КИТАБ 'АДЖА'ИБ АЛ-ХИНД
Из истории торговых связей халифата в X в.
За последние десятилетия в нашей науке постепенно обрисовывается новая страница из культурной истории халифата, рисующая экономическую и политическую жизнь средневекового ислама. Нам известно уже несколько крупных фигур финансистов и администраторов, иногда встречавшихся и раньше, но не привлекавших специального внимания.
В новом свете предстали теперь перед нами любопытные фигуры «банкиров» эпохи ал-Муктадира (295-320 / 908- 932), 1 — того периода, который если и не был периодом наибольшей финансовой мощи халифата, то во всяком случае являлся периодом наибольшего размаха финансовых операций, захватывавших с одинаковой легкостью и Поволжье, и восточный берег Африки, и Дальний Восток. Есть все основания предполагать, что крупные фигуры деятелей, связанных со столицей, известны теперь в науке; 2 однако с такой же уверенностью можно думать, что количество более мелких купцов, особенно ведших свои операции в провинции, было неисчислимо. Для освещения их деятельности драгоценный материал дают не столько исторические труды, сколько разнообразные произведения по «адабу», часто беллетристического характера, которые обыкновенно остаются вне кругозора историка. С одним из таких колоритных рассказов я хочу познакомить читателя в дополнение к известным уже материалам.
Этот рассказ извлечен мною из известного сборника географических рассказов «Чудеса Индии» (Аджи’ иб ал-Хинд), составленного Бузургом ибн ‘Шахрийаром, капитаном, родом [46] из Рам Хурмуза в персидском Хузистане. Сложился сборник около 953 г. и содержит рассказы моряков главным образом за первую половину X в. 3 Его выдающееся литературное достоинство не уступает лучшим местам «Путешествий Синдбада»; как культурно-исторический памятник он привлечен в науке далеко еще не в полной мере. 4 Своего непосредственного источника в данном случае Бузург не называет; возможно, что он сам в какой-то части был очевидцем этой истории. 5
___________________________________________
«К числу редкостных повествований про морских купцов и тех, кто ездил по морю и разбогател на нем, принадлежит и то, что рассказывают про Исхака, сына еврея. Был это человек, который работал с маклерами в Омане. 6 Случилась у него с другим человеком из евреев вражда, и он убежал из Омана в земли индийские, а было с ним около двухсот динаров, 7 и больше ничем он не владел. Он провел в отсутствии около тридцати лет, и никаких вестей о нем не было ведомо. Когда же наступил трехсотый год, он приехал в Оман. И вот рассказывал мне не один из наших братьев моряков, что он приехал в Оман из Китая на своем собственном корабле и все, что на нем было, принадлежало ему. Он дал Ахмеду ибн Хилалю, властителю Омана, за корабль оптом, чтобы не подсчитывать, что было на нем, и не брать десятины, миллион дирхемов 8 с лишком. Ахмеду ибн Мервану он продал за один раз сто тысяч мискалей 9 превосходного мускуса, а тот думал, что с ним нет больше этого количества. Тому же Ахмеду ибн Мервану он продал другой раз дорогих материй на сорок [47] тысяч динаров, а какому-то другому человеку другой раз на двадцать тысяч динаров. Ахмед ибн Мерван просил его снизить, и тот сбавил на каждый мискаль дирхем серебром; скидка составила сто тысяч дирхемов.
