К ГЛАВЕ II
Уж более недели приезжий господин жил в городе, разъезжая беспрерывно на обеды, висты, вечера, вечеринки, словом, проводя, как говорится, чрезвычайно весело время. Наконец он вспомнил, что пора поехать и за город, сделать [кое-какие] обещанные визиты Собакевичу и Манилову, а между тем и распорядиться насчет кое-какого дельца, о котором читатель скоро получит совершенно сведение, если только будет иметь терпение слушать со всем вниманием[иметь терпение читать внимательно] нашу повесть. Он распорядился так, [Далее начато: чтобы взять] чтобы ехать дня на два, на три, с собою взять только кучера, а лакея Петрушку оставить дома приберечь оставшиеся вещи. [Автор] виноват, что до сих пор о Петрушке сказал очень немного. Впрочем, кроме того, что уже читатель знает, о Петрушке остается немного сказать. Он ходил[Далее было: а. в весьма; б. в несколько] в широком барском сертуке, в котором не только ходил, но и спал. Разве можно только прибавить, что он носил всегда с собою какой-то[Далее было: всегда] особенный запах, отзывавшийся жилым покоем, так что где он ни располагался и устанавливал свою кровать с каким-то потемневшим тюфяком, убитым, как твердая лепешка, то[Далее начато: в этой комнате] уж казалось, что в этой комнате лет сто жили люди.
К ГЛАВЕ II
Уже более недели приезжий господин жил в городе, разъезжая по вечеринкам, обедам и проводя таким образом, как говорится в свете, очень приятно время. Наконец, он решился перенести[он решился навестить] свои визиты за город, [именно], навестить помещиков Манилова и Собакевича, которым, как читатели видели, он дал уже слово. [Далее начато: а. В первый воскресный; б. Он с вечера приказал еще Селифану быть готовым ехать] Селифану отдан был приказ с раннего утра заложить лошадей в известный час и быть готовым ехать;[Далее начато: а лакея же Петрушку] Петрушке же приказал оставаться дома и смотреть за комнатой и чемоданом. Для читателей будет нелишне познакомиться с этими[Вместо “Для читателя ~ этими”: Автор почитает нелишним для своей повести познакомить читателей с этими] двумя крепостными человеками нашего героя, хотя, конечно, они лица не замечательные, как говорится, второстепенные или даже третьестепенные, [Вместо “хотя, конечно, ~ третьестепенные”: хотя, конечно, они не только второстепенные, но даже может быть третьестепенные] но автор уж любит страх как быть обстоятельным в своей поэме, [Вместо “но автор ~ поэме”: а. но признаю, очень люб<лю>; б. но автор, сказать правду, очень любит обстоятельность во всем] и несмотря на то, что сам человек русской, но в этом отношении аккуратен, как немец. Это займет времени очень немного, ибо очень немного можно прибавить к тому, что[Вместо “Это займет ~ к тому, что”: а. Притом же с ними на первый случай можно познакомиться мимоход<ом>; б. Впрочем, всё это займет немного времени, да притом читатель уже почти знает их] Петрушка в коричневом [барском] сертуке[Далее начато: разве только] с <барского> плеча и имел по обычаю людей своего звания крупные черты лица. [крупные губы и нос. ] Характера он был более молчаливого, чем разговорчивого. Имел даже благородное побуждение к просвещению, то есть чтению книг какого бы ни было содержания. Сод<ержанием> их он <не> затруднялся: всё равно будь[какого бы ни было содержания для него всё равно, будь сон и [какой-нибудь] [четвертый] [третий].] похождения какого-нибудь героя или рукописный сон пресвятыя богородицы, или, наконец, просто букварь. — Он читал всё с равным вниманием. Даже если бы ему подвернули химию, он и от нее бы не отказался. Ему доставляло удовольствие то, что вот он читает, что из букв вечно выходит какое-нибудь слово. [Отдельная запись: Ему нравилось не столько то, что он читал, но самое чтение или, лучше, механизм или процесс чтения. ] Это совершалось всё лежа на кровати в передней. И кроме любви к чтению он еще имел одну черту, составлявшую, так сказать, его характерность, а именно, он был окружен всегда особенным воздухом, отзывавшимся жилым покоем. [а. [это] а именно он как-то лично [в своем] в себе заключал запах жилого покоя; б. а именно он носил вместе с собою всюду какой-то особенный; в. а именно он был окружен всегда особенным воздухом, имевшим запах жилого покоя; г. Как в тексте; д. Гоголь начал вновь исправлять, вписав между строк вместо “имел одну черту”: имел еще два обыковения и далее после слова “характерность”: спать всегда как есть в сертуке. ] Так что достаточно было ему только[Далее начато: перебраться в какую-нибудь] пристроить свою кровать да перетащить шинель и пожитки, и уж казалось, [то уж казалось] в этой комнате жили несколько лет люди. Чичиков иной раз[Далее начато: прос<нувшись>] поутру, на свежий нос, потянувши к себе воздух, покачивал слегка головою[покачивал слегка головою, произнося: ] и говорил ему: “Ты, брат, жестоко потеешь, сходил бы ты хоть в баню”.