Кстати, с археологиней мы до сих пор дружим. И она сказала, что помнит место в Саудовской Аравии, где таких запечатанных кувшинов находили десятками. И мы задумали совместный проект: организовать экспедицию и вывезти эти кувшины в Россию. А вдруг в них тоже джинны томятся? Это ж представляете, на сколько больше счастливых женщин в стране станет? Главное – кувшин вовремя грохнуть. А дальше – сплошная волшебная сказка!
– Балде‑е‑еж!!! – восхищенно выдохнула Светка. – Вот это сказка, вот это я понимаю!!! А почему ты мне ее раньше не читала?
– Да я про нее уже и забыла, она же стародавняя, – объяснила я. – Но вот ты про Макса спросила – и меня прямо по макушке стукнуло: сначала я сказку написала, потом кувшин разбила, как раз перед вечеринкой, а на ней я Макса и встретила. И он как раз археолог! Как‑то все очень сказочно сплелось!
– Еще как сказочно, – подтвердила Светка. – Просто отпад!!! И что теперь, мне тоже кувшин раздолбать надо? Как ты думаешь?
– Не знаю, – поразмыслив, ответила я. – Да и не советую. Я‑то четко представляла, какого мужчину хочу привлечь в свою жизнь. Ну, типа этого джинна, которого в сказке описала. А если ты кувшин вот так, не подумав, грохнешь, мало ли кто там окажется? Вдруг чудовище какое‑нибудь?
– Это да, – поежилась Светка. – До сих пор мне какие‑то сказочные монстры попадаются. Типа Славика…
– Вот и я о том же, – подхватила я. – Нужно сначала определиться, какой образ у твоей любви, а потом уже посулу бить.
– Вероничка, а ты можешь для меня сказку сочинить? – жалобно попросила Светка. – Ну, про мою любовь. А то я правда совсем запуталась, какую любовь хочу?
– Могу, – отозвалась я. – Ты ж знаешь, у меня с фантазией без проблем. Только не сейчас, ладно? Давай завтра! А сейчас пойдем чай пить.
– Хорошо, что Макс в экспедиции, – порадовалась Светка, наливая себе третью чашку ароматного чая. – А мы тут пока свою сказочную жизнь устроим, да?
– Устроим, устроим, – рассеянно пообещала я – у меня в голове уже крутились разные сюжеты для Светкиной сказки. – Свет, а какой любви тебе хочется? Ну, можешь описать?
– «Красивой‑красивой! Любви‑звездопада!» – немедленно процитировала Светка известного поэта. – Чтобы любовь была прямо безумная: и нежность, и страсть, и ревность, и доверие, и стабильность чувств, и понимание. Чтобы он меня любил и на других не глядел, но при этом не ограничивал моей свободы. Чтобы был щедрый – не жмот, но не расточительный, чтобы хотел детей, не напрягался по поводу моих подруг, чтобы был решительный и самостоятельный, аккуратный, не зануда, чтобы во всем со мной советовался и принимал меня такой, какая я есть!
Светка выпалила все это и замерла, выжидательно глядя на меня, а я уставилась на нее, как на редкое явление природы.
– Свет, ты того… серьезно, что ли? – недоверчиво спросила я.
– Да, а что? – затревожилась Светка. – Думаешь, я многого хочу? Но ведь ты сама говорила, что я достойна самого лучшего?
– Ага, я говорила, – подтвердила я. – Но ты… Какие‑то у него взаимоисключающие черты получаются. Ай, да ладно! Не буду я сейчас твою любовь анализировать. Я сказку напишу, а там видно будет, да?
– Конечно! – с энтузиазмом отозвалась Светлана. – Я ж тебя о чем и прошу – сказку сочинить! И все сразу ясно станет!!!
– Может быть, – без особой уверенности ответила я. – Попробую, по крайней мере!