Были с ним диковинки из тех, что попадаются у купцов. Имя его облетело по стране, и стали завидовать ему люди. Какой-то дурной человек потребовал чего-то у него, но он ему не дал. Тогда он отправился в Багдад, — а Абу-л-Хасан, ‘Али ибн Мухаммед ибн ал-Фурат был везиром, — и донес ему на еврея, но тот не обратил на это внимания. Тогда он проник к одному злому человеку из приближенных ал-Муктадира и, притворившись другом еврея, рассказал, что вот человек выехал из Омана, ничего с собой не имея, а вернулся с кораблем, на котором мускусу на миллион динаров, шелковых одежд и фарфору на столько же, самоцветов и редкостных камней на столько же, а удивительных диковинок Китая и не счесть. Он старик, и у него нет детей, Ахмед ибн Хилаль взял у него товаров на пятьсот тысяч динаров. Известие довели до ал-Муктадира, тот счел это важным и сейчас же отправил своего черного прислужника 10 по имени ал-Фулфуль с тридцатью гулямами 11 в Оман. Он написал Ахмеду ибн Хилалю приказ отправить этого еврея с прислужником и посланцем С своей стороны. Когда же прислужник прибыл в Оман, и Ахмед ибн Хилаль прочитал письмо, он приказал арестовать еврея, но назначил себе с него взятку с тем, что будет его защищать за большие деньги. Потом он подослал к купцам дать понять, какие дурные последствия будет иметь отправка еврея для них и для всех иностранцев или туземцев, ведущих торговлю: это вызовет посягательства против них, позволит вмешиваться в их дела, возбудит жадность бедняков и злых людей. Рынки были закрыты, и написаны заявления, засвидетельствованные иностранцами и туземцами, о том, что если этот еврей будет отправлен, суда перестанут заходить в Оман, купцы разбегутся, а люди начнут предостерегать друг друга, чтобы никто не направлялся к какому-нибудь берегу Ирака: человек состоятельный не имеет там гарантий для своего имущества. Между тем, это — страны, [48] где крупные купцы и люди с достатком из разных краев; они спокойно поселились здесь благодаря справедливости эмира правоверных и справедливости его эмира. Он действовал хорошо, охранял купцов, сдерживал посягающих на них и злодеев.
Они возмутились против Ахмеда ибн Хилаля, стали кричать на него и препираться с ним, так что сам прислужник, этот «Фулфуль» 12 со своими товарищами заблагорассудил уйти, мечтая о собственном спасении. Ахмед ибн Хила ль написал сообщение о том, что произошло, что души купцов возмутились; они подвели корабли и стали опять выносить привезенные товары, чтобы погрузить их обратно. У купцов, живших постоянно в городе, закипело раздражение в груди; они начали говорить: «Если мы и останемся, то средства нашего существования и пропитания будут отрезаны с прекращением захода судов к нам: это ведь город, все пропитание жителей которого от моря. Если это произойдет с меньшим среди нас, то с большим случится еще худшее. Султаны — огонь; куда бы он ни повернул, сожжет. Не в мочь нам все это; уйти от него лучше».
Прислужник со своими взял от еврея около двух тысяч динаров и ушел. Душа еврея озлобилась, он стал ликвидировать дела и собирать деньги, построил корабль и отправился в Китай со всем имуществом, так что не оставил в Омане и дирхема. Когда он оказался в Сарбузе, 13 правитель Сарбузы домогался от него взятки в двадцать тысяч динаров, чтобы позволить пройти в Китай и не чинить ему препятствий. Он не дал ему ничего; тогда правитель подослал к нему ночью убийцу, захватил корабль и все его имущество. Пробыл он в Омане три года.
Рассказывал мне, кто видел его в Омане в день Михраджана, 14 как он поднес Ахмеду ибн Хилалю китайскую черную вазу с блестящей крышкой из золота. Тот спросил: «Что в этой вазе?». Еврей ответил: «Маринад, 15 который я приготовил для тебя в Китае»... Ахмед удивился этому и сказал: «Маринад готовят в Китае, а с той поры прошло два года — как он уцелеет?». Он снял крышку и открыл вазу; в ней была золотая рыба с глазами [49] из яхонта, а вазу со всеми промежутками он наполнил превосходным мускусом. Оказалось, что цена содержимого в вазе пятьдесят тысяч динаров.
