Большое «кулинарное» приключение 4 глава




– Теперь вы точно совершили покушение на мою честь и жизнь, – сказала старушка, удовлетворенно улыбаясь, пока я лихорадочно скручивала узел на полотенце, стягивавшем тощие старушечьи руки. – Связывайте, связывайте меня… это никого не спасет, я запомнила вас во всех подробностях, даже в интимных, – покосилась она на студента.

– Вот ведь старая ведьма! – сокрушенно покачал головой юноша, снова облачаясь в халат.

Я не могла с ним не согласиться. Старая‑то старая, а «все подробности» разглядеть успела, несмотря на свою подслеповатость.

– Пожалуй, я при случае поблагодарю Карима… то есть Кайсар‑бея за отличный подбор прислуги! – в сердцах сказала я.

– Тебе‑то что до Кайсар‑бея, чужачка?! – забормотала бабуленция. – Да как он вообще мог с такой связаться?!

– А может, я его невеста! – с вызовом произнесла я.

Лицо старой карги выразило неподдельный ужас.

– Неужели… ты и есть невеста Кайсар‑бея? Сбылось‑таки проклятье той эльфийки – жениться ему на непотребной девке из‑за трех миров! Впрочем, увы, таков Мактуб – закон Судьбы, – всхлипнула бабка, – что достойным мужчинам попадаются недостойные женщины. Тем более, над молодым Кайсар‑беем тяготеет наследственность… Его прадед тоже женился на танцовщице из бродячего цирка…

– Потому как за орочье отродье другая бы не пошла, – пробормотал как бы между прочим Гарун, вертя в руках трофейное оружие. – Зря боялись – он бы не выстрелил, запальный кристалл разрядился…

– И вообще, ты‑то сама, небось, себе кого получше этого сопляка не нашла? – вновь раскипятилась старуха. – Или жених не нравится? Кайсар‑бей, может, на орка и похож малость, да только ведь во всем остальном мужчина видный, не отнимешь. А этот твой смахивает на… даже не знаю… прямо какое‑то… – она замялась, подбирая слова, – недоразумение!

– Что‑о? – юноша не на шутку рассердился. – Да я… Да вы… сравнили меня с каким‑то орком! Я… семь поколений предков моих жили в этом городе…

– Семь, говоришь? А ты из какой фамилии будешь?

Студент произнес что‑то невнятно, но бабка расслышала и грустно покачала головой.

– Да, знавала я твоего прадеда, мурза. Наверняка сейчас в гробу переворачивается, видя, какие ты тут фортели выбрасываешь.

Юноша бросил на нее испуганный взгляд. Прищурился, зачем‑то потер глаза кулаками и сделал рукой знак, не иначе отгоняющий нечистую силу.

– Между прочим, – вмешалась я, – я этого молодого человека знаю всего полчаса…

– Тем более! Полчаса знаешь, а он уже разделся! Шустрая девица! Впрочем, что взять с…

– Вы это не очень‑то, – пригрозил ей Гарун, – между нами ничего не было. Правда‑правда!

– Раньше надо было думать, – буркнула я. – Она еще, чего доброго, раззвонит по всему городу, что я с голым мужиком время провожу вместо того, чтобы делами отеля заниматься. Что народ подумает?

– И сообщу! – ярилась старушка. – А причем тут гостиница?

– А притом, что я, как уже говорила, ее новая владелица! – сунула я под нос старой карге договор и доверенность. – Вот, читайте. Кстати, вы уволены. Расчет получите на следующей неделе!

– О, горе! Погиб отель! – трагически всхлипнула старуха, не обратив внимания на вынесенный ей «приговор». – Пропало дело семи поколений рода Кайсаров…

– Ничего, – уверенно сказала я. – Я справлюсь!

– Ну‑ну! – показала мне язык бабулька и метнулась к столу. – Что вы тут едите? Я тоже хочу!

Она спокойно села за стол и принялась уплетать все, что я до этого выставила на стол.

