которым, казалось, больше подходило плетение венков, в нем опять поднялась волна гнева
на Умбера, по собственной прихоти издевающегося над такой девушкой.
Но прежде чем Юджио успел произнести хоть слово, Френика, с силой сцепившая
руки перед грудью, с паникой в голосе произнесла:
– Это… элитный ученик Юджио-доно, я очень, очень благодарна за помощь в деле,
касающемся Умбера Зизека-доно и меня. И… я уверена, ты понимаешь, что было до сих
пор, так что я не буду рассказывать, но… Зизек-доно приказывал мне, ну… оказывать ему
некие услуги, про которые мне сейчас трудно говорить…
Должно быть, от одних этих слов Френика испытывала сильнейшее унижение,
обжигающее все тело; бледное лицо девушки застыло, но все же она продолжила:
– Если… если такие приказы продолжатся, я скорее покину Академию; так я
сказала Тиизе и Ронье, но они, когда это услышали, сказали, что сами обратятся к Зизеку-
доно, и ушли из общежития…
– Что ты сказала… – надтреснутым голосом пробормотал Юджио. Его пальцы,
держащие белые ножны, вдруг словно примерзли к ним.
– Я долго ждала, но они все не возвращались, и я, я не знаю, что теперь делать…
– Когда они ушли?..
– Эмм, по-моему, сразу после половины четвертого.
Прошло уже больше часа. Юджио не дыша уставился на раскрытую входную дверь.
Так значит, Тиизе и Ронье все это время были здесь же, на третьем этаже общежития
элитных учеников? Для просьб и протестов это слишком долго.
Юджио резко развернулся и посмотрел в окно, по которому, как и раньше, колотили
дождь с ветром; но возвращающегося Кирито видно не было. В такую бурю на то, чтобы
просто добраться до общежития младших учеников и вернуться, ушло бы минут
|
|
пятнадцать. Решив, что ждать некогда, Юджио быстро сказал Френике:
– Понял. Я пойду гляну, так что жди здесь, в комнате. …Да, и если Кирито
вернется, не могла бы ты ему передать, чтобы зашел к Умберу и Райосу?
Френика встревоженно кивнула, и Юджио вышел из комнаты. Уже сделав
несколько шагов по половицам коридора, он заметил, что по-прежнему держит «Меч
голубой розы», который закончил полировать, но возвращаться и класть его на место было
некогда – время дорого. Оставив меч свободно болтаться в левой руке, Юджио понесся на
восток по изогнутому коридору.
С каждым шагом тревога в его сердце все нарастала.
Почему Тиизе и Ронье решили идти самостоятельно, было абсолютно ясно.
Конечно, потому что Юджио и Кирито своими протестами ничего не добились – но и еще
по одной причине. Те слова, которые вчера сказала Тиизе в комнате Юджио, – что она
станет сильнее и будет говорить то, что должно быть сказано; похоже, девушка решила
претворить их в жизнь.
Но не исключено, что это…
– …И был их план с самого начала? Не меня, а Тиизе и Ронье?.. – простонал на бегу
Юджио.
Горячие слова, адресованные равному, будь то обычный ученик или элитный,
обычно особых проблем не вызывают. Иное дело – если младший ученик высказывает
какие-то протесты в адрес элитного. Если не выбирать слова с особой тщательностью,
можно легко «проявить неуважение», как это называют правила Академии. И в этом
случае элитный ученик может воспользоваться «правом наказывать». Как это сделал Уоло
Левантейн, когда Кирито запачкал его форму.
Юджио тщательно пролистал в голове страницы правил Академии.
|
|
«В случае если элитный ученик применяет право наказания, допустИм один из
следующих приказов. 1) Уборка территории Академии (конкретные места приведены в
другом параграфе). 2) Тренировка на деревянных мечах (подробности приведены в другом
параграфе). 3) Поединок с упомянутым элитным учеником (правила поединка приведены в
другом параграфе). Кроме того, в отношении всех наказаний высшие законы имеют
приоритет по сравнению с настоящими правилами».
«Высшие законы» – это, разумеется, Индекс Запретов и Имперский закон. То есть
запрет на уменьшение Жизни другого человека без уважительной причины имеет
приоритет перед правом наказания. Пусть даже Умбер прикажет Тиизе или Ронье
сражаться с ним в поединке – он может только предложить использовать «правило
первого удара», и, если они откажутся, он не сможет нанести им какую-либо рану. Так что
даже если Умбер воспользуется правом наказания, беспокоиться не о чем.
