Календарю Мира людей)
ГЛАВА 1
Меня до сих пор время от времени посещают воспоминания о тех днях, когда я был
в плену у парящей крепости Айнкрад.
Тогда… каждый день казался таким длинным, особенно в первый год той
смертельной игры. Потому что, как только я покидал город, мне постоянно приходилось
быть готовым к нападениям монстров (иногда и игроков); а еще – потому что мой
распорядок дня был насыщен до предела, чтобы обеспечить максимальную скорость
прокачки.
Часы сна я срезал до абсолютного минимума, необходимого, чтобы сохранять
концентрацию; и даже во время еды я был занят делом – запоминал разнообразные
сведения, полученные у торговцев информацией. Конечно, ближе к концу игры я среди
Проходчиков слыл лодырем (однажды даже продрых целый день), но не помню, чтобы я
убивал время, ничем не занимаясь. Так что, по моим ощущениям, четырнадцать лет жизни
до SAO и два года в той парящей крепости были примерно равны по значимости.
В сравнении с этим –
С того момента, как я оказался закинут в странный мир под названием «Подмирье»,
время всегда летело так быстро.
И нельзя сказать, что я все эти дни бездельничал. За два года я: отправился в
путешествие из деревни Рулид; поступил в городскую стражу Заккарии и работал там;
учился в Академии мастеров меча в Центории. В общем, мои дни были битком набиты
событиями – возможно, даже в большей степени, чем в SAO, если судить просто по
бешеному темпу жизни. И все же, оглядываясь назад, могу сказать, что от этих двух лет
осталось лишь одно четкое ощущение – что они пролетели в мгновение ока.
Причина – скорей всего, в том, что здесь мне ничто не угрожает, если мои хит-
пойнты (то есть «Жизнь») упадут до нуля.
|
|
А может, все из-за громадного ускорения времени по сравнению с реальным миром.
Когда я взялся за подработку в таинственной венчурной компании под названием
«RATH», мне объяснили, что ускорение Пульсветов (оно сокращенно называется FLA) в
STL составляет максимум три раза по сравнению с нормальным ритмом жизни. Но, скорей
всего – да нет, наверняка, – мне солгали. Исходя из самых разных фактов, я пришел к
выводу, что мое FLA сейчас тысячекратное, не меньше. Если эта оценка верна, то два года,
прожитые мной здесь, соответствуют всего-навсего 18 часам времени реального мира. Это
нелепое, непостижимое ускорение плюс отсутствие опасности для жизни, похоже, и
породили ощущение, что дни пролетают так быстро.
– …Нет.
Не исключено, что есть еще причина.
Эта причина – то, что я наслаждался жизнью здесь… особенно теми днями, что я
провел в Академии мастеров меча вместе с Юджио, Солтериной-семпай, Ронье и Тиизе. И
это несмотря на то, что изначально я поступил в Академию и стал оттачивать навыки
владения мечом ради того, чтобы пусть на день раньше, но вырваться из этого мира.
Желание продлить эти радостные дни, рожденное в самой глубине моей души, – вот
истинная причина того, что время струилось так быстро.
Если все действительно так – это предательство. Я предаю всех, кто тревожится
сейчас за мое тело в реальном мире, – Асуну, Сугу, Синон и всех остальных.
Быть может, то, что случилось, – и есть воздаяние за предательство. Моя жизнь в
Академии мастеров меча закончилась кровопролитием, а я оказался прикован к стене в
|
|
месте, лишенном даже намека на солнечный свет…
Я прервал размышления и, приподнявшись, сел; стальная цепь, прочно
ухватившаяся за правое запястье, тускло звякнула.
Вскоре где-то поблизости в темноте раздался шепот:
– …Значит, ты проснулся, Кирито.
– Ага… давно уже. Прости, я тебя разбудил?
Этот вопрос я тоже задал шепотом, чтобы не потревожить тюремщика; в ответ моих
ушей коснулся горький смешок.
– Как тут заснешь. …Это ты у нас странный тип, Кирито – ты умудряешься спать
да еще храпеть с того самого времени, когда нас бросили в эту камеру.
– Это вторая заповедь стиля Айнкрад. Спи, когда есть возможность.
Произнеся первое, что пришло на ум, я вновь оглядел камеру.
Все вокруг было окутано мутной темнотой; единственным источником света
оставались слабые лучики от комнаты тюремщика в конце коридора, проникающие между
прутьями решетки. Если как следует напрячь зрение, при таком освещении я мог кое-как
различить силуэт Юджио на соседней с моей койке.
Конечно, элементарные Священные искусства – скажем, зажечь свет на кончике
любой палки – я освоил давным-давно, но, похоже, в этой тюрьме вообще никакие
заклинания не действовали; мера предосторожности.