У меня от такого непосредственного поведения глаза на лоб полезли.

– Кстати, – сообщила старушка, – меня зовут Зубейда бин Рух, я живу в этом доме и присматриваю за ним уже много лет. Ой, как много…

– И сторожите, – усмехнулась я. – Но мы это уже поняли.

– Сторожу? – возвела брови домиком нахалка. – Пожалуй, что и так.

Сжевав изрядный кус хлеба с сыром и запив «Барбоссой» («А ведь сильна бабуля!» – мелькнула у меня мысль), она встала и с видом оскорбленной графини покинула кухню.

Уже в дверях обернулась и строго посмотрела на меня:

– Не видать тебе тут покоя, красотка! Это я тебе обещаю… Собрала бы ты свои пожитки и ехала восвояси туда, откуда явилась! Да ведь не выйдет – договор у тебя! Так что… – она зловеще хихикнула.

В это время в окно ворвался внезапный порыв ветра, занавески с легкомысленными кружевами вспорхнули, и резко распахнулась дверь. Где‑то раздалось жуткое завывание, словно в дом ворвалась стая волков, и явственно раздался скрип половиц.

Я издала жуткий вопль.

– Ты слышал это? Кто‑то идет!!

Парень икнул и нервно дернулся, а если учесть, что в руках у него был пистолет, то неудивительно, что следующим звуком под сводами отеля «Удача» стал грохот четырех выстрелов одновременно – сработали все стволы древнего самопала. Пресловутый магический кристалл оказался‑таки заряжен.

Взвизгнула отрикошетившая пуля, разлетелась вдребезги лампа, нам на головы посыпалась штукатурка.

– Во… хвост Иблиса! – выдохнул парень. – Этот антиквариат таки работает…

– Осторожней надо быть, – ответила ему я, не спуская взгляда с проема двери.

В нем появилась Зубейда, уже без платка и расшитого монетами платья, а в суконном старомодном салопе и с волосами, стоящими дыбом. Даже удивительно, насколько быстро старая дама переоделась.

– Отдайте пистолет, мне так спокойнее будет, – проговорила она, подошла к юноше и с неожиданной силой вырвала ствол из его сведенных судорогой рук.

Гарун не сопротивлялся. Только снова сделал жест против нечистой силы.

На прощание бабка испепелила нас красноречивым взглядом и удалилась с гордо поднятой головой.

Гарун пристыженно посмотрел на меня.

– Ну, не сердись. Я же не служил в армии! И вообще не умею обращаться с оружием!

– Это я заметила, только зачем тогда, братец ты мой, за пистолет хвататься? – строго спросила я.

– Ну… вообще, я же все‑таки мужчина… – почесал он затылок.

– Ты очень часто об этом напоминаешь, сам ведь говорил, что мужчина‑то определяется поступками, а не словами, – строго сказала я, словно воспитательница детского сада, отчитывающая провинившегося ребенка.

– Ну тебя! Заорала дурным голосом: «Стреляй! Стреляй!» А если б меня инфаркт хватил?

– «Стреляй!» я не кричала, – пришлось мне уточнить.

– А я и не хотел, только у меня от твоего вопля тело судорогой свело, – пожаловался Гарун. – Подумаешь, нашла чего бояться! Да в таком огромном доме полно всяких звуков, шорохов и скрипов! Тут наверняка живут привидения, домовые, а то и натуральная нечисть. Достать еще еды?

– Спасибо, уже наелась, – ответила я и дотронулась до его руки. – Не обижайся… Я, если честно, слегка испугалась. Мало того, я хочу тебя попросить остаться со мной хотя бы до утра. Мне здесь очень неуютно одной…

– Заметано! Спешить мне некуда, да и одежда моя еще не высохла, – легко согласился парень.

После этого мы убрались на кухне и, взявшись за руки, пошли искать комнаты, где можно было бы поспать. Я скоро обнаружила уютный номер в восточном стиле – большой пушистый ковер на полу, огромная низкая двух– (я бы даже сказала – трех‑) спальная кровать, диван, лаковый шкаф со множеством ящичков и отделений и изящный чеканный кальян.