И все же тревога, разрывающая сердце, не уходила.
Остановившись перед закрытой дверью в самой восточной части изогнутого дугой
коридора, Юджио с силой постучал правой рукой, не дожидаясь, когда его дыхание
успокоится.
Спустя несколько секунд изнутри раздался невнятный голос Умбера.
– О, надо же, ты поздновато пришел, элитный ученик Юджио-доно. Ну же, входи
скорее!
Эти интонации сказали Юджио все, что он и ожидал услышать; рывком он отворил
дверь.
Превосходная лампа, освещающая гостиную, была сейчас притушена, так что в
комнате было заметно темнее, чем накануне. Вдобавок чувствовался сильный запах
|
|
горящего восточного благовония, из-за которого комната была как в тумане.
Нахмурившись от этого резкого запаха, Юджио быстро окинул комнату взглядом.
На диване посреди комнаты виднелись силуэты Райоса и Умбера в тех же халатах,
что и вчера. Райос сидел спиной к Юджио, знакомо закинув ноги на стол и держа левой
рукой тонкий бокал. Темно-красная жидкость в нем была, судя по всему, виноградным
вином. Элитным ученикам разрешалось употреблять спиртное в общежитии, но пить не в
день отдыха – отнюдь не повод для гордости.
Сидящий напротив Умбер, судя по всему, тоже приложился к спиртному. На
покрасневшем лице виднелась вялая улыбка; глядя снизу вверх на Юджио, он сказал:
– Нет нужды стоять, присядь лучше, Юджио-доно. Мы как раз открыли
пятидесятилетнее из Западной империи. Такое простолюдинам не каждый день доводится
пробовать, знаешь ли.
Чувствуя себя еще более неуютно от того, что Умбер предложил ему не только
сесть, но и отведать вина, Юджио молча разглядывал комнату. Несмотря на тусклое
освещение, он видел, что, кроме них троих, никого в комнате нет.
Может, Тиизе и Ронье сюда вовсе не приходили или же, наоборот, уже ушли?
Тогда почему они не пришли к Юджио и Кирито, чья комната на том же этаже… Сразу
несколько вопросов метались у Юджио в голове, но он, расслабив плечи, покачал головой,
чтобы вернуть ясность мысли.
– Спасибо, я не пью. Скажи лучше, элитный ученик Зизек-доно… – он сделал шаг
вперед и, тщательно подбирая слова, спросил: – Это может показаться неожиданным, но
не посещали ли сегодня эту комнату младшие ученицы Тиизе Штолинен, мой слуга, и
Ронье Арабел, слуга Кирито?
Ответил на заданный хриплым голосом вопрос не Умбер, а Райос Антинос, по-
прежнему сидящий к Юджио спиной. Не выпуская бокала, он кинул прищуренный взгляд
через плечо и сказал:
– …Элитный ученик Юджио-доно, у тебя нездоровый вид. Может, все-таки
бокальчик?
– В твоей заботе нет необходимости. Могу ли я получить ответ на мой вопрос?
– Ху-ху, какая жалость. Это ведь действительно самое меньшее, что я могу сделать
по отношению к своему другу, ты знаешь?
Юджио заметил капельки пота, стекающие по левой руке, и крепче сжал ножны
меча. Райос посмотрел на Юджио, словно его состояние служило прекрасной закуской к
вину, и, лизнув бокал, вернул его на стол.
– Фмм. …Значит, они слуги Юджио-доно и Кирито-доно? – тягучим голосом
произнес он и кончиком языка слизнул с губ капельки вина. – Это очень смелые младшие
ученицы, раз решили так внезапно потребовать встречи с первым и вторым мечами
Академии, стоящими превыше всех прочих учеников. Что ж, иного от ваших слуг я и не
ожидал. Однако вам следует быть с ними осторожными. Такая уверенность в себе может
иногда перерастать в невежливость, а иногда и в неуважительность. Ты согласен, элитный
ученик Юджио-доно? …Нет, по-видимому, я сказал невпопад. Полагаю, спрашивать о
дворянском этикете у Юджио-доно – это уж слишком, не правда ли, ху-ху, ху-ху-ху…
Как и ожидалось, Тиизе и Ронье сюда заходили.
