Социоантропоморфическое мировоззрение
Религиозная антропология в Древнем Мире
1. Особенности первобытного сознания. Эти особенности известны главным образом из этнографических исследований народов, так и остававшихся на ступени неолита до наших дней. На данном уровне духовного развития критическое мышление отсутствовало, преобладала эмоциональная сфера — эмоции побуждали к поспешным, поверхностным, ассоциативным выводам. Первобытный человек легко поддавался внушению и самовнушению. Содержание его сознания определялось коллективным родовым сознанием, существующим по традиции и передающимся от поколения к поколению по памяти. Письменности не было. Роль индивидуального сознания была ничтожной. Первобытные люди еще не могли достаточно хорошо различать реальное и иллюзорное, не могли различать того, что принадлежит им самим, а что природе, и понимали мир по аналогии с собой.
В результате сформировались такие черты первобытного сознания, как эмоциональность, образное восприятие мира, ассоциативность, алогичность, склонность оживотворять (гилозоизм), одухотворять (аниматизм) мироздание, одушевлять его части (анимизм). К особенностям первобытного сознания относится также склонность уподоблять природные явления человеку (антропомофизм), а отношения между этими антропоморфизированными явлениями уподоблять социальным отношениям (социоморфизм).
Будучи не в состоянии объяснить явления природы и общества, первобытный человек находил видимость такого объяснения в рассказе о происхождении существа, олицетворяющего то или иное явление природы, а позднее и общества, от других таких же существ путем биологического рождения (генетизм).
2. Социоантропоморфическое мировоззрение. Из сказанного следует, что плодом первобытного сознания могло быть лишь первобытное социоантропоморфическое мировоззрение. Оно создавалось методом стихийного перенесения на все мироздание свойств человека и его рода. Этот процесс людьми не осознавался. Им самим казалось, что именно они, люди — творение антропоморфизированной природы. Осознание того, что сверхъестественные человеческие существа — продукт антропоморфизации и социоморфизации мироздания — стало возможным лишь на более высоком уровне философского мировоззрения.
Первобытное социоантропоморфическое мировоззрение населяет мироздание сверхъестественными существами. Источник сверхъестественного — перенесение на природу чуждых ей качеств, свойств, отношений человека и его рода-племени.
В первобытном социоантропоморфическом мировоззрении основной вопрос мировоззрения — вопрос об отношении человека и мироздания — выступает в превращенной форме: как вопрос об отношении людей и природы, с одной стороны, и сверхъестественного надприродного мира — с другой.
В качестве социоантропоморфического мировоззрения первобытный социоантропоморфический комплекс был комплексом искусства, мифологии, религии, магии.
Понятие социоантропоморфического мировоззренческого комплекса введено в науку современным русским философом А. Н. Чанышевым.[574]
3. Религиозная антропология в Древнем Мире. Характер взаимоотношений античного человека с природой вызывал ощущение неразрывной связанности: силы природы персонифицированы в образах богов (человек испытывал на себе их могущество и ощущал бессилие в противостоянии им), люди и античные боги живут как бы одной жизнью, обладая общими чертами, общими достоинствами и недостатками, общими пороками. Боги не только всемогущи, но и капризны, зловредны, мстительны, любвеобильны и т. п., а герои мифов — полубоги — сами наделены сверхъестественными способностями. Вот что писал Гегель о взаимоотношении богов и героев в произведениях Гомера: «Все содержание, приписываемое богам, должно оказаться вместе с тем собственной внутренней сущностью индивидов, так что, с одной стороны, господствующие силы представляются индивидуальными сами по себе, а с другой стороны, это внешнее для человека начало оказывается имманентным его духу и характеру».[575]
Постепенно упорядочение хаоса и организация мироздания начинают приписываться «первочеловеку». В ведических мифах это тысячеглавый, тысячеглазый, тысяченогий Пуруша, ум и дух которого породили Луну, глаза — Солнце, уста — огонь, дыхание — ветер и т. д. Пуруша — это не только модель Космоса, но и модель человеческого сообщества с самой ранней социальной иерархией, проявлявшейся в делении на «варны»: из рта Пуруши возникли жрецы (брахманы), из рук — воинское сословие (кшатрии), из бедер торговцы, ремесленники, земледельцы (вайшья), из ступеней — все остальные (шудры).
Мифы, аналогичные ведическим мифам о «первочеловеке» Пуруше, есть и в китайской мифологии. В китайских мифах происхождение мира связывается со сверхъестественным человеком по имени Пань-гу, из вздоха которого появились ветер и облака, из головы — гром, из левого глаза — Солнце, из правого — Луна, из туловища с руками и ногами — четыре страны света, из крови — реки и т. д.
В восточных обществах централизованный деспотизм сочетался с автономностью земледельческих общин. Этот дуализм социальной организации своеобразно преломлялся в общественном сознании: в рамках одной и той же культуры наряду с представлениями, объективно способствовавшими подавлению индивидуальности, беспрекословному подчинению деспотическому государству, существовали воззрения, стимулирующие развитие индивида.
Так, в Древнем Китае наряду с этической концепцией конфуцианства, ориентированной на гармонизацию человека с социумом, существовал даосский идеал гармонизации человека с Космосом. В даосском трактате «Чжуан-цзы» говорится, будто Конфуций утверждал, что сам он «странствует в человеческом», в то время как даосы «странствуют за пределами человеческого». Даосский выход за пределы социума в космос отражал стремление личности вырваться из замкнутости «земного» круга, ощутить себя не винтиком бездушной государственной машины, а микрокосмом, тождественным макрокосму — Вселенной.
И если конфуцианство, как религия — это китайский экзотеризм, то даосизм — это китайский эзотеризм.
В индийской реальности «земной круг» бытия, замкнутый на санкционированную Ведами кастовую систему, настолько жестко детерминировал жизнь человека, что не оставлял каких-либо надежд на возможность избавления от страданий в этой жизни. Освободится социально, физически и духовно можно было только путем выхода «колеса сансары» — круга бесконечных реинкарнаций. Отсюда путь аскезы и мистического поиска, предложенный в индуизме и брахманизме, но в еще более развернутом виде — в буддизме.
Восхождение по пути совершенствования в буддизме завершается состоянием нирваны. Это некое идеальное состояние духа, позволяющее выйти из «колеса сансары», поскольку, как гласит одно из краеугольных положений буддизма — «в сансаре не может быть счастливой жизни», сколь бы высокое социальное положение индивид ни занимал. Ведь сам Будда до 28 лет был царевичем Сиддхархой, но счастья это ему не принесло и он без малейших колебаний променял этот высокий социальный статус на положение странствующего проповедника.
В неопределенности конечной цели (будь то нирвана в буддизме или Дао в даосизме), характерной для восточных религий — огромный позитивный смысл: поскольку нирвана может быть в подавляющем большинстве случаев достигнута лишь в результате многих реинкарнаций, то путь духовного совершенствования человека практически бесконечен. Это заставляет работать над собой до последнего вздоха и никогда не останавливаться на достигнутом.
ГЛАВА 27. ЗАПАДНАЯ И ВОСТОЧНАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ АНТРОПОЛОГИЯ