Берк вошел в историю европейской политико-правовой мысли, положив начало формированию консерватизма как вторичной идеологии по отношению к первичным идеологиям — либерализму и социализму.
Берк полагает, что любое общество и государство возникают как часть божественного миропорядка. Они являются не механическими, а органическими объединениями людей, т. е. естественным результатом самопроизвольной эволюции, в которой происходит стихийный отбор лучшего социального опыта. Так возникают государственные институты, экономические и социальные организации, социокультурные и моральные нормы как основа поведенческих моделей. Если они повторяются у ряда поколений, то они доказывают свою общественную полезность и превращаются В традиции как совокупность накопленного социального опыта.
Берк видит главную ошибку революционеров в разрушении традиций, т. е. в отказе от векового опыта, в разрыве исторической преемственности общественного развития. Он считает, что одно поколение не в состоянии заменить разрушенные традиции новыми, проделав работу, которую до него выполнили сотни предшествующих поколений.
Если революционеры пытаются это сделать, нарушая тем самым главный принцип государственного управления «не навреди», то они ввергают общество в хаос бесправия, аморальности и насилия, которые в конечном счете приводят к тирании и террору.
Берк исходит из того, что «народ», правом которого революционеры оправдывали свое законотворчество «с чистого листа», не существует в действительности, он является выдуманной абстракцией, а не реальным агентом политической системы, и от его имени управляют люди, не имеющие для этого ни соответствующих качеств, ни права.
Берк выступает против метафизического априорного определения прав человека. Он считает, что эти права имеют смысл и служат пользе общества только в контексте определенной исторической эпохи, с учетом обычаев и культуры данного конкретного народа. Если не учитывать данный общественный контекст, то провозглашение прав и свобод приведет к разгулу анархии и вседозволенности.
Берк выступает против абстрактного, искусственного равенства, не учитывающего неравенство способностей людей, которое, в первую очередь, проявляется в неравенстве распределения собственности. Он считает, что «люди имеют равные права, но не блага».
По мнению Берка, народная воля выражается элитой как представителями народа. Он в противоположность просветителям считает, что в человеке доминирует не разумное и добродетельное, а инстинктивное и грешное начало. Поэтому человеку не следует предоставлять чрезмерную свободу, а, напротив, ее следует ограничить внешней опекой и контролем.
В то же время главным недостатком концепции Берка и других консерваторов является неспособность создать институциональный механизм выдвижения такой элиты, которая обеспечила бы необходимый уровень опеки и контроля. Они критикуют парламентские выборы за избрание некомпетентных и безответственных депутатов, за их коррупцию, но ничего не могут предложить взамен.
Как и либеральные мыслители, Берк доказывает неприкосновенность частной собственности, как основу общественной свободы защищает общинное самоуправление от диктата государственной бюрократии.
Он считает, что государственное регулирование поведения индивида должно ограничиваться поощрением его добродетелей, «способствованием» его инициативе и запрещением его пороков, т. е. антиобщественной деятельности.
Таким образом, Берк вводит еще одну базовую характеристику консерватизма - патерналистский характер заботы элиты о массе как о ее материальном благополучии, так и о моральном здоровье опекаемых. Морализм Берка заключается в его понимании блага как морального, а не физического показателя.
Он считает моральные качества личности более важными в сравнении с ее материальным благополучием и на основании этого критикует либеральные концепции прогресса, ориентированные, в первую очередь, на экономический рост и другие «физические» показатели. Для Берка именно добродетель должна ограничивать права человека и определять его обязанности перед обществом.
Структурный консерватизм Э. Берка в истории европейской политико-правовой мысли выполнил естественную и необходимую задачу коррекции либерального сциентизма, прогрессизма и радикализма с позиций морали и «здравого смысла». Его историческая ограниченность проявилась в непонимании смысла и полезности социальных революций, в их отождествлении с «кознями дьявола» и тотальном отрицании.