К моему огромному удивлению, сказка для Светки написалась махом. Честно говоря, после ее описания желаемой любви у меня в голове случился небольшой бразильский карнавал: перья, фейерверки, барабаны, столпотворение и никакого четкого образа. Вживую я бы не описала, а вот в сказке вышло очень даже легко и просто. Получилось у меня вот что.
История вторая
В ОЧЕРЕДИ ЗА ЛЮБОВЬЮ
й, девушка, а за чем очередь, что дают?
– Любовь.
– С ума сойти! Импортная?
Да нет, наша, отечественная. Импортную редко завозят.
– А не китайская подделка, случаем?
– Да не знаю я! Сама стою, волнуюсь. Видите, очередь какая!
– Не, девчонки, китайское – это на рынке. А здесь качество, гарантия, все имеется. Я уже брала, знаю.
– А чего тогда опять стоите?
– А мне та любовь не подошла. Вроде выбирала‑выбирала, а дома пригляделась – ну не мое. Не мое! Ну я ее и сбагрила подруге, за полцены. Сейчас вот получше подберу.
– Ну так кто последний?
– Здесь нет последних. Все первые. За любовью‑то!
– Ну крайний кто? За кем буду?
– Да успокойся, подруга. Ты просто стой. Тут главное – в отдел попасть. Запускают только по пять человек одновременно. Тут порядок такой.
– Ой, а магазин до скольки? Мы успеем?
– А кто его знает? Я вот уже третий раз стою, два раза все никак очередь не доходила. В позапрошлом году стояла и в прошлом. Я уж психовать начала. Все с любовью, а я с пустыми руками… Кошмар!
– А ничего, быстро очередь движется… Смотрите, вон еще одна счастливая пошла, с фирменным пакетом! А почему одни женщины? Мужчинам, что ли, любовь не нужна?
– Да нет, просто они ее добывать предпочитают. На охоте. Или в спорте. А если покупать – то по дешевке, у дороги. Ну, вы понимаете.
– Не скажите! Есть и специальные салоны, для мужчин.
– Ну так там любовь одноразовая. Купил, попользовался, выбросил и забыл. А нам, женщинам, срок годности важен! И качество. Правда же, девчонки?
– А как же? Мне, например, ширпотреба не надо. Я достойна самого лучшего.
– Ой, ой, посмотрите на нее! Была бы достойна самого лучшего – ты бы не здесь стояла, а в бутике, сидишь в мягком креслице, а вокруг тебя продавцы вьются, наперебой лучшую любовь предлагают. Мировых брендов! А то и с доставкой на дом!
– А сама‑то? Сама говоришь, третий раз стоишь!
– Не ссорьтесь, девушки! Мы ведь все за одним товаром. За любовью!
– А она в какой упаковке? И вообще, она как продается – россыпью, на метры, на литры, на килограммы? Кто знает?
– Я, я знаю! Она – готовая продукция. Вы продавцу скажете, какую любовь хотите, она вам подберет, даст примерить. Если не подойдет можете другую попробовать. Ну, помните, как в «Бриллиантовой руке»? Он еще говорит: «А у вас есть такой же, но с перламутровыми пуговицами?» А она ему: «К сожалению, нет». А он ей: «Будем искать!»
– Ой, а мне бы хоть какую! Любую! Хоть саму завалященькую! Я без претензий…
– Девушка, девушка, вот вы, которая «без претензий»! Вас без очереди приглашают пройти!
– Ой, иду, уже бегу, пустите, посторонитесь, пожалуйста!
– Смотрите, какая гадюка пронырливая! Обманом в отдел проникла!
– Да нет, ей к выходу вынесут. Завалящую любовь тут без очереди выдают. Только мало кто просит. Это ж брак, неликвиды, или модель устаревшая… Не завидуйте!
– Ну ладно, если брак, тогда не буду… То есть как брак? Сразу брак?
– Да нет, не в том смысле брак, что в ЗАГС, а в том, что фигня.