Этот еврей, между прочим, рассказывал: “Я отправился в страну, которую называют Лубин, из китайских областей. Дорога туда идет среди гор и по высоким горам, а товары переносятся на козах, потому что подъем на горы точно лестница; на нее могут взбираться только козы. Я нашел в этой стране большого царя, который обладал могуществом, величием и высоким саном. Я вошел к нему, когда он сидел на троне из золота, инкрустированном яхонтами; на нем были украшения, как у женщин. Жена была рядом с ним, и на ней еще больше украшений, чем на нем, а на шее ожерелья из золота и смарагдов, цены которых не определить и подобных которым нет ни у одного царя на западе или востоке. У изголовья его находилось около пятисот девушек разных цветов, на которых были всякие сорта шелка и украшений. Я его приветствовал. Он мне сказал: «О араб! Видел ли ты лучше этого.?». Он разумел одно из инкрустированных ожерелий. Я сказал: «Да!». «Как это?», спросил он. Я ответил: «Со мной есть “единственная” жемчужина, которую я купил за большие, деньги, и направился с нею, о царь, к тебе». Тогда его жена сказала ему: «У тебя что-то оставалось, а вот теперь пришла к тебе “единственная”; верни же мне это». Оба они сказали мне: «Поторопись принести ее нам сейчас же». «Ради нее я и пришел, — ответил я, — и сегодня вечером приду с ней к вам». «Нет, — сказал он, — сейчас же, сейчас», — и очень радовался и веселился”.
Еврей рассказывал: “А у меня было десять. Я поспешил к месту, где остановился, взял девять и растолок их камнем, так что превратил точно в муку, и закопал их в земле. Одну я взял; завернул ее в платок, а потом обернул его несколько раз и положил ее в ящик, закрыл и перевязал; а потом понес и направился к царю. Я все открывал и разворачивал, а он подвигался ко мне; жена его, стоя, торопила меня, пока я не извлек желанное? Он тотчас же пал ниц перед жемчужиной, жена его тоже сделала земной поклон, и оба дали мне за нее возмещение очень дорогой цены”».
Основной интерес представляет по существу первый большой рассказ; два следующих появляются только как дополнительная иллюстрация всяких диковинок, которые бывали в руках купца Исхака еврея. Если на первый рассказ смотреть только как на литературную новеллу, то и в таком случае [50] значение его несомненно; однако, благодаря упоминанию некоторых лиц, есть возможность значительно подкрепить его историчность. Дата устанавливается с достаточной определенностью: Исхак возвращается в Оман около 300 г. хиджры и проводит в нем около трех лет. Эти цифры нужно принимать, конечно, с некоторым округлением; во всяком случае можно считать, что забастовка купцов имела место не раньше 303 г. История косвенно связывается с известным везиром ал-Муктадира Ибн ал-Фуратом (241-312 / 855-924); он был восстановлен вторично в должности в 304/917 г. и пробыл в ней до 306/918 г. 16 Таким образом события развертывались, вероятно, в этот небольшой промежуток двух лет. Принимавший в них такое своеобразное участие Ахмед ибн Хилаль — фигура историческая. В «Чудесах Индии» он появляется еще дважды — под 300-м и 306-м годами с титулом «эмира» Омана, 17 в противоположность нашему рассказу, где он называется «сахиб», Ахмед ибн Хилаль был, повидимому, любителем всяких диковинок и в 300/912 г. ездил на берег с войском посмотреть выкинутую морем чудовищную рыбу, через челюсть которой мог проехать всадник. 18 В 306/918 г. он будто бы послал в подарок ал-Муктадиру в клетке диковинного черного муравья величиной с кошку. Муравей, правда, не доехал до Багдада и издох по дороге, но его набальзамировали, и халиф с багдадцами мог полюбоваться им в столице. 19 Подарки Ахмеда ибн Хилаля, вероятно, вообще производили эффект; даже ‘Ариб, испанский продолжатель ат-Табарй, за год раньше, в 305/917 г., отмечает целую серию его подношений халифу, где были «разные сорта благовоний, копья и всякие заморские диковинки, среди которых черная китайская птица, которая говорила яснее, чем попугай, и по-хиндийски и по-персидски; были там и черные газели». 20
___________________________________________
Интересно, что у того же ‘Ариба нашел упоминание и второй герой этой истории — слуга Фулфуль: он был захвачен в плен карматами во время известного нападения их на багдадский караван паломников в 312/925 г., когда, повидимому, входил в состав его вооруженной охраны. 21 Без особого труда идентифицируются и географические названия, связанные [51] с торговыми предприятиями Исхака. Сарбуза, где он кончил свои дни, 22 точнее Срибуза, как показал Ферран, соответствует Палембангу на Суматре, где фактически находился центр торговых операций с Китаем. 23 Страна Лубин еще издателем «Чудес Индии» Ван-дер-Литом была вполне основательно сопоставлена с Бутаном в восточном Тибете. 24 Об этом говорит и местное название «Лола» — житель Бутана, и то обстоятельство, что тяжести там фактически перевозились на козлах и что там добывалось много мускусу, который, как мы видели, играл такую важную роль в торговле Исхака.