Разобрать выражение лица Юджио я не мог, но, глядя примерно туда, где была его
голова, я слегка нерешительно спросил:
– Ну как ты… успокоился немного?
Если верить моим биологическим часам, сейчас должно быть где-то около трех
ночи. В эту подземную тюрьму нас кинули вчера днем, стало быть, с тех событий
позавчерашнего вечера прошло около 35 часов. Юджио получил страшнейший,
|
|
неописуемый шок – он же сперва нарушил Индекс Запретов, рубанув Умбера Зизека
«Мечом голубой розы», а потом еще и смотрел, как Райос Антинос свихнулся и умер.
Повисло краткое молчание, потом еще более тихий голос ответил:
– Как-то… это все как сон… я поднял меч на Умбера… а потом Райос…
– …Не думай слишком много об этом. Думай пока о том, что будет.
Я мог лишь сказать эти слова погрузившемуся в молчание Юджио. Мне хотелось
хотя бы похлопать его по спине, но цепь не давала дотянуться до соседней койки. Я
вгляделся в силуэт друга; он казался таким беззащитным – однако же до меня донеслось
«понял, не беспокойся за меня», и я легонько вздохнул.
Оба запястья Райосу перерубил не Юджио, а я. Эта рана не была бы смертельной,
если бы Райосу вовремя оказали помощь, но, похоже, его мысли зациклились при попытке
разрешить неразрешимую дилемму – сделать выбор между «собственной Жизнью» и
«Индексом Запретов», – и в итоге его Пульсвет сломался.
Конечно, я прекрасно сознавал, что отобрал жизнь у одного из обитателей
Подмирья. Однако два года назад я убивал гоблинов в пещере к северу от Рулида, чтобы
спасти ученицу настоятельницы Сельку; я убил двух зверей – нет, двух людей из их
племени. И Райос, и те гоблины были Пульсветами, так что, если я сейчас буду мучиться и
грызть себя из-за своего преступления, это будет в некотором смысле бесчестно по
отношению к вождю гоблинов, который был намного сильнее Райоса.
Однако – многое оставалось непонятным.
Я предполагал, что целью компании RATH, управляющей Подмирьем, а
следовательно, и Сейдзиро Кикуоки, является создание идеального искусственного
интеллекта.
Искусственные Пульсветы, обитающие в этом мире, обладают такими же
чувствами, самосознанием и умом, как люди в реальном мире. Если их единственным
недостатком была «слепая покорность перед законом», значит, Юджио, сумевший
вытащить «Меч голубой розы» и рубануть Умбера, чтобы спасти Тиизе и Ронье, сумел
этот барьер преодолеть. Можно сказать и по-другому: прорыв наконец-то произошел, и
Юджио сейчас на пути к истинному Искусственному интеллекту.
Несмотря на это, хотя здесь прошло уже 35 часов, мир не собирался прекращать
существование. Либо ускорение слишком велико, и в RATH до сих пор не успели
заметить, что произошло, либо случилось что-то такое, что я даже представить себе не в
силах…
– О том… что будет, э, – внезапно пробормотал Юджио со своей койки; я отодвинул
сомнения в сторону и отвел взгляд от потолка, куда он незаметно для меня самого уперся.
Силуэт, который я уже более-менее нормально различал в темноте, кивнул и продолжил:
– Правильно говоришь, Кирито. Если мы не сбежим из этой тюрьмы и не узнаем
как-нибудь, что случилось с Алисой…
Я принялся обдумывать значение только что произнесенных моим другом слов,
одновременно радуясь, что он, похоже, более-менее отошел от шока. Юджио сказал
«сбежим из тюрьмы» без тени колебаний. Значит, Алиса для него сейчас важнее, чем эта
тюрьма, которая, можно сказать, символизирует власть Церкви Аксиомы, – место, где
должны сидеть те, кого не простили боги. Да, после событий позавчерашнего дня в
сознании Юджио произошли серьезные перемены.
Но глубоко задумываться об этом было некогда. Я не удивлюсь, если ребята,
занимающиеся здесь судом (а может, и палачи), явятся за нами сразу после рассвета.
Юджио верно сказал: раздумывать о том о сем мы сможем лишь после того, как удерем
отсюда.
– Ага. …Наверняка должен быть какой-то способ.
…Если бы это был «тюремный квест» в какой-нибудь RPG.
Мысленно добавив эти пустые слова, я вновь ощупал свои оковы. Браслет на моем
правом запястье был прикреплен к ужасающе твердой и холодной на ощупь стальной
цепи, другим концом присоединенной к кольцу в стене. Я уже убедился, что, если просто
тянуть, ни с браслетами, ни с кольцом, ни с самой цепью ничего не сделается.