– А, ну раз фигня, то ладно. Фигни нам не надо. Фигни у нас и дома полно…
– А вот знаете, моя знакомая в секонд‑хэнде любовь купила.
– Да? Ну и как?
– Ну, как… Секонд‑хэнд и есть секонд‑хэнд. Видно, что с чужого плеча. Вроде на вид и симпатичная, но… Потрепанная какая‑то. В общем, такое не по мне. А она ничего, пользуется. Пыль вытряхнет, дезодорантом освежит – и любовь как новенькая.
– А моя соседка из‑за границы любовь привезла.
– Ух ты! И что?
– Сначала мы все обзавидовались! Вот честно! Какая красивая – спасу нет! Букеты, конфеты, банкеты… Так гламурненько! А потом, как позолота слезла, как‑то любовь товарный вид потеряла. Пошли слезы, угрозы, наркозы…
– А потом? Сейчас‑то как?
– Ой, и не спрашивайте! Кончилась любовь. Наверное, батарейка села. Сейчас детей делят…
– Ужас какой! Нет уж, лучше наша, российского производства. Тут хоть надежда есть… Закон о правах потребителей!
– Ой, продвигаемся! Сейчас запускать будут!
– Следующую пятерку покупателей просим пройти в отдел. Наши продавцы‑консультанты помогут вам выбрать подходящую любовь. Прошу вас!
– Ой, мамочки! Сколько любви! Глаза разбегаются!
– Вам какую показать?
– Мне? Ой, какую же… Господи, да какую! Не знаю я! Ну, вечную!
– Вечной нам давно не поставляют. Эксклюзивная модель, ручная сборка. Это вам в другом месте поискать надо. В антикварном, может… Или в Художественном Фонде.
– Нет, я уж у вас! В кои‑то веки повезло, отстояла очередь… От добра добра не ищут! А какие еще есть?
– Разные. Вы опишите, а я покажу.
– Ну не знаю я! Ну, пусть будет страстная, яркая такая, безумная, чтобы страсти в клочья!
– Да, имеется. Вот, примерьте!
– Ой! Что это вы мне дали? Какой‑то балахон невообразимый… Расцветка дикая совершенно. Это вот что висит?
– Как что? «Страсти в клочья». Вы ж просили. И ярко! А что невообразимый – так вам же безумную надо было? Куда уж безумнее.
– Нет, погодите! Что‑то мне эта модель не нравится. Я еще подумаю. А что это вон та девушка примеряет?
– Модель «девочка‑припевочка». Глупенькая, беспомощная, беззащитная. Мужчинам‑папикам очень нравится.
– А если и мне такую же?
– Вы что? Она до 46‑го размера. А у вас – 54‑й. Какая же вы «девочка‑припевочка»? Она на вас по шву расползется!
– Нет, по шву не надо… Так, а вот это у вас что? Брючный костюм?
– Да, причем с жилетом. Модель «боевая подруга». Партнерство, равноправие, общие интересы, дружеские отношения, разные кошельки. Вот здесь имеется съемный карман для общего бизнеса, легко делится на два кармана – в случае необходимости.
– Ну, как‑то разные кошельки мне не нравятся… Я хочу, чтоб он сам меня содержал!
– Модель «содержанка», к сожалению, кончилась. На нее спрос большой. Не успеваем завозить, все разбирают.
– Ну вот! Всегда все хорошее передо мной кончается!
– Да не расстраивайтесь вы так, у нас большой выбор! Могу предложить вам вот эту модель: чистая, нежная, возвышенная, неземная, называется «романтика». Стихи, прогулки при луне, звезды в подарок, песни под гитару у костра…
– Симпатичненькая. Но какая‑то не такая. Уж очень воздушная. Для девочек. У меня возраст уж не тот – при луне под гитару. Хочется чего‑то более земного. И в подарок чтоб не звезды, а что‑то посущественнее.
– Хорошо. Желание клиента – закон. Главное, чтоб клиент сам знал, чего желает.
