Юноша сел на табурет.
– Да как сказать? Для дома, где никто не живет уж третий год, ничего. А если по чести, то как Мамалай прошел, – уныло вздохнул он и пояснил мне. – Это у нас такой древний царь‑кочевник был.
– И не говори, – затараторила появившаяся в малой гостиной Зубейда. – Правда твоя, мурза, истинный Мамалай!! Какое тонкое сравнение! Я вот тоже над этим думаю. Потому как три года отель бесхозный стоял, «Удача»‑то наша! Однако ж не сладко вам теперь придется пылищу глотать и ущерб подсчитывать. Бедная, бедная наша хозяюшка!
И привидение принялось лить слезы, причем выглядело это так, словно плакала пара слонов.
– Что это ты твор… – двинувшись к Зубейде, не успела закончить фразу я. – Ой, мамочки!!! … – поскользнулась на свежевыплаканной привидением луже и, потеряв равновесие, плюхнулась на пол, мягко приземлившись пятой точкой.
И пока студент помогал мне встать, Зубейда прекратила мокрое дело и начала вещать, вновь приобретя призрачность и взвившись под потолок.
– Ох, ребятушки, пора вам тут ремонтом заняться. А то рухнут стропила, червем поеденные, да стены, мышами подточенные – не соберете вы свои косточки на руинах обиталища моего.
– Это не твое обиталище, а моя недвиживость… то есть недвижимость, – поправила ее я, отряхиваясь и потирая ушибленное место. – Но согласна с тобой в одном – нам требуется ремонт и срочно!
Гарун поежился, но промолчал. Ханум бин Рух захлопала в ладоши и растворилась в воздухе.
– А поэтому, помощничек, поручаю это тебе, – произнесла я без малейшей тени иронии. – Я вчера дала объявление, но пока оно там выйдет, то да се… В общем, постарайся нанять работников, человек пять‑десять. У меня сегодня есть дела, и меня не будет несколько часов. Да смотри много не трать, денег у нас маловато. А о постояльцах даже не слышно, никто, кроме этих ряженых, к нам пока не заглядывал. Мне пришлось предпринять кое‑какие шаги, чтоб поправить наше финансовое положение. Так что будем надеяться…
Глава 6
Научные изыскания
Я решила продолжить свои научные изыскания, посетив местную библиотеку.
Хотя Ахтиар был городом древним, публичная библиотека здесь появилась чуть больше двадцати лет назад.
Знатные Дома, правившие городом во времена республики, не шибко заботились о просвещении населения, даже до университета не додумались. Были архивы правителя области – каймакана, книгохранилища бейских семейств, имелись типографии и газеты, книгохранилища мечетей, медресе и храмов, скриптории частных школ, а вот такой простой и полезной штуки, как общедоступная библиотека, не завели.
Первую такую организовали на седьмой день после того, как бывшая Республика Кырым вновь стала ханством под мудрым правлением Хана и Дивана.
Ибо согласно указу первого Великого везира возрожденного Кырыма, Герай Арсалана‑паши, в каждом городе, даже маленьком, библиотека должна быть. Должна быть, и весь сказ! Везир вообще издал кучу указов, смысл и дальний прицел которых мог постичь только он. Это уже после кончины гениального государственного деятеля стало ясно, насколько далеко тот глядел.
Исполняя указ, первый ханский каймакан‑губернатор Ахтиара, Ширин Хызыр‑паша, поступил по‑военному просто. Заняв дворец одного из бывших республиканских бонз, он конфисковал книги у тех аристократических семейств, что не сориентировались в новой ситуации и затянули с присягой Хану. А заодно приказал солдатам пройтись по домам обывателей и лавкам, особенно почтив вниманием лавки старьевщиков, и изъять те старинные фолианты с манускриптами, что даром пылятся на чердаках и в чуланах, или используются не по назначению – вроде прикрытия горшков или еще каких надобностей, для которых пригодна бумажная продукция. Из‑за этого рейда, кстати, разорилась местная бумажная мануфактура, потому что подчиненные каймакана были по‑солдатски прямолинейны, и забрали с ее складов запасы старых книг, предназначенных для переработки, отчего туалетная бумага сильно вздорожала.