Купец Исхак был, конечно, одним из многих и разделил судьбу десятков своих собратий. Однако инцидент, происшедший с ним в Омане и вызвавший своеобразное возмущение купцов, представляет довольно любопытный случай, параллели к которому редко встречаются у арабских историков. Он показывает, насколько сильна в эту эпоху была торговая колония в Омане: даже правительственные агенты, посланные со специальным поручением, вынуждены были, правда за взятку, отказаться от его выполнения и позаботиться о своем собственном спасении. Показывает он и двойную роль, которую играли представители местной власти: им было очень невыгодно лишиться функции посредников в добывании доходов, и они естественно всячески стремились, хотя бы и прикровенными действиями, парализовать непосредственное вмешательство центра в какие бы то ни было дела провинции. Еще раз на этом примере мы можем убедиться, какую выдающуюся роль в данную эпоху играл Оман в международной торговле восточного мира. Со всех точек зрения приведенный рассказ «Чудес Индии» обогащает интересной деталью всю картину культурной жизни халифата в этот период.
Комментарии
1. См. Jews in the Economic and, Political Life of Mediaeval Islam by Walter I. Fischel, London, 1937 (Royal Asiatic Society Monographs, vol. XXII).
2. Ук. соч., стр. 1-44.
3. С. Brockelmann. Geschichte der arabischen Litteratur, I. Suppl, Bd., Leiden, 1937, S. 409-410, № 12a.
4. Несколько лет назад я опубликовал из него перевод другого рассказа, относящегося к той же эпохе. См. Изв. Гос. географ. общ., № 5, 1937, стр. 749-753.
5. Перевод даю по известному изданию «Livre des merveilles de l’Inde par le Capitaine Bozorg fils de Chahriyar de Ramhormoz. Texte arabe publie... par P. A. Van der Lith » (Leiden, 1883-1886, p. 107-113). Краткое изложение этого рассказа приводит Carra de Vaux, Les penseurs de l’Islam, II, Paris, 1921, p. 62-63; в русском переводе: Бернар Kappa де Во. Арабские географы. Пер. с франц. Ольги Крауш. Ленинград, 1941, стр. 26.
6. Известная область на аравийском берегу Персидского залива. Центром ее в эту эпоху был город Сохар.
7. Динар — золотая монета весом 4,25 грамма, около 20 франкоз по курсу до 1914 г.
8. Дирхем — серебряная монета весом около 2.97 грамма, приблизительно франк по курсу до 1914 г.
9. Мискаль — мера веса около 4,25 грамму.
10. В тексте стоит «хадим», что обыкновенно переводится «евнух», но в другом источнике, как увидим, он называется «фата», что скорее соответствует понятию раб вообще.
11. Частое название участников военных отрядов из купленных рабов.
12. Первый раз в тексте он назван ал-Фулфуль, второй — просто Фулфуль.
13. В тексте и французском переводе стоит Сарира, но см. ниже.
14. Осенний праздник, сопровождавшийся обязательными подарками властям со стороны населения.
15. Сикбадж — кушанье вроде рагу из мяса с уксусом.
16. См.: Zettersteen. Encyclopedie de l'Islam, т. II, стр. 401; Е. de Zambaur, Manuel de genealogie et de chronologie pour l’histoire de l’Islam, Hanovre, 1927, № 12, p. 12.
17. Van der Lith, ук. соч,, p. 14, 65.
18. Там же, стр. 14.
19. Там же, стр. 65.
20. Arib Tabari continuator, quem edidit... M. J. de Goeje, Lugduni Bat., 1897, 68. 5-7.
21. Там же, 119, 7.
22. Van der Lith, ук. соч., стр. 218, 247-253.
23. G. Ferrand. Relations de voyages et textes geographiques arabes, persans et turks relatifs a l'Extreme-Orient du VIII-е au XVIII-e siecles, II, Paris, 1914, p. 733 (index).
