Я подвел Лену к стулу, одиноко стоявшему перед длинным столом. Это место явно было приготовлено для нее – прямо перед расстрельной командой.
«Все будет нормально».
«Обещаешь, Лена?»
Я слышал, как дождь барабанил по крыше.
«Обещаю. Неважно, что они будут говорить. Я понимаю, что эти люди совершают глупость. Обещаю тебе, что ничего из сказанного ими не изменит моих чувств к тебе, Итан».
«Мне кажется, этот ответ равнозначен "нет"».
Дождь все сильнее колотил по крыше. Это было плохим предзнаменованием. Я вложил в ее руку маленькую серебряную пуговицу, которую нашел на сиденье «битера» в тот вечер, когда мы встретились под ливнем на дороге. Казалось бы, бесполезная штука, которую давно надо было выкинуть, но я носил ее в кармане джинсов уже несколько месяцев.
«Вот. Амулет на удачу. По крайней мере, он подарил мне много хороших событий».
Я видел, с каким трудом Лена сдерживала набегавшие слезы. Она молча сняла свое ожерелье и добавила пуговицу к своей коллекции памятных знаков.
«Спасибо, Итан».
Она попыталась улыбнуться мне, но у нее ничего не получилось. Я направился к тем местам на трибуне, где сидели Сестры и Эмма. Бабушка Грейс приподнялась и, опираясь на трость, замахала рукой.
– Итан, – зычно прокричала она. – Иди сюда! Мы приберегли для тебя местечко, милый мальчик.
– Почему бы тебе не сесть, Грейс Стэтхам? – прошипела старуха с синими волосами, сидевшая за Сестрами.
Бабушка Пру повернулась к ней и грозно нахмурилась.
– А почему бы тебе не подумать о своих предсмертных делах, Сэди Хонейкут? Иначе я подумаю о них вместо тебя!
Бабушка Грейс поддержала сестру громким смехом.
– Быстрее, Итан!
Я втиснулся между бабушками Мерси и Грейс.
– Почему ты задержался, малыш? – с улыбкой спросила Тельма.
Она ласково ущипнула меня за руку. Снаружи прогрохотал раскат грома. Лампы в зале мигнули. Несколько старух охнули.
Мужчина несколько скованного вида, сидевший во главе большого стола, поднялся на ноги и прочистил горло.
– Не обращайте внимания на гром. У атмосферы началась икота. Прошу всех спокойно занять свои места, чтобы мы могли приступить к рассмотрению дела. Меня зовут Бертран Холлингсворт. Я являюсь председателем дисциплинарной комиссии. Мы собрались здесь для того, чтобы рассмотреть петицию, требующую отчисления из школы одной из учениц. Речь идет о мисс Лене Дачанис. Я правильно изложил суть вопроса?
Директор Харпер исполнял роль обвинителя – точнее, марионетки миссис Линкольн. Он встал и повернулся к мистеру Холлингсворту.
– Да, сэр. Петиция была составлена несколькими встревоженными родителями учеников. Ее подписали свыше двухсот наиболее уважаемых жителей Гэтлина и все учителя нашей школы.
Конечно! Кто бы посмел не подписать!
– Каковы основания для исключения мисс Дачанис из школы?
Мистер Харпер открыл желтую папку и начал перелистывать страницы личного дела. Казалось, он читал заголовки газет.
– Нанесение увечий. Порча школьного имущества. Кроме того, она уже находилась на испытательном сроке.
«Нанесение увечий? Разве я кому‑то навредила?»
«Это ложное обвинение. Они не смогут доказать его».
Едва директор замолчал, я вскочил на ноги.
– Все это неправда!
Один из представителей дисциплинарной комиссии – шустрый парень, сидевший с краю стола, – повернулся ко мне и повысил голос, стараясь перекричать шум дождя и болтовню трех десятков старушек, шептавшихся о моих плохих манерах.
– Молодой человек, займите свое место. Здесь вам не рынок, а серьезное мероприятие!
Мистер Холлингсворт тоже перешел на крик:
– У вас имеются свидетели, которые могли бы субстанционировать выдвинутые обвинения?