Был тут даже агрегат, похожий на земной телевизор, правда, в деревянном корпусе («иллювизор», назвал это чудо техники юноша). Пахло пылью, крепким кофе и слегка – сандаловым деревом. Почему‑то номер этот вызвал у меня ассоциацию с домиком для ручных хомячков. Только колеса для бега не хватало. Ну так я и не хомяк!

Я сразу же вцепилась в Гаруна мертвой хваткой.

– Все! Хватит шариться по моей новой собственности! Вот тут и заночуем, ты на одном диване, я на другом! И не вздумай шутить… Если чего… – я грозно сунула ему кулак под нос. – А теперь я в душ. Смою с себя, наконец, дорожную пыль. А ты пока располагайся… Если скучно, можешь посмотреть свой иллювизор. Надеюсь, он исправный.

Помахала ему ручкой и скрылась в ванной.

Я сильно сомневалась, имеется ли в кранах горячая вода – слишком уж запущенной и нежилой показалась мне новая собственность. С чего бы тут оказаться исправной сантехнике? Однако едва повернула бронзовую ручку крана, выполненную в виде головы грифона, как из смесителя полился кипяток.

Ух, до чего же славно вновь ощутить блага цивилизации.

Вернувшись в комнату, заметила, как Гарун захлопнул входную дверь, два раза повернув в скважине ключ.

– Ты что, выходил? – подозрительно вопросила я парнишку.

Тот засмущался, покраснел и проблеял что‑то невразумительное.

«Наверное, в туалет бегал, – решила я. – Ванна‑то была занята».

Мы улеглись каждый на своем диване, надо сказать, довольно широком и рассчитанном не меньше чем на двоих, и принялись болтать.

– Кстати, что ты там говорил насчет привидений? – поинтересовалась я.

Парень некоторое время не отвечал. Я даже подумала, что он заснул. Но нет. Вот он перевернулся на бок, опершись о локоть. Одеяло сползло с его плеча.

– А ты что, так‑таки ничего и не знаешь о своем приобретении, ханум?

– Нет, а что? – с любопытством уставилась на него я.

– Так отель‑то и закрылся оттого, что здешние привидения, точнее, одно, самое настырное, не давало житья постояльцам.

– Как закрылся?! И давно?

– Да уж года два или три, – вздохнул паренек. – И никакие маги не могли справиться с призраком и изгнать его. Вообще‑то, он живет здесь уже двести с лишним лет, но активность стал проявлять в последнее десятилетие…

– Вот же гад! – воскликнула я в сердцах. – Чтоб этого козла Карима черти слопали! И вообще, все вы козлы!

– Кто? – не понял студент.

– Мужики! И по этому поводу не вижу причины не выпить, – вздохнула я, успокаиваясь. – Сгоняй‑ка, дружок, за ромом. Там, по‑моему, еще четверть бутылки осталось. На закуску захвати каких‑нибудь фруктов.

– Есть, моя госпожа! – подскочил с диванчика маг‑недоучка.

Его не было уже примерно пятнадцать минут, и я стала дремать, свернувшись калачиком, под теплым одеялом.

Мне привиделся чудесный сон…

 

Мы были вместе: я и Он…

Черты его лица невозможно было различить, только глаза, серые глаза, мерцающие загадочным блеском. Коротко подстриженные волосы, пахнущие горькими степными травами.

Его вкрадчивый нежный голос говорил мне необыкновенные слова, которые до сих пор никто еще не говорил. Слушала его, впитывая каждое произнесенное слово. На одно мгновение мне показалось, что я даже почувствовала прикосновение его губ…

«Алекс, Алекс…» – призывно шептали мои уста.

