— Куда вы собираетесь идти? Вам же не выбраться… - наконец осмеливается встрять Алистер.
— Я и сам пока не знаю, – отвечает уставший, сонный Клаэс.
Нэд выскакивает из машины и, никого не дожидаясь, устремляется вперёд, в чащу леса. Ноэ с Иолой на руках тоже выходят из салона. Мальчик изумлённо осматривается по сторонам. На линии горизонта уже забрезжил рассвет. Глядя на восходящее солнце, Ноэ щурит глаз и блаженно улыбается.
Алистер покидает место водителя, чтобы как следует, уже при дневном свете рассмотреть своих пассажиров. Иола без помощи слов велит Ноэ опустить её на землю, затем подбегает к Атлеру и кладёт ладошки на его больную ногу.
— Спасибо вам, дяденька, – звонко щебечет девочка.
Ошарашенный Алистер не знает, что ей ответить и как реагировать, он будто утратил дар речи. И вдруг надоедливая, ноющая боль, ставшая неотъемлемой частью его жизни, проходит. От каких-либо неприятных ощущений не остаётся ни следа. Он не успевает поблагодарить Иолу, она разворачивается и убегает вслед за Нэд, уже скрывшейся из вида за деревьями.
— Иди за ними, – говорит Клаэс растерявшемуся Ноэ.
Мальчик, будто обрадовавшись новому заданию, бодро и воодушевлённо направляется в лес. Алистер провожает его изумлённым взглядом:
— Что ты с ним сделал, Майн?
— Дал ему второй шанс. Я обязательно расскажу вам всё подробнее, только позже, мне нужно отдохнуть. Я свяжусь с вами через пару дней. Обещаю.
Клаэс открывает дверь со стороны Эгона и едва успевает поймать его, иначе тот вывалился бы. Подхватив седовласого на руки, который уже не приходит в сознание, Майн вновь оборачивается к Алистеру:
— Спасибо. Без вас мы вряд ли сюда добрались бы.
— Так куда же вы теперь?...
— Я правда не знаю. Но нас ждут. Спасибо ещё раз. Не будем прощаться.
Клаэс поворачивается в сторону леса и начинает медленно продвигаться вперёд. Сон, хоть и короткий, немного поспособствовал восстановлению сил. Сейчас бы принять душ и прилечь ещё хотя бы на часик, но расслабляться рано. Клаэс видит возвышающуюся над деревьями смотровую вышку, с которой по ним начнут стрелять, если они недозволительно близко подойдут к стене. Он всё ещё не может вникнуть в план Нэд.
Эгон вдруг начинает морщиться и тихо постанывать, а затем заходится страшным, булькающим кашлем, сопровождаемым обильным кровотечением изо рта. Он слабо сжимает в кулаке ткань рубашки на груди Клаэса.
— Опусти меня. – хрипит Эгон.
Майн чувствует, что Эгону отведено не больше минуты, спасти его уже невозможно. Клаэс встаёт на одно колено и бережно усаживает измождённое тело Эгона на землю, прислонив спиной к стволу массивного дуба.
— Как же глупо всё вышло, даже не верится… - слабо усмехается Эгон. – По правде говоря, мне немного жаль Альбера и Матиль… Видимо, нелепая кончина – это у нас семейное…
— А на что ты рассчитывал, когда звал его в дом? – безразлично спрашивает Клаэс.
Эгон пожимает плечами:
— На то, что он меня освободит. Я знаю, какого ты обо мне мнения... Думаешь, что я не очень хороший парень, эгоист, подлец и всякое подобное… так оно и есть, я и спорить не буду. Я о многом сожалею, и если бы обстоятельства сложились иначе…
Последний булькающий хрип, вырвавшийся из лёгких, не позволяет закончить предложение. Глаза Эгона застывают.
Жизнь ушла из его тела. Клаэс склоняется к нему и закрывает его веки. Выражение бледного, сильно осунувшегося лица безмятежно. Предсмертное желание Эгона было исполнено, он покинул этот мир свободным. Конечно же, он рассчитывал на несколько иной расклад, но и такой исход событий худшим из всех возможных не считал, Эгон остался доволен им. Жизнь успела утомить его, она не доставляла ему радости, и вот, наконец, в смерти, права на которую он до сего момента был лишён, Эгон обрёл успокоение.
Вдруг мимо проносятся два взрослых добермана, а за ними с отставанием семенят пятеро щенков. Они проследовали за своей хозяйкой от дома Штольберга. Вряд ли они смогли бы прибыть сюда наравне с автомобилем Алистера. Вероятно, Надя направила их сюда ещё заранее.
Клаэс неспешно бредёт за собаками и вскоре встречает Ноэ и «дочерей» Иеронима перед высокой земляной кочкой. Она напоминает кротовью нору, но такую, как если бы животное, которое её вырыло, было размером с человека. Доберманы поочерёдно ныряют внутрь, за ними без страха и сомнений устремляется Нэд. Встав на четвереньки, девочка легко продвигается вперёд, места в тоннеле достаточно. Иола с жалобным видом оборачивается к Клаэсу:
— Ты же пойдёшь с нами?
— Да.
Следующей в тоннеле исчезает Иола. Ей даже не приходится сильно пригибаться.
— Вперёд. - обращается Клаэс к Ноэ, засмотревшемуся на певчих птиц. - Теперь ты.
Ноэ не пререкается и сейчас. Любую просьбу он воспринимает естественной и не терпящей отлагательств. Он целиком и полностью доверяет Клаэсу, Ноэ будто только что вылупившийся птенчик, готовый последовать за мамой-гусыней куда угодно. Интеллект мальчика значительно пострадал в процессе уничтожения памяти, потребуется длительное время на его восстановление. Все моторно-двигательные функции сохранились, но вот к принятию самостоятельных решений мальчик будет готов ещё очень нескоро.
Настаёт черёд Клаэса. Он крупнее всех остальных, перемещение в тоннеле даётся с трудом, каждое движение сковано ограниченным пространством. Судя по траектории – нора имеет форму дуги, она довольно глубоко уходит вниз. Майн старательно протискивается вперёд. Вокруг лишь сырая земля, периодически на пути встречаются черви и личинки жуков. Клаэс не может видеть, лишь чувствует на ощупь, когда касается их ладонями.
Прохождение этого непростого и малоприятного пути по предположению Клаэса заняло больше получаса. Нехватка кислорода и физические нагрузки далеко не лучшим образом сказывались на общем состоянии и без того сильно истощённого организма. Клаэс в очередной раз за последние сутки подумал, что вот-вот обмякнет без сил и не переставал поражаться при этом свой выносливости. Казалось, предела его стойкости и вовсе не существует.
Наконец, впереди стал виден свет, это значительно приободрило, потому как начало создаваться впечатление, что тоннель бесконечен. Траектория плавно поднимается вверх, земля крошится под пальцами, ступни несколько раз буксуют. И вот желанный порыв прохладного ветра ударяет в лицо.
Надя, Иола и Ноэ с ног до головы в грязи, в их волосах запутались корни растений. Они стоят спиной к Клаэсу, который поднялся на поверхность последним, а перед ними в пяти метрах в ряд выстроилось семеро человек. Две женщины - одна довольно молодая, вторая - преклонного возраста, её Клаэс уже видел, два старика, один крепкий мужчина и двое мальчишек. Есть и другие, но они остались в другом месте, там, где разбит их временный лагерь. Все они облачены в лохмотья, но выглядят гораздо чище представших перед ними беглецов. Вокруг пустырь, заросший иссохшими сорняками. В некоторых местах виден асфальт, свидетельствующий о том, что когда-то здесь была проложена дорога. Встречаются торчащие из земли пруты ржавой арматуры и фрагменты кирпичных построек. Позади, примерно в километре отсюда, виднеются руины давно брошенного людьми города.