На этот раз зашепталась половина зала. Все спрашивали друг друга, что означает слово «субстанционировать». Директор Харпер смущенно кашлянул.
– Да, сэр, свидетелей достаточно. Кроме того, я недавно получил информацию о том, что у мисс Дачанис были похожие проблемы в прежней школе, которую она посещала до нас.
«О чем он говорит? Как они узнали об этом?»
«Я не в курсе. А что там случилось?»
«Ничего!»
Женщина из школьного совета полистала бумаги, лежавшие перед ней, и предложила комиссии первого свидетеля:
– Я думаю, мы сначала выслушаем миссис Линкольн – нашего уважаемого председателя родительского комитета.
Мать Линка поднялась на ноги, драматически встряхнула головой и спустилась вниз по проходу к великим судьям города Гэтлина. Чувствовалось, что она предварительно посмотрела по телевизору несколько фильмов с судебными процессами.
– Добрый вечер, леди и джентльмены.
– Миссис Линкольн, вы одна из инициаторов петиции. Что вы можете рассказать нам об этой ситуации?
– Несколько месяцев назад эта мисс Равенвуд – я имею в виду, мисс Дачанис – переехала в наш город, и с тех пор в школе происходят всевозможные неприятности. Сначала на уроке английского языка она разбила окно…
– Осколки едва не порезали лицо моей девочки! – выкрикнула миссис Сноу.
– Вы слышите! Осколки стекла могли серьезно ранить нескольких детей! Многие из подростков пережили стресс!
– Поранилась только Лена, – перебил ее Линк, стоявший у задней стены. – Она не разбивала окно. Это был несчастный случай!
– Уэсли Джефферсон Линкольн, тебе лучше немедленно вернуться домой, – прошипела миссис Линкольн. – Поверь, это пойдет тебе на пользу!
Она вновь приняла горделивую позу, пригладила юбку и повернулась к дисциплинарной комиссии.
– Противоположный пол просто попал под чары мисс Дачанис, – с улыбкой сказала она. – Но, как я уже говорила, эта юная особа разбила окно и нанесла одноклассникам сильную психологическую травму. Поэтому некоторые из учениц, вдохновленные гражданской совестью, восстали против насилия и создали «Ангелов‑хранителей "Джексона"» – молодежную группу, чьей единственной целью является защита учеников нашей школы. Я могу сравнить их с активистами «Соседского дозора».
Падшие ангелы закивали в унисон со своих мест на трибунах. Казалось, что кто‑то потянул невидимые нити, прикрепленные к их головам, хотя, наверное, так оно и было. Мистер Холлингсворт сделал запись на желтой странице.
– Это был единственный инцидент с участием мисс Дачанис?
Миссис Линкольн изобразила крайнюю степень удивления.
– О Небеса! Конечно нет! На зимнем балу она спровоцировала запуск пожарной сигнализации, залила водой зал и уничтожила аудиоаппаратуру стоимостью в тысячу долларов. После этого она столкнула мисс Эшер со сцены, и та сломала ногу! Мне сказали, что при хорошем уходе ее лечение растянется на несколько месяцев.
Лена смотрела прямо перед собой, не желая встречаться взглядом ни с кем из присутствующих.
– Спасибо, миссис Линкольн.
Мама Линка с усмешкой повернулась к Лене – не с саркастической улыбкой, а с конкретным обещанием: «Я разрушу твою жизнь и получу от этого удовольствие». Затем она направилась обратно к трибуне, но на полпути остановилась и снова посмотрела на Лену.
– Чуть не забыла. У меня имеется еще один аргумент в пользу изгнания этой персоны из школы.
Она вытащила из сумочки несколько бланков.
– Я получила копии некоторых документов из прежней школы мисс Дачанис. Она находится в Виргинии. Хотя многие из нас назвали бы это учреждение не школой, а клиникой.
«Это не клиника, а частная школа!»
– Директор Харпер правильно заметил, что мисс Дачанис имеет склонность к насилию. В прежней школе она вытворяла то же самое, что и у нас.
Похоже, Лена была на грани срыва. Я попытался успокоить ее:
«Не тревожься, милая. Не обращай на них внимания».
Но сам‑то я очень тревожился. Миссис Линкольн не говорила бы этого, если бы не располагала доказательствами.
