозки 12000 метротонн товара, которое было подано под погрузку. Однако покупатель отказался разрешить погрузку товара по данному контракту наряду с одноименным товаром, предназначенным другим покупателям. Контрактом предусматривалось рассмотрение спорных вопросов сторон по законодательству Российской Федерации. Продавец полагал, что к отношениям сторон применима Венская конвенция 1980 г. и российское право, а покупатель указал, что надлежащим правом контракта является российское право. Состав арбитража, ссылаясь на ст. 15 Конституции РФ и ст. 7 ГК РФ, признал применимыми положения Венской конвенции 1980 г. и российское право в качестве субсидиарного статута. С учетом этого было дано следующее толкование спорного условия контракта.
--------------------------------
<1> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 1999 - 2000 гг. С. 103 - 110.
В соответствии со ст. 8 Венской конвенции заявления и иное поведение стороны толкуются в соответствии с ее намерением, если другая сторона знала или не могла не знать, каково было это намерение. При определении намерения стороны учитываются все соответствующие обстоятельства, включая переговоры и практику, которую стороны установили в своих взаимных отношениях. Пунктом 1 контракта под термином "товар" понималось 7000 метротонн этого товара определенного качества.
Положения п. 4 контракта, предусматривающего условие об исключительности (эксклюзивности) использования судна только для товара, предназначенного покупателю, по своему характеру является необычным, особенным условием договора.
Необычный характер такого условия контракта выражается в том, что оно ранее не использовалось в коммерческой практике сторон и было специфическим, нетипичным договорным средством в данной области торговли. Покупатель при включении этого условия в контракт намеревался создать гарантии сохранения качества товара, полностью проинспектированного им перед отгрузкой, с момента его погрузки на судно до момента выгрузки его в порту назначения с целью не допустить возможности заражения товара в пути от размещенного рядом одноименного товара неизвестного качества, принадлежащего третьим лицам. То, что покупатель намеревался добиться максимальной гарантии качества поставленного товара, подтверждается условиями контракта (п. 4), которые, в частности, наделяют его правами инспектировать весь товар на предмет его зараженности вредителями и давать разрешение на погрузку товара на судно. При таких обстоятельствах продавец не мог не знать о намерении покупателя исключить использование судна для перевозки иных, кроме его товара, грузов.
МКАС не может согласиться с толкованием продавца п. 4 контракта как допускающего перевозку другой партии одноименного товара вместе с товаром покупателя. Такое толкование противоречит смыслу и прямым указаниям соответствующих положений контракта. Из контрактных условий, предусматривающих специальное фрахтование судна для перевозки конкретной партии товара, закупленного покупателем, и не допускающих использование судна для перевозки на нем других грузов, и характера взаимоотношений сторон ясно и недвусмысленно вытекает намерение покупателя перевезти свой груз на судне, специально и исключительно зафрахтованном для этого груза.
Продавец согласился на включение в контракт условия об "эксклюзивном" судне, и разумное лицо, действующее в том же качестве, не могло не знать о намерениях покупателя в связи с данным пунктом контракта. Неосновательной представляется и ссылка продавца на положение контракта об одном из российских портов как первом порте выгрузки. Данное контрактное положение не может толковаться в противоречии с прямыми указаниями об эксклюзивности.
Соответственно, МКАС приходит к выводу, что согласно контракту судно должно быть зафрахтовано специально для перевозки товара по контракту и что продавец был обязан зафрахтовать все судно исключительно для перевозки грузов покупателя.
В соответствии с условиями контракта продавец должен был отгрузить истцу товар до 1 апреля 1998 г. Продавец дополнительно имел 15 льготных дней для погрузки товара на судно, которое прибыло в порт погрузки 7 апреля 1998 г. Как видно из материалов дела и объяснений сторон, к 13 апреля 1998 г. покупателем был проинспектирован и признан пригодным к отгрузке на судне товар, однако он не давал продавцу разрешение на погрузку, так как зафрахтованное судно не соответствовало контракту: продавец намеревался погрузить на судно дополнительно к 7000 метротонн товара, предназначенного покупателю, 5000 метротонн одноименного товара другого покупателя.
