В приведенном рассказе интересно не только сообщение о совместной организации торговой экспедиции купцами Сирафа в индийской мусульманской колонии. Источник указывает на «расстройство дел Сирафа и Сеймура», якобы вызванное игибелью большого корабля с людьми и грузом, что в общем соответствует историческому факту упадка Сирафа в X в.
Одним из главных соперников Сирафа и других городов Персидского залива в торговле с заморскими странами был большой портовый город Оман. О важной роли Омана в заморской [11] торговле халифата говорит рассказ об Исхаке, сыне еврея, на который впервые обратил внимание И. Ю. Крачковский (И. Ю. Крачковский, Из истории торговых связей халифата в X в. («Ученые записки Ленинградского государственного университета», 1952, № 123, Серия востоковедных наук, вып. 3, «История и филология стран Востока»), стр. 45 — 51.).
Это был один из мелких оманских купцов. После тридцати лет странствий он вернулся в 913 г. из Китая в Оман разбогатевший, на собственном корабле, полном заморских товаров: мускуса, дорогих тканей, фарфора и драгоценных камней. Ценность товаров была столь велика, что купец заплатил правителю Омана Ахмаду ибн Хилалю вместо пошлины, чтобы избежать под счета стоимости всех товаров, более миллиона дирхемов. Узнав о богатстве этого купца, халиф аль-Муктадир решил конфисковать его имущество и отправил в Оман чернокожего слугу аль-Фульфуля с предписанием арестовать Исхака и привезти в Багдад. Ахмад ибн Хилаль, недовольный, видимо, вмешательством халифа в местные дела, тайно предостерег купцов города. Возмущенные оманские купцы явились к правителю и изгнали аль-Фульфуля. Они отправили халифу письмо, в котором предупреждали его, что подобные действия могут повредить торговле не только Омана, но и других городов халифата.
Этот рассказ имеет большое значение для понимания взаимоотношений купечества торговых городов халифата с багдадскими властями. Он свидетельствует о слабости власти дских халифов в начале X в. и об усиления провинциальной администрации, а также о влиянии, которым пользовалось оманское купечество, осмелившееся изгнать правительственного агента.
Некоторые детали рассказа подтверждаются другими арабскими источниками. Например, слуга халифа аль-Муктадира по имени аль-Фульфуль упомянут у продолжателя исторической хроники ат-Табари — Ариба. В этой же хронике сообщается, что правитель Омана Ахмад ибн Хилаль был большим любителем всяческих диковинок и посылал халифу в качестве подарков заморских зверей и птиц. В «Чудесах Индии» также рассказывается. как Ибн Хилаль отправил халифу в виде подарка «муравья огромных размеров». Эти мелкие детали лишний раз свидетельствуют о добросовестности Бузурга ибн Шахрияра при передаче фактов.
В другом месте книги Бузург записал рассказ капитана Исмаилуйи о его путешествии из Калы (на Малаккском полуострове) [12] в Оман. Это расстояние корабль прошел всего за 41 день. Исмаилуйя заплатил оманскому правителю пошлину в 600 тысяч динаров.
Рассказ Исмаилуйи показался Бузургу ибн Шахрияру неправдоподобным, и он навел дополнительные справки, о чем сообщает в другом месте своего сочинения. Выяснилось, что Исмаилуйя действительно приехал из Калы в Оман, но его путешествие продолжалось будто бы 48 дней. Пошлина же в 600 тысяч динаров была наложена на корабль некоего Кавана, прибывшего из Серендиба.
Данные о стоимости товаров, привезенных Исхаком и Каваном, чрезвычайно преувеличены, но все же в какой-то мере показывают характер торговли в те времена. Заморская торговля была делом крайне рискованным и ненадежным, поэтому было выгодно перевозить только очень ценные товары. И если уж плавание заканчивалось благополучно, прибыль оказывалась во много раз больше всех расходов.
В торговых предприятиях купцов халифата важное место занимали экспедиции за «живым товаром». Бузург в своем сборнике не раз говорит о торговле рабами. Моряки бесхитростно рассказывали Бузургу ибн Шахрияру о своем жестоком промысле: «Пользуясь услугами царя, мы беспрестанно обманывали туземцев, крали у них детей или покупали их за передники финики и всякую мелочь».
«Чудеса Индии» дают нам возможность ознакомиться с некоторыми сторонами жизни приморских городов халифата в X в. полнее, чем какая-либо средневековая историческая хроника или научный трактат.
При чтении «Чудес Индии» обращает внимание полное отсутствие у автора религиозного фанатизма и нетерпимости. Он с большой теплотой пишет о тех, кто только недавно принял ислам (например, о царе области Ра, Махруке ибн Райке, или о зннджском царе), с сочувствием рассказывает о купце еврее, обиженном халифскими властями в Омане, негодует, повествуя о мусульманине, оклеветавшем иностранного матроса, «беспомощного и беззащитного». В портовых городах Персидского залива с их пестрым в религиозном и национальном отношениях населением было много лиц, недавно принявших ислам. Может быть, к их числу принадлежал и Бузург ибн Шахрияр, проявлявший такой повышенный интерес к этой теме и постоянно подчеркивавший высокие нравственные достоинства вновь обращенных. С этой [13] точки зрения характерен один нз рассказов сборника, посвященный сирафскому капитану Абу-з-Захру аль-Бархатию. Аль-Бархатий прежде был огнепоклонником (т. е. зороастрийцем), позднее он принял ислам и «стал прекрасным мусульманином». «Аль-Бархатий пользовался всеобщим уважением и доверием, — пишет автор. — Люди прислушивались к его словам и доверяли ему свое имущество и детей».
В «Чудесах Индии» моряк или купец — мусульманин всегда выделяется из массы своих товарищей-немусульман как «первый среди равных», высокие моральные качества которого заставляют всех прислушиваться к его голосу. Так, в рассказе об «Острове женщин» автор пишет, что во время бури «каждый молился тому божеству, которое чтил, так как это были люди различных вер, обитатели Индии, Китая, Ирана и островов», но спасены были все благодаря мудрым советам «мусульманского, шейха из андалусского города Кадикса»,
Капитаны кораблей составляли своего рода сообщества, в которых действовали, неписаные профессиональные и этические законы. Корпоративные правила предоставляли капитанам во время плавания почти неограниченную власть и вместе с тем накладывали на них серьезные обязательства. «Ведь мы, члены сообщества капитанов кораблей, вступив на них, связываем с ними свою судьбу и жизнь: если корабль цел — мы живы; если он погибает — умираем и мы», — говорит в «Чудесах Индии» один из капитанов.
Иногда, в трудную минуту, капитанам приходилось принимать крутые меры. Бузург рассказывает об одном из приключений опытного капитана Алламы. Чтобы заставить купцов, находившихся на корабле, выполнить его приказание — для спасения корабля выбросить груз в море, — Аллама, предвидевший приближение страшной бури, пригрозил, что в случае неповиновения он покинет судно.
Другой капитан, Ахмад, во время сильного шторма, несмотря на требования испуганных купцов, отказался выбросить в море груз, заявив: «Ничего не будет выброшено, пока я еще в состоянии что-нибудь сделать и имею хоть малейшую возможность избежать гибели».
Наиболее опытные и удачливые капитаны. пользовались в странах, участвовавших в морской торговле, заслуженной славой. Имя одного из друзей Бузурга ибн Шахрияра — капитана Мухаммада ибн Бабишада из Сирафа было так широко известно, что [14] один индийский царь даже приказал, по словам автора, изготовить его изображение, так как «это великий капитан, чье имя облетело моря». «У них в обычае, — поясняет Бузург, — заказывать портреты всех людей, пользующихся почетом и славой, к какому бы сословию эти люди ни принадлежали».
Другой капитан, Джахуд Кута, побывавший у царя Забеджа, сумел добиться для мусульманских купцов и моряков, в нарушение местного придворного этикета, особой привилегии — не сидеть в присутствии царя в предписанной позе. Это отступление было сделано, как говорится в книге, «из уважения к мусульманским купцам и морякам».
Капитаны, нарушавшие морскую этику, вызывали у моряков презрение. «...Не было среди морских капитанов более бесчестного человека, чем Мерзебан; с купцами на своем корабле он поступал как настоящий стряпчий», — возмущенно говорит Бузург ибн Шахрияр.
Среда, из которой рекрутировались моряки, не была однородна в социальном и религиозном отношениях. Имена некоторых капитанов в «Чудесах Индии» не сопровождаются куньей (прозваньем по имени отца или сына, распространенным у мусульман, например: ибн Бабншад — сын Бабмшада) и скорее напоминают клички, что говорит, возможно, о незнатном происхождении их носителей.
Бузург сообщает интересные биографические сведения о капитане Абхаре, показывающие, что кормчие купеческих кораблей часто были выходцами из беднейших слоев населения. Абхара родился в Кермане (Западный Иран). В молодости он пас овец, позднее стал рыбаком, а затем поступил матросом на судне, отправлявшееся в Индию. Там Абхара перешел на китайский корабль и наконец стал капитаном.
Общемусульманский характер большинства имен не позволяет установить родину того или иного моряка. Тем не менее некоторые имена совершенно определенно указывают на иранское происхождение (Бабншад, Шадан, Дарбезин). Из упомянутых в «Чудесах Индии» капитанов по крайней мере семеро были уроженцами Сирафа.
Некоторые капитаны, принимавшие участие в заморских экспедициях, занимались торговлей наравне с купцами. Так, Бузург ибн Шахрияр сообщает о капитане Ахмаде, который вложил все свое состояние в столь плачевно окончившуюся торговую экспедицию купцов Сирафа и Сеймура. [15]
Заморская торговля была основой жизни населения приморских городов. Понятно, что в этой среде бытовало множество рассказов о море: о кораблекрушениях, чудесных спасениях, сказочных богатствах, приносимых далекими путешествиями.
Как отмечалось выше, Бузург включал в свой сборник только те рассказы, которые, по его мнению, заслуживали доверия. И тем не менее многое в «Чудесах Индия» представляется современному читателю неправдоподобным, сказочным. Это обусловлено не только полуфантастическим представлением о мире, которое соответствовало уровню естественнонаучных знаний средневековья; сочетание реального и чудесного в этой книге вырастает из специфической атмосферы жизни приморских городов халифата в X в. со всем ее историческим своеобразием.
Дальние экспедиции арабских и персидских мореплавателей приняли в VIII — X вв. особенно широкий размах. Эти экспедиции значительно расширили кругозор жителей приморских городов халифата. Однако количественное накопление знаний о мире не сопровождалось (во всяком случае немедленно) их соответствующим научным осмыслением. Арабские географы упорно держались за разработанные еще греками теоретические построения, несмотря на то что вновь полученные сведения постоянно их опровергали. А в среде людей дела — моряков и купцов — были широко распространены всевозможные легенды н суеверия. Вполне реалистическое восприятие жизненных явлений, порожденное суровой практикой морских будней, требовавшей от человека выдержки, предприимчивости, умения трезво оценить факты, уживалось с наивнейшими представлениями, верой в чудеса, нелепейшими предрассудками.
Уходившие в море корабли привозили из далеких стран огромные богатства — ткани, драгоценные камни, рабов, бесчисленные заморские диковинки, но очень часто не возвращались, потопленные разбойниками или поглощенные океаном. При отсутствии точных навигационных приборов плавание на весьма несовершенных и непрочных судах было связано с огромным риском. Все надежды возлагались на опытность капитана и на удачу.
Полная опасностей жизнь, постоянная зависимость от стихийных сил природы поддерживали веру в чудесное и культивировали интерес к морским «чудесам». Поэтому невероятные [16] истории передавались моряками из поколения в поколение и при этом всегда рассказывались как происходившие недавно. Когда путешественники рассказывали Бузургу ибн Шахрияру о том, что они видели, — они действительно видели или думали, что видели.
Это сплетение опыта и вымысла, реального быта и волшебной сказочности и составляет неповторимое эстетическое своеобразие «Чудес Индии» и придает самому тону сочинения особое поэтическое обаяние.
Перед читателем встают образы мужественных, сильных людей, разговаривающих живым, сдобренным вульгаризмами языком, отправляющихся ради наживы в опасные путешествия, борющихся в море с «огромными, как горы, волнами», претерпевающих невероятные приключения, а по возвращении рассказывающих с наивным простодушием были и небылицы о своих странствованиях. Близость к природе заставляла этих людей наделять живые существа морей и далеких стран человеческими чертами. Рыбы, радующиеся кораблю как спутнику, обезьяны, испытывающие симпатию к морякам и приносящие им «золотые корни», — все кажется правдоподобным этим видевшим мир людям.
За каждым, даже маленьким отрывком сборника — будь то история моряка, попавшего на необитаемый остров, или полный драматизма, рассказ о потерпевших кораблекрушение, собиравшихся с голода съесть мальчика, — чувствуются рассказчики, всюду Побывавшие и много видевшие, жадно впитывавшие наиболее острые впечатления жизни.
К лучшим в художественном отношении частям «Чудес Индии» относится рассказ о молодом зинджском царе, похищенном оманскими моряками и проданном в рабство. Благородство зинджского царя противопоставляется, алчности и неблагодарности оманцев В композиционном отношении это самостоятельная, законченная новелла. Все детали рассказа выписаны реалистически, раскрытие образа центральной фигуры рассказа — зинджского царя, главных черт его характера: верности, честности, благородства, гордости — происходит не декларативно, а постепенно выявляется из его мотивированных поступков. Царь, брошенный оманцами в трюм вместе с другими рабами, ведет себя с большим достоинством, не желает смотреть на похитителей и разговаривать с ними. Бежавший и вернувшийся на родину царь сожалеет, что. не. может возместить своей стоимости хозяину. На первый [17] план в рассказе выступают наивная мусульманская дидактика и рабовладельческая психология рассказчика. Как и в других частях сборника, высокие моральные качества вновь обращенных мусульман подчеркиваются и противопоставляются жестокости и корыстолюбию жителей «коренных» мусульманских областей;
Книга Бузурга ибн Шахрияра не была исключительным явлением для IX — X вв. Напротив, есть все основания предполагать, что в этот период существовали и другие сочинения такого рода. Рассказы моряков, передававшиеся из уст в уста, дополнялись новыми деталями и принимали фольклорный характер. К целому ряду рассказов, входящих в «Чудеса Индии», можно без труда найти параллели в сборниках более позднего времени.
Очень интересно сопоставление с рассказами о приключениях Синдбада-морехода, вошедшими в «Тысячу и одну ночь». Сюжетное сходство их с отдельными частями книги Бузурга несомненно. Мы находим рассказы и о потерпевшем Кораблекрушение, который улетел с необитаемого острова, привязавшись к лапам огромной птицы Рух, и о долине алмазов, охраняемой змеями, и о гигантской рыбе, принятой мореплавателями за остров, и другие рассказы, повторяющие в основной сюжетной линии и в деталях соответствующие эпизоды «Чудес Индии».
Сборник «Тысяча и одна ночь» в своей окончательной редакции сложился в Египте в XIV — XVI вв. Однако сказочный свод, носивший то же название, существовал в Багдаде еще в X в. Хронологическое выявление отдельных пластов «Тысячи и одной ночи» и определение их характера на различных стадиях развития сборника до сих пор не проделаны. Исследователи выдвигали многочисленные гипотезы, но вопрос пока еще не решен. Не вполне ясен также вопрос о литературных источниках различных частей «Тысячи и одной ночи», в частности «Приключений Синдбада-морехода». Возможно, что редактор рассказов о Синдбаде использовал в качестве одного из источников «Чудеса Индии» или какой-либо аналогичный сборник X в. Возможно также, что эти рассказы первоначально не были частью «Тысячи и одной ночи», а существовали в виде самостоятельного сборника. В некоторых более древних рукописях «Тысячи и одной ночи» их нет.
Синдбад не похож на героев других сказок — слабых и изнеженных горожан, привыкших к лени и чувственным удовольствиям. Правда, Синдбад свою молодость проводит в кутежах и очень быстро растрачивает состояние, доставшееся ему в наследство от отца — богатого купца. Но вынужденный силой обстоятельств [18] пуститься в далекое путешествие, он уже больше не может усидеть на месте и через некоторое время после возвращения опять отправляется в странствования. «Захотелось душе попутешествовать и прогуляться, она стосковалась по торговле, наживе и прибыли — душа ведь приказывает злое», — говорит Синдбад.
В этом мужественном, яростно цепляющемся за жизнь, неутомимом путешественнике мы без труда узнаем моряка или купца — главного персонажа «Чудес Индии».
Но вместе с тем бросается в глаза огромное различие в характере этик двух произведений средневековой арабской литературы. В то время как книга Бузурга самым тесным образом связана с жизнью приморских городов халифата X в, и записана со слов живых людей — участников морских экспедиций, рассказы о Синдбаде-мореходе, составленные в Багдаде или Египте на основании других источников, совершенно оторвались от реальности. В то время как в «Чудесах Индии» постоянно чувствуется стремление автора сблизить детали рассказов с реальными явлениями, в «Приключениях Синдбада» эти детали приобретают уже совершенно фантастический характер.
Синдбад-мореход живет в Багдаде во времена Харуиа ар-Рашида. Для Бузурга ибн Шахрияра халиф Харун ар-Рашид, не вызывавший у современников ни восторга, ни особого уважения, был ничем не примечательным правителем, имя которого он упоминает вскользь. Для автора «Приключения Синдбада» Харун ар-Рашид в полном соответствии с позднейшей легендой — личность таинственная и необыкновенная.
Остров, к которому пристает корабль, в книге Бузурга ибн Шахрияра оказался морским животным. Он «пустынен и гол», как подобает спине морской черепахи. В «Приключениях Синдбада» неправдоподобие рассказа усиливается до предела. Остров, оказавшийся рыбой, покрыт землей, порос деревьями и «подобен саду». В «Чудесах Индии» обезьяны нападают на караваи путешественников. В «Синдбаде» обезьяны нападают на город и каждую ночь изгоняют его жителей. Птица переносящая путешественников с необитаемого острова на материк, в «Чудесах Индии» отличается от остальных пернатых, судя по описанию, только крупными размерами. В «Синдбаде» — это гигантская птица Рух, которая «кормит своих детей слонами» и топит корабль, сбрасывая на него каменные глыбы.
У автора «Синдбада» нет ясных географических представлений об описываемых странах. Например, он пишет о стране, населенной [19] индийцами, и абиссинцами. Реальные страны превращаются в таинственный «климат царей», в фантастические государства и острова.
Капитаны и моряки Бузурга ибн Шахрияра — люди с определенным чувством чести, правилами этики. В «Приключениях Синдбада» всего этого нет и в помине. Здесь рассказывается о капитане, который «распустил паруса и поехал с теми, кто поднялся иа корабль, не обращая внимания на утопающих». Моряки Бузурга ибн Шахрияра так бы не поступили.
В самом образе Синдбада, несмотря на его очевидную близость к героям «Чудес Индии», мы находим ряд черт, отличающих его от моряков и купцов Бузурга ибн Шахрияра и свойственных иному времени и иной среде. Только затруднительные обстоятельства могли заставить Синдбада согласиться на путешествие по морю. Всякий раз, попадая в очередную переделку, Синдбад-мореход упрекает себя в безрассудстве, толкнувшем его на морское путешествие. Привыкшим к спокойной жизни купцам Багдада или Египта XIV — XVI вв. заморские путешествия казались делом ненужным и опасным. С нескрываемым удовлетворением говорит Синдбад о том, что он наконец «достиг счастья после сильного утомления, великих трудов и многих ужасов». «Я накупил, — говорит Синдбад, — слуг, прислужников, невольников, рабынь и рабов... домов, земель, поместий... и забыл все, что вытерпел: и усталость, и чужбину, и труды, и ужасы пути. И я развлекался наслаждениями и радостями, и прекрасной едой, и дорогими напитками и продолжал жить таким образом».
Иными глазами смотрели на морские путешествия герои Бузурга ибн Шахрияра. Профессия моряка не только не содержала для них чего-либо противоестественного или зазорного, но была благородным и почетным промыслом. Они любили море, умели чувствовать его красоту. Бесхитростность их рассказов, отсутствие какой-либо рисовки, правдивые и яркие описания морской природы выгодно отличают «Чудеса Индия» от несколько искусственного изложения «Приключений Синдбада-морехода». Сочинение Бузурга ибн Шахрияра «Чудеса Индии» дошло до нас в единственной рукописи, переписанной в XIII в. и хранящейся в Стамбуле. Впервые перевод ее на французский язык был [20] издан в 1878 г. ориенталистом Девиком (Bozorg ben Sahryar ar-Ramhormozi, Les merveilles de l'Inde. Ouvrage arabe inedit du X-e siecle, Paris, 1878). Переводчик снабдил издание предисловием и краткими комментариями. К сожалению, в рукописи, использованной Девиком, было много ошибок н пропусков, что значительно снизило ценность перевода. Французское издание 1878 г. не содержало арабского текста.
В 1886 г. рукопись «Чудеса Индии» была издана Ван дер Литом («Livre des merveilles de l'Inde». Par le captaine Bozorg fils de Chahriyar de Ramhormoz. Texte arabe publie d'apres le manuscrit de M. Schefer, collationne sur le manuscrit de Constantinople par P. A. Van der Lith. Traduction francaise par L. Marcel Devie, Leiden, 1883 — 1886). Новое издание включало исправленный арабский текст, заново выполненный Девиком французский перевод и подробные научные комментарии, до настоящего времени не потерявшие своего значения.
В 1928 г. в Лондоне был издан английский перевод сочинения, сделанный с французского перевода и научного интереса не представляющий (Buzurg ibn Shahriyar, The book of the marvels of India. From the Arabic by L. Marcel Devic, London, 1928).
Предлагаемый читателю русский перевод выполнен под редакцией академика И. Ю. Крачковского ленинградской арабисткой Р. Л. Эрлих (ум. в 1930 г.) с арабского текста, изданного Ван дер Литом (Перевод проверен и подготовлен к печати И. Фильштинским. Примечания к переводу были составлены Р. А. Эрлих; в настоящем издании они дополнены и исправлены И. Фильштинским (Ред.)). Иллюстрации представляют собой репродукции миниатюр из хранящейся в Париже рукописи Харири «Макамы», переписанной в XIII в. (как и рукопись «Чудес Индии»), и воспроизводятся по изданию «Книги о чудесах Индии» Ван дер Лита. Эти миниатюры изображают некоторые сюжеты, встречающиеся также в книге Бузурга.
И. Фильштинский
Текст воспроизведен по изданию: Бузург ибн Шахрияр. Книга о чудесах Индии. М. Глав. ред. вост. лит. 1959
БУЗУРГ ИБН ШАХРИЯР
КНИГА О ЧУДЕСАХ ИНДИИ
КИТАБ 'АДЖА'ИБ АЛ-ХИНД
ее земли, моря и островов, составленная Бузургом ибн Шахрияром, капитаном из Рам-Хурмуза
Во имя Аллаха милостивого, милосердного, — да будет он мне опорой!
Хвала Аллаху, всемогущему и великому, щедрому и милостивому, создавшему разнообразные народы и племена, даровавшему им в творении своем различные нравы и обличия, ведущему их властью своей от состояния к состоянию, научившему их в своей мудрости совершать, удивительные дела! Он улучшает и укрепляет, он направляет и исправляет. Так сказал он, правдивейший из говорящих (читай): «Господь твой всеблагий, он научил при помощи письменной трости, научил человека тому, чего человек не знал» 1. Различные деяния его в разных странах, изумительные дела его в пустынях и морях и все, что устроил он удивительного в странах и землях, свидетельствует, что благословен он, всевышний! — един и вечен, всемогущ и един! Пусть тот, кто проницателен, задумается! Он послал Мухаммада с руководством и истинной верой 2 ко всем созданиям. Благословение Аллаха над ним и над семьей его, пока сверкает молния и солнце восходит с востока!