24. Van der Lith, ук. соч., стр. 222-223.
(пер. И. Ю. Крачковского)
Текст воспроизведен по изданию: Из истории торговых связей халифата в X в. // История и филология стран Востока. (Ученые записки ЛГУ, № 128, Серия востоковедческих наук, Вып. 3). Л. ЛГУ. 1952
БУЗУРГ ИБН ШАХРИЯР
КНИГА О ЧУДЕСАХ ИНДИИ
КИТАБ 'АДЖА'ИБ АЛ-ХИНД
ПРЕДИСЛОВИЕ
«Книга о чудесах Индии» Бузурга ибн Шахрияра — один из интереснейших историко-географических и литературных памятников арабской средневековой письменности. Она создавалась во второй половине X в. в одном из приморских городов Южной Месопотамии или Западного Ирана и представляет собой свод рассказов, которые автор слышал от моряков и купцов, плававших в Индию, Китай, Индонезию, Африку и другие далекие страны.
Несмотря на то, что арабы располагали в это время разнообразными произведениями описательно-географического характера, автор ни разу не ссылается на них. Вместе с тем автор нигде не говорит, что содержащиеся в книге сведения почерпнуты из его собственного опыта; почти всегда он называет имя капитана или путешественника, от которого слышал тот или иной рассказ.
Эти рассказы различны по характеру и размеру. Некоторые посвящены какому-нибудь диковинному факту, поразившему воображение автора или рассказчика, и состоят всего из нескольких строчек. Другие занимают несколько страниц и повествуют о том или ином далеком морском путешествии. В художественном отношении рассказы также неоднородны. Наиболее поэтичные из них имеют чисто фольклорный характер.
Однако «Чудеса Индии» — не простое собрание былей и небылиц о морских приключениях и путешествиях. Чрезвычайно разнообразное по тематике (здесь речь идет и о природе заморских стран, и о быте и нравах населяющих их народов, и о морской флоре и фауне и т. д.), произведение ато является своеобразной энциклопедией знаний жителей приморских городов халифата [6] X в. о странах восточных морей. Поэтому оно дает нам ценнейший материал для историко-географических, историко-культурных и этнографических выводов.
Появление многочисленных и разнообразных географических произведений на арабском языке в IX и особенно в X в. теснейшим образом было связано с политической и экономической жизнью халифата.
Свержение династии Омейядов и приход к власти халифов из династии Аббасидов, опиравшихся в известной степени на иранскую феодальную аристократию, привели к перемещению в VIII в. политического центра халифата из Сирии в Ирак. В 762 г. второй халиф из династии Аббасидов, аль-Мансур, перенес столицу халифата в Багдад.
Аббасидские халифы, стремившиеся к укреплению государственной власти и централизации управления, нуждались в точных сведениях о провинциях халифата, о населенных пунктах, путях сообщения и экономике отдельных районов. Эти сведения были необходимы для установления размеров налогообложения, организации общегосударственной связи, а также для политического и военного контроля над жизнью отдельных провинций.
Вместе с Тем широкие внешнеполитические связи халифата, обмен разнообразными миссиями и посольствами с соседними странами, военные походы создавали потребность в достоверной информации о других странах и способствовали притоку такой информации.
Перемещение политического центра халифата из Сирии в Ирак привело к быстрому развитию приморских городов Персидского залива, росту их торгового и политического значения. Теперь в руках персидских и арабских купцов оказалась вся торговля между Европой, Африкой и Передней Азией, с одной стороны, и Индией, Юго-Восточной Азией и Китаем — с другой. Эта широкие торговые связи, естественно, вызывали усиленный сирое на карты, справочники, описания маршрутов и способствовали распространению географических знаний в приморских городах халифата.
Наконец, значительную роль в ознакомлении жителей халифата с далекими странами сыграли путешествия мусульман на [7] поклонение Мекку, поездки в мусульманские университетские центры Испаниии, Средней Азии и т. д.