– Мисс Дачанис социально опасна. Он страдает психическим расстройством. Вот, минуточку, сейчас посмотрим…
Миссис Линкольн провела пальцем по странице, словно искала нужный абзац. Я понял, что она сейчас объявит диагноз психического заболевания, которым якобы страдает Лена.
– Ага, вот тут! Скорее всего, у мисс Дачанис биполярное расстройство психики. Доктор Эшер может подтвердить, что это очень серьезный недуг. Люди с таким диагнозом проявляют необъяснимую жестокость. Их поведение непредсказуемо. Болезнь передается по наследству. И кстати, ее мать страдала тем же биполярным расстройством.
«Этого не может быть!»
Струи дождя колотили по крыше. Ветер усилился, сотрясая дверь спортзала.
– Четырнадцать лет назад мать Лены Дачанис убила своего супруга.
Публика в зале ахнула. Я понял игру миссис Линкольн. Какая‑то подстава. Хитрые уловки. Люди на трибунах начали громко обсуждать услышанную новость.
– Леди и джентльмены, прошу тишины!
Директор Харпер призывал аудиторию успокоиться.
Но он с таким же успехом мог бы попытаться погасить лесной пожар высохшей веткой. Когда огонь разгорается, его уже не потушишь плевком.
На восстановление порядка потребовалось около десяти минут. Наконец публика в зале угомонилась. Но не мы с Леной. Я чувствовал стук ее сердца и напряжение в животе от сдерживаемых слез. Судя по ливню снаружи, она уже теряла контроль над собой. Я и без того удивлялся, что она еще не разворотила спортзал. Либо она была невероятно отважной, либо просто оцепенела. Я знал, что миссис Линкольн лгала. Как можно было поверить в то, что «Ангелы "Джексона"» планировали защитить учеников от насилия в школе? И никто не убедил бы меня в том, что Лену держали в психиатрической клинике. Но я не знал, лгала ли миссис Линкольн в остальном. Неужели мать Лены убила своего мужа?
Честно говоря, мне тоже хотелось прикончить миссис Линкольн. Я знал ее с младенчества, но теперь сомневался, что смогу относиться к ней, как раньше. Где та прежняя женщина, которая могла всего лишь вырвать из стены розетку кабельного телевидения или часами читать нам нотации о пользе умеренности? Которая просто раздражалась по пустяковым причинам? Сейчас я видел перед собой злую и мстительную особу. И не мог понять, почему она так люто ненавидит Лену.
Мистер Холлингсворт попытался возобновить разбирательство.
– Прошу всех успокоиться! Миссис Линкольн, спасибо, что вы поделились с нами своими соображениями. Мне хотелось бы взглянуть на эти документы, если вы не против.
Я снова вскочил на ноги:
– Вместо честного рассмотрения дела вы устроили тут незаконное судилище над Леной! Может, еще разведете костер и посмотрите, сгорит ли она?
Мистер Холлингсворт резко встал и пригрозил мне кулаком. Нелепое подобие сцены из шоу Джерри Спрингера.
– Мистер Уот! Прошу вас сесть, иначе вас попросят выйти! Мы больше не потерпим беспорядка на заседании комиссии. Я должен рассмотреть показания свидетелей! Понять, что случилось! Хотя, судя по всему, здесь можно сделать лишь один разумный вывод.
Тут раздался треск, и огромные металлические ворота в задней части зала распахнулись настежь. Порыв ветра занес на трибуны брызги дождя.
В зал небрежной походкой вошел Мэкон Равенвуд. Его черный кашемировый плащ был наброшен на щеголеватый серый костюм в косую полоску. С ним под руку шагала Мэриан Эшкрофт. Она держала над головой небольшой зонтик с шахматным узором, едва ли пригодный для защиты от такого ливня. Мэкон вообще обходился без зонта, но его одежда была абсолютно сухой. За ними семенил Страшила. Мокрая черная шерсть поднялась на загривке дыбом, давая всем возможность убедиться, что он скорее волк, чем собака.