Я замерла…

Вот оно, то прекрасное прикосновение, которого я столько ждала. Ощутила вдруг, как по телу начинает растекаться волнующее тепло. Мне стало жарко, щеки запылали, но не от стыда, а от необыкновенного ощущения блаженства. Мои губы приоткрылись навстречу его губам, которые стали более настойчивыми и даже неестественно грубыми…

 

Я мгновенно открыла глаза и… увидела нависшую надо мною самодовольно улыбающуюся физиономию Гаруна, перегнувшегося почти пополам, чтобы дотянуться до меня и не уронить бутыль и фрукты, принесенные с кухни. Сон слетел, как будто его рукой сняло.

Следующую секунду я потратила на размышления: то ли дико завизжав, вцепиться ногтями в эту улыбающуюся физиономию, то ли молча врезать по ней ногой на развороте ударом карате, то ли демонстративно зевнув, бросить: «Отвали, мелкий», и отвернуться к стене?

Но тут Гарун заорал, подброшенный кверху неведомой силой. Тут же из‑за двери раздался жуткий, леденящий душу вой, и в комнате воцарилась мгновенная тишина.

– У‑у‑у! Убирайтесь отсюда, негодяи‑и! – непонятно, мужским, или женским голосом заревело из коридора. – Пошли вон! Вон! Вон! Развратники!!!

К воплю прибавилась пара непонятных, словно кто когтями скреб по полу, звуков за дверью – и Гарун молниеносно метнулся ко мне под одеяло. Мы прижались друг к другу, и только редкое дыхание и бешеный стук сердец теперь нарушали тишину номера в восточном стиле.

– Я до вас доберусь! Попомните, как развратничать! Ишь, хозяева нашлись!

К активным действиям странное нечто отчего‑то не прибегло, и это удивило меня. Если это дух, то ему, вроде, ничего не мешает просочиться сквозь стену. Или хотя бы через замочную скважину.

Так продолжалось еще некоторое время. В коридоре гремело, визжало, стучало, но без видимых результатов. Потом, наверное, привидению (или что оно там было) надоело канителиться и оно куда‑то запропастилось.

Когда все стихло, Гарун шепотом признался:

– У меня от этого ужаса даже волосы встали дыбом…

– Маг, а испугался какого‑то привидения! – таким же шепотом ответила я.

– Потому и испугался, что маг, – молвил парень. – И знаю, что может случиться, если с таким вот привидением столкнуться… Ты вот ведьма, а тоже побаиваешься…

– Да никакая я не ведьма… – фыркнула я в ответ.

– Ну, мне‑то виднее, – подмигнул маг.

– Вэк! Я на тебя, между прочим, разозлилась! – ответила, подражая интонациям привидения. – Тебе что было сказано?

– Ну… извини. Я вот подумал…

– Меньше думай, – я осуждающе уставилась на него. – Индюк тоже думал… Ты лучше скажи, как старушка наша с привидением уживается, сторожиха‑то?

– А никак, – пожал плечами маг.

– Вот что, – наконец приняла решение. – Давай спать. Тут дела не простые, все надо обдумать на свежую голову…

Блондинчик, видно, умаявшись в битве с неугомонным призраком, повернулся на бок и тут же мерно засопел.

Сладкая дрема обволокла все мое существо.

«Доня, – донесся откуда‑то издалека знакомый родной голос, – доня моя маленькая, я ж тебя предупреждал…»

 

Интерлюдия

«Детство босоногое мое»

 

«Доней» (доченькой) меня ласково звал дедушка. Не московский (генерал‑лейтенанта Образцова я почти не знала, тот умер еще до нашего переезда в белокаменную), а дед Гнат с Прикарпатья.

Пока отец служил на Украине, я практически по полгода жила у дедушки в селе Верховина, которое Гнат по старой привычке именовал Жабьим.

В начале шестидесятых село переименовали, но у старожилов новое название не прижилось.

«Верховина, – фыркали они. – Да тут, куда ни глянь, везде Верховина!»

Намекали на то, что «Верховина» – это народное название всей высокогорной зоны Украинских Карпат.