Накануне утром мы с Юджио наконец попали в Центральный собор Церкви
Аксиомы – достигли цели, к которой стремились с самого начала нашего путешествия с
северного края мира. Правда, тела наши были туго связаны и подвешены к ногам дракона.
Не дав как следует полюбоваться башней, вершина которой скрывалась в облаках,
нас провели по бесконечной винтовой лестнице, которая с противоположной стороны
башни уходила под землю, а потом, когда мы добрались наконец до подземной тюрьмы,
нас передали страшного вида тюремщику.
Рыцарь Единства, называющий себя «Алиса Синтезис Сёти», выполнив свою
миссию, удалился, не удостоив нас и взглядом, и великан-тюремщик в металлической
маске, смахивающей на чайник, медленными, но уверенными движениями посадил нас с
Юджио на цепь.
С тех пор нас покормили лишь раз – тем же вечером кинули между прутьев сухой и
твердый как камень каравай и кожаный мех с теплой водой. По сравнению с этим
оранжевые игроки, заточенные в тюрьме Железного дворца в Айнкраде, получали просто
сервис класса «люкс».
Мы предприняли все мыслимые попытки разорвать цепь – тянули, стучали,
пытались применять Священные искусства, – но так и не преуспели. Будь у нас «Меч
голубой розы» Юджио или мой черный, мы бы их одним ударом рассекли; но, хоть Ронье с
Тиизе и мучились, раня руки, но таща нам эти мечи, в итоге их забрала Алиса и унесла
неизвестно куда. Обед, который нам передала Ронье, избежал той же участи, но он давно
уже исчез в наших животах.
В общем, хоть я и сказал «наверняка должен быть какой-то способ», наше
положение сейчас было нестерпимо близко к абсолютно безвыходному.
– …Интересно, Алиса тоже… была прикована здесь восемь лет назад?.. – слабым
голосом произнес Юджио, сев на койке – точнее, на старой тряпке, натянутой на железную
раму.
– Ну… кто знает?
Не лучший, конечно, ответ, но другого все равно не было. Если с подругой Юджио
и старшей сестрой Сельки Алисой Шуберг всего-то в одиннадцать лет обращались так же,
как с нами сейчас, – передали этому тюремщику в железной маске и приковали к стене
камеры… какой же ужас она тогда испытала.
Вскоре после этого девочка должна была предстать перед судом, потом ей
сообщили какой-то приговор – а дальше?..
– Слушай, Юджио. Я просто хочу лишний раз уточнить, но… этот Рыцарь Единства
по имени Алиса Синтезис Сёти – это точно та самая Алиса, которую ты искал? –
нерешительно спросил я, и через несколько секунд услышал голос, в котором
чувствовалось сдерживаемое горе:
– Этот голос… золотые волосы и синие глаза. Их невозможно забыть; это Алиса.
Только… ощущение от нее как от кого-то совсем другого…
– Ну, по крайней мере своего друга детства она поколотила безжалостно. Это
значит… ее воспоминания и мысли как-то управляются со стороны – возможно, так…
– Но про такие Священные искусства в учебниках нет ничего.
– Какие-то большие шишки в Церкви могут даже Жизнью манипулировать, верно?
Не удивлюсь, если окажется, что они могут так же легко обращаться и с памятью.
Вот именно – в конце концов, Транслятор души, с помощью которого я нырял в
Подмирье, умеет это делать. А если он умеет изменять память в живом человеческом
мозге, то с искусственными Пульсветами, хранящимися, вероятно, в какой-то специальной
среде, возможен и более глубокий уровень манипуляций; может, с ними даже легче
работать. Держа это в уме, я продолжил:
– Но… если этот рыцарь – действительно Алиса, то что тогда было «это»? Ну, два
года назад в пещере к северу от Рулида…
– Ааа… ну да, ты же рассказывал уже. Что когда вы с Селькой пытались что-то
сделать с моей раной, ты слышал голос, как у Алисы…
Подробности я Юджио не рассказывал, но мне пришлось воспользоваться
способностями Сельки и передать ему напрямую часть своей Жизни, чтобы спасти его,
когда он получил тяжелую рану в бою с гоблинами. Это было довольно опасно, моя Жизнь
упала гораздо сильнее, чем я ожидал, и я уже смирился с тем, что перестану существовать,
– но тут я услышал голос.
«Кирито, Юджио… я жду вас. И буду ждать… на вершине Центрального собора…»
И тут же меня наполнил загадочный теплый свет, который восстановил обе наши
Жизни. Так что это не могла быть просто галлюцинация. Нас действительно спасла Алиса,
которую давным-давно забрали в Церковь Аксиомы, – спасла какой-то непонятной силой.