Потом понаехавшие из столицы ученые лишь всплескивали руками, глядя на добытые ханской армией сокровища духа и знаний.
Местные книжники протестовали против подобного внедрения просвещения. Впрочем, роптали они недолго: до тех пор, пока Хызыр‑паша не организовал таким же методом и университет, заняв под него лучший в городе дворец. На этот раз на месте фолиантов оказались сами библиофилы, силком назначенные на кафедры и факультеты (а чтобы ученые не пренебрегали своими обязанностями, к ним приставили фельдфебелей стоявшего тут гарнизона).
Правда, вскоре Хызыр‑паша был снят за «перегибы и нарушения указов Дивана» и «буквальную трактовку воли Великого везира», и ученые мужи тут же разбежались из университета кто куда, так что ныне он стоит заколоченный и заброшенный, и всякий, кто хочет припасть к роднику знаний, по‑прежнему должен ехать в столицу.
Да, история была поучительная. Но сейчас меня занимала не она, а события более древние.
Подойдя к бывшему дворцу, я не сразу разобралась, где там главный вход, а где – боковой, какое‑то время проблуждала по коридорам, вдыхая книжную пыль, и, наконец, оказалась в главном читальном зале. Судя по длинным столам, сколоченным чуть ли не из цельных бревен, и здоровенному камину, в прошлом он исполнял роль зала пиршественного. Огромные шкафы из красного дерева уходили высоко под потолок и наверняка тоже были наследием прежних хозяев.
В обширном зале, кроме меня, было всего лишь пять или шесть посетителей.
Я огляделась в поисках кого‑то из служителей, но ни библиотекаря, ни на худой конец какого‑нибудь смотрителя или уборщицы не обнаружила.
Тут взгляд мой упал на большие пыльные подшивки газет на стеллажах читального зала.
А это мысль! Надо будет поискать – что‑то ведь в них писали об «Удаче» и ее привидении? Не могли ж они упустить такой повод для сенсации!
Подшивки газет аккуратно разложены на стеллажах по годам, так что разобраться в них спокойно мог бы и школьник. Искать информацию в старых газетах мне было не привыкать – почти семь лет журналисткой практики что‑то да значили!
Прежде всего я принялась просматривать подшивки трехлетней давности – как раз тогда и закрылось выигранное мной в покер заведение. Так, правительственный кризис в Диване… Визит Кармартонского Магистра… Очередное сообщение о появлении песиголовцев в Акавайской пуще не подтвердилось… А, вот оно, искомое.
Это была заметка на первой полосе под кричащим заголовком: «Хан бьет сластолюбца». Подписана она была уже знакомым мне Садреддином Газли. Репортер сообщал:
«Вчера в отеле «Удача» было совершено очередное, (уже третье за неделю!) покушение на убийство. Пострадавший, господин Юсуф Сиджеут, чиновник, прибывший к нам на отдых из Бахчисарая, получил тяжкие телесные повреждения. Как заявляет вышеупомянутый, они были нанесены… привидением. «Эта ужасная старуха облила меня кипятком и бросила на голову мраморную статую. Мне наложили десять швов!» – пожаловался нашей газете господин Сиджеут.
Из показаний свидетелей стало известно, что прошлым вечером, находясь в состоянии алкогольного опьянения, Юсуф‑эфенди предложил некой постоялице отеля уединиться в его комнате, на что дама, пожелавшая остаться неназванной, ответила отказом. После этого потерпевший стал прилюдно приставать к ней с непристойными намеками и распускать руки. Женщина отвесила ему пощечину, после чего он ударил ее кулаком в живот. Спустя минуту на голову Юсуфа Сиджеута обрушилось ведро кипящей воды и упала статуя. (Как поведал нам один из свидетелей, сластолюбец был оглушен мраморным бюстом нашего обожаемого Хана). «Это действительно был призрак старухи Зубейды бин Рух! Она не стала терпеть выходки мерзавца. Поделом ему!» – рассказывает очевидец происшедшего Айбиге‑ханум.