– А что это вон тот продавец показывает?
– «Повелительница мужчины». Черная кожа, заклепки, полумаска, высокие сапоги, шпоры. В комплект входят плетка, ошейник, намордник, арапник. Показать?
– Нет! Не надо! Такая любовь не для меня. Ужас какой‑то вообще. Неужели кто‑то берет?
– Берут… Еще как… Тоже ходовая модель. А почему вы вот от этой модели так упорно отворачиваетесь?
– От этой? Да не знаю даже… Как‑то глаз на ней не останавливается. Простенькая она совсем. И цвет незапоминающийся.
– Зато для жизни – великолепный вариант. Модель называется «равновесие». Понимание, спокойный ровный свет, никаких всплесков, ничего «за рамками», дети, внуки, вечера с вязанием у камина.
– Я ж и говорю – простенько! Скучновато.
– Да, никаких изысков – зато сколько вкуса! Между прочим, самый длительный срок носки. Почти «вечная», вы ж хотели!
– Ну, «вечная», оно, конечно… Хотелось бы! Но хочется и всплесков, и пожара страстей, и яркости чувств.
– Ну, нельзя же в одной модели разные стили соединить! Тут уж «или‑или»… Даже не знаю, что вам еще предложить. Может, вы уже подумали? Обрисуйте поточнее, какой любви вам хочется?
– Да! Я подумала. Подберите мне такую любовь, чтобы и страсть была, и нежность, и стабильность чувств, и понимание, и ревность, но в меру, и доверие, и привязанность, и свобода, и хороший задел для будущей семьи, финансовый в том числе. И чтобы сидело идеально. По размерчику.
– Извините… Такой модели у нас нет.
– Как нет? А где ж люли такую любовь приобретают?
– А это хэнд‑мейд, ручная работа. Есть мастера, не перевелись еще… У них поучиться можно. Но на продажу такую не делают. Только для себя!
– А я как же? А мне?
– Рекомендую попробовать самостоятельно. Сейчас, слава богу, пособий в любом книжном магазине целые полки. Подберите литературу – и вперед! Пробовать.
– А если не получится?
– У вас получится. Вы талантливая, я же вижу. Во всяком случае, так у вас появляется шанс! А в отделах готовой любви вы такого не найдете. И не ведитесь на подделки – их сейчас знаете сколько? Обещают все сокровища мира, а развернете дома – сплошное разочарование.
– Знаете, так жалко, что для меня ничего не нашлось! Так хочется любви!
– Я понимаю. Но ваши запросы… Вы же хотите Идеальную Любовь! А это – всегда произведение искусства. Штучный товар! Плоды многолетнего труда. А может, все‑таки модель «равновесие»? Хорошая модель, надежная, качественная!
– Нет… Не знаю. Мне подумать надо. Я потом приду.
– Как угодно. До свидания. Спасибо, что заглянули. Пригласите следующую пятерку! Любовь на все вкусы, разных цветов и размеров! Для тех, кому некогда собственноручно сотворить себе эксклюзивную модель… Милости просим!
– Ты чего мне сочинила??? – возмущенно заявила Светка, когда на следующий день я зачитала ей эту замечательную, на мой взгляд, сказку. – Я просила, чтобы ты мне помогла настоящую любовь найти, а ты???
– А что я? – пожала плечами я. – Каков запрос – таков ответ. Ты ж мне сама описывала, что хочешь. А я только раскрасила да в сказочную упаковку завернула. Что получилось – то получилось, уж не обессудь.
– Да уж, раскрасила – не сотрешь, – горько укорила Светка. – И что мне теперь с этой «конфеткой» делать?
– Принять к сведению, – зевнула я. – Светка, от меня‑то что хочешь? Ну не нравится, так иди домой и займись делом. Ты там вешаться, кажется, собиралась?
– Не буду я вешаться! – сердито пробурчала Светка. – Если из‑за каждого такого Славика вешаться, так никаких вешалок не хватит. Я больше так не хочу.