Подавив в себе желание схватить Райоса за ворот халата, Юджио придушенным
голосом спросил:
– Пожалуйста, твое мнение я выслушаю в более подходящее время. А сейчас
скажи: где Тиизе и Ронье?
Теперь настала очередь Умбера налить себе вина и ответить полным досады
голосом.
– …Юджио-доно, не слишком ли тяжкий груз тебе приходится нести? Чтобы
дровосек из глуши наставлял дочь дворянского рода, пусть и низшего класса? Ку-ку-ку, ну
конечно же… как раз из-за недостатка в наставлении те девушки и обращались так
непочтительно со мной, старшим сыном дворянского рода четвертого класса. И потому,
как бы мне ни хотелось этого избежать, я должен был выполнить обязанность дворянина.
Ведь мы, дворяне высших классов, должны держать низшие классы в узде.
– Умбер-доно!.. Что именно –
«…ты с ними сделал» – так хотел воскликнуть Юджио, но Умбер остановил его
взмахом левой руки и, допив содержимое бокала, поднялся. Райос встал следом, и они оба
сделали несколько шагов к восточной стене комнаты.
Сыновья дворянских семей высших классов встали рядом и переглянулись; их губы
одновременно изогнулись в совершенно одинаковых ядовитых улыбках – в этом Райос и
Умбер были настолько похожи, что казались братьями.
– …Ну что, пригласим Юджио-доно насладиться лучшим представлением дня,
Райос-доно?
– Да, Умбер. В зрительном зале еще одного не хватает, но я немного устал ждать.
Ну и ладно, он, скорее всего, тоже скоро прибежит.
– …Представлением… устал ждать?..
Услышав очередную удивленную реплику Юджио, Умбер дернул своим узким и
длинным подбородком; затем двое зашагали к западной спальне, и полы халатов
заколыхались вокруг их ног. Юджио неохотно, неуверенными шагами пошел за ними.
За дверью, которую открыл Умбер, была густая темнота, наполненная удушающим
запахом благовоний. Первым вошел Райос, следом в темноте исчез Умбер.
Глядя на светло-фиолетовый дым, вытекающий из спальни будто крадучись,
Юджио застыл. Ему вдруг показалось, что этому дыму не место в Академии мастеров
меча – да нет, во всем огромном Мире людей; он олицетворял чистое зло. Большее зло,
чем дым от костров тех омерзительных обитателей страны тьмы – гоблинов, на которых
Юджио наткнулся в пещере под Граничным хребтом два года назад.
Невольно он почти что отвернулся от этого зрелища, когда… ему показалось, что
он ощутил другой запах – едва заметный, но свежий и чистый. Знакомый запах,
напоминающий аромат листьев солбе.
Так пахло от формы Тиизе.
– …Тиизе… Ронье!..
Выкрикнув имена слуг, он ворвался в комнату – и тут же зажглась настенная лампа.
Юджио увидел – двух девушек, лежащих рядышком на большой кровати с
балдахином. И не просто лежащих – каждая из них была связана в несколько витков ярко-
красной веревкой поверх серой униформы. Красные и карие глаза безжизненно смотрели в
пространство, будто девушки были в полуобмороке – возможно, это из-за удушливого
запаха.
– Чт… з-зачем вы…
Ошеломленно пробормотав эти слова, Юджио тут же понял, что в первую очередь
необходимо освободить девушек от веревок, и рванулся к кровати. Однако –
– Стой на месте! – резко крикнул Райос и, вытянув правую руку, перекрыл Юджио
дорогу. Неохотно повернувшись к нему, Юджио хриплым голосом выдавил:
– Что… что здесь происходит, Райос-доно! Почему с нашими слугами так –
– Это было неизбежно, Юджио-доно.
– Неиз… бежно?..
– Именно так. Младшие ученицы Штолинен и Арабел посетили нас сегодня без
предварительного уведомления и, более того, проявили в отношении нас непростительное
неуважение.