Неисполнение продавцом своих обязанностей по обеспечению надлежащей перевозки товара в оговоренные в контракте сроки реально поставило под сомнение достижение конечной цели договора, так как, во-первых, продавец отказался от исполнения своих контрактных обязанностей об исключительном фрахте и использовании судна, не предоставив разумно приемлемой для покупателя альтернативы исполнения; во-вторых, нарушение продавцом обязанности по отгрузке товара привело к ситуации, когда отгрузка откладывалась на неопределенное время, при том что по контракту продавец был обязан отгрузить товар к строго определенному сроку.
При подобных обстоятельствах действия продавца, направленные на ненадлежащее исполнение контракта, могли реально повлечь такой вред для покупателя, что он в значительной степени лишался того, на что был вправе рассчитывать на основании контракта (ст. 25 Конвенции).
Принимая во внимание неосновательное толкование продавцом условий об "эксклюзивности" судна и его отказ выполнить правомерные требования покупателя о предоставлении надлежащего судна, МКАС приходит к выводу о том, что покупатель обоснованно квалифицировал поведение продавца как предвидимое существенное нарушение контракта (ст. 72 Конвенции).
В свете такой позиции продавца представляется релевантным и вопрос о сроках поставки. Коль скоро покупатель правомерно отказывался от принятия поставки на судне, не отвечавшем условиям контракта, а продавец отказался изменить свою позицию в течение 15-дневного дополнительного срока, предусмотренного контрактом (хотя замена судна в течение этого срока была возможна), продавец должен считаться находящимся в просрочке в отношении поставки, а покупатель - имеющим право расторгнуть контракт с учетом п. 9 последнего, что он и сделал посредством уведомления от 20 апреля 1998 г. (ст. 26 Конвенции).
Предметом другого спора (дело N 152/1998, решение от 16.04.99) <1> явилось расхождение в понимании сторонами указания покупателя (фирмы, зарегистрированной на острове Мэн) продавцу (российской организации) о приостановлении до особого распоряжения отгрузок товара. По мнению продавца, это указание касалось поставок только того месяца, в котором оно было дано. Поэтому в следующем месяце он произвел отгрузку партии товара. Покупатель отказался от принятия этой партии товара, ссылаясь на свои указания.
--------------------------------
<1> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 1999 - 2000 гг. С. 79 - 81.
В решении МКАС отмечено, что в соответствии со ст. 8 Венской конвенции заявление стороны толкуется в соответствии с ее намерением, если другая сторона знала или не могла не знать, каково было это намерение. Одновременно учитывается то понимание, которое имело бы разумное лицо, действующее в том же качестве, что и другая сторона, при аналогичных обстоятельствах. Те же критерии для толкования заявлений и иных действий приводятся в ст. 4.2 Принципов УНИДРУА. Применение указанных в поименованных документах подходов приводит к выводу о том, что разумное лицо, действовавшее в том же качестве, что и продавец, должно было истолковать просьбу покупателя о задержании отгрузки товара до особого распоряжения. Такое толкование следует также из обстоятельств взаимоотношений сторон, в частности трудностей, которые сложились на заводе-переработчике приобретаемого покупателем товара, о чем продавцу было известно. Отгружая товар в ноябре, продавец действовал на свой риск. Соответственно, возникшие у него расходы по транспортировке этой партии товара и убытки, вызванные ее перепродажей, не могут быть возложены на покупателя. В то же время если бы продавец следовал указанию покупателя и задержал отгрузку до особого распоряжения, то имел бы право взыскать возникшие в связи с этим убытки.
В деле N 91/2006 (решение от 27.03.07) между продавцом (российской организацией) и покупателем (фирмой с Британских Виргинских островов) спорным являлся вопрос об очередности исполнения обязательств по двум дополнениям к контракту, заключенным в один и тот же день на один и тот же товар с одинаковыми сроками поставки, но с установлением разных цен (твердой и "плавающей" - зависящей от текущих котировок на этот товар согласно конкретным публикациям). При выяснении общей воли сторон в момент подписания указанных дополнений к контракту арбитраж руководствовался положениями Венской конвенции 1980 г. (ст. 8) и общими принципами, на которых Конвенция основана (в частности, соблюдения сторонами добросовестности, критерия разумности и сотрудничества при исполнении обязательств). Такой подход с учетом материалов дела и того, что сторонами спора являются профессионалы в области международной торговли, послужил основанием для вывода, что партия товара с фиксированной ценой подлежит первоочередной поставке, а с "плавающей" - последующей поставке.