– А как хочешь? – поинтересовалась я.
– Не знаю! Но прошу тебя как подругу: помоги мне разобраться, а? Я уже поняла, что насчет любви у меня в голове и правда какой‑то прокисший винегрет. Вроде с виду красиво, а копнешь – черт знает что.
– Слава богу, поняла, – с чувством сказала я. – Уж сколько я тебе твердила: подумай, остановись, не бросайся из огня да в полымя! После развода надо остановиться, отдохнуть, переоценку ценностей произвести. А ты??? Сразу же Костик, потом Лелик, теперь вот Славик… Не успеешь из одних отношений выскочить, сразу в другие бросаешься, и на те же грабли, по тому же месту!
– Это да, грабли мощные, пристрелянные, лоб у меня от них уже трещит, – согласилась Светка. – И я твердо решила: хочу все изменить! А ты мне всегда говоришь: хочешь изменить жизнь – начни с себя. Вот давай с меня и начнем, ладно?
– Ну, начинай! – великодушно разрешила я. – Книги есть, мозги на месте, Интернетом владеешь. Вперед и с песней! Я‑то тут при чем?
– Вероничка, ну ты чего? – жалобно заморгала Светка. – Все равно Макс еще в экспедиции, а тебе чем в отпуске заниматься?
– Ага, только перекрашиванием блондинок в интеллектуальный цвет, – саркастически ответила я. – Я как раз, между прочим, собиралась заняться вплотную домом, распаковать наконец наши коробки и чемоданы, разложить все по полочкам, хлам повыбрасывать, и все такое прочее…
– Я тебе помогу! – самоотверженно пообещала Светка. – Вот увидишь, у нас вдвоем дело вообще быстро пойдет! А попутно и насчет любви поговорим, хорошо? Мне тоже надо разложить все по полочкам!!! И хлам повыбрасывать! Ну Ника, ну что тебе стоит?
– Ладно уж! – великодушно слалась я. – Только как ты мне будешь помогать, если ты работаешь?
– А я больничный взяла, – жизнерадостно заявила Светка. – У меня депрессия! Я опять отстояла очередь за любовью – и пролетела!!! Требуется реабилитация.
– Ладно, будет тебе реабилитация. Трудовая! – пообещала я. – Только имей в виду: я за тебя ничего делать не буду! Хочешь разобраться в себе – так впахивать придется по полной программе! Готова?
– Готова! – быстро ответила Светка. – Вероничка, миленькая, ты только говори, что делать! А уж я – в лучшем виде!!!
– На сегодня хватит, – решила я. – А завтра ты являешься сюда, и мы с тобой уходим в сказочное путешествие по дорогам Любви. Форма одежды – рабочая, попутно начнем расчистку жизненного пространства!
***
– Вероничка, с чего начнем? – бодро вопросила Светка, уже переодевшись в рабочую одежду и натягивая перчатки.
– Аааа… Оооо… Блин!!! – Слов у меня не было, одни междометия. Светка вылезла в каких‑то линялых рыжих лыжных брюках с дырой на коленке, в растянутой футболке блекло‑зеленого цвета, свои обесцвеченные кудряшки она спрятала под жуткий старушечий платок, и в конкурсе огородных пугал однозначно могла бы рассчитывать на Гран‑при.
– Светка! Ты чего так вырядилась? – наконец‑то обрела дар речи я. – Мы же вроде всего лишь уборку делать собрались, а не милостыню на вокзале просить?
– Ну да, уборку! – недоуменно ответила Светка, озирая свои жуткие шаровары. – А что? Я и надела, чего не жалко! Все равно выбрасывать!
– Себя тебе не жалко! – сокрушенно покачала головой я. – Ты в зеркало глянь, ну разве это может нравиться?
– А кому мне тут нравиться? – еще больше озадачилась Светка. – Тут же, кроме нас, нет никого!