Лена, сидевшая на оранжевом пластмассовом стуле, обернулась, и я понял, какой беззащитной она себя чувствовала. Сейчас в ее взгляде читалось облегчение. Она с трудом удержалась, чтобы не броситься в объятия дяди. Тот одобряюще кивнул ей головой, и она откинулась на спинку стула.
Мэкон не спеша направился по проходу к членам дисциплинарной комиссии.
– Мне очень жаль, что мы немного опоздали. Погода этим вечером взбесилась. Не буду прерывать вас, сэр. Вы, кажется, говорили о каком‑то разумном выводе, если я вас правильно расслышал.
Мистер Холлингсворт растерялся. Впрочем, и остальные люди в зале пришли в замешательство. Никто из них никогда не видел Мэкона Равенвуда. И они, естественно, не узнали его.
– Извините, сэр, – произнес глава комиссии. – Я не имею понятия, кем вы себя считаете, но здесь идет важное разбирательство. И сюда нельзя приводить этого… эту собаку. На территории школы разрешено пребывание только служебных животных.
– Да‑да, я знаю. Так уж случилось, что Страшила Рэдли мой поводырь. Он как бы служит мне глазами.
Я не мог не улыбнуться. Формально он говорил им правду. Страшила встряхнулся огромным телом. Капли воды с его мокрой шерсти полетели на тех, кто сидел рядом с проходом.
– Э‑э, мистер?..
– Равенвуд. Мэкон Равенвуд.
По трибунам пронеслись возгласы изумления, сменившиеся встревоженным гулом. Весь город ждал этого момента еще до той поры, как я родился. Напряжение в зале подскочило до предельного уровня. Больше всего на свете гэтлинцы любили такие зрелища.
– Леди и джентльмены! Я рад наконец познакомиться с вами. Думаю, вы знаете мою прекрасную спутницу. Доктор Эшкрофт была так добра, что сопроводила меня сюда в этот вечер, поскольку я плохо знаю наш любимый город.
Мэриан поклонилась.
– Я еще раз прошу прощения за свое опоздание. Пожалуйста, продолжайте. Уверен, что вы сейчас отметете все необоснованные обвинения, выдвинутые против моей племянницы, а затем попросите этих детишек разойтись по домам, чтобы они могли как следует выспаться перед завтрашними школьными занятиями.
В какой‑то миг мне показалось, что мистер Холлингсворт действительно собирается выполнить пожелания Равенвуда. Его лицо посветлело, губы растянулись в приятной улыбке. Я даже подумал, что Мэкон обладает не меньшей силой убеждения, чем Ридли. Но затем сидевшая рядом женщина с ульем на голове прошептала что‑то мистеру Холлингсворту на ухо, и тот, видимо, вспомнил первоначальный ход своих мыслей.
– Нет, сэр! Я поступлю иначе. Обвинения против вашей племянницы достаточно серьезны. Имеются свидетели случившегося. Основываясь на письменных отчетах и информации, представленной на этом собрании, нам придется, к моему великому сожалению, исключить мисс Дачанис из школы.
Мэкон указал рукой в сторону Эмили, Саванны, Шарлотты и Иден.
– Вы говорите об этих свидетелях? О кучке малолетних фантазерок, переевших кислого винограда?
Миссис Сноу вскочила на ноги.
– Вы пытаетесь внушить нам мысль, что моя дочь способна на обман?
Мэкон одарил ее улыбкой кинозвезды.
– Ну что вы, моя дорогая! Я не внушаю мысли. Я прямо говорю, что ваша дочь лжет. Мне кажется, вы понимаете разницу.
– Как вы смеете!
Мать Линка помчалась вниз по проходу, как дикая кошка.
– Вы не имеете права находиться здесь и оказывать давление на комиссию.
Мэриан с улыбкой направилась к ней навстречу.
– Как сказал один великий человек, «несправедливость в малых делах угрожает общей справедливости». Я пока не вижу справедливого отношения в этом зале, миссис Линкольн.
– Только не нужно демонстрировать нам здесь ваши гарвардские штучки.
Мэриан закрыла свой зонтик.
– Вряд ли Мартин Лютер Кинг учился в Гарварде.
