— Ты только подумай – твой отец работал на базу. А теперь ты её пленник.
Клаэс думает, что это и в самом деле довольно причудливое обстоятельство, но чего только в этой жизни не бывает. Кроме того – людей, работающих там, вполне можно понять. Они лишь пытаются обезопасить себя, а те, кто там содержатся, могут представлять серьёзную угрозу, как для окружающих, так и для самих себя.
— По-твоему справедливо лишать нас свободы и права выбора только потому, что мы сильнее их!? – гневно уточняет Эгон. – Ну ты и мудак, Майн!!
Клаэс слышит удаляющиеся от своей спальни торопливые шаги, а затем нарочито громкий хлопок двери в соседней комнате. Конфликтовать с кем-либо или вступать в спор он никогда не любил. Каждый волен остаться при своём мнении, даже самые упорные убеждения, чаще всего, не оказываются плодотворны. Он настолько опустошён морально и мысленно, что не сильно расстроился бы даже в том случае, если бы сам сейчас оказался в одной из тех камер, где держат заключённых Исследовательского Центра. За завтраком он думал, что не хотел бы этого, но теперь вдруг стало безразлично, где провести остаток дней своих.
Но с другой стороны – не все же используют свои возможности со злым умыслом. Нэми,
например, спасал жизни. Он никогда никому не вредил. Их мама тоже помогала людям, и бабушка Зóра. А ведь всё могло сложиться иначе, они могли стать подопытными образцами. Тогда ни Клаэс, ни Нэми не родились бы. Впрочем, сейчас даже подобные размышления никак не трогали душу Клаэса. В данный момент ему хотелось бы попросту перестать существовать, или же переместиться куда-нибудь очень далеко, где нет людей. Но это, увы, невозможно. Клаэс адекватно оценивал свои возможности и перспективы на побег. Его осуществить не удастся. Но даже если вдруг появился бы шанс – то куда бы Клаэс пошёл? Формально - он мёртв. За пределы стены, ограждающей республику, выбраться никак нельзя. Затеряться в городе надолго не получится. У Майна нет будущего. Он смотрит на шрамы на запястьях и думает, что лучше бы истёк кровью в тот день.
Во время обеда Клаэс молчит. Обрывки перепалки Эгона и Матиль доносятся до него словно откуда-то издалека. Всё стало чуждым. Майна поглотила прострация. Точно так же он ощущал себя в первые дни после похорон Нэми, но сейчас не тянуло даже к алкоголю.
До ужина Клаэс неосмысленным, пустым взглядом наблюдает за тем, как Нэд дрессирует своих собак во дворе. Он сидит на скамье на значительном расстоянии, чтобы не отвлекать девочку от процесса. Матиль катает Иолу на качели на детской площадке. Альбер сидит там же, рядом с ними и читает. Эгон лежит в своей комнате под капельницей.
Спать Клаэс укладывается непривычно рано, сразу же после тостов с гусиным паштетом и лёгкого салата на ужин. Вкуса еды он так ни разу за всё это время и не ощутил. Голод иногда давал о себе знать, но его утоление происходило машинально, Клаэс не почувствовал бы разницу между сочной, запечённой индейкой и куском чёрствого хлеба, главное – чтобы это можно было прожевать и проглотить. Заснул он спокойно, вместе с подавляющей апатией пришло и умиротворение.
«Я знаю, что ты увидишь это, – вдруг звучит знакомый мальчишеский голос в его голове на фоне кромешной тьмы. – Ты услышишь меня, где бы ты не был».
А затем перед взором предстаёт ярко освещённая ванная комната и она явно знакома Клаэсу. Взгляд перемещается с одного объекта на другой, Майн точно помнит эту шторку в лиловых цветах. И вот взгляд устремляется к зеркалу, что висит над раковиной. В отражении Клаэс видит не себя, а Зои. Он позабыл о ней, но теперь, так неожиданно вновь увидев лицо девушки, ощутил внутри нечто болезненное и щемящее. Зои стоит босиком на фиолетовой кафельной плитке, на ней надета лишь коротенькая ночная сорочка на тонких бретельках, которую Клаэс тоже отлично помнит.