В результате всего этого появилась обширная географическая литература, чрезвычайно разнообразная по жанрам и тематике. Здесь мы находим и трактаты ученых, и записи чиновников, и дневники путешественников. Некоторые сочинения, например Ибн Хордадбеха (IX — X вв.) и Кудамы ибн Джафара (начало X в.), являются пособиями для чиновников различных ведомств, сборщиков налогов и военных. В ряде произведений излагаются принципы средневековой арабской астрономии и космографии; таковы сочинения аль-Хоризми (IX в.), аль-Кинди (IX в.), аль-Баттани (IX — X вв.). Описанию областей халифата и соседних стран посвящены труды путешественников и ученых X в. алы Масуди, Ибн Хаукаля, аль-Мукаддаси и других.
Интересы средневековых арабских географов и путешественников выходят далеко за пределы халифата, и предметом их изучения становится почти вся Европа, Восточная Африка и Азия до Китая. В сферу их наблюдений попадают самые разнообразные явления природы и общественной жизни. Арабские ученые интересовались строением поверхности, климатом, флорой и фауной, экономикой, культурой и обычаями стран, которые они описывали или посещали.
Но, кроме серьезной научной литературы, дающей представление об уровне средневековой арабской географической науки, существовали произведения, развлекательного характера, представляющие для нас, тем не менее, значительный историко-географический интерес. Авторами таких произведении обычно бывали путешественники или купцы — участники заморских экспедиций. Однако часто собиранием рассказов о далеких странах и морских путешествиях занимались лица, не выезжавшие за пределы родного города, во получавшие сведения «из первых рук» — от моряков и путешественников. Родиной таких сборников, как правило, были города Западного Ирана и Южной Месопотамии: Басра, Сираф и другие с их специфической разноплеменной и пестрой в религиозном отношения моряцкой и купеческой средой. Подобного рода сочинения в равной мере относятся и к научно-исторической, и к художественной литературе, ибо конкретные исторнко-географические сведения, содержащиеся в них, неразрывно сплетены с фантастикой, поэтическим вымыслом и обильным фольклорным материалом. В этом своеобразном жанре и написаны «Чудеса Индии» капитана Бузурга ибн Шахрияра. [8]
К сожалению, единственный источник, по которому мы можем судят о личности автора «Чудес Индии», — его собственное сочинение. Бузург ибн Шахрияр родился в начале X а. в персидском городе Рам-Хурмузе (Западный Иран). Свою книгу он закончил около 960 г. Бузург, по-видимому, участвовал только в каботажных плаваниях и большую часть жизни провел в одном из портовых городов Персидского залива. Он прекрасно знал быт и нравы портовых городов, находился в дружеских отношениях со многими жившими там опытными моряками, купцами и путешественниками, знал и любил море.
Слушая рассказы бывалых моряков и купцов, Бузург записывал те из них, которые казались ему особенно удивительными или поучительными. При этом он всегда указывает имя рассказчика и часто добавляет, что этот человек долгое время жил в заморских странах или известен как знаменитый капитан и т. п. В тех случаях, когда полученное сообщение вызывает у автора сомнение, он специально оговаривает это. Услышав рассказ о гигантских раках и усомнившись в его достоверности, он спросил Мухаммада ибн Бабишада: «Могу ли я передать этот рассказ от твоего имени?» — «Я ведь сам слышал его», — ответил осторожный рассказчик. Так же поступает автор в ряде других случаев. Например, передавая рассказ Мухаммада аль-Умани о животных, меняющих свой пол, автор пишет: «Я не знаю, что об этом и думать. Говорят; что и зайцы обладают тем же свойством. По-моему, это невозможно. А впрочем, Аллах лучше знает».
В другом месте автор говорит: «Понравилось мне то, что я слышал о черепахах, хотя рассказы эти так невероятны, что их не принимает ум».
Разумеется, автор сплошь да рядом не в состоянии отделить реальное от вымышленного и фантастического; нам, однако, важно установить, что автор не «выдумывает», а подходит к полученным сведениям с доступным ему критическим анализом.
«Книга о чудесах Индии»-содержит много разнообразных историко-географических сведений. В сравнительно небольшом тексте памятника упоминается около ста географических наименовании, большая часть которых поддается идентификации. Многочисленные рассказы сборника о далеких морских экспедициях в страны Азии и Африки являются отражением реальной действительности — оживленной торговли и широких морских связей портовых городов Южной Месопотамии, Ирана и Аравии в IX — X вв. [9]
Только небольшая часть рассказов, входящих в сборник, прямо или косвенно связана с самой Индией. Знакомство арабских моряков с этой страной в основном ограничивалось побережьем. Сведения о внутренних областях в этот период носили полуфантастический характер.
Арабские корабли, направлявшиеся к островам Малайского архипелага или в Китай, плыли вдоль хорошо знакомого Малабарского берега к острову Серендибу (Цейлон), который был важным промежуточным пунктом на пути в страны Дальнего Востока. Представления о богатстве Цейлона и многочисленности его населения отразились в фантастическом сообщении Бузурга ибн Шахрияра о «ста тысячах» селений острова.
Особое внимание купцов привлекали острова Малайского архипелага, которые по географическим представлениям того времени входили в Страну Золота. Страна Золота считалась оДной из наиболее богатых частей известного в ту пору мира. Сирафский купец Юнус ибн Михран, побывавший на острове Суматра (Забедж), с восторгом рассказывал Бузургу ибн Шахрияру о многочисленных городах и деревнях острова, о рынках и оживленной торговле.
Арабские и персидские купцы совершали также путешествия в страны Дальнего Востока.
В VIII — IX вв. в Кантоне была колония мусульманских купцов, поддерживавших постоянные торговые связи с городами. Персидского залива. Купцы и моряки рассказывали Бузургу ибн Шахрияру о городе Хумдане (Синаньфу) — древней столице Китая, резиденции багбура (китайского императора), о великой реке Янцзы.
Со странами, расположенными на побережье Восточной Африки и прилегающих островах, арабские и персидские купцы были знакомы довольно слабо. Содержащиеся в «Чудесах Индии» рассказы о стране Хабеш (Абиссиния), Софале зннджей, островах Канбалу, Татба и Дабабид не всегда опираются на свидетельства очевидцев.
В «Чудесах Индии» Бузурга ибн Шахрияра есть ценные сведения по истории торговли и мореплавания в халифате-в X в. Эти сведения позволяют увидеть в новом свете и уточнить факты, известные нам. по другим источникам. Приведем несколько примеров.
Оживленная торговля купцов халифата с Западной Индией привела к. образованию в городах Малабарского побережья [10] мусульманских колоний. Важные сведения о положении таких колоний мы находим в рассказе, который Бузургу ибн Шахрияру сообщил сирафец Аббас ибн Махан.
Аббас ибн Махан был «хунарманом» в индийском городе Сеймуре, т. е. главой местной мусульманской колонии. Какой-то приезжий моряк «араб» (а под арабами часто подразумевались в Индии все жители халифата) осквернил местную святыню. Жители Сеймура предлагали казнить моряка, однако местный правители воспротивился этому. «Это невозможно, — сказал он — Преступник из арабов, а с арабами у нас договор». Из дальнейшего выясняется, что все дела о преступлениях мусульман находились в компетенция хунармана, которым мог быть только мусульманин.
По словам автора, хунарман «имеет приблизительно те же обязанности, что и кади в мусульманских странах». Эту должность занимал обычно богатый купец. Так, в другом месте автор сообщает, что хумарман Аббас ибн Махая занимался крупной торговлей и отправил судно с лесом в Оман.
Привилегии, которыми пользовались мусульманские колонии в городах Западной Индии, если верить источнику, были зафиксированы в специальных соглашениях.
Другой эпизод из книги Бузурга говорит о тесных связях мусульманских торговых колоний с портовыми городами халифата. В 918 г. из Сирафа в Сеймур отправился корабль, снаряженный совместно купцами этих городов. Вместе с этим кораблем плыли два других. На трех кораблях было, по словам автора, 1200 человек. Во время бури корабли погибли, и только небольшой группе путешественников удалось дрбраться до берега. Свой рассказ автор заканчивает словами: «Гибель этого судна с грузом привела к расстройству дел Сирафа и Сеймура. Ведь вместе с кораблем пропали величайшие богатства, погибли именитейшие капитаны и купцы».