После того как мы с Юджио пришли к такому выводу, мы и поставили перед собой
цель добраться до Центрального собора; вложив всю нашу веру в этот голос, мы сумели
пройти долгий путь до столицы.
Однако вот эта «Алиса», внезапно появившаяся перед нами, назвалась не дочерью
старейшины Рулида Алисой Шуберг, но Рыцарем Единства Алисой Синтезис Сёти. И ее
отношение к нам, которое она демонстрировала с начала и до конца, – как к преступникам,
заслуживающим суда, – вовсе не то, какого можно было бы ожидать от подруги детства
Юджио.
Это другой человек, у которого просто имя и лицо похожи на Алисины. Либо же –
это настоящая Алиса с измененной памятью. Чтобы выяснить, что из этого верно, нам
необходимо каким-то образом сбежать из тюрьмы и подняться на вершину собора – туда,
где мы сможем узнать о Церкви Аксиомы все. Иного выхода, по-видимому, у нас нет.
Однако намерение намерением, но только непохоже, чтобы мы смогли хотя бы
поцарапать эти цепи или прутья…
– Эээх, как же бесит… я бы самих богов сейчас связал, если бы только смог, и
выжал из них всю правду до капли! – негромко выплюнул я, и перед моими глазами
всплыл мысленный образ Сейдзиро Кикуоки в своих очечках, глядящего на меня с видом
«знать ничего не знаю». Юджио тихонько ответил с горьким смешком:
– Эй, эй, ругать Стейсию-сама в церкви – плохая идея, как ни крути. Можешь
нарваться на божественную кару.
Похоже, в религиозном плане он остался таким же, каким был, хоть его
отношение к Индексу Запретов и изменилось. …Несмотря на эту мысль, я беззаботным
голосом добавил еще одну дерзкую фразу:
– Ну, если она собирается это сделать, может, заодно и эту цепь божественно
покарала бы?
Как только я это произнес, меня внезапно осенило; уже другим тоном я продолжил:
– Стоп. Кстати о Стейсии-сама – окна тут тоже не появляются?
– Мы не пробовали. Попробуй.
– Ага.
Кинув взгляд в сторону комнаты тюремщика, расположенной левее по коридору, я
вытянул указательный и средний пальцы правой руки. Сделал привычное уже движение
вызова окна Стейсии и легонько тюкнул по цепи, которую держал левой рукой.
Тут же выплыло знакомое бледно-фиолетовое окошко. Я сомневался, что ситуация
изменится к лучшему, даже если я буду знать свойства цепи, но все равно – сама
возможность получать информацию радовала.
– Оо, получилось.
Я ухмыльнулся в сторону Юджио и заглянул в окно. Там были ровно три строки –
уникальный идентификатор объекта, следом прочность, которая у меня уже вот где была, –
«23500/23500», и затем строка символов «Class 38 Object».
Класс 38; это куда больше, чем у многих знаменитых мечей, но ни в какое
сравнение не шло с 45 классом Божественного инструмента «Меч голубой розы» и с 46
классом черного меча, за год высеченного из ветви «божественного кедра-великана»,
Кедра Гигаса. В общем, будь у нас любой из этих мечей, мы бы действительно смогли
разрубить свои цепи с легкостью, но сейчас рассуждать об этом было бессмысленно.
Последовав моему примеру, Юджио тоже вызвал окно своей цепи и прошептал
предсказуемо унылым тоном:
– Уааа, вот почему она не поддавалась, сколько мы ни тянули. Без оружия или
инструмента хотя бы такого же, тридцать восьмого класса нам эти цепи не разорвать…
– Да, так и есть.
Я в очередной раз оглядел темную, тесную камеру, но ничего, кроме грубых
железных коек и пустого кожаного меха. Я подумал, что ножка койки могла бы заменить
лом, и, цепляясь за соломинку, вызвал ее окно, однако ножка оказалась бесполезного
третьего класса – увы, неприглядный внешний вид не обманул. Прутья решетки были на
вид куда крепче, но до них я дотянуться не мог – цепь не пускала.
Пока я лихорадочно крутил головой, не желая сдаваться, Юджио вяло пробормотал:
– Сколько ни ищи, какой-нибудь знаменитый меч к нам в камеру не свалится. Да
вообще здесь почти ничего нет, это даже поисками-то не назовешь. Только койки, мех из-
под воды и эта цепь.
– Только… эта цепь… – пробормотал я и уставился сперва на цепь, прикрепленную
к моей руке, затем на ту, что тянулась от запястья Юджио. Внезапно у меня в голове
вспыхнуло, и я прошептал, сдерживая возбуждение:
– Нет, не «только». У нас ведь две этих чертовых цепи.
– Хааа?
«О чем это ты?» – угадал я по движению головы Юджио. Я подал ему знак, чтобы
он слез с койки, затем сам встал на каменный пол и проверил, как стоит мой партнер, чей
силуэт с трудом различался в темной камере.
На его правом запястье, как и на моем, был грубый металлический браслет – он
выглядывал из-под формы Академии, которая так и оставалась на нас со вчерашнего дня.
Прикованная к браслету цепь другим концом тянулась к кольцу, вбитому в стену за
кроватью.
Я пролез под цепью, идущей от правой руки Юджио, затем, возвращаясь на
исходное место, перелез через нее. В результате наши цепи перехлестнулись крест-
накрест. Жестом я показал Юджио, чтобы он отошел немного назад, сам тоже отодвинулся
– и в точке перехлеста цепей раздался душераздирающий скрежет.
При виде всего этого Юджио, судя по всему, понял наконец мое намерение.
– Эээ, Кирито, только не говори мне, что мы просто будем сейчас тянуть?
– Еще как будем. Эти две цепи одного уровня, так что, по логике, если так сделаем,
обе их Жизни должны уменьшаться одновременно. Но точно не узнаем, пока не
попробуем, так что быстрее хватай цепь обеими руками.
Сомнение по-прежнему сохранялось на лице Юджио, но тем не менее он, как я ему
и сказал, ухватился за цепь, идущую от его правого запястья, и чуть подсел. Я сделал то же
самое, затем –
– Стой, сперва еще кое-что…
…Начертив левой рукой знак, я снова вызвал окно цепи.
В реальном мире, если я попробую таким трюком разорвать две толстых железных
цепи, думаю, всей моей силы хватит лишь на то, чтобы их поцарапать.
Однако, хоть все в Подмирье выглядит настоящим, нельзя сказать, что тут
действуют ровно те же законы физики, что и в реале. Здоровенное дерево диаметром в
четыре метра можно срубить за несколько дней, если пользоваться Божественным
инструментом, «Мечом голубой розы»; в общем, если два предмета сталкивать между
собой с достаточной силой и скоростью, рано или поздно тот из них, у которого выше
уровень, разрушит второй.
Одних лишь взглядов нам хватило, чтобы синхронизировать свои действия; «три-
четыре» – и мы потянули на себя толстые цепи изо всех сил.
Дзыннннь! Как только прогремел этот тупой, жесткий металлический звон, меня
едва не швырнуло вперед – Юджио оказался сильней, чем я ожидал; но я напряг пресс и
как следует уперся ногами в пол. На лице моего партнера тоже явственно читалось
нежелание уступать, и мы продолжили перетягивание каната, частично забыв об
изначальной цели.
Оттуда, где цепи перехлестнулись, доносился душераздирающий скрежет и летели
оранжевые искры. Продолжая состязаться в силе с Юджио, я вытянул шею и заглянул в
по-прежнему открытое окно.
– Ооо.
Мне захотелось принять позу победителя, но обе руки были заняты, так что я
ограничился ухмылкой. Более чем двадцатитысячеочковая Жизнь цепи падала – единички
сменялись так быстро, что глаз не мог уследить, десятки сбрасывались с невероятной
быстротой. Если так пойдет дальше, все будет кончено в несколько минут. Стиснув зубы, я
продолжил вкладывать все силы в перетягивание каната.
Конечно же, этот способ не сработал бы без выполнения ряда условий – две цепи,
два заключенных, причем у заключенных должен быть достаточно высокий Уровень
управления объектами (параметр, аналогичный силе в SAO). Так что я уверен –
одиннадцатилетняя Алиса, заточенная в одиночестве, разорвать свою цепь не могла.
Стало быть, девочку забрали из тюрьмы на суд, а потом с ней что-то произошло.
Если Рыцарь Единства по имени Алиса и был Алисой из Рулида, то это «что-то» стало
управлять ее воспоминаниями и мыслями, превратив ее в преданного стража Церкви
Аксиомы…
Погрузившись в размышления, я совершенно забыл кое-что важное. Я ведь держал
окно открытым для того, чтобы остановить наши потягушки непосредственно перед тем,
как Жизнь цепей упадет до нуля. Потому что если этого не сделать –
Дынн! Раздался пронзительный металлический звук, совершенно не такой, как
предыдущие.
Мы с Юджио даже моргнуть не успели, как нас обоих со страшной силой
швырнуло назад, крепко приложив затылками о каменные стены.
Какое-то время я сидел на полу, держась за голову руками и испытывая совершенно
настоящие боль и головокружение – подарочек от STL. Когда это все успокоилось, я
глянул за дверную решетку, полагая, что уж теперь-то тюремщик не мог не заметить, что
что-то произошло, однако, к счастью, снаружи все оставалось тихо. Выдохнув с
облегчением, я осторожно встал.
Юджио встал следом, ошеломленно потирая голову левой рукой.
– Ууугг… моя Жизнь только что небось на сотню сразу упала.
– Ерунда по сравнению с тем, что мы за это получили. Иди сюда, смотри.
Я вытянул правую руку и помахал бессильно свисающим с нее обрывком цепи. Там
оставалось как минимум один мел и двадцать санов – то есть метр двадцать сантиметров;
в общем, цепь была шикарнейшим образом разорвана надвое. На полу лежали четыре U-
образных кусочка металла – два звена цепи, которые упирались друг в друга и на которые
пришлось давление от нашего с Юджио перетягивания каната, – в итоге они и
разломились. Стоило мне на них посмотреть, как они с легким шорохом рассыпались в
пыль и исчезли.
Внезапный приступ любопытства заставил меня открыть окно половины цепи и
вглядеться; ее Жизнь составляла 18000 и росла на глазах – как ни странно, величина
оказалась почти та же, какая была изначально у всей цепи.
Я считал – точнее, надеялся, – что трехметровая цепь исчезнет полностью, как
только ее Жизнь достигнет нуля; но, судя по всему, цепь была переопределена как новый
объект – возможно, потому что она состояла из множества отдельных звеньев.
Пока я размышлял о подобных материях, Юджио, тоже разглядывавший свою цепь,
картинно пожал плечами и сказал:
– Ох уж… никогда в жизни, Кирито, мне тебя не догнать по части придумывания
совершенно нелогичных штук.
– Пфф, мой девиз – «нелогично, неблагоразумно, непостижимо». …Да, но вот с
этим, похоже, ничего уже не сделаешь…
Мы избавились от невозможности удалиться более чем на три мела… то есть на
три метра от внутренней стены, но мне никак не шло в голову, как же избавиться от
обрывков цепи, висящих на наших правых руках. Даже если мы устроим еще один раунд
потягушек, цепи станут короче, но совсем убрать их нам не удастся.
– Похоже, выбора у нас нет, придется тащить их с собой. Тяжеловаты, конечно, но,
думаю, мешать идти не будут, если намотать на руку.
С этими словами Юджио принялся наматывать цепь на предплечье, и я с неохотой
последовал его примеру. Соорудив эти импровизированные наручи, мы переглянулись и
обменялись циничными ухмылками.
– …Итак.
Я полагал, что, прежде чем мы предпримем что-либо еще, надо кое в чем
убедиться. Торжественно взглянув на Юджио, я сделал глубокий вдох и сказал:
– Должен спросить для начала… ты ведь понимаешь, да, Юджио? Сбежать отсюда
и начать искать правду насчет Алисы – все равно что пойти против Церкви Аксиомы. У
нас нет времени метаться и колебаться из-за каждого поступка. Если ты сейчас
чувствуешь, что не готов, тебе лучше остаться здесь.
Пожалуй, это были самые суровые слова из всех, что я говорил ему за два года
нашего знакомства, но обойтись без них было невозможно.
Внешне Юджио, может, и выглядит спокойным, но его Пульсвет – его душа,
скопление фотонов – перенес мощнейшее структурное изменение. Он ведь отверг долго,
долго, всю сознательную жизнь воспитываемую в нем веру в абсолютную власть Церкви
Аксиомы, и понял, что есть вещи поважнее.
Иными словами, вполне возможно, что психика Юджио сейчас гораздо более
неустойчива, чем кажется; и если его свежеперестроившийся Пульсвет подвергнется
слишком большой перегрузке, он может пойти вразнос, как у Райоса. Вот почему я
старался избегать тем, связанных с Индексом Запретов и Церковью Аксиомы, все эти 35
часов.
Однако если мы займемся чем-то радикальным вроде побега из тюрьмы и
незаконного проникновения в Центральный собор – остается надеяться, что Юджио
сейчас соберется с духом; иначе мы рискуем получить внезапный конфликт на полпути. Я
должен сделать все, что в моих силах, чтобы Юджио благополучно добрался до верхнего
этажа собора – туда, где по идее должна находиться консоль, позволяющая выйти в
реальный мир.
Да, я решил познакомить своего единственного партнера и лучшего друга с людьми
из реального мира.
Подмирье в том виде, в каком оно сейчас существует, – результат эксперимента,
проводимого компанией RATH, и его в любой момент могут «отключить». И тогда, скорее
всего, Пульсветы чуть ли не сотни тысяч живущих здесь людей окажутся просто стерты –
все, без разбору. И этого я ни за что не прощу. Я должен любой ценой заставить людей из
RATH и главного тамошнего интригана Сейдзиро Кикуоку пообщаться с Юджио
напрямую и понять, что же они создали.
Жители Подмирья – не какие-нибудь NPC из какого-нибудь виртуального мира.
Их мысли, их чувства точно такие же, как у настоящих людей, и они заслуживают
права жить здесь.
«Если чувствуешь, что не готов» – при этих моих словах глаза Юджио на миг
распахнулись, но тут же он опустил взгляд. Затем сжал правую руку в кулак и поднес к
груди.
– …Аах… я знаю.
Его голос был не более чем шепотом, но в нем слышалась непоколебимая
уверенность.
– Я уже решил. Чтобы вернуться в Рулид вместе с Алисой, я готов пойти даже
против Церкви Аксиомы. Если понадобится, я достану меч из ножен и буду сражаться –
столько раз, сколько будет нужно. …Если тот Рыцарь Единства и правда Алиса, я выясню,
почему она все забыла, и верну ей память. Это для меня важнее всего на свете.
Закончив фразу, Юджио поднял голову и чуть улыбнулся; его глаза сияли.
– Помнишь, Кирито, ты сказал, когда мы отдыхали в лесу. Ты сказал, что «есть
вещи, которые надо сделать, даже если это запрещено законом». Мне кажется, я наконец-
то понял, что это значит.
– …Ясно.
Я сделал глубокий вдох, и вместе с холодным воздухом мою грудь наполнило
какое-то странное, сильное чувство. Кивнув, я сделал шаг вперед и легонько похлопал
своего партнера по левому плечу.
– Я прекрасно понимаю твою решимость. …Но когда мы отсюда выберемся, давай
все-таки по возможности избегать драк. Не думаю, что у нас много шансов против Алисы
и других Рыцарей Единства.
– Для тебя это какие-то очень робкие слова, Кирито.
Напомнив ухмыляющемуся Юджио, что те ребята – сильнейшие в мире, я подошел
к прутьям решетки, отделяющей камеру от коридора. Для начала давайте-ка вызовем окно
этого толстого (сана три в диаметре) железного стержня. Объект оказался 20 класса.
Жизнь – около десяти тысяч.
Стоящий рядом со мной Юджио тоже кинул взгляд в окно и коротко вздохнул.
– Хмм… не так плохо, как цепи, но все равно голыми руками мы их будем гнуть
долго. Что будем делать – попробуем вместе протаранить?
– Если так сделаем, будет падать не только Жизнь решетки, но и наши. У меня есть
идея, расслабься и смотри.
Жестом я пригласил Юджио отойти и размотал цепь с правой руки. Я говорил так,
будто все продумал заранее, но на самом деле мне это пришло в голову, когда я наматывал
цепь. Солтерина-семпай, наставлявшая меня целый год в Академии мастеров меча, точно
такими же движениями сворачивала кольцами его, когда заканчивала с ним работать.
Оружие, символизирующее стиль Сельрут, – белый кожаный кнут.
Глядя, как я медленно начинаю вращать цепь длиной метр двадцать, Юджио
обеспокоенно прошептал:
– Ки-Кирито, ты что, собираешься разломать прутья этой штукой? Если ты
ошибешься и заденешь себя, ты серьезно пора-…
– Все нормально, Рина-семпай меня много учила управляться с кнутом. Не зря же
ее звали «ходячим тактическим пособием»… Послушай, скорее всего, когда я разнесу
решетку, грохот поднимется страшный, так что сразу беги к лестнице. И если выскочит
тюремщик, беги от него, а не дерись.
– …Ээ. Много учила, да?..
Не обращая внимания на странную реакцию Юджио, я постепенно увеличивал
амплитуду вращения цепи. Кнут получился коротковатым, но это должно
компенсироваться мощью 38 класса.
…Когда наносишь удар, сосредотачивайся не на руке, которая держит кнут, а на
тяжести его кончика.
Вспомнив слова Рины-семпай, я с силой потянул цепь на себя и за миг до того, как
она, отлетев мне за спину, распрямилась, махнул вперед.
– Сэй!
Конец цепи рассек воздух подобно темно-серой змее и нанес удар в точности туда,
где пересекались трехсантиметровые железные прутья. В темноте рассыпались
ослепительно-яркие искры.
С громовым «бамм!» прутья вылетели из своих гнезд и, с силой врезавшись в
решетку противоположной камеры, попадали на пол. Если б там оказались другие
заключенные, они вполне могли бы подумать, что это божественная кара Солуса или еще
что-нибудь в том же духе.