Так что же творит призрак – вопиющий беспредел или все‑таки правосудие? На этот вопрос пока не существует однозначного ответа, но в скором будущем мы постараемся разобраться, дорогие читатели».
Однако ж недурно – три происшествия за неделю. Ну‑ка, ну‑ка, поглядим дальше.
Двумя месяцами позднее все тот же Садреддин Газли писал еще об одном происшествии, случившемся в «Удаче»:
«Нынешней ночью я был разбужен необычным звонком. Некто, пожелавший остаться неизвестным, посоветовал мне срочно отправляться в отель «Удача», где я смогу стать очевидцем любопытной и драматической картины. Услыхав название заведения, ваш покорный слуга не стал медлить, памятуя о цепи странных случаев, приключившихся во владении достойного господина Кайсара.
Вскочив в свое авто фирмы «Уникорн» (кстати, совсем недорого приобретенное в салоне «Веселый орк», принадлежащем Зуху Варусу и расположенном на площади Арсалана‑паши, 15), я помчался к отелю с привидением, надеясь, что этот звонок – не очередная нелепая шутка приятелей.
Подъехав к «Удаче», я понял, что отель стал местом какого‑то происшествия: у подъезда стояло несколько полицейских машин и карета неотложки. Все здание было оцеплено стражами закона. Мне с трудом удалось проникнуть внутрь помещения, в чем поспоспешествовал мой старый добрый друг, квартальный кади К*. На мои расспросы досточтимый кади неохотно ответил, что дело слишком щепетильное, чтобы его предавать широкой огласке. Однако же был настолько любезен, что проводил меня на второй этаж, в так называемый «Восточный номер», и дал осмотреть место происшествия.
Признаться, я был откровенно шокирован открывшейся моим глазам картиной. Все произошло в ванной комнате. Некий господин средних лет, приехавший к нам из столицы и, по слухам, близкий к правительству, решил перед сном принять ванну. До этого постоялец заказал себе в номер чашку успокоительного чая из ромашки и стакан кефира с овсяным печеньем. Все это ему и было доставлено буфетчиком, юношей четырнадцати лет.
То ли господин начальник департамента (ох, проговорился) принял на сон грядущий лишнюю порцию спиртного, то ли на него так подействовала горячая вода с ароматическими травами, однако ж при виде прелестного белокурого отрока с огромными голубыми глазами и нежной кожей он настолько возбудился, что, забывшись, схватил мальчика за отвороты куртки и стал сдирать с него одежду. Юноша стал отчаянно отбиваться, моля о помощи, но никто не пришел ему на выручку. Время было позднее, да и соваться в номер высокопоставленного гостя никому не хотелось.
Шокированный мальчуган потерял сознание, чем не преминул воспользоваться господин Н*, раздев бесчувственного отрока донага. И тут произошло невероятное. Внезапно из крана забила струя холодной воды. Капли ее упали на лицо посыльного, вернув его из пучины беспамятства. Дальнейшее нам известно с его слов.
Вода перестала течь так же внезапно, как и хлынула, и из бронзового носика вылетел пузырь, спустя пару мгновений превратившийся в сухопарую женскую фигуру. Призрак, гневно сверкая очами, подлетел к слегка пришедшему в себя и не на шутку перепугавшемуся чиновнику, схватил его за горло и потащил к унитазу. Там он погрузил голову насильника в сток и спустил воду. И так повторялось раз за разом, пока господин Н* не захлебнулся.