Мистер Холлингсворт прервал их перепалку:
– В отчете, составленном со слов свидетелей, указано, что во время зимнего бала мисс Дачанис нажала на кнопку пожарной тревоги, чем нанесла школе материальный ущерб на тысячи долларов. Затем она столкнула со сцены мисс Эшер, в результате чего та получила серьезные травмы. Даже ограничиваясь только этим перечнем проступков, мы имеем все основания для отчисления мисс Дачанис из школы.
Доктор Эшкрофт вздохнула и стукнула зонтиком об пол.
– «Трудно освобождать глупцов от цепей, которые они восхваляют».
Она с укором посмотрела на миссис Линкольн.
– Это Вольтер. Еще один человек, который не заканчивал Гарвард.
Мэкон сохранял абсолютное спокойствие, чем, похоже, раздражал многих в зале.
– Мистер?..
– Холлингсворт.
– Мистер Холлингсворт, вам должно быть стыдно за свое поведение. Видите ли, в великом штате Южная Каролина вы не имеете права лишать ребенка доступа к школе. Это незаконно! Образование является обязательным и, значит, требуемым элементом в воспитании детей. Вы не можете изгнать невинную девочку из школы на основании лживых свидетельств. Такие времена закончились. Даже на Юге!
– Как я уже объяснял, мистер Равенвуд, мы имеем веские основания, а стало быть, и право для отчисления вашей племянницы.
Миссис Линкольн вновь вскочила на ноги.
– Вы не можете появляться здесь, как гром среди ясного неба, и вмешиваться в дела города. Вы годами не покидали своего жилища! Какое вы имеете право судить о том, что происходит в Гэтлине и с нашими детьми?
– Вы ссылаетесь на свою коллекцию марионеток, одетых в расписные курточки? Кстати, что там нарисовано? Единороги? Простите уж мое плохое зрение.
Мэкон жестом указал на «Хранителей "Джексона"».
– Это ангелы, мистер Равенвуд, а не единороги. Впрочем, я и не думала, что вы узнаете посланников Господа. Сколько я себя помню, вас никогда не видели в церкви.
– Пусть первый камень бросит тот, кто без греха, миссис Линкольн.
Равенвуд выждал пару секунд. Возможно, он полагал, что миссис Линкольн нужно собраться с мыслями.
– Что касается вашего первого утверждения, вы совершенно правы. Я провел всю жизнь в своем особняке – и нисколько не жалею об этом, так как считаю его прекрасным местом. Хотя, наверное, мне стоило бы уделять больше времени городу и его жителям. Чтобы встряхнуть вас немного, если можно так выразиться.
Миссис Линкольн испуганно отпрянула, а леди из ДАР закрутились на своих местах, нервно поглядывая друг на друга.
– Если Лену исключат из школы, ей придется заниматься на дому. Возможно, я приглашу к нам нескольких ее кузин. Мне не хотелось бы упускать социальный аспект воспитания. Некоторые из этих молодых особ довольно экспрессивны. Наверное, вы видели уже одну из них на вашем маскараде.
– Это был зимний бал!
– Приношу свои извинения. Я почему‑то подумал, что ваши дети надели маскарадные костюмы и изображали попугаев.
Миссис Линкольн покраснела. Она уже совсем не походила на ту религиозную даму, которая пыталась уничтожить «неправильные» книги. С той прежней мамой Линка можно было договариваться, а с этой – вряд ли. Я начал беспокоиться за Мэкона Равенвуда и, в каком‑то смысле, за всех горожан.
– Давайте будем честными, мистер Равенвуд. В нашем городе для вас нет места! Вы не являетесь его частью, как и ваша племянница. Я не думаю, что вы можете выставлять нам какие‑то требования.
Выражение лица Мэкона слегка изменилось. Он несколько раз повернул кольцо на своем пальце.
– Миссис Линкольн, я ценю вашу искренность. Попытаюсь быть таким же честным с вами, как и вы со мной. Если вы и остальные жители города будете так предвзято относиться ко мне, то столкнетесь с проблемами. Видите ли, я достаточно богат и являюсь в своем роде поборником прав. Если вы будете настаивать на изгнании моей племянницы из школы, я буду вынужден потратить деньги на ее защиту. Кто знает, возможно, я обращусь в «Уол‑март»[41].
На трибунах возмущенно заахали.
– Это угроза?