Задыхаясь в поднявшемся облаке пыли, я выкатился в коридор. Чайникоголовый
тюремщик наверняка уже на ногах, если только услышал грохот. Вряд ли он так же силен,
как Рыцарь Единства, но я предпочел бы избежать сражений, когда у меня из оружия одна
лишь цепь – заменитель кнута.
Напружинившись, я уставился в конец коридора, но даже через несколько секунд
никакой реакции не было. Кинув быстрый взгляд на Юджио, выскочившего из камеры
следом за мной, я прошептал:
– Возможно, это ловушка. Держись наготове.
– Понял.
Мы переглянулись и побежали, стараясь не шуметь (хотя эта мера, пожалуй,
несколько запоздала).
Согласно информации, которую я впечатал себе в память, пока нас сюда вели,
подземная тюрьма Церкви Аксиомы включала в себя восемь коридоров, расходящихся от
общего центра во все стороны, как спицы колеса; на каждом конце коридора было четыре
камеры. Если все камеры двухместные, то максимальная вместимость тюрьмы 8х8х2 – в
общем, 128 человек; но я не верил, что с самого своего основания она хоть раз была
заполнена целиком.
Вокруг ступицы этого колеса шла вверх винтовая лестница, а внутри располагалась
комнатушка тюремщика. Идеальным вариантом для нас было бы увернуться от атак
тюремщика и сразу рвануть вверх по лестнице. С этой мыслью я пробежал по коридору и,
остановившись недалеко от его конца, вгляделся в то, что было впереди.
На цилиндрической стене висели маленькие тусклые светильники. Ни намека на
движение заметно не было, но я не мог избавиться от ощущения, что тюремщик затаился
где-то в слепой зоне, не видимой из коридора, и сжимает в руке какое-нибудь кошмарное
оружие.
– …Слушай, Кирито.
– Шшш!
– Да слушай же!
Пока я пытался ощутить присутствие за углом коридора, Юджио сзади потыкал мне
в плечо, и я с неохотой обернулся.
– Ну что?
– Послушай, этот звук… это не?..
– …Ну-ка.
Я вслушался, как мне было сказано, и услышал – хоть и очень тихое, но ритмичное
и такое знакомое сонное сопение.
– …
Я снова глянул Юджио в лицо, легонько тряхнул головой и зашагал вперед.
Коридор открывался в довольно просторное круглое пространство (за углом,
разумеется, не нашлось даже крысы), а посередине возвышался каменный столб
пятиметровой толщины. Внутри столб был полый – там была комната тюремщика, она же
источник сопения.
Черная железная дверь комнаты была закрыта, но в верхней ее части имелось
смотровое окошко. Мы с Юджио подкрались вплотную и заглянули внутрь, чуть ли не
уткнувшись друг в друга лицами.
Точно посередине комнаты стояла грубая койка, такая же, как в камере. На койке
спал тюремщик; казалось, будто под его здоровенным бочкообразным телом железная
рама вот-вот развалится. Металлическая чайникоподобная маска по-прежнему закрывала
лицо и дрожала в такт тяжелому, низкому сопению.
В такой ситуации нам следовало бы поторопиться прочь, но я не смог удержаться от
того, чтобы поразмыслить об увиденном. Торчать здесь в одиночестве, охраняя тюрьму,
где очень редко появлялись заключенные; наверняка он провел здесь многие годы… в
худшем случае – десятилетия. В конце концов, в этом мире даже дворянским детям
правитель той местности, где они живут, назначает «Священный Долг», когда им
исполняется десять, и этот Священный Долг невозможно ни выбрать самому, ни сменить
впоследствии.
Просыпаться по звону «Часовой колокольни», еле слышному здесь, под землей,
куда даже солнечный свет не добирается, патрулировать пустую тюрьму, ложиться спать
снова по колоколам. День за днем он повторял лишь эти действия – такова его работа. И он
настолько привык к этому распорядку, что даже не пошевелился во сне, когда мы подняли
грохот.
С внутренней стены комнаты свисало множество ключей самых разных размеров. Я
был уверен, что среди них есть и ключи от наших браслетов, но, совершенно не желая
ради одного этого рисковать разбудить тюремщика и подраться с ним, отлепился от
окошка и прошептал:
– …Пошли.
– Аа… ага.
Юджио, похоже, тоже о чем-то задумался. Отойдя от двери, мы направились к
лестнице, обвивающей столб с комнатой тюремщика, и зашагали вверх, не оглядываясь
назад.
К оглавлению
ГЛАВА 2
Винтовая лестница казалась очень длинной, когда нас вели вниз, но сейчас,
поднимаясь бегом, мы через считанные минуты почувствовали, что выход рядом.
Неприятные запахи, витавшие в воздухе, постепенно исчезли, и как-то незаметно для нас