А вот Жабье хоть и не очень хорошо звучит, но имеет богатую историю. Первое упоминание о нем датируется 1424 годом. Существует предание, что первым поселенцем в долине реки Черный Черемош был некий Жабка, от которого село и получило название. Но все те же дотошные старики утверждали, что деревня была так чудно поименована из‑за того, что в заболоченной долине реки водилось много жаб.

Более же всего бывшее Жабье славилось тем, что именно здесь в XVIII веке зародилось движение народных мстителей опрышков, среди которых самым знаменитым был Олекса Довбуш.

Сказки о доблестном герое, бывшем не только великим воином, но и могущественным чародеем, рассказывал мне дедушка долгими зимними ночами. Днем же, когда не было метели и лютого мороза, мы на пару бегали по горам на лыжах. Дед Гнат на больших, «взрослых», а я на «детских», маленьких.

Старик учил меня читать следы на снегу.

«Гляди, – говорит, – вон лисичка пробежала. А тут зайчик с зайчихой петляли».

«А это?» – тычу пальчиком я в большущую вмятину в насте.

«О‑о, – пыхтя трубкой, делает страшное лицо старик, – то кабан‑секач себе лежбище для ночевки готовил».

Я со страхом оглядываюсь вокруг. Вдруг сейчас вон из‑за той смерички жуткий свин выскочит. Что тогда делать станем мы с дедулей? Ружья‑то с собой не захватили.

«Не боись, доню, – лукаво усмехается в усы Гнат, – он уже далеченько отсюда убег. А коли б не сбежал, так все едино нам шкоды не наделал бы».

Я широко распахиваю глаза от удивления.

Как это? Чтоб огромная дикая зверюга да не причинила людям вреда?

«Слово заветное знать надобно, – поясняет дедушка, гладя меня по головке. – Для каждой животины свое. Скажешь его, а зверь как домашний делается, ручным стает».

«Ой, диду, не может быть!» – не верю я.

«Так что ж я, брешу, выходит?» – супит седые кустистые брови Гнат.

Вытащив трубку изо рта, он что‑то шепчет вполголоса.

И вот с мохнатой ветки той самой елки‑смерички на снег осторожно спускается рыжая белочка. Сложив лапки на груди, застывает на мгновение, опасливо зыркая на людей черными бусинками‑глазами. Но когда старик достает из кармана кусочек печенюшки, припасенной им для внучки, смело летит вперед и доверчиво взбирается на Гнатово плечо.

«На, мелкая, угощайся», – добродушно кормит зверька с руки дед.

«И я, и я хочу!» – так громко воплю я, что испуганная белка едва не дает стрекача.

Гнат успокаивает трусишку и, наклоняясь к моему уху, шепчет заветное слово.

«Поняла?»

Я киваю и повторяю услышанное.

Белочка перебегает с дедового плеча на мое плечико.

«Угости ее», – отдает Гнат вторую половинку печеньки.

Оранжевые лапки с крохотными коготками берут из моих рук лакомый кусочек. Острые зубки впиваются в сладкое печеное тесто.

Я глажу гладкую спинку зверушки, осторожно играю с пушистым хвостиком.

«А еще, диду?! – горят азартом мои глаза. – Можно зайчика позвать?»

Однако старик качает головой.

«На сегодня хватит. Да и угощения подходящего я не захватил. Ты ж не любишь морковку?»

Тяжело вздыхаю. Да, морковку я не жалую. Терпеть не могу, когда мама по утрам пытается напоить меня «полезным» морковным соком, «чтоб щечки были такими же красными». Вот же досада.

«А если я буду морковку кушать? – осторожно любопытствую. – Тогда зайца позовем?»

«Тогда конечно, – пыхтит трубкой дед. – И зайца, и зайчиху».

«Ой, давай скорей домой возвращаться, – тороплю его. – Что‑то так морковного сока захотелось».

Проводив белку, мы возвращаемся домой. По пути Гнат рассказывает мне, какие еще заветные слова бывают.