— Я знаю, что ты увидишь это, – на этот раз он слышит голос Зои, Клаэс видит всё её глазами, губы девушки движутся в отражении и растягиваются в ухмылке. – Ты услышишь меня, где бы ты ни был.
Лишь сейчас Клаэс замечает крупный кухонный нож в правой руке Зои. Улыбаясь, девушка подносит его к горлу и произносит:
— Я знаю, что ты это видишь. Ты услышишь меня, где бы ты ни был.
Клаэс ничего не может сделать, не в его силах повлиять на ситуацию. Он находится внутри Зои, но никак не властен над ней, перехватить управление над девушкой не удаётся.
— А следующей ночью я навещу милую Адли, или доброго доктора Стингрея… Ты знаешь, что мне нужно. Покажись.
А в следующее мгновение Зои резким движением руки поперёк рассекает своё горло. На зеркало и раковину брызжет кровь, девушка приподнимает голову, чтобы растянуть рану, нож падает из её руки, а она неподвижно стоит и улыбается своему отражению. Начинается хриплый кашель, кровь булькает в горле, пузырится в уголках рта и стекает на грудь по подбородку.
Клаэс рывком принимает сидячее положение. Ему трудно дышать, он задыхается. Хватаясь за горло, будто там открытая рана и её нужно закрыть, Клаэс по неосторожности падает с кровати. Он запутывается в одеяле, и уже находясь на полу, отчаянно пытается скинуть его с себя. Приступ постепенно ослабевает. Делая глубокие вдохи, сопровождаемые хрипами, Майн смотрит в одну точку. Глаза застилает мутная пелена, будто комнату заполонил густой туман. Когда он рассеивается, Клаэс замечает сидящего на подоконнике Эгона. Закинув ногу на ногу и придерживая запахнутую на груди сильно вытянутую вязаную кофту, он курит и пристально смотрит на Клаэса. Сейчас в его взгляде нет насмешки или хитринки.
— Соболезную. – несвойственным ему серьёзным, строгим тоном произносит Эгон.
— Я… - с трудом выговаривает Клаэс, в оцепенении сидя на полу и переосмысливая увиденное во сне. – Ничего не смог сделать…
— Знаю. Можешь считать, что я тоже был там. У меня хроническая бессонница, но хотя бы твои сны мне каждую ночь посмотреть удаётся. Что намерен делать?
— Я найду его.
Эгон меланхолично покачивает головой:
— Ронни не позволит. Ему наплевать и на девчушку, и на доктора. Пусть наш мститель хоть полгорода убьёт, но папочка тебя не отпустит. Просто смирись с этим фактом.
— Нет. Нельзя, – с горящим взглядом безумца Клаэс не с первой попытки встаёт и устремляется к двери, нужные слова не получается подобрать. – Не позволю, нет.
— Стой, – командует Эгон, и Майн замирает, уже опустив ладонь на дверную ручку. – Нам ни к чему лишний шум. Вот что я предлагаю сделать; ты ненадолго позаимствуешь тело этой самой Адли, навестишь нашего мстителя и поговоришь с ним. Его условия будут выполнены, а Ронни ничего не узнает. Ты будешь под моей защитой, таким образом, убийца не сможет отследить местонахождение твоего физического тела, и мы останемся в безопасности. Опережая твой вопрос, скажу, что для Адли это тоже безопасно. Если бы он хотел с ней что-то сделать, то уже сделал бы. Чего молчишь? Не нравится мой план? Ну что ж, тогда ступай, разбуди папулю, устрой скандал. Я знаю, чем это кончится. У Ронни отличная физическая подготовка, он подавит твой бунт за минуту и вколет успокоительное, после которого ты на ближайшие сутки вырубишься. Если скандал повторится – повторится и инъекция. Необходимых препаратов у Ронни навалом, уж поверь мне. Так будет продолжаться до тех пор, пока дурные мысли не покинут твою головушку. Ты серьёзно думаешь, что я ни разу не истерил за всё время пребывания здесь? Желание бунтовать обычно проходит после нескольких дней, проведённых в состоянии овоща. Ну? Что скажешь?