[Далее начато: Селифан, но признаюсь] На что Петрушка ничего не отвечал, [ничего не говорил] а старался заняться тут же каким-нибудь делом: или подходил с щеткой к висевшему барскому фраку или, просто, прибирал в комнате. ] или просто убирал комнату. Далее начато: Что он в это время делал] Может быть, он что-нибудь думал в то время, когда молчал. Может быть, говорил: “и ты хорош, не надоело же тебе сорок раз твердить одно и то же”. Бог знает, трудно знать, что думает[Далее начато: в то время к] дворовый крепостной человек в то время, когда барин дает ему увещание. [Далее начато: Селифан] Итак, на первый раз вот что можно рассказать о Петрушке. Кучер Селифан… но, признаю, мне уж совестно. У нас читатели очень неохотно знакомятся с низшими сословиями, да и вообще у нас, [В рукописи: у нашего] русских, уж такая страсть: если знакомить, так непременно с высшими чинами. И когда приведет случай[Вместо И когда ~ случай”: Если доведется] познакомиться с генералом, так, господи боже, какая радость, если с графом или князем, ну, тогда уж и рассказать нельзя, что такое…просто рай. [а. и рассказать нельзя. Рай просто; б. и рассказать нельзя что такое… рай, просто рай с ангелами и всем. ] По этой-то самой[По этому-то самому] причине автор [сказать правду] очень опасается даже за своего героя, который всего только надворный советник. Конечно, коллежские асессоры, может быть, еще решатся познакомиться[а. коллежским асессором он; б. коллежские асессоры могут допустить его в свою беседу] что же касается до тех, которые находятся в генеральском чине, те, бог знает, может быть, бросят один из тех презрительных взглядов, которые гордо бросаются человеком на всё, что пресмыкается у него под ногами, или, еще хуже, может просто[еще хуже, пройдут его просто] пройдут с убийственным для автора невниманьем, [Вместо “что же касается ~ невниманием”: а. но статские, действительные статские советники, может быть, даже не удостоят, даже не обратят внимания…. Может быть бросят ему взгляд, если не пройдут его [невнимань<ем>] убийственным для автора невниманьем; б. Что же касается ~ бросят презрительнейший взгляд или пройдут его, что еще хуже, убийственным для автора невниманьем; в. Начато: а те же, которые находят;] как будто не было. Но возвратимся к нему. Давши приказание[Далее было: Петрушке] с вечера Селифану быть готову ехать, а Петрушке остаться, проснувшись поутру очень рано, вымывшись, вытершись с ног[с низу] до головы мокрою губкою, что делал он по воскресным дням, а тогда был воскресный день, выбрившись отличным образом, так что щеки его сделались гладки и блестящи, как атлас, надевши фрак брусничного цвета и потом шинель на волосатых и пушистых медведях, Чичиков сошел с лестницы, поддерживаемый то с одной, то с другой стороны бегавшим очень проворно трактирным слугою, [и], сел в экипаж.
|
|
|
|
|
|
К ГЛАВЕ II
Может быть к сему[к этому] побудила его и другая более существенная[другая какая для него очень существенная] причина… Слов<ом> дело такое, которое было несравненно ближе его сердцу. Но обо всем этом читатель узнает постепенно и в свое время, если будет только иметь терпение прочесть [сию] предлагаемую повесть, очень длинную[Далее начато: а. и далеко; б. и не скоро; в. и имеющую] и раздвинущуюся[Так в подлиннике. ] потом шире и просторней, по мере приближения к концу, венчающему [всякое] дело. [к концу своему, повесть. ]
К ГЛАВЕ II
Чичиков иной раз, потянувши к себе воздух, особливо поутру на свежий нос, встряхивал головой и говорил ему: “Ты, брат, жестоко потеешь. Сходил бы ты в баню”. На что Петрушка ничего не говорил в ответ, а старался заняться каким-нибудь делом: он подходил с щеткой к висевшему барскому фраку и чистил его или снимал с окна[Далее начато: какую] что-нибудь, и никогда ничего не говорил. Думал ли он про себя: “Не надоело же тебе сто раз толочь одно и тоже”[Вместо “Не надоело ~ тоже”: вот уж опять пошел говорить, сто раз толчет] или ничего не думал, бог весть. [Очень] Трудно знать, что думает про себя дворовый крепостной человек в то время, когда барин делает ему увещание.
К ГЛАВЕ II
Здесь автор, будучи верным историком [своего героя], должен сказать, что после сих[а. после этих; б. после подобных] слов, произнесенных Маниловым, Чичиков почувствовал[он почувствовал] такую радость, которая даже была [как-то] неприлична его несколько степенной наружности, умеренным летам и соразмерному [оным] чину. Едва ли даже[Начато: он даже позабыв искусство] он не подскочил на своих креслах, [не подскочил на стуле] позабыв совершенно искусство хорошо держать себя, так что лопнула обтягивавшая подушку шерстяная материя[так что на подушке кресла лопнула шерстяная материя, прибитая плохо, кое-как гвоздями] и, сильно побуждаемый признательностью, насказал таких благодарностей Манилову, что тот опять [сконфузился] смешался, покраснел и весьма долго[смешался еще более и наконец весьма долго] делал какой-то жест головою и наконец уже сказал, что это решительно не стоит благодарности, что он бы хотел, точно, доказать чем-нибудь сердечное влечение, магнетизм души, но что умершие души, в некотором роде, совершенная дрянь.
К ГЛАВЕ V
“Эх, какую баню задал!”[Далее начато: наконец, сказал он и] произнес он, наконец, всё еще [довольно <?>] тяжело переводя дыхание, [Далее было: Поневоле душа уйдет подальше] назвал Ноздрева совершенно справедливо разбойником, присовокупив к тому и другие названия, [разбойником и прочими отвечающими тому названиями] между которыми попались и нехорошие слова. Что ж делать? Русской человек, да еще [притом] и в сердцах — извинить нужно. [Далее начато: а. Да к тому ж; б. Да и как бы ни было] Притом, как бы ни было, положение такого рода, что шутить [точно] было неуместно. “[Ведь] Что ни говори, а не подоспей капитан-исправник, ведь мне бы может и на свет[и на мир] больше не удалось бы взглянуть. И вот пропал бы ни за что, ни про что, как глупая курица, не оставивши по себе потомков и не доставивши будущим детям ни состояния, ни честного имени”. Герой наш, да будет известно читателю, очень заботился о будущих своих потомках.
К ГЛАВЕ V
Как несметное множество церквей, монастырей, с блистающими главами и куполами, крестами, толпятся на святой Руси, [церквей, монастырей, крестов [блещет] святых мечутся в очи] так несметное множество разных народов и племен толпится и пестреет[а. племен пестрясь мелькает; б. племен мелькает и пестреет] по лицу земли. И всякой народ
Всякой народ, [Далее начато: кому] носящий в себе залог сил, [Далее было: дарованных богом, снабженный живыми способностями души] полный творящих[полный деятельных] способностей души [не мелких, не ничтожного] [цветистого] характера и других резко выказывающейся особенности даров бога, [и других божьих даров] отличился всяким <?> своим метким словом, которым, выразивши какой-нибудь предмет, в выражении отразил и себя, часть собственного своего характера.
Сердцеведением и мудрым познанием жизни отзывается слово британца, легким щеголем блеснет и разлетится слово у француза, затейливо выдумает свое не всякому доступное, умно-сухое слово немец. Но нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, значительно, и [которое бы] вместе бы так кипело и живо трепетало, как метко сказанное русское слово.
К ГЛАВЕ VII
Проснувшись Чичиков и не вспомнил[Чичиков совсем не вспомнил] о помещиках. [Далее начато: Все эти] У него вылетели из головы все эти странные образы, которые постепенным появленьем, может быть, навели грусть на читателя. В голове его [ворочались] мужики, то есть те самые фантастические души, которые он приобрел. Он так был доволен приобретеньем, что прежде чем надевать халат отхватал по всей комнате какой-то танец из мазурки и трепака на цыганской образец с пришлепкой себя самого пяткой собственной своей ноги. Скоро, однако ж, почувствовал он, что делает дурачество, неприличное человеку средних лет;[В голове его остались только приобретенные несуществующие мужики. Он почувствовал, что у него есть что-то в роде тысячи душ. Это придало ему такую бодрость, что он вдруг вскочил с постели и еще прежде, чем надевать халат, проплясал босиком по всей комнате что-то вроде цыганского танца, весьма ловко пришлеп<ывая> себя самого пяткой собственной своей ноги. Через минуту смекнул он, что ~ человеку, находящемуся в чине коллежского советника] надел тот же час халат, узорчатые сафьянные сапоги из множества кусочков всех цветов, которыми снабжает город Торжок всю Русь. Вынул из шкатулки списки всех приобретенных мужиков, [Вместо “Вынул ~ мужиков”: и приступил к известной читателю шкатулке с тем, чтобы переписать начисто все списки всех мужиков] купчие, словом, отработать всю канцелярскую часть, которую он знал и <1 нрзб. [он знал хорошо] >, чтобы [пришлось] поменьше платить в суде. Ему хотелось, не откладывая [дело] всё кончить в тот же<?> <день>: [повершить] совершить, занести, внести и потом вспрыснуть всю проделку[вспрыснуть всё это] шипучим под серебряной головой, без которой Фемида не обходится. [без чего Фемида не может обойтись. ] Но как разложил он перед собою списки, как стал рассматривать весь этот народ, который готовил укрепить за собой навсегда крепостями, чувство странное [на минуту] им овладело. Ему показалось на миг, как бы этот народ действительно, к довершенью очарования, на списке, сделанном Собакевичем[На этом текст обрывается. ]
Половой поднес ему чай, [весь] изворот<ясь> <с> подносом[а. чай, извивая<сь> несколько подряд и <с>подносом и звеня чашками; б. чай, ловко изворотясь под носом; в. несколько сделавши] под самым его носом звеня чашками. Чичиков стал пить чай[Далее начато: совершен<но>] надлежащим образом, как пьют по утрам: с кренделем и сливками, а всё думал о крепо<стных?> мужик<ах>. Стал потом бриться, но и подпирая языком <1 нрзб.> щеку, всё думал о крепостных мужиках.
Но не мешает уведомить читателя, [Но не мешает здесь дать знать читателю] что это размечтался не Чичиков. Сюда несколько впутался сам <автор?> и, как весьма часто случается, вовсе некстати. Чичиков, напротив, думал вот что. Ну что, если бы эти мужики были, точно, живы. Безделица. Тогда можно навсегда остаться в деревне. При тысяче душ можно получить тысяч двадцать доходу, впрочем, какова губерния иногда. Можно усовершенствовать, завести мануфактурность. Можно получать и до пятидесяти, [Можно продать за миллион] быть в почтеньи у всего дворянства. [в почтеньи у всей губернии. ] Пустить его в потомственное владение, в майорат, назвать его Павлушкино, Чичиково тож. Или же можно даже и так поступить: землю повыпродать, душ всех заложить в ломбард, а потом всё именье пожертвовать на заведенье кадетского корпуса и за великодушный поступок получить генеральский чин! От честолюбивых покушений он, впрочем, тут же отказался, спохватясь, что души[Вместо “От честолюбивых ~ души”: О честолюбие! что ж делать, мы все честолюбивы, почему ж и Чичикову не быть честолюбивым. Однако ж [он почувствовал] он сей же час опомнился, тем более, что души] были мертвые и что пора было отправляться[пора бы идти] в суд. Иначе дело могло бы и не кончиться в тот же день, ибо власти губерн<ского> города NN соразмеряли[Вместо “ибо ~ соразмеряли”: Губернские власти иногда соразмеряли] время сидения [больше] с требованьями желудка, который варил у всех скоро[варил у всех довольно] хорошо. Бумаги были собраны, и туда же, в карман, был засунут бумажник. [Вместо “Бумаги ~ бумажник”: Чичиков тотчас же бумаги, бумажник в карман] Набросил шинель на медведях, не затем, чтобы на дворе было холодно, но чтобы внушить должный страх канцелярской мелюзге. Едва только вышел он на улицу, как вдруг навстречу человек, тоже в медведях, картуз с ушами и назад откинут затыльник, как у женщин, деликатные перчатки на руках и улыбка на устах. [Далее начато: По мере приближения к Чичикову] Улыбка раздвигалась более, лицо засветилось, глаза [почти] исчезнули вовсе; раздалось восклицанье: “Павел Иванович!” Это был Манилов. Оба приятеля так крепко поцеловались, что у обоих болели весь <день> передние зубы. [На этом текст обрывается. ]
В это время, когда происходила наша история, лакирова<нных> столов и паркетов еще не было в присутствиях: Фемида принимала гостей запросто, на распашку, чуть не в халате. В коридорах воняло сторожами, у которых рубахи мылись три раза в год. [мылись в три недели раз] Во внутренних чертогах было мало чем лучше. [а. было почти тоже; б. Начато: было очень] Стены приняли темноватый цвет снизу от спин канцелярских чиновников, сверху от [пауков] паутины, от пыли. Бумаги без коробок в связках одна на другой, как [старые] дрова <1 нрзб.>,[Далее начато: возвышалась стеной] служила только ширмой, куда заглядывал [чиновник за тем] чтобы на себе что-нибудь поправить, если развязалось; вместо чернильниц иногда торчало дно разбитой бутылки. У иных чиновников даже и табакерок не было [вместо ее] табак держался просто в бумажке и засовывался куда-то под мышку. Взгляды у всех были какие-то косые. [Далее начато: Худощавых] Поджарых было немного. Все были <большею?> частью из семинарии, народ дюжий, точно[Всё больше был народ дюжий из семинарии, иные точно] Бруты <?> римских времен. И у иного была такая губа, что можно из нее выкроить шесть нынешних губ. Обхождение было простое, прежних времен; слово: “изволили” не употреблялось, [Далее начато: Манилов услышал, как] сотоварищ сотоварищу говорил: “куда ты <1 нрзб.>, “а чорт ее <знает?>” отвечал товарищ. Голос начальника тоже раздавался сурово: “Вот я прикажу с тебя сапоги снять”. Чичиков и Манилов прошли мимо в залу присутствия, [Над строкой надписано: Манилов как человек деликатный и военный <1 нрзб.>. Чичиков как человек штатский не думал что <2 нрзб.> достигнули] где было, по крайней мере, просторнее; стол, [Далее начато: перед ним четыре с<тула?>] на нем зерцало. В креслах председатель с доброй и простой наружностью и возле него плут Собакевич, совершенно закрывшийся зерцалом. [Собакевич, который сидел совершенно спрятавшись. Здесь текст обрывается. ]
Потом засели в вист. Играли, играли. Потом принялись за пунш, потом опять за вист. Потом вновь пили, потом вновь играли. Пили, пили, пили, играли, играли, играли [и в семь часов утра только кончили дело]. Давно и петухи прокри<чали> и рынок отошел, нищие и салопницы возвращались от ранней обедни, народ успел вновь опохмелиться в кабаках. Низшие чины <1 нрзб.> по месту кругом и награждали носы паями березинского табака, [награждали носы табаком] а они всё играли. [а высшие всё еще подвизались] Еле-еле [около] осьми часов кончилось дело, и кучера развезли их по домам…
К ГЛАВЕ VIII
Вообще все чиновники были очень добры: и почтмейстер, и прокурор, и судья, и вице-губернатор и такие, как говорят, приятные люди и между собой в дружеских отношениях. “Любезный друг Фома Фомич. Послушай брат Илья Ильич, ты добрый человек. Ну, уж ты заврался, Иван Андреевич”. Словом, довольно фамилиарно и просто. Там люди даже были образованные: судья[Вместо “судья”: вице-губернатор] читал “Людмилу” и даже очень искусно произносил мастерски, как большой<?> одну строфу[и даже очень хорошо представлял и удивительно произносил] “Чу! бор заснул, долина спит”, так что в самом деле как будто бы долина спит; для большего сходства даже он в это время зажмуривал глаза. Почтмейстер более напирал на философию и на Юнговы ночи, но был остряк, [Далее начато: а. и вместе с; б. и любил, как сам выражался. ] речист[Далее начато: а. и овладе<вал>; б. и брал к себе] и любил привлекать всеобщее внимание красивым рассказом, только подправлял свою речь таким ужасным количеством разных вставочных: “понимаете, знаете, судырь мой, растаканье<?>, чорт и других: кажись на что хуже”, но он, мигнувши при этом бровью или прищуривши глаз, давал им значение. Прочие тоже были люди более или менее просвещенные: кто читал Карамзина, <?> Московские ведомости, кто даже и совсем ничего не читал. Что касается до благовидности, то и в этом нельзя было найти в них ничего, что бы было неприлично. [В подлиннике вероятно ошибочно: что бы не было неприлично. Над строкой написано: очень дурно] Известное дело, что очень дурно быть [невзрачну собою] худенькому или низенькому: никогда почти не получить важного места, а толщина тоже, что чин. [а толщина у нас иногда занимает чин. ] Толстому сейчас дадут место: надежный человек. [Далее начато: Влияние нашего героя]
Если герой наш произвел впечатление[произвел влияние] выгодное на них, то на почтенных и достойных супруг их и вообще на дам всего города едва ли еще не выгоднее. — Следовало бы, конечно, теперь сказать[Далее начато: о том] кое-что об обществе дам и описать, как говорится, живыми красками[как говорится, хорошими, отвечающими красками] их дам подушевнее; — но автор признается, что находится в величайшем затруднении: с одной стороны, останавливает неограниченное почтение, которое всегда чувствовал к супругам [городских] сановников всех решительно городов — и губернских и уездных.
К ГЛАВЕ VIII
уснастить речь и уснащивал он эту речь множеством разных частиц несклоняемых и склоняемых и вроде тех, как например: судырь ты мой, эдакой какой-нибудь, знаете, понимаете, можете себе представить. Кроме[Далее было: это<го> большого уснащивания] этих, которых он сыпал мешками на всяком шагу, [а. сыпал количествами; б. сыпал точно из мешка] он уснащивал еще подмаргиванием, прищуриванием одного глаза, что всё очень помогало и придавало особое очень едкое выражение многим[выражение разным] его сатирическим намекам. [Далее начато: Прочие] Другие люди эти тоже были насчет благовидности уже нечего и говорить: читатель видел, что между ними никого не было какого худенького и чахоточного, [насчет благовидности, уже как мы имели случай заметить, они все были очень благовидны, никого не было между ними, чтобы был худенькой и чахоточный] а всё народ был взрачный и таки в теле…все слава богу, [был взрачный, довольно плотный] словом, такой, как нужно для занятия хороших и надежных мест. [для занятия солидных мест. ]
К ГЛАВЕ VIII
Дамы находили, что Чичиков [именно] человек как следует. Точно в нем была какая-то середина. В нем было что-то и военное и штатское. Временами[Далее начато: он был точно как будто военный, очень ловок] подлетал как-то этак, ловко подшаркнувши ножкой, встряхивался [живо, бойко] как военный, или, по крайней <мере>, такой человек, у которого чувству<ется>, что у него стройн<ые> ноги[человек, у которого красивые ноги] и штаны со штрипками. Временами же приятным наклоненьем головы на бок и мягкостью речей подобился он штатскому хорошо воспитанному человеку. [Далее начато: Предметы разговоров его больше относились к 18] По образу и духу мыслей[Далее начато: является] почерпал он больше из 18 столетия, но образ выражения и <1 нрзб.> несколько к 19 столетию; выходило попури, которое губернским, особенно замужним, очень нравилось. [Притом] надобно сказать, что ни заносчивости, [Вместо “Притом ~ заносчивости”: а. Так что они после разговора с ним оставались довольны собой. Ни заносчивости; б. Начато: Надобно ни забыть также то, что] ни насмешливости не было совсем в речах Чичикова, они были совершенно безобидны и не могли [никак] поссорить. [они ~ безобидны, так что казалось, что даже невозможно поссориться. Напротив была какая-то мягкость. ] Известно, что мужчине придает больше бодрости[а. Известно, что очень бодрость придает; б. Известно, что придает человеку бодрости; в. Известно, что человеку придает больше бодрости; г. Как в тексте. ] ободрительный отзыв дам насчет красоты. Это возводит в такое светлое настроение дух, что он действительно делается красавцем; как известно, утка турухтан [которая в пору], когда приходит время любви, расцветает вдруг такими яркими цветами, каких прежде не было. Мина у Чичикова сделалась гораздо прият<нее>, чем прежде, [Далее начато: Он сам несравненно манеры] обороты и повороты развязнее и самые воротнички[и даже воротнички] рубашки как-то белее на нем и тщательнее прилегали к щекам. Явилась новая цепочка [к часам. Словом, ] Он стал соблазнителен. [Далее начато: На лбу его витал миллион]
“Кто что ни говори, а балы хорошая вещь”, думал Чичиков. “Холод ли, неурожай, или какой иной случай, от которых, [В рукописи фраза не закончена. ] а как соберешься вместе, позабудешь обо всем. Всем есть что-нибудь. Танцы для молодых. Карты для почтенных[для взрослых] людей. Можно и на танцующих поглядеть, и в вист наиграться, [Далее начато: и потом хорошо поужинать. Пестро, веселятся и как-то] и много значит этак общество, толпа. Всё это веселит<ся>, пестро. Притом и ужин. Губернаторский повар, я думаю <1 нрзб.>. Будет майонез с рябчиками. Может быть, еще холодных две осетринки свежей с трюфелями, каперсами, кореньями и травкой <1 нрзб.> прочими?[Далее начато: Шипучкой зальем и <1 нрзб.> в розовом] Потом зальем шипучкой, выстоявшейся на льду. [Далее начато: Чичиков щелкнул от удовольствия рукой и принялся за туалет. Если только имеешь, заведешь у себя достатки. ] Чорт возьми, как в жизни много есть всего. Люблю приятное, безобидное общество”.
Всё жуки он хотел подобрать к мотылькам. [Наконец] продвинувшись сквозь эту черную тучу врагов, он увидел перед собой вдруг такой сверкающий из мотыльков всех цветов, что на время прижмурил глаза от этого блеска. [перед собой столько мотыльков] Точно как рисуют иногда на вывесках рог изобилия, из которого сыплются и башмаки, и подвязки, и конфекты, и драгоценные ка<мни>. Точно то же было и здесь. В то время мотыльки в губер<нии> не разнуздались, как в нынешнее разнуздавшееся время[В ту пору дамы еще не разнуздались так, как теперь] и только во время танцев мешались с жуками. Отработавши дело ногами, [Вместо “Отработавши дело ногами”: Отплясавши] каждый пол отходил на свою сторону, и дамы все строем лепились у одной[лепились около одной] стены. К ним подходил только изредка какой-нибудь служивший по особенным порученьям мужчина, блиставший благообразностью лица, и ловкой <1 нрзб.> кавалерист, сиявший победоносными эполетами, и то к такой[а. К ним подходил только изредка мужчина и то к некоторым из них, и то чиновник; б. К ним подходил только изредка какой-нибудь служивший по особенным поручениям мужчина или же именно военный [с золотыми лепешками на плечах], носивший военные украшения, и сиял сам золотыми плечами, и то к такой; в. К ним подходил ~ мущина, или военный кавалерист, который сам сиял золотыми плечами и порхал не хуже мотылька, и то к такой] только, которая уже очень[уже совершенно] хорошо говорит по-французски. Прочее всё перешептывалось между собою и даже конфузилось, если приступал[если подходил] какой-нибудь жук. Жук тоже приступал не прежде, [Жук с своей стороны подходил тоже не прежде] как сочинивши [уже] и заготов<ивши> вперед фразу, которая бросала в пот бедную неприготовленную даму. [фразу, которую нужно, и бросал в пот дам. ] [На полях запись: Ленты, цветы, платья, перья всех цветов и сортов. Духи всех запахов, начиная от резеды до гвоздики и свежего сена. Словом, всё что окружает женский пол] Ответа никак нельзя сочинить вперед, и потому всё почти краснело и потело, имея надобность беспрерывную прохлаждаться морожеными и лимонадами. Которые были поблагоразумнее, те доложили себе вперед не отвечать ничего, а забирали только усердно конфекты к себе в ридикули. Чичиков раскланялся самым ловким образом: близко[раскланялся ловко, очень близко] к тому, как раскланивается приехавший из Петербурга чиновник. [Далее было: Председатель<ша?>, почтмейстерша и даже прокурорша заговорили с ним тотчас <?> [они были развязнее прочих] [снисходительнее прочих] Сидели впереди всех. ] Обменявшись[Далее начато: словами] приветствиями с хозяйкой, обрати<лся> к дамам, сидевшим впереди. Председательша, почтмей<стерша> и даже прокурорша с ним заговорили, а прочие молча обратили глаза. [Далее было: Все такие полные. Такое множество открывалось ему плеч и рук. ] Он думал, как бы узнать, которая [из них] была сочинительница. Трудно. Глаза у всех так были выразительны. При этом ему открылось такое множество круглых[множество открытых] плечей и полненьких рук (на многих из них даже лопнули длинные перчатки), что почти невозможно было смотреть собственно в одни глаза. А глаза всех были, точно, загадочны. — Он оглянул еще раз весь цветник. Кажется, значительнее всех[Больше всех, кажется, ] глядели председат<ельша>, почтмейстерша и даже прокурорша, а впрочем, бог весть. Пахнет сильно резедой, фиалками и даже гвоздикой. Чичиков, поворотив, отправился было к жукам, чтобы засесть [за так называемый ломберный стол] за вист, как вдруг перед ним [сама хозяйка] губернаторша и с ней стройная девица, лет шестнадцати, стройная, как молодой тростник. “Павел Иванович!” сказала губернаторша с приятным потряхиваньем головы. “Вот вам моя дочь, только что [вышла] из института и [сегодня] в первый <раз> является в свет. Прошу принять благосклонно”. Чичиков, разумеется, уже хотел подшаркнуть ножкой и отпустить ей самое поощрительное и ласковое приветствие; но, взглянувши ей в лицо, вдруг остановился. Пред ним стояла та самая девченка. [губернаторша и [держит] ведет за руку молоденькую, стройную девицу лет шестнадцати. Он услышал слова: Павел Иванович, вы еще не знаете мою [институтку дочь] единственную дочь, только что на днях вышедшую из института. Он, разумеется, уже хотел подшаркнуть ножкой, отпустить ей самое ласковое приветствие, но вдруг остановился. Пред ним стояла та самая девушка, которую он встретил, светловолосая] Опять то же странное чувство. Матовое белое платьице тончайшее воздушно обнимало один ее стан: руки же, грудь, не взволнованная ни одним вздохом, и голубиная шейка, которую обнимало простое тюлевое белое ожерелье, — всё было открыто и составляло что-то единое с платьем. Он оторопел и позабыл всё и остался несколько минут совершенно неподвижен. Было ли это чувство любви? Кажется, он до сих пор насчет любви был не очень податлив. Имел, по мере надобности, обращенье с женщиною, но влюбиться не влюблялся. [а. но влюбиться ему не случалось; б. но влюбиться еще никогда ему не случалось. ] Было что-то раз когда-то, в давней юности, что-то вроде мгновен<ия> с какой-то[в роде встречи с какой-то] крепостной служанкой; но влюблять<ся> он не влюблял<ся>: это была игра лет молодой крови. Но теперь он коллежский советник. Ему почти за сорок. Два раза он уже наживался, два раза всё про <1 нрзб.>, два раза был под судом, два раза пострадал за правду; испытано и узнано им почти всё. Всё подвергал он благоразумному[Фраза не докончена. Вместо “Но теперь ~ благоразумному”: Что ж теперь? Итак, это не любовь. Зачем же он остановился и позабыл на один миг всё. ] Что ж это такое? Почему же он стал впервые[стал в первый раз] истуканом? Или есть что в чистом, ясном девичестве еще не развившейся женщины[в чистой ясной девической прелести] что-то такое, что мимо ума и мимо искусства, мимо всех качеств, [Далее было: Или есть что-то обворожительное для всех в той женщине, которая еще не знает, что она обворожительна и] действует на всех, даже инвалидов, вооруженных холодом бесстрастия, которых никакая и <1 нрзб.> не своротит и не расшевелит. И больше всего обворожительна та [женщина], которая не знает, что она обворожительна, и сокрушительней всех красавиц та, которая еще не знает, что она красавица. Что бы то ни было, но герой наш [не видел ничего] почти так же был поражен, как юноша.
Он видел, что ее умчал кавалерийский франт, пере<тянутый>, как оса, [Над строкой вписано: с усиками;] с тонкими золотыми лепешками на плечах и рядом пуговиц на круто выгнутой <груди> с усами и гладко<?> прочесанными[и ловко прочесанными] волосами. Он видел, как она, чуть упираясь атласным башмачком, летала, и белый пух ее эфирной одежды летал вокруг, как бы кружилась она в каком-то тонком облаке[Вместо “Он видел, как ~ облаке”: а. Смотрел, как она летала чуть дотрагиваясь ножкой; б. Он видел ~ башмачком, кружилась, выказывая] показывая всю себя, как выточенную игрушку, в которой ни малейшего недостатка[Далее начато: Белая, как снег, кисея индийская] во всем теле. Ножка, ручка, шея, всякая часть в такой соразмерности одна к другой и ко всему телу, что, казалось, ее фигурка чуть не пела от согласия стройности. [Вместо “Ножка ~ стройности”: а. Всё соразмеренно: рука, нога, всё рассчитано мастером. Всякая часть тела в такой ~ телу, что, казалось, порхало перед ним олицетворение стройности; б. Ножка ~ телу, что, казалось, пела от согласия. ] Гармония летала в виду всех. [Как вдруг] Все женщины <1 нрзб.> коровницы. [Вместо “Как вдруг ~ коровницы”: Все женщины сделались вдруг перед нею какие-то коровницы. Ноги у всех стали ножищи] Взглянул он нечаянно на других женщин. На место ног и рук повсюду оказались ножищи, ручищи, плечища[Далее начато: Корсеты] [талии <?>] у одних дам стали точно толстые, выгнутые без толку круто подушки, у других неуклюжие доски, и почтмейстер понял это. Даже все и старые и толстые чиновники остановили глаза и глядели, не только почтмейстер, который был волокита, но деликатный прокурор пришел поглядеть и моргал только бровью. [Вместо “и почтмейстер ~ бровью”: а. даже и прокурор сказал, что председательша не так хороша, как в прежние дни; б. и почтмейстер, который был волокита, нашел, что прокурорша не так хороша, как в прочие дни. Некоторые мужья, уверенные Фраза не закончена. ] Даже многие женатые и почтенные люди, которые были доселе уверены, что красивей их жен ничего не может быть на свете, [красивее их жен нет на свете] стали находить, что жены их как-то не так сложены, как следует. С <ее> появлением женщинам еще более стало заметно бревно в глазу. И редкая не сказала: Какие у нас уроды в губернии, себя, разумеется, выключила. Всякой показалось, что только <у> одной губернаторской дочки да у нее порядочные руки и ноги, а у всех ручищи <1 нрзб.> Точно как будто бы затем пролетела по залу, чтобы все почувствовали, что такое стройность и кра<сота>.
Через несколько минут, однако ж, чувство зависти стало входить в сердца всех, особенно когда увидали [именно][когда заметили] что всё молодое, военное и что ни было лучшего, поворотилось к [молоденькой] шестнадцатилетней девченке, и весь дамский цветник остался без всякого нюханья. Почтмейстерша показала необыкновенное искусство в танцах и, наклонив голову на бок, стар<алась> выразить <1 нрзб.> неземного чувства, [Далее начато: и всякой танц] но никто это не замечал. Всяк, кто был получше, танцевал с своей дамой, точно с подуш<кой>, и глазами, как подсолнечник к солнцу, обращался к той стороне, где танцевала[где была] та, которая даже и не думала[Далее начато: совершенно и очень даже] о том, что она хорошо танцует[Далее начато: и только потому танцевала] и кружилась так потому, что ей было приятно кружиться, как стрекозе поверх <?>.