В деле N 41/2007 (решение от 06.09.07) спорным между продавцом (российской организацией) и покупателем (литовским предприятием) являлся вопрос об определении содержания условия контракта, предусматривающего 100%-ную предоплату товара. По утверждению продавца, условием поставки является уплата покупателем полной стоимости всего подлежавшего поставке по контракту товара. В то же время продавец предъявлял покупателю счета на 100%-ную предоплату намеченных к поставке конкретных партий товара, которые покупателем полностью оплачивались. Однако продавцом поставки осуществлены не были. На основании анализа условий контракта и поведения продавца после его заключения арбитраж, руководствуясь ст. 431 ГК РФ, пришел к выводу о том, что товар подлежал поставке и оплате партиями и непоставка продавцом оплаченных покупателем партий товара является существенным нарушением контракта, дающим покупателю право на его расторжение.
В деле N 108/2007 (решение от 14.07.08) спорным между продавцом (российской организацией) и покупателем (организацией из Республики Кыргызстан) являлся вопрос о порядке исчисления договорной неустойки (следует ли ее исчислять от стоимости всего поставленного по контракту товара либо от стоимости того товара, в отношении которого имела место просрочка в оплате). При недостаточной ясности формулировки договорного условия состав арбитража, руководствуясь предписаниями ст. 8 Венской конвенции 1980 г., исходил из того понимания, которое имело бы разумное лицо. Использование критерия разумности привело к выводу, что более оправданным является то толкование, согласно которому неустойка подлежит исчислению от стоимости не оплаченного в срок товара, а не от стоимости всего товара. Иной подход, по мнению состава арбитража, мог бы привести к ситуации, когда сумма исчисленной неустойки была бы непропорционально велика по отношению к размеру задолженности, т.е. несоразмерна последствиям нарушения. Особо отмечено, что принцип соразмерности используемых средств правовой защиты последствиям нарушения обязательств является одним из общих принципов Венской конвенции, на котором она основана.
При разрешении спора между эстонской организацией - покупателем и российской организацией - продавцом самолета (дело N 255/1996, решение от 02.09.97) <1> выявилось неодинаковое понимание сторонами условий контракта о базисе поставки и соответственно распределении между ними обязанностей по передаче товара, включая таможенные формальности для вывоза. МКАС подверг анализу условия контракта, намерения и поведение сторон при выполнении контракта на основе предписаний ст. 431 ГК РФ, с учетом Инкотермс 1990 и Принципов УНИДРУА. В результате был сделан вывод, что обе стороны при заключении контракта уделили недостаточное внимание определению базисного условия поставки, что выразилось в несоответствии между отдельными положениями контракта. Однако сопоставление контракта с поведением сторон при его реализации дает основания заключить, что они имели в виду условие FCA - г. Москва, фактически измененное затем по взаимному согласию на условие FCA - г. Псков. Следовательно, в обязанности продавца входила не только оплата всех расходов и сборов, включая таможенные сборы и пошлины, но и обеспечение таможенного оформления самолета. Данная обязанность фактически была реализована продавцом. Вместе с тем после получения самолета по приемосдаточному акту в Смоленске, где проводились восстановительные работы, организация, действовавшая по поручению покупателя, направила самолет для прохождения таможенного и пограничного контроля в г. Псков, а не в г. Москву, как это было определено контрактом, в целях, по ее утверждению, значительной экономии времени и денежных средств. Покупатель не известил продавца о прибытии самолета в г. Псков для таможенного оформления в установленном в Российской Федерации порядке. Констатировав, что не только при заключении контракта, но и при его реализации обеими сторонами не были соблюдены условия контракта, МКАС на основании ст. 404 ГК РФ признал, что должен быть применен принцип смешанной ответственности.