Привидение, удовлетворившись делом рук своих, ласково потрепало мальчугана по щеке, приказало ничего не бояться и вручило отроку кошелек с золотыми монетами (все старинной чеканки двухсотлетней давности).
Не знаю, как вам, уважаемые читатели, а мне ничуть не жалко усопшего. Без таких гостей наш город чище и спокойнее».
Это, кажется, тот самый случай, о котором упоминала сама Зубейда бин Рух, изгнав лжеполицейских.
А Садреддин Газли таки умеет писать, отметила я про себя. В нашу газету бы его… И довольно смел, как для светского журналиста. Сколько в его заметках скрытого подтекста, обличающего разложившееся чиновничество. Отнюдь не случайно и в первом, и во втором материале подчеркнуто, что оба потерпевших были не коренными ахтиарцами, а гостями из столицы.
После этой статьи аналогичных материалов больше не печаталось. Видимо, случай был настолько вопиющим (еще бы, смерть крупного государственного деятеля), что отель решили прикрыть от греха подальше.
Точно, вот через месяц, на странице объявлений появилось скупое сообщение о том, что владелец отеля «Удача», господин Кайсар‑бей временно закрывает свое семейное дело в связи с отъездом.
Больше из любопытства, чем для дальнейшего прояснения картины (общий смысл происходящего уже стал мне ясен), я просмотрела более ранние подшивки. Четыре года назад – пять происшествий, пять лет тому – четыре. Шесть, семь, восемь – от силы один случай в год.
Все это погрузило меня в глубочайшее раздумье.
Все, что мне довелось читать на Земле о привидениях, вписывалось в обычные рамки «желтой прессы» и фэнтези. Наша газета этим, правда, брезговала, но куда деваться, если уж по телевидению сексапильные шпионки несут в прямом эфире самое что ни на есть оккультное мракобесие (это я вам как ведьма заявляю)!
В Москве водились, если не привирали коллеги по цеху, призраки самые обычные, бестелесные, не позволявшие себе ничего сверх положенного природой: повыть там или похохотать в полнолуние, покружиться над ночными улицами, пугая припозднившихся пьянчужек, пощекотать нервы туристам‑зевакам, осматривающим какие‑нибудь исторические памятники. Один призрак Владимира Ильича Ленина, как‑то замеченный в полночь неподалеку от Мавзолея пьяным по случаю очередной писательской тусовки фантастом Валентином Андреевым, чего стоил!
Но чтобы призрак швырялся ведрами, размахивал пистолетом, пил ром, да еще при этом непристойно выражался на двух языках (а ведь специалисты по привидениям утверждают, что ругани нежить не любит)!
Правда, была еще нежить. И вот это уже куда серьезнее.
Поневоле я вспоминала прочитанные фантастические романы и успевшие дойти до меня местные предания о здешних Темных Веках, когда демонические силы чувствовали себя на Земле хозяевами и ночами люди запирали покрепче двери своих жилищ и чертили дрожащей рукой обережные знаки. Все эти умертвия, бурхуны, упыри всех цветов и разновидностей и прочие разные нетопыри…
Да нет, чушь! Будь это где‑нибудь в глухих горах или лесной деревне – еще можно поверить. Но уж в городе никто не позволил бы нежити так свободно разгуливать. Опять же, сомнительно, чтобы даже слабенькое умертвие так просто отпустило бы нас с Гаруном – разорвало бы и не поморщилось.
Положив подшивку на место, я в расстроенных чувствах уже собралась было уходить.
– Что угодно ханум? – прозвучал позади надтреснутый старческий голос.
Я обернулась.
На меня с некоторым изумлением взирал старичок – божий одуванчик в обтрепанном рабочем халате и перевязанных веревочкой старых очках в потемневшей оловянной оправе. Таким и должен быть Настоящий Библиотекарь. Этот старик наверняка живет тут всю жизнь и наверняка знает об истории города все или почти все.