Оказывается, можно не только приманить зверя, но и отвадить его, защититься от особо опасной животины.

«Это какой? – интересуюсь. – Медведя, да? Или тигра?»

«Ну, тигры, положим, у нас не водятся. Но есть и другие твари…»

«Какие?»

«Да вот хотя бы песиголовцы».

«Песиголовцы? – удивляюсь. – Это ж еще кто такие?»

 

Дедушка открывал мне таинственный мир волшебных существ, которые когда‑то водились, а иногда встречались и в нынешние дни в Карпатах: вовкулаков – людей, превращавшихся в полнолуние в волков, поветруль – девушек, умеющих летать и помогающих влюбленным, упырей – мертвецов, выходящих по ночам из могил, чтобы сосать человечью кровь, потерчат – душ детей, умерших некрещеными.

Среди них отчего‑то особенно заинтересовали меня именно песиголовцы – могучее и коварное племя человекообразных существ с собачьими одноглазыми головами на плечах.

Историй о них Гнат знал очень много. И про то, как трое братьев, забравшись в дом песиголовца, сумели спастись, ослепив хозяина. И как храбрая девушка зарубила топором песиголовку, решившую на дармовщинку угоститься ее капустой.

«А те люди тоже заветные слова знали?» – спрашивала я.

«Нет, доню. Слова эти не всем знать и говорить можно. Только некоторым людям».

«Таким, как ты?»

«Эге ж, мольфарам».

«А маме?»

«И маме. Она тоже знает».

«А мне, – с замиранием сердечка вопрошала я, – мне можно?»

«И тебе, – с любовью смотрел на меня дед. – Ты ж нашей крови».

Да, дед часто рассказывал мне свои чудные истории и заставлял запоминать дивные и заковыристые слова. Смысла многих из них я не понимала, но Гнат говорил, что пока и не надо, главное знать и уметь правильно их произносить. Чтоб применить, если вдруг понадобится.

Это зимой.

Но куда больше любила я лето, когда кругом все пестрело буйством красок и мы с дедом ходили на реку Черный Черемош на рыбалку, выбирались в Карпатские горы, собирая на Пушкаре и Мазурке грибы, а на Синице и Белой Кобыле – ягоды, и, конечно же, повсюду – травы и корешки.

Дедушка и соседская бабця Василина объясняли мне, для чего нужна каждая из травок, что она лечит, от чего помогает. Эта вот кровь останавливает, ту нужно заваривать, если вдруг живот заболит, такая способна поднять настроение, а такая – помочь заснуть.

Некоторые же зелья обладали и вовсе волшебными свойствами. Если правильно подобрать состав для отвара или настойки, то, приняв пару ложечек, один человек может полюбить или возненавидеть другого человека или продлить свою жизнь на несколько десятилетий.

Отчего‑то травная наука мне не давалась. Скучно было запоминать все эти травы, цветки да корешки. Не в маму пошла, которая могла слушать рассказы бабци Василины о растениях днями и ночами напролет.

А вот камешки глазами в Черемош метать да из пальцев искры добывать мне очень нравилось. Особенно когда рядом вертелись соседские мальчишки. До чего же весело было глядеть на их удивленные рожи, когда я, не шевелясь и не отрывая взгляда от своего поплавка, швыряла мелкой галькой в ту сторону, где они удили рыбу.

«Эй, кто это балуется?» – возмущались парни.

Но никого, кроме девочки‑тихони, дремавшей над своей удочкой, поблизости не было.

И надо же, у них рыба не клевала, хоть ты тресни, а эта малявка умудрялась за каких‑то полчаса целое ведерко линей и карасей натаскать. Слово она, что ли, знает заветное, способное рыбу приманивать?

И знала. И такому меня дед Гнат научил.

А уж когда я, пригласив ребят вместе варить уху, разводила под котелком костерок без спичек, одним щелчком пальцев, те просто на землю падали от изумления.