– Ну что вы, леди! Кроме того, я владею земельным участком, рядом с которым находится «Южный отель». Если я установлю там ограду, это может осложнить жизнь вам, миссис Сноу. Вашему супругу придется объезжать ее каждый раз, когда он отправится на встречу с какой‑нибудь из своих подруг. Вероятно, он начнет опаздывать на ужин, а разве вам это нужно?
Миссис Сноу покраснела, как свекла, и съежилась за спинами двух парней из футбольной команды. Тем временем Мэкон снова повернулся к главе дисциплинарной комиссии.
– Кстати, мистер Холлингсворт, мне кажется, я вас уже где‑то видел. Как и этот цветочек Конфедерации слева от вас.
Мэкон указал рукой на даму из школьного совета, сидевшую за соседним столом.
– Где же мы встречались? Могу поклясться…
Мистер Холлингсворт немного пошатнулся.
– Вы ошибаетесь, мистер Равенвуд. Я женат!
Мэкон перевел взгляд на лысого мужчину, который сидел справа от главы комиссии.
– Мистер Эбит, а что вы будете делать, если я отменю ваш наем земельного участка у Вейвард‑Дог? Где вы будете проводить свои пирушки по выходным? Конечно, ваша жена думает, что вы в это время в Саммервилле, на заседании библейского кружка. Но мы‑то с вами знаем, что это не так.
– Уилсон, как ты мог! Ты прикрывался всемогущим Господом, чтобы обеспечить себе алиби? Ты будешь гореть в адском пламени, помяни мое слово!
Миссис Эбит сунула под мышку сумочку и начала протискиваться вдоль ряда к проходу трибуны.
– Это неправда, Розалия!
– Разве? – с улыбкой прервал его Мэкон. – Вы, жители Гэтлина, не представляете себе, о чем еще мог бы рассказать мне Страшила, будь у него дар речи. Вы же знаете, он бегает по вашим дворам, по парковкам и улицам. Я готов поспорить, что он видел много интересного.
Я начал давиться от смеха. Услышав свое имя, Страшила приподнял уши. Некоторые люди на трибуне начали вжиматься в сиденья, словно пес действительно мог открыть пасть и заговорить. Лично я не удивился бы этому – особенно после ночи Хеллоуина. Да и жителей Гэтлина не слишком бы шокировал такой поворот событий – ведь пес принадлежал Мэкону Равенвуду.
– Как видите, некоторые наши сограждане оказались не очень честными людьми. Поэтому вы должны понять мою озабоченность тем фактом, что единственными свидетелями по серьезным обвинениям, предъявленным Лене Дачанис, являются четыре молодые девушки. Не лучше ли нам отложить разбирательство дела? Не пойдет ли нам на пользу более разумный подход к оценке чужих поступков? Как вы думаете, сэр? Мы можем прийти к такому джентльменскому соглашению?
Мистер Холлингсворт позеленел. Казалось, еще мгновение, и все содержимое его желудка хлынет на стол. Женщина, сидевшая рядом с ним, наверное, мечтала провалиться сквозь землю. Мистер Эбит, чье имя, как я понял, впервые обрело скандальную известность, уже покинул зал в надежде выпросить прощение у своей оскорбленной супруги. Остальные члены комиссии с ужасом посматривали на Мэкона Равенвуда и его собаку, словно те в любую минуту могли рассказать всему городу об их маленьких грязных секретах.
– Я думаю, вы кое в чем правы, мистер Равенвуд. Вероятно, перед вынесением вердикта нам следует перепроверить показания свидетелей. Здесь могут обнаружиться нестыковки.
– Мудрое решение, мистер Холлингсворт. Очень мудрое решение.
Мэкон подошел к племяннице и предложил ей руку.
– Пойдем, моя радость. Уже поздно. Завтра тебе в школу.
Лена поднялась с оранжевого стула. Мне показалось, она стала выше ростом. Дождь уже не стучал, а мягко шелестел по крыше. Мэриан повязала шарф поверх волос, и они трое направились к выходу. Страшила семенил за ними следом. Они не смотрели на людей, собравшихся в зале.
Миссис Линкольн вскочила на ноги.