– Что угодно ханум? – повторил старик, поскрипывая на манер сверчка. – Польщен, что гости нашего города стали обращать внимание и на скромный храм мудрости! Но что же может привлечь молодую даму у нас? Вас интересуют стихи? Романы? Или, – он лукаво улыбнулся, – книги заклинаний?
При этих словах я даже напряглась. Откуда старик прознал о моей причастности к ведовству? На лбу, что ль, написано?
– А есть ли у вас что‑то по истории Кырыма и Ахтиара в частности? – поинтересовалась я с самым невинным видом.
– О, ханум, тут все – история нашего города, – высокопарно проблеял «сверчок» надтреснутым тенорком. – Что именно вас занимает? Династии, правившие нами в Третью эпоху? Наши войны с Туманным Берегом и Куявией? История нашей культуры? Ювелиры и художники, тут жившие? Наши архитектурные достопримечательности?
Старик мечтательно закатил глаза, как токующий тетерев перед своими курочками.
«Во, блин, – желчно подумалось мне. – Никак вспомнил молодые годы, когда вот так вот пудрил мозги молоденьким девчонкам, которые, как известно, падки на красивые слова и жесты».
– Вы угадали, – решила я, впрочем, подыграть библиотечному хрычу. – Меня интересует гостиница «Удача». Ее история…
И уточнила:
– Так сказать, в трансцендентном аспекте.
– По‑онятно… – многозначительно улыбнулся старичок, поправляя древние очки. – Ханум – скьява?
– Нет, ханум – новая хозяйка этой самой гостиницы! – буркнула я в ответ.
Уважение на лице старого библиотекаря сменилось сочувствием, как давеча у журналистов в редакции «Ахтиарских ведомостей».
– В таком случае я мог бы посоветовать… э‑э‑э…
– Собрать вещички и убираться обратно восвояси? – закончила я за него.
– Приготовиться к неудаче, – деликатно выразил ту же самую мысль старый книжник. – Я ведь не случайно спросил вас, скьява ли вы (я поморщилась)… В свое время и господин Кайсар‑бей, и его предшественники не раз пытались изгнать призрака, обитающего в «Удаче». Уверяю вас, это невозможно. Не удалось ни нашим магам, ни столичным, в погоне за сухой наукой утратившим душу Великого Искусства.
– Это еще почему? – невольно нахмурилась я.
– Никому не снять проклятия, наложенного по воле богов. Впрочем, если хотите, прочтите сами. Я буду рад познакомить вас с историей древнего Ахтиара.
Старик седой суетливой мышью порскнул куда‑то в глубину шкафов и стеллажей, оставив меня недоуменно хлопать глазами.
За то время, пока ваша покорная слуга его ожидала, читальный зал покинул один посетитель, зато появился другой. Бородатый коротышка с черной повязкой на глазу… Хотя он, кажется, напоминал того самого шумного гнома с пляжа, у которого я столь бесцеремонно отобрала пончик. Или мне все гномы кажутся на одно лицо?
– Вот! Сочинение предобобного… э‑э‑э, простите, преподобного Кинара. Как раз то, что вам нужно. Страница… э‑э‑э шестьсот пятая.
Старик шваркнул передо мной пухлый, скверно отпечатанный фолиант, из которого при падении на столешницу поднялось облачко пыли.
Присев, я распахнула переплет потрескавшейся свиной кожи…
«Об удивительных и таинственных вещах, какие в Ахтиаре случались от основания и до правления каймакана Ширина Искандер‑паши » – гласило название.
Издана книга была, судя по дате, почти два века назад. В другое время я бы непременно пролистала ее от корки до корки, чтобы узнать, что там удивительного и таинственного произошло в городе, который отныне (будем надеяться, ненадолго) станет местом моего жительства. Но сейчас я быстро нашла нужную страницу и убедилась, что «сверчок» не ошибся. Глава называлась «Проклятие девицы Зубейды, или О том, как Страсть и Гордыня губят предавшиеся им Души».
Продираясь сквозь корявый алфавит и вычурный диалект, я принялась читать…
История эта была давней, поучительной и трагической.
Двести тридцать лет назад тогдашний глава семьи Кайсаров, бей Халил Кайсар, мужчина уже в годах, влюбился, или как тогда говорили, «воспылал страстью» к девице Зубейде, из рода бин Рух (ныне вымершего, но тогда довольно богатого и знатного). Дело житейское, как говорится… Господин Халил в это время уже был женат, причем дважды, и от обеих жен имел детей. А Зубейда‑ханум упорно отказывалась не то, что стать его любовницей (что мораль тогдашних ахтиарских аристократов, в принципе, допускала, лишь бы было все шито‑крыто и внешние приличия соблюдались), но, неслыханное дело, даже войти в его замок в качестве младшей жены не пожелала. Как она сообщила назойливому кавалеру, тот должен будет развестись со своими теперешними женами, выселить их из своего родового гнезда, вернув в родительский дом вкупе со всеми рожденными ими детьми, лишить последних права наследования. И лишь тогда неприступная гордячка была готова подумать о том, чтобы стать супругой Халила.
Другой бы на месте влюбленного пострадал‑пострадал, да и махнул на невесть что возомнившую о себе девку рукой. Но, на беду, господин Халил и в самом деле полюбил Зубейду. Полюбил последней любовью стареющего мужчины, так что буквально ни о чем больше не мог думать, кроме как о том, чтобы заполучить красотку на свое ложе. Будь она простолюдинкой, все бы решилось просто – похищением. Но семья бин Рух была хоть и не такой сильной, как Кайсары, но достаточно могущественной, чтобы подобное оскорбление, воровство свободной девицы, привело к долгой и жестокой кровной мести.
Бедняга Халил забросил дела, осунулся и даже перестал красить волосы в приличествующие аристократу радикально черный цвет, а бороду – в рыжий и завивать ее, что было по тогдашним понятиям верхом падения для знатного мужа.
Девчонка же лишь насмехалась над страданиями Кайсара. Напрасно он предлагал ей в буквальном смысле горы золота, любой из своих дворцов или поместий, наконец, сделать ее наследницей после смерти наряду с детьми. Все было тщетно.
Зубейда со смехом заявила, что скорее умрет, чем ляжет с ним в постель, и что получить он ее сможет, лишь женившись по закону и выгнав прочих жен с потомством. И даже так разошлась, что при всех поклялась принадлежать какому бы то ни было мужчине только после свадебной церемонии.
«Скорее я умру, чем лягу с любым из одержимых похотью козлов, что сейчас тут собрались!» – надменно выкрикнула она, небрежно опершись о балюстраду галереи обеденного зала, когда во время очередного собрания Дома Кайсар Халил вновь начал домогаться ее. «Клянусь в этом Светом и Тьмой! Скорее Иблис помирится с Аллахом! Скорее Светлая Богиня бросит своего Давдора, чем я стану любовницей кого‑то из вас!»
И стоило ей это сказать, как перила, словно по волшебству, подломились, хотя были сделаны из крепкого горного дуба и поставлены лишь за три месяца до того.
Гордячка полетела вниз…
И высота‑то была не так уж велика, да только упала она неудачно – головой прямо на большой бронзовый котел, в котором тушился морской змей в соусе из маринованных тушканчиков. О фигурное литье котла Зубейда и пробила череп, тут же испустив дух.
Халил‑бей едва не помешался с горя. На погребении его пришлось удерживать двум дюжим гайдукам, ибо он был готов прыгнуть в могилу, куда опускали тело возлюбленной.
Бедолага так огорчился, что даже переделал свой особняк, где все произошло, под гостиницу и постоялый двор, чтобы ничто не напоминало ему о случившемся. А гостиницу сдал в аренду своему вольноотпущеннику из темных эльфов дроу.
Прошел год и один месяц.