– Да себе! Себе надо нравиться! Чтобы посмотреть на себя – и получить удовольствие!
– Да ну, еще чего, – отмахнулась Светка. – Вот когда в люди иду – я во всеоружии, а дома, да еще для уборки – чего наряжаться?
– Значит, у тебя для других и для себя – разные образы? – уточнила я. – Для мира – эдакая гламурная блондиночка, а для себя… Даже и не знаю, как назвать! Не то чтобы образ, а форменная без‑Образность!
– Не обзывайся! – надулась Светка. – Ничего я и не безобразная.
– Безобразная‑безобразная, – сурово подтвердила я. – И не сомневайся даже. Вот если бы твое отражение могло говорить…
– И что бы тогда было? – заинтересовалась Светка.
– А вот что! – мстительно сказала я.
История третья
ПРЕСТУПНИЦА
льга Павловна проснулась среди ночи от того, что кто‑то бесцеремонно тряс ее за плечо.
– Михаил, ты с ума сошел? Ночь на дворе! – не открывая глаз, строго укорила мужа Ольга Павловна.
– Именем Безобразной Королевы, приказываю встать и следовать за нами! – грозно провозгласил совершенно незнакомый, скрипучий и неприятный голос.
– Кто здесь? – вскричала Ольга Павловна, мгновенно стряхивая с себя остатки сна.
– Королевская Стража! Велено препроводить вас в Замок, на Ковер! Оденьте подсудимую для препровождения.
– Я никуда не пойду! Вы не имеете права! Михаил, на помощь! – завизжала Ольга Павловна, но ее подхватили крепкие руки и установили вертикально.
– Что она обычно дома носит? – деловито поинтересовался другой голос, эдакий противный тенор.
– Вон, на кресле, – бросил скрипучий.
– Вот эту линялую тряпку??? – удивился противный тенор. – О боже мой!
– Это отличный халат! – свирепо возразила Ольга Павловна. – Я его лет пять назад на распродаже купила, а ему все сносу нет! Положите его на место, немедленно!
– Облекайте, – брезгливо приказал тенор.
Кто‑то натянул на Ольгу Павловну халат прямо поверх ночной рубашки, застегнул пуговицы, а затем множество крепких рук грубо потащили ее в ночную тьму.
– Куда??? – пискнула Ольга, но ее никто не слушал.
Во тьме сверкнула зеркальная дверь шкафа, стремительно надвинулась.
– А‑а‑а‑а‑а‑а‑а‑а! – завопила Ольга Павловна, осознав, что сейчас ее с размаху впечатают в зеркало, но ничего такого не произошло – она прошла сквозь стекло и в следующий миг она оказалась на скудно освещенном пространстве, ничем не напоминавшем ее комнату. Тут было как‑то неуютно – не то склад старых декораций, не то сильно захламленное подвальное помещение.
Ольга Павловна стремительно обернулась назад и увидела зеркальную поверхность, в которой отражалась насмерть перепуганная женщина в криво застегнутом халате, из‑под которого торчал подол ситцевой ночной рубашки, на голове воинственно топорщились во все стороны бигуди, а вид был растерянно‑агрессивный. И в то же время сквозь зеркальную поверхность угадывалась ее родная комната, в которой она находилась минуту назад – вон стол, вон комод, заставленный безделушками, а вон ее любимый диван со смятой постелью, с которого ее только что так коварно стащили. Кстати, кто посмел???
По обе стороны от нее стояли странные фигуры. Они были одеты в какие‑то вычурные костюмы, словно только что участвовали в показе моды от кутюр – или, как вариант, сбежали из сумасшедшего дома. В самом деле, высокие кожаные ботфорты в сочетании с зеленым свитером и ядовито‑розовым бантом на шее смотрелись жутковато. А сетчатый серебристый жилет со стразами на другой фигуре, напяленный поверх унылой серой форменной тужурки, плавно перетекал в кошмарные брюки‑зуавы бирