Проверка точности и глубины понимания текста

Как ни действенны приемы углубленного понимания тек­ста, редактор может считать, что текст понят им действитель­но глубоко и точно, лишь получив объективное подтвержде­ние этого.

Такова цель второй операции редакторского анализа — убедиться, исходя из объективных критериев, в том, что по­нимание текста (цель первой аналитической операции) дос­тигнуто.

Это необходимо потому, что субъективная уверенность редактора — «текст понят» — оказывается часто неоправдан­ной. Если попросить этого редактора изложить содержание прочитанного, то может неожиданно выясниться, что он не в состоянии этого сделать без ошибок, без подсматривания в тексте, без дополнительного его чтения и продумывания.

Субъективная уверенность в том, что прочитанный текст понят, может быть самообманом. Подобный самообман ис­пытал и красочно описал Виктор Конецкий:

О теории относительности я читал раз пятьдесят. Тайна физической картины мироздания тянет, как край бездны. И когда ныне я читаю Планка или Эйнш­тейна, мне кажется, что я уже кое-что понимаю. И я даже испытываю наслаж­дение, и оно иногда даже пронзительнее, таинственнее и шире, чем от зна­комства с прекрасным в искусстве и в жизни.

Парадокс в том, что стоит только закрыть книгу, как наслаждение исчезает, и я уже не способен объяснить понятое мною другому человеку. Понятое выскаль­зывает из головы со скоростью света или даже тахионов (Конецкий В. Соленый лед: Путевые заметки. Новые главы из книги // Звезда. 1969. № 7. С. 11-12).

Каковы же объективные критерии понимания?

Один такой критерий, по А. А. Смирнову, — свободное оперирование основными идеями и фактами текста в отрыве от него, умение передать содержание текста «своими» слова­ми, т.е. в формулировке не автора, а своей.

А. А. Смирнов называет этот прием-критерий переводом на свой язык.

Он писал, что «переход на более высокую ступень пони­мания характеризуется освобождением от скованности сло­весной формулировкой». Такова же точка зрения А. А. По- тебни: «Понимание есть упрощение мысли, переложение ее... на другой язык».

Сами попытки выразить содержание текста иначе, ины­ми словами, чем автор, — одно из средств проверки осмыс­ления текста, его понимания. Если текст не понят, этого не сделаешь.

Текст, свернутый при чтении во внутреннюю речь (пре­вращенный в своеобразный мысленный конспект, мыслен­ный план высказывания), читатель сравнительно легко мо­жет развернуть по-своему, своими словами в речь устную или письменную.

Психологически понимание текста — это результат свер­тывания речи до ее общего смысла.

Деля текст на группы мыслей, выделяя смысловые опор­ные пункты, устанавливая структурную связь между ними, соотнося содержание текста с собственными знаниями и ча­сти текста по содержанию между собой, сознательно вызы­вая образ того, что описывается в тексте, редактор создает условия для «перевода» текста «на свой язык». «Перевод» завершает весь мыслительный процесс понимания текста. В нем объективно выражаются результаты тех мыслитель­ных действий с текстом, которые совершал редактор.

Редактор, привыкший делать это, никогда не пропустит в набор и печать ни одного словосочетания, ни одной строч­ки, смысл которых не был бы им понят до конца. Он не будет скользить по строкам текста, схватывая лишь приблизитель­ный их смысл. Он не двинется по тексту дальше, пока не про­яснит для себя во всех тонкостях мысль, которую хочет пере­дать читателю автор. Он не станет торопиться в расчете на то, что автор, мол, знает, о чем пишет. Самый добросовест­ный автор допускает порой промахи, которым потом, после выхода издания в свет, безмерно удивляется и которые боль­но ударяют по нему самому.

Вот почему, столкнувшись в тексте с чем-либо непонят­ным или недостаточно понятным, опытный редактор не то­ропится, а настойчиво и целеустремленно, включая и мыс­ленный пересказ для себя, разбирается в ситуации, чтобы на основе анализа прийти к какому-то выводу или в крайнем случае задать автору ряд вопросов, которые могли бы прояс­нить положение. Он стремится убедиться либо в том, что ошибки нет и все в тексте верно, а смутное понимание было вызвано несовершенством его мышления или недостатком знаний, либо в том, что ошибка налицо и что все дело в не­достатках изложения или в иной причине, которую можно найти и устранить.

Таким образом, прием «перевода текста на свой язык» — это одновременно и средство для лучшего понимания тек­ста, и критерий, признак его понимания.

Американские ученые Грей и Лири (см.: Методика ис­следования восприятия информации. М., 1977. С. 19) в до­полнение к сказанному выше называют в качестве критерия понимания умение после чтения правильно действовать на основе прочитанного (припоминать детали, рекомендации текста для решения практических задач).

Таким образом, редактор обязан не ограничиваться про­стым ощущением того, что текст понят, а проверять, соот­ветствует ли это ощущение действительности, т.е. подвергать прочитанный текст мысленной обработке для того, чтобы выразить его суть обобщенным образом; пытаться мысленно передавать содержание текста по-своему; решать практичес­кие задачи, требующие применения конкретных рекоменда­ций в тексте.

Любопытный критерий понимания называет в своей мо­нографии «Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации» Т. М. Дридзе (М., 1984). Она полагает, что смысловое истолкование текста можно считать адекватным только в том случае, если оно отвечает замыслу, основному коммуникативному намерению создателя текста. Такой кри­терий особенно важен для редактора, поскольку он озабочен тем, чтобы наилучшим образом воплотить в издании замы­сел автора.