– Ее мать убийца! – закричала она, указывая пальцем на Лену.
Мэкон повернулся, и их взгляды встретились. На его лице появилось то самое мрачное выражение, которое напугало меня, когда я показал ему медальон Женевьевы. Страшила зловеще зарычал.
– Будь осторожна, Марта. Ты же не знаешь, когда мы с тобой снова" встретимся.
– Я‑то точно знаю, когда увижу тебя, Мэкон.
Она попыталась изобразить улыбку. Не знаю, что между ними произошло, однако это не было похоже на обычную ссору.
Мэриан раскрыла зонт, хотя они еще не вышли наружу. Она снова помахала трибунам рукой.
– Я надеюсь увидеть вас всех в библиотеке. Не забывайте, что по выходным дням мы работаем до шести вечера. – Она обвела взглядом присутствующих. – Представьте себе мир без библиотек. У нас тогда бы не было ни прошлого, ни будущего. Так сказал Рэй Брэдбери. Некоторые из его цитат вы можете найти на стенде нашего читального зала.
Мэкон потянул ее за руку, но она не смогла удержаться от последней реплики:
– Кстати, миссис Линкольн, он тоже не заканчивал Гарвард. Он даже не ходил в колледж.
Они ушли.
19.12
СВЕТЛОЕ РОЖДЕСТВО
Думаю, мало кто верил, что на следующий день после заседания дисциплинарной комиссии Лена осмелится появиться в школе. Но, к моему великому удовольствию, она пришла. Она не позволила жителям Гэтлина лишить ее права на образование. Для всех остальных ребят школа была разновидностью каторги. Для Лены право на учебу означало свободу. Впрочем, ей это не дало никаких преимуществ, потому что она превратилась в призрака «Джексона». Никто не обращал на нее внимания. Никто не говорил с ней, не сидел за одним столом или даже на одной трибуне. К четвергу почти все школьники носили майки «ангелов» и белые крылья на спинах. Судя по тому, как учителя смотрели на Лену, им тоже хотелось надеть такие майки.
В пятницу я вышел на календарную игру, но мы уже не были прежней сплоченной командой. Тренер лютовал. Исчерпав ругательства, он сокрушенно покачал головой.
– Ты просто спятил, Уот. Посмотри, какой сезон был у тебя! А ты все профукал из‑за какой‑то чертовой девчонки.
Я услышал в его голосе презрение. «Какой‑то чертовой девчонки». Племянницы Равенвуда.
Тем не менее нам с Леной никто не говорил ничего плохого. Возможно, о нас сплетничали, но за глаза. Если миссис Линкольн напоминала горожанам о страхе перед Господом, то Мэкон Равенвуд заставил гэтлинцев бояться кое‑чего пострашнее: неприкрытой правды!
По мере того как я следил за обратным отсчетом дней – за числами на руке Лены и на стене ее комнаты, – меня все больше пугало наше будущее. Что, если мы не сможем отделаться от древнего проклятия? Что, если Лена окажется права и после рокового дня та девушка, которую я знал, исчезнет? Как будто ее вообще никогда не было!
Да, у нас имелась «Книга лун». Но меня все больше беспокоила мысль, которую я гнал из своей головы. Я уж не верил, что этой книги будет достаточно.
«СРЕДИ СИЛ ПРИРОДЫИМЕЕТСЯ ПАРА, ИЗ КОТОРЫХ ПРОИЗРАСТАЕТ ВСЯ МАГИЯ – ТЕМНОТА И СВЕТ».
– Я думаю, нам нужно разобраться с Тьмой и Светом. Как можно встать на нужный путь? Где найти лазейку для правильного объявления? Можем ли мы справиться с фурией? Или повернуть время вспять?
У меня голова шла кругом. Лена угрюмо молчала. Пока мы сидели на трибуне в пустом гимнастическом зале, школа казалась тихой и безлюдной. Нам полагалось быть на уроке физики, наблюдая за тем, как Элис Милкхаус варит яйца в уксусе, и слушая выводы наших юных эйнштейнов о том, что глобального потепления на самом деле не существует. В конце урока Энни Хонейкут должна была огласить проект о превращении «Джексона» в «зеленую» школу. Вероятно, «ангелы» вновь собирались раздавать свои листовки.