– Неуважение… говоришь…
Видя удивление Юджио, стоявший у стены Умбер сделал шаг вперед и, ухмыляясь
во весь рот, ответил:
– Оно проявилось в оскорбительной манере речи. Хотелось бы мне, чтобы ты их
слышал… эти низшие девчонки-дворянки осмелились рассказывать мне, что я, дворянин
четвертого класса, беспричинно издеваюсь над слугой, чтобы удовлетворить собственные
прихоти, и все в таком же духе. Я, элитный ученик, второй меч Академии, усердно
старающийся наставить Френику на путь истинный, ты же знаешь, – каким бы
мягкосердечным я ни был, на такое неуважение я никак не мог посмотреть сквозь пальцы.
– И это еще не все, Юджио-доно. Они даже заявили мне об ответственности,
которую я несу, поскольку живу в одной комнате с Умбером; но ничто не может быть
дальше от истины, чем эти слова. Когда я ответил, что понятия не имею, о чем это они
толкуют, они меня действительно удивили… подумать только, дочери семей шестого
класса посмели спросить старшего сына дворянского рода третьего класса – то есть меня,
– неужели у меня нет дворянской чести! Просто невероятно, я даже не знал, что делать.
После этих слов Райос и Умбер вновь переглянулись и приглушенно захихикали,
один «ку-ку-ку», второй «ху-ху-ху». Они прекрасно знали, что Френика дружна с Тиизе и
Ронье и именно поэтому постоянно унижали ее и измывались над ней. Нарочно добиваясь
того, чтобы Тиизе и Ронье явились протестовать лично.
Сначала девушки, скорее всего, тщательно выбирали слова. Однако уклончивая
манера речи Райоса и Умбера наверняка их распалила, и в конце концов они сказали что-
то, что можно было расценить как проявление неуважения.
…Однако.
– …Но, Райос-доно. Даже если это действительно произошло… Я абсолютно
убежден, что связывать их веревкой и запирать в спальне не имеет ничего общего с правом
наказания, которое есть у элитных учеников!.. – указал Юджио, вновь подавив в себе
желание взорваться.
Тиизе и Ронье, похоже, были всего лишь связаны поверх униформы, никаких ран
видно не было. Но правила Академии предписывали лишь три вида наказания учеников,
проявивших неуважение: уборка, тренировка и поединок. Связывание явно не относилось
ни к одному из этих трех. Стало быть, действия Райоса и Умбера были против правил –
– Право наказания элитных учеников? – и долговязый Райос склонился к самому
лицу Юджио. – А кто тебе сказал, что я воспользовался правом наказания, этой
привилегией для игр маленьких детишек?
– Что… что ты имеешь в виду? Подробности возможных наказаний за проявление
неуважения четко прописаны в правилах Академии…
– Ты кое-что не понимаешь. Или забыл вот это место в правилах? «Кроме того, в
отношении всех наказаний высшие законы имеют приоритет по сравнению с настоящими
правилами».
Внезапно выражение лица Райоса изменилось. Уголки ярко-красных губ поднялись вверх,
– Высшие законы – это Индекс Запретов и Имперский закон. Потому я не имею
права беспричинно уменьшить Жизнь этих девчонок. Видишь ли, веревка, которой я
воспользовался, – очень качественная штучка, сделанная в Восточной империи из легко
тянущегося шелка… прекрасная вещь, она не причинит вреда, как бы крепко я их ни
связывал.
– Н-но! Качественная веревка или некачественная, но связывать учеников в
качестве наказания –
– Ты все еще не понял, элитный ученик Юджио-доно? Высшие законы имеют
приоритет; это значит… я, старший сын дворянского рода третьего класса, могу
воспользоваться в отношении дочерей дворянских родов шестого класса не правом
наказания, данное элитным ученикам, но дворянским правом судить!
…Дворянское право судить.
Как только Юджио услышал эту фразу, он вспомнил слова, которые сказала Тиизе,
когда они всей компанией гуляли в лесу.
Правом судить обладали дворяне четвертого класса и выше, а вот пятый класс и
ниже могли быть лишь подсудимыми…
Словно наслаждаясь ошарашенным выражением лица Юджио, Райос помолчал
немного, а потом наигранно, будто на сцене, раскинул руки и продолжил громче:
– И это право судить – высшая привилегия высших дворян! Его можно применять
только к дворянам пятого и шестого класса, а также к простолюдинам, живущим на моей
земле, но меру наказания определяю я сам! Разумеется, я не могу идти против Индекса
Запретов, но взгляни под другим углом: все разрешено, что не запрещено Индексом!
Лишь после этих слов Юджио оправился наконец от потрясения и раскрыл рот.
– Но… но все же! Пусть это не запрещено, но связывать пятнадцати-
шестнадцатилетних девушек – разве это не ужасно?..
– Ха-ха… ха-ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха!!! – вдруг визгливо рассмеялся Умбер. Трясясь
всем телом, так что даже полы желтого халата колыхались, он с ухмылкой продолжил: –
Ха-ха-ха, нет, это просто шедевр, Райос-доно! Похоже, элитный ученик Юджио до сих пор
верит, что наш приговор – всего-навсего игра с веревкой!
– Ку-куу, тут уж ничего не поделаешь, Умбер. Хоть он и прошел весь путь от
далекой горной деревушки до столицы и стал элитным учеником, все равно так и остался
деревенщиной! Что ж, думаю, настал день, когда Юджио-доно узнает… сколь
недосягаемы для него мы, дворяне высших классов!
Так объявив, Райос развернулся –
Подойдя к кровати, на которой лежали Тиизе и Ронье, он без колебаний поставил на
простыню колено. Кровать заскрипела, и Тиизе, все еще в полубессознательном
состоянии, часто заморгала.
Красные глаза раскрылись и увидели нависающего над девушкой Райоса. И тут же
тонкий голосок разнесся по спальне.
– Нет… нет!..
Извиваясь всем телом, она попыталась ускользнуть, но связанные руки и ноги не
дали ей этого сделать. Влажная белая рука Райоса протянулась вперед и погладила Тиизе
по щеке.
Следом и Умбер влез на кровать и провел рукой по ногам Ронье. Хоть она и
пробудилась позже, девушка сразу поняла, что происходит, и из ее рта вырвался
бессвязный крик.
Лишь теперь Юджио понял, что за «суд» происходит в трех мелах от него.
Райос и Умбер собирались обесчестить Тиизе и Ронье. Пользуясь своим правом
судить, они насильно совершали то, что дозволено лишь между мужчиной и женщиной,
состоящими в браке, благословленном Стейсией, – во всяком случае Юджио в это верил.
Едва поняв это, Юджио выкрикнул:
– Прекратите!..
Он шагнул к кровати – и тут Райос, резким движением подняв голову, уставился на
него горящими глазами и рявкнул:
– Ни с места, простолюдин!!!
По-прежнему гладя щеку Тиизе правой рукой, левой он указал на Юджио.
– На твоих глазах осуществляется законный и справедливый суд, проходящий в
полном соответствии с Имперским законом и Индексом Запретов! Должен напомнить, что
препятствовать власти вершить суд – тяжкое преступление! Еще один шаг – и ты
нарушишь закон и станешь преступником!
– Кого…
…это вообще волнует!
А ну прочь от Тиизе и Ронье!
Юджио пытался крикнуть это. Он пытался крикнуть это и броситься на Райоса. Но.
Его ноги остановились сами собой, будто прибитые к полу. Рванувшись вперед,
Юджио лишь потерял равновесие и упал на колени. Тут же попытался вскочить, но ноги
его не слушались.
Слова Райоса «нарушишь закон и станешь преступником» бесконечным эхом
отдавались у него в голове. Да плевать на закон, я должен помочь Тиизе и Ронье, пусть я
даже стану преступником. Юджио думал так на полном серьезе, но откуда-то вдруг
пришел голос, не принадлежащий ему самому.
Церковь Аксиомы абсолютна. Индекс Запретов абсолютен. Идти против него
запрещено. Запрещено любому, кто бы он ни был.
– Гу… хх!..
Он стиснул зубы и, бросая вызов голосу, попытался поднять правую ногу. Такие
знакомые кожаные туфли – но даже ступни в них сейчас стали тяжелыми, будто
превратились в сплошной свинец. Искоса глядя на Юджио, Райос издевательски
прошипел:
– Вот и ладненько, оттуда и смотри, как хороший мальчик.
– У… уггг…
Ценой невероятных усилий Юджио сумел чуть подвинуть вперед непослушную
правую ногу, но хоть чуть-чуть подняться был не в состоянии. А пока он пытался, грязные
лапы Райоса и Умбера тянулись к Тиизе и Ронье.
– …Семпай.