В общем, много мне дал карпатский дедушка, больше, чем родной университет. Гнат сам был самым настоящим университетом.

На всю жизнь запомнились мне слова, сказанные стариком при расставании, когда он провожал нашу семью в далекую Москву:

«Карт в руки, доню, не бери. Перевернут они всю твою судьбу».

Словно в воду глядел карпатский кудесник – вон что из‑за проклятущих картонок произошло…

 

Глава 3

Труба зовет

 

Утреннее пение птиц и усиливавшийся шум города за окном вывели меня из блаженного небытия.

Скосив глаза, увидела, что студент мирно посапывает на ковре. На лице паренька блуждала блаженная улыбка.

По привычке взяла телефон и обнаружила на нем непрочитанную эсэмэску следующего содержания: «Мы нашли друг друга. Нам хорошо. Возвращаемся в Москву или отдохнем тут. Просьба не беспокоить. Андрей, Алиса».

Странно, как это я вчера ее не обнаружила?

Проверила сеть.

«Билайн», увы, не брал и тут. А чего я хотела, тут же параллельный или еще какой другой мир.

Интересно, сколько бы стоил местный роуминг? Со связью, конечно, надо что‑то решать. Без нее как без рук. Купить какую‑нибудь местную симку, или что тут у них. На крайняк, обзавестись новой мобилой.

Настроение отчего‑то слегка испортилось, и я не нашла ничего лучшего, как выместить досаду на соне.

– Подъем! – заорала ему в самое ухо. – Тревога!

Парень вскочил.

– Где?! Что?! – очумело затряс головой. – Какая тревога?! Почему тревога?

– Завтракать пора, – сбавила я тон до почти ласкового. – А то я прямо помираю от голода. Марш на кухню готовить завтрак, а я минут через двадцать‑тридцать спущусь и оценю твои кулинарные подвиги…

Выпалив все это на одном дыхании, ласточкой слетела с ложа и скрылась в ванной.

 

– Вывод первый, – констатировала я, оглядев накрытый Гаруном стол и попробовав кусочек подгорелого тоста, – готовить ты не умеешь, даже самые простые блюда. Вывод второй – сервировать стол тоже. Значит, ни в повара, ни в официанты не годишься.

– Неправда! – попытался возразить студент. – Я неплохо омлет по‑ахтиарски готовлю.

– Вот это, что ли? – я сморщила нос над тарелкой, наполненной буроватой массой, пахнущей какой‑то бякой.

– Попробуй, – протянул мне вилку заискивающе улыбающийся паренек.

– Ты уверен, что ЭТО можно есть? – усомнилась я, осторожно отправляя в рот малюсенький кусочек Гаруновой стряпни.

И тут же выплюнула ее назад, ибо вкус блюда был таким же отвратительным, как и вид.

– Отравить меня вздумал?! – я накинулась на горе‑повара чуть не с кулаками.

– Да ты что?! – орлом взвился маг‑повар. – Это же шедевр нашей национальной кухни! Я его всегда отлично поджариваю.

– Кто тебе сказал?

– Мама, – скромно потупился юноша. – Ей очень нравится, когда я подаю это на завтрак. И брату тоже, старшему. Он у нас вообще любитель покушать.

– Ну‑ну, – я не нашлась, что сказать. – Однако я предпочитаю что‑нибудь более… традиционное. Из «континентальной» кухни, так сказать.

Придвинула к себе вазочку с хлебцами, намазала один маслом, положив сверху по куску сыра и ветчины.

Гарун, обиженно сопя, принялся за обе щеки уминать собственноручно изготовленную яичницу.

– Ладно, не дуйся, – наклонившись к нему через стол, растрепала юноше чубчик. – Признаться, я тоже не профи в готовке. Все некогда да и незачем было заниматься. Когда училась, в университетской столовке обедала, а потом… – махнула рукой. – Бары, рестораны всякие… Теперь, вижу, придется… Кстати, у меня к тебе есть деловое предложение…

– Какое? – навострил уши молодой человек.