Я вытащил из рюкзака потрепанный учебник алгебры и начал просматривать заданную тему. Как‑то так получилось, что в школе мне стало неинтересно. За последние несколько месяцев я многое понял о жизни. Об этом пишут в учебниках. Лена, погрузившись в текст «Книги лун», находилась за миллионы миль от меня. Я все время таскал этот магический том в рюкзаке, боясь, что Эмма отыщет его в моей комнате.
– Вот еще один абзац о темных фуриях: «САМЫМ СИЛЬНЫМ ТЕМНЫМ СУЩЕСТВОМ, ОБИТАЮЩИМ В МИРЕ ЛЮДЕЙ И ПОДЗЕМНОМ МИРЕ, ЯВЛЯЕТСЯ ПРИРОДНАЯ ФУРИЯ. САМЫМ СИЛЬНЫМ СВЕТЛЫМ СУЩЕСТВОМ, ЖИВУЩИМ В ЭТИХ ДВУХ МИРАХ, ЯВЛЯЕТСЯ ПРИРОДНАЯ ФЕЯ. ТАМ, ГДЕ НЕТ ОДНОЙ, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ДРУГОЙ, КАК НЕ МОЖЕТ БЫТЬ СВЕТА БЕЗ ТЬМЫ».
– Видишь? Ты не станешь темной. Ты войдешь в Свет и будешь природной феей.
Лена покачала головой и указала на следующий абзац.
– Необязательно, хотя мой дядя думает примерно так же. Но послушай это… «ВО ВРЕМЯ ОБЪЯВЛЕНИЯ ПРОВОЗГЛАШАЕТСЯ ИСТИНА. ТО, ЧТО КАЗАЛОСЬ ТЬМОЙ, МОЖЕТ СТАТЬ ВЕЛИКИМ СВЕТОМ. ТО, ЧТО КАЗАЛОСЬ СВЕТОМ, МОЖЕТ ОБРАТИТЬСЯ В ВЕЛИЧАЙШУЮ ТЬМУ».
Она была права. Ожидать можно было чего угодно.
– Все это очень сложно. Иногда я даже не понимаю смысл текста. «ПРИ КОНЦЕНТРАЦИИ ТЕМНОЙ МАТЕРИИ ВОЗНИКАЕТ ТЕМНЫЙ ОГОНЬ. ОН ПИТАЕТ НЕ ТОЛЬКО ВЕСЬ ЛИЛУМ ДЕМОНИЧЕСКОГО МИРА, НО И ЧАРОДЕЕВ СВЕТА. ЭТА СИЛА ОБЩАЯ ДЛЯ ВСЕХ. ТЕМНЫЙ ОГОНЬ СОЗДАЕТ ВЕЛИКУЮ ТЬМУ И ВЕЛИКИЙ СВЕТ. ВСЕ СИЛЫ, ПОРОЖДЕННЫЕ ИМ, ЯВЛЯЮТСЯ ТЕМНЫМИ СИЛАМИ, ИБО ДАЖЕ СВЕТ ПОРОЖДЕН ТЕМНОТОЙ».
– Темная материя? Темный огонь? Что это за объяснение? Типа теории Большого взрыва для чародеев?
– Интересно, что такое «лилум». Я никогда не слышала этого слова. Впрочем, мне ведь никто ничего не рассказывает. Я даже не знала, жива ли моя мать,
Она пыталась шутить, но я слышал в ее голосе тоску и боль.
– Возможно, «лилум» – это старинное чародейское слово. Во всяком случае, мне так кажется.
– Чем больше я узнаю, тем меньше понимаю.
«И тем меньше времени у нас остается».
«Не говори так».
Прозвенел звонок, и я поднялся на ноги.
– Ты идешь?
Она покачала головой.
– Я пока побуду здесь.
Одна, в холодном пустом спортзале. Эта ситуация повторялась снова и снова. Лена даже не посмотрела на меня после окончания дисциплинарной комиссии. Как будто я был в числе ее обидчиков. Я не винил Лену за такую реакцию. Вся школа и половина горожан считали ее сбежавшей из психушки девочкой, рожденной матерью‑убийцей.