Время сгладило боль, и вот однажды Халил‑бей явился в достопамятный особняк, получивший, дабы отогнать злых духов, имя «Удача». Да не один, а с тремя свежекупленными юными рабынями, с которыми хотел развлечься вдали от жен.
Управляющий без слов выделил ему самые роскошные покои.
«Не тот ли самый злополучный «Восточный номер»?!» – промелькнуло у меня.
Но стоило Халилу приказать еще дрожащим от испуга девушкам сбросить с себя одежды, как вдруг в номере неизвестно откуда появилась страшная разъяренная старуха, и с воплями: «Так вот, значит, как ты скорбишь обо мне, проклятый развратник!!!» принялась охаживать кнутом потерявшего от ужаса дар речи Кайсара. На крики господина и рабынь, которым тоже досталось, вбежали слуги и телохранители Халила, но тоже были позорно биты.
А когда все разбежались, то старуха выволокла из‑под кровати забившегося туда бея, и рассказала, кто она.
«Я Зубейда, которую ты знал! Я клялась Светом и Тьмой, и моя клятва оскорбила и Тьму, и Свет! Я всуе поминала Аллаха и всуе смеялась над Иблисом! Оба начала назначили мне кару. Тьма лишила меня юности, обратив в старуху, какой я стала бы в конце жизни, Свет отнял у меня посмертие, которое я обрела бы после вечного упокоения.
Отныне стану я проклятием твоего рода и места сего. Буду являться, когда станут нарушаться обычаи людские и божеские, и не будет мне упокоения никогда, так же как по слову моему никогда Богиня Светлая не возляжет с Хозяином Преисподней. За то, что причинила тебе горе, обрек меня Свет быть заступницей тебе и не причинить вреда никому из твоей семьи. За то, что ты причинил мне вред, смутив рассудок, Тьма разрешила мне мстить, как смогу. Прощай».
Сказав это, исчезла.
С тех пор отель «Удача» и стал обиталищем призрака Зубейды бин Рух. Дурная слава не отпугнула постояльцев, как можно было бы ожидать. Напротив, немало глупцов, желавших пощекотать нервы, стремилось здесь поселиться. А у несчастных влюбленных даже вошло одно время в обычай, поселившись в гостинице, просить помощи у товарки по несчастью.
Останавливались тут и темные личности, и пираты, распутники водили веселых девиц – все как везде. Правда, время от времени старуха с ними разбиралась, и именно ей приписывают нескольких умерших в стенах отеля странной смертью…»
На этом глава кончалась. Дальше шел рассказ о каких‑то призрачных кошках на Главном Рыбном Рынке Ахтиара, которые любят таскать рыбу, даром что призрачные…
Оторвав взор от ветхих страниц, я невольно встряхнула головой.
Напоминает сказку или скверный роман ужасов. Но только вот, похоже, это истинная правда. Разве что старая карга подрастеряла силы, коль скоро простой маг‑студент сумел ее скрутить. Или Гарун не так прост, как это кажется с виду?
Отпихнув от себя толстый том, я печально вздохнула.
«Ну и ну!» – вертелось в голове. Как же этот призрак спровадить из отеля?
«Может, выдать старуху замуж, чтоб успокоилась? Но за кого? За другого призрака? Так ведь не захочет, да и где найдешь в Ахтиаре подходящего призрака? Таких, как Зубейда, днем с огнем не сыскать!»
Что же делать? Хоть вызывай с того света дух Халила и сочетай их по закону, как она и хотела! Придумала тоже! Наверняка ни один здешний священнослужитель хоть мулла, хоть жрец, хоть, прости Господи, православный батюшка такого обряда не проведет.
Да если бы и провели, не дело тревожить мертвых. К тому же неизвестно еще, согласится ли Зубейда на такой брак после стольких‑то лет одиночества.
Может быть, еще раз попробовать договориться с привидением?
С этой мыслью я покинула библиотеку.
Уходя, краем глаза отметила, как сидевший в углу одноглазый гном отложил газету и вскочил с места. И тут же забыла об этом.
Делать мне нечего – за гномами следить!
Глава 7
Большое «кулинарное» приключение
Едва я вышла из храма премудрости, как в моей сумочке засвистел мобильник. Посмотрев на экран, убедилась, что это Гарун!
– Да? – мурлыкнула я в трубку.
– Ты как, – донесся из трубки жизнерадостный голос моего временного секретаря, – управилась уже со своими делами?
Черт, а откуда он знает мой номер? Вроде бы, я ему не давала. Тьфу, вот двусмысленность получилась! Наверное, просто за этих несколько сумасшедших дней случилось много такого, от чего память отшибить может.
– Подними глаза и повернись налево, – прошелестело в «трубе».
Выполнив просьбу, я увидела Гаруна собственной персоной, прячущего экстрафон в карман.
– Я заметил, как ты вошла в библиотеку. Ну и когда вышла, тоже.
– Глазастый, – передернула плечами, однако ледок недоверия в душе растаял. – Вместо того чтобы подсматривать за работодателем, лучше бы делом занимался! – тем не менее, придав голосу строгости, указала я.
– А я и занимался, – лучились теплым светом глаза паренька.
– И как, успешно?
– Естественно! – хвастливо выпятил грудь мажонок. – Бригада отделочников готова приступить к работе с завтрашнего утра.
– Ух, ты! И как ты только умудрился так быстро провернуть дело?
– С людьми уметь общаться надо, – самодовольно хихикнул паренек. – А ты много в библиотеке накопала?
– Есть кое‑что.
Я вкратце изложила содержимое древнего фолианта и статей.
– Ага, ну я преуспел больше.
Из сумки на поясе Гарун достал пухлую тетрадь.
– Вот, тут все, что я нарыл на нашего призрака.
– Вэк! Я что, должна это все прочитать?
– Не обязательно, ведь у тебя есть я, – не без гордости молвил студент. – Ну… в общем, позволь начать издалека. Как известно, мертвецы делятся на два разряда – покойники и псевдопокойники, они же беспокойники, или квазитанаты. Беспокойники делятся в свою очередь на нежить и нечисть. Ну, нечисть, вроде вампиров или гномьих тоттенкопфов нас, слава Аллаху, сейчас не интересует, – студент зачем‑то трижды сплюнул через левое плечо. – А вот нежить, это как раз то, что нам нужно… То есть хм, конечно, не нужно, но с чем приходится иметь дело. Итак, мне придется немножко поговорить о теории. Основные виды нежити разряда квазитанат по классификации Насреддина – Броуди следующие: покойник нечистый, покойник опасный, покойник ходячий, покойник‑пролаза – этот самый безвредный. Ну, и еще, как у нас говорят, покойник заложный.
– Погоди, – попыталась я справиться с охватившей меня паникой, – давай по порядку, ладно? Что значит заложенный? Кто покойника заложил? А главное, кому и за сколько?
– Да нет, – отмахнулся Гарун. – Не заложенный, а заложный. Значит, нехороший. Если исходить из классической некромантии – ну хотя бы по Аль‑Азифу, хотя его «Некрономикон» справедливо критикуют за… – ладно, это, в сущности, неважно. Так вот, согласно классической некромантии, Зубейда бин Рух – типичный заложный покойник. К ним основатели научной магии относили тех, кто занимался черной и серой магией, много грешил и не каялся, ну и еще умер насильственной или преждевременной смертью: например, девушек, умерших до вступления в брак, людей, погибших в результате несчастного случая, самоубийц. И при этом они умерли, не примирившись с Аллахом или иными покровительствующими им богами. Так что наша Зубейда проходит сразу по трем пунктам. Я почти на сто процентов уверен, что она драуг. Никому это в голову не пришло за двести лет, а мне пришло!