Аллах — благословенно имя его и возвеличена слава! — разделил все чудеса творения на десять частей. Одну из них он уделил трем столпам земли: Западу, Югу и Северу; девять частей — столпу Востока. Восемь из них он назначил Индии и Китаю, только одну часть — остальному Востоку. Относительно Индии вот что рассказал нам в Басре 3 Абу Мухаммад аль-Хасан [24] ибн Амр ибн Хаммуйя ибн Харам ибн Хаммуйя ан-Наджирами 4:
«Когда я был в Мансуре 5 в двести восемьдесят восьмом году 6, один из шейхов 7 этого города, человек, достойный доверия, сообщил мне, что царь области Ра 8, по имени Махрук ибн Раик, — а это могущественнейший из царей Индии, и страна, которой он управляет, лежит между Верхним и Нижним Кашмиром 9, будто этот царь в двести семидесятом году 10 письменно просил мансурского правителя Абдаллаха ибн Омара ибн Абд аль-Азиза истолковать ему законы ислама на индийском языке. Тогда Абдаллах призвал одного человека, жителя Мансуры, но родом из Ирака 11, человека высоких дарований, светлого ума и поэта, который вырос в Индии и знал различные языки этой страны. Когда правитель сообщил ему о просьбе царя Ра, поэт составил касыду 12, в которой изложил все необходимое, и отослал ее царю. Прослушав касыду, царь одобрил ее и в письме просил Абдаллаха прислать ему автора; правитель его отправил. Стихотворец три года оставался у царя, а потом вернулся и, по просьбе Абдаллаха, подробно рассказал ему о повелителе Ра. Когда он уезжал от царя, тот и в душе и на словах, стал уже мусульманином, но не мог открыто исповедовать ислам из боязни лишиться власти и царского сана. Между прочим, поэт говорил будто он, по просьбе царя, объяснял ему коран на индийском языке. “Раз во время объяснения, — рассказывал он, — я дошел до суры “Йасин” 13 и разъяснил слова Аллаха всемогущего и великого: “Кто оживляет кости, когда они истлели? Скажи: оживляет их тот, кто произвел впервые; он ведает все сотворенное” 14. Когда я толковал это место, царь сидел на золотом троне, выложенном дорогими камнями и бесценным жемчугом. “Повтори мне эти слова!” — сказал он, и я повторил их ему. Тогда царь спустился с престола и прошелся по земле, которая была влажна от того, что ее недавно поливали; он приложил к земле щеку и расплакался, так что лицо его выпачкалось в грязи. И сказал мне царь: “Это он — господь, достойный поклонения, первый, извечный, которому нет подобного”. И построил себе царь особое помещение и делал [25] вид, что удаляется туда для важных занятии, а на самом деле тайно молился там, и не знал об этом никто”. Царь этот дал стихотворцу в три срока шестьсот мин 15 золота».
Я слышал от того же рассказчика, что жители Верхнего Кашмира ежегодно собираются на праздник. Во время этого праздника проповедник всходит на кафедру с кувшином из необожженной глины в руках и после проповеди говорит в поучение присутствующим: «Храните и берегите себя и свое имущество!». А потом прибавляет: «Посмотрите на этот глиняный кувшин! Его берегли и хранили, и он остался цел». А говорят, этому кувшину четыре тысячи лет.
Абу Абдаллах Мухаммад ибн Бабишад ибн Харам ибн Хаммуйя ас-Сирафи 16, виднейший из капитанов, которые ездили в Страны Золота 17, именитый и честный моряк, сведущий в морском деле больше всех божьих созданий, говорил мне, что в местности Абрир у Серендибских заливов 18 расположен обширный город, имеющий тридцать рынков и даже больше того; каждый из этих рынков в полмили 19 длиной. Там изготовляются местные одежды, дорогие и красивые. Город лежит на большой реке, впадающей в заливы, в нем около шестисот больших храмов, не считая маленьких. Величиной же город приблизительно в четыреста баридов 20. За городом находится гора, из-под которой бьет источник. На склоне горы есть большое дерево из простой и желтой меди, полное шипов, похожих на вертелы или на громадные иглы. Против дерева стоит огромный идол — статуя негра с глазами из хризолита. Около этого кумира ежегодно справляется праздник: люди приходят, взбираются на гору; а если кто из них желает приблизиться к своему господу, тот пьет, поет, несколько раз падает перед идолом ниц, а затем кидается с горы на это дерево и раздирается об него в клочья. Есть и такие, что бросаются вниз головой на большую скалу у подножья черного идола; по ней льется вода источника, бьющего из-под статуи. Они разбиваются об эту скалу и попадают в пламя Аллаха.
Тот же капитан рассказал мне, что в Индии в местности Канудж 21 есть женщины, которые кладут орех [26] арека 22 между больших губ и сжимают его с такой силой, что он раскалывается на части.
Тот же капитан передавал мне, что он слышал в юности об одном из капитанов Китая и Страны Золота, по имени Мардуйя ибн Забарахт. Однажды этот моряк около острова Забеджа 23 проплыл между двумя острог конечными высотами, выступавшими над морем. Сначала капитан принял их за две морские горы; но, когда корабль прошел мимо, высоты погрузились в воду, и Мардуйя решил, что это клешни рака. Тут я спросил Абу Мухаммада: «Могу ли я передать этот рассказ от твоего имени?» — «Я ведь сам слышал его, — ответил Абу Мухаммад. — Это изумительный случай! Единственное, что я могу об этом сказать, это то, что морские раки достигают огромных размеров».