Услышав этот слабый голос, Юджио чуть повернул взгляд.
Тиизе, прижатая к кровати Райосом, повернула голову набок и смотрела прямо на
Юджио. Ее щеки, всегда румяные, точно яблоки, посинели – скорее всего, от
переполняющего девушку страха, – но к глазам вернулся решительный блеск.
– Семпай, не надо. Не надо обо мне беспокоиться… это наказание я должна
принять.
Голос Тиизе дрожал, прерывался, но слова звучали твердо. Девушка кивнула,
потом повернула голову и устремила взгляд вверх. Презрительно посмотрела на Райоса и
зажмурилась. Лежащая рядом Ронье уткнулась лицом ей в плечо, но тоже не проронила ни
звука.
При виде решительности девушек Райос чуть отодвинулся, будто в удивлении…
…но тут же ядовитая усмешка появилась у него на губах, и он тихо произнес:
– А ты упряма для девчонки-дворянки шестого класса. Похоже, Умбер, будет
интересно – сколько они сумеют продержаться.
– Давай тогда посостязаемся, которая закричит первой, Райос-доно?
Лица этих двоих, в которых не осталось ни намека на дворянскую гордость, едва ли
не горели от вожделения и возбуждения.
Какое-то знакомое выражение – так подумалось оцепенелому Юджио, пока он
отчаянно пытался двинуть вперед непослушную ногу. Ну да, конечно – такие лица были у
гоблинов, которых он видел в северной пещере два года назад. Эти двое ничем не
отличаются от обитателей страны тьмы, которых он и Кирито рубили подобранными там
же мачете.
Райос и Умбер одновременно потянулись к лицам Тиизе и Ронье и прошлись
пальцами по лбам и щекам, будто подогревая в девушках страх и стыд. Губ они
старательно избегали, но лишь из-за прямого запрета соприкасаться губами до брачной
клятвы. Однако – что же это за закон, который такие вещи обозначает как запрет, но при
этом позволяет насильно обесчещивать девушку до брака? Какой смысл в существовании
такого закона?
Дерг.
Внезапно острая боль пронзила правый глаз Юджио. Та же странная боль, которая
посещала его время от времени – когда он позволял себе сомневаться в законах и в
Церкви.
Обычно он, едва ощутив эту боль, тут же останавливал подобные мысли. Но
сейчас, один лишь этот раз, Юджио продолжал думать, неприглядно корчась на полу.
Каждый закон, каждый запрет должен существовать ради того, чтобы все обитатели
Мира людей могли жить счастливо. Нельзя красть. Нельзя ранить. И – нельзя бросать
вызов Церкви Аксиомы. Когда все люди следуют этим правилам, повсюду сохраняется
мир.
Но если так – почему же в законах столько «нельзя»? Бессчетное количество
запретов, тянущихся на сотни страниц, вовсе не нужно. Не следует ли вместо всего этого
написать лишь одно? Вот что: каждому надлежит уважать, ценить и доброжелательно
относиться ко всем окружающим. Если бы одно-единственное это предложение было в
Индексе Запретов, Райос и Умбер не смогли бы заманить Тиизе и Ронье в ловушку и
играться с ними.
А значит – не может такого быть. Несмотря на всю власть Церкви, не может такого
быть, чтобы все человечество несло в себе только лишь добродетели. В конечном счете…
в конечном счете…
Люди – существа, изначально сочетающие в себе и добро, и зло.
Индекс Запретов сдерживал лишь малую частицу гнездящегося в людях зла. Вот
почему Райос и Умбер могли надругаться над невинными девушками, проскользнув между
грубыми стежками законов – нет, в каком-то смысле они это делали с согласия законов. И
не во власти Юджио было этому помешать. Прямо сейчас закон дозволял действовать
Райосу, а Юджио – запрещал.
Словно забыв о существовании Юджио, дворяне высшего класса оглаживали
девушек горящими взглядами; потом, подтянув их повыше и распахнув полы халатов, они
нависли над своими жертвами, чтобы сделать то, что собирались.
Когда девушки ощутили приближение мужчин, их лица исказились от ужаса и
отвращения, в несколько раз более сильных, чем до того. Тиизе и Ронье отчаянно замотали
головами, будто умоляя, но Райос и Умбер медленно, будто наслаждаясь самим процессом,
придвигались ближе.
Наконец тонкий голосок вырвался из горла Ронье.
– Н-нет… нет… нееет!..
Тиизе, услышав плачущий голос подруги, тоже не выдержала. Крупные слезы
покатились из глаз, и она закричала:
– Нет… спаси нас, спаси нас, Юджио-семпай! Юджио-семпааай!
Закон, назначивший столь жестокое наказание Тиизе и Ронье, которые собрали всю
свою храбрость, чтобы вступиться за подругу Френику.
Закон, не помешавший Райосу и Умберу заманить девушек в поставленную ими
ловушку и не мешающий обесчещивать их.
Если следовать такому закону считается добром…
– Я…
Юджио вложил всего себя в то, чтобы поднять свое тело, отяжелевшее, будто
сделанное из свинца целиком, и протянуть правую руку к рукояти «Меча голубой розы»,
который он сжимал в левой. В правом глазу была уже не просто боль; глаз целиком
превратился в раскаленную массу, заливая багровым светом поле зрения; но Юджио, не
обращая на это внимания, крепко вцепился в рукоять.
Как только Юджио извлечет острый стальной клинок из ножен, он, по-видимому,
лишится всего, чего достиг в Академии. Звание пятого меча, место в Академии, даже
надежду на участие в турнире мечников в качестве представителя Академии.
Но если здесь и сейчас он будет просто смотреть на то, что делает Райос, он
потеряет нечто очень важное. Свою честь мечника… даже нет, свое сердце.
Когда они позавчера веселились в лесу, Кирито сказал. Он сказал, что есть вещи,
которые необходимо сделать, даже если это запрещено законом. Есть вещи более важные,
чем законы, запреты, Церковь Аксиомы.
Наконец-то Юджио понял. Он понял, почему Алиса прикоснулась к земле страны
тьмы восемь лет назад.
Сомнений не было – Алиса тогда хотела помочь рыцарю тьмы, который умирал,
пронзенный стрелой Рыцаря Единства. Было в ней какое-то важное нечто.
И вот настала очередь Юджио. Что именно представляет собой это важное нечто,
он не мог выразить словами – хотя, должно быть, для многих жителей Мира людей это
просто «зло».
– Но… но я!..
Издав вопль, Юджио потянул «Меч голубой розы» из ножен.
Однако.
Его правая рука вдруг застыла, будто меч и ножны – да нет, всю руку – сковал лед.
И одновременно страшная, невыносимая боль от правого глаза пронзила всю голову.
Перед глазами все покраснело, посыпались искры, сознание начало уплывать.
…Что… же это.
…Нет, это… совсем как тогда.
Восемь лет назад. В Рулиде, на площади перед церковью. Когда он пытался спасти
Алису, которую забирал Рыцарь Единства. Было то же самое.
Вытянув меч всего на несколько миллисе, Юджио дальше не мог даже
шелохнуться. И голос подать тоже не мог.
Ни на чуть-чуть он не мог сдвинуться, словно его ноги отрастили корни, ушедшие
глубоко в землю.
Райос и Умбер, заметив, возможно, что происходит что-то не то, обернулись к нему
и, глядя, как он неприглядно застыл с мечом в руках, мерзко заухмылялись.
Потом еще медленнее, чем прежде, они, будто напоказ, придвинулись к плачущим
Тиизе и Ронье.
Юджио вдруг увидел какой-то странный знак.
Прямо посреди залитого красноватой дымкой поля зрения алые, как кровь, буквы
священного языка выстроились в слова, крутящиеся слева направо. Там было написано:
«SYSTEM ALERT: CODE 871», – но что это такое, Юджио не понимал.
Однако интуиция подсказала ему, что это – нечто вроде «печати». Печати,
запрятанной в правом глазу; эта печать и не дает ему двигаться; она заставила его
подчиниться закону тогда, восемь лет назад, и заставляет сейчас. Из-за нее он и не смог
ничего сделать – только смотрел, как забирают Алису.
– У… гу… ооо!..
Отчаянно цепляясь за ускользающее сознание, Юджио неотрывно смотрел на алую
печать. И на находящихся по ту сторону от нее Райоса и Умбера, готовых уже проникнуть
в девушек.
Непростительно. Абсолютно непростительно. Превратив ненависть к этим двоим в