– Ведь у тебя сейчас каникулы? – уточнила.

– Ну… да… – подтвердил Гарун, осторожничая.

– Извозом много зарабатываешь?

– Я не зарабатываю, – начал оправдываться студент. – Просто…

– Вот и славно, – перебила я, не церемонясь.

– Чего ж тут славного? – не понял моей радости мажонок.

– Значит, не станешь грустить почем зря по потерянному заработку. Тем более что я тебе компенсирую все материальные издержки. Надеюсь, – добавила на всякий случай.

– Каким образом?

– Предлагаю тебе место управляющего, или, скорее, своего секретаря.

– А‑а, – разочарованно скуксился Гарун. – Секретаря‑а…

– Именно, – подтвердила я. – Ты ведь местный, знаешь, что, где, как и почем. Поможешь с продажей отеля.

– Но у меня нет ни малейшего административного опыта… – удрученно развел руками парень, и только потом до него дошло. – Продать отель? Как?! Зачем?!

– А что мне делать с этой недвижимостью? – пожала я плечами. – Мне домой нужно. Кстати, не знаешь, почем отсюда билет до Земли?

– До Земли‑и? – протянул парень и подозрительно прищурил око. – А тебе зачем? Это ж закрытый мир! Туда так просто не попадешь – да и вообще, по‑моему, нормальным людям там делать нечего.

«А кто тебе сказал, что я нормальная?» – чуть было не ляпнула я, но вслух пояснила:

– Дела у меня там образовались. Срочные. Так сколько?

– Дорого, очень, – закатив глаза, прикинул в уме Гарун.

– Но если продать эту рухлядь, – обвела взглядом вокруг, – должно хватить?

– Пожалуй. Однако тут не все так просто. Чтобы попасть в э‑э такие вот миры, нужен Проводник.

Он так и произнес, с заглавной буквы.

– Это еще что за тип? У вас здесь проводников мало? Большая жэдэ станция, вроде?..

– Специальный Проводник, для перехода между мирами.

– Не понимаю.

– Да и я не очень в теме. Порталы с переходами проходят на третьем курсе, а я на него только перешел. Но знаю, что Проводников в Ахтиаре не так много. Всего два или три. Остальные в Бахчисарае обитают. Столица все‑таки…

– Хм, – озадачилась я. – А ты хоть кого‑то знаешь из этих самых Проводников?

А сама отчего‑то вспомнила парня с серыми глазами.

– Ну‑у, – пожал плечами Гарун. – Конечно, кое‑кого я знаю. Но сейчас с ними проблемы. Кого‑то нет, кто‑то в отпуске. Понимаешь, после каждого перехода Проводник должен отдохнуть, восстановить силы… В общем, раньше, чем через три‑четыре месяца об отъезде отсюда тебе и думать нечего.

– У‑у, – скисла я. – Что ж делать?

– Попробуй пока заняться отельным бизнесом, – посоветовал блондинчик. – Найми персонал, проведи тут модернизацию. Глядишь, и время пройдет незаметно.

– Фу‑х, – я наморщила лоб. – Уболтал, однако. Но мне все равно нужен помощник. Пойдешь ко мне в управляющие? Персонал подыскать, мастеров для косметического ремонта. Чтоб подороже продать отель можно было. Соглашайся, а?..

– Шушукаетесь?

С царственным видом на кухню вплыла Зубейда.

Она осуждающе глянула на нас.

– А вам, собственно, какое дело? – возмутилась я. – Вы не забыли, что уволены? Или за выходным пособием явились? Так вынуждена вас огорчить. С баблом у нас туго…

Заметила, что сказала «у нас ». Это что, я уже себя и блондинчика в одну команду зачислила? Ну‑ну, Алина Рашидовна.

Ой, что это я?! Конечно, Марина Андреевна. И кто такая эта самая Алина? Отчего вдруг в голове всплыло это имя‑отчество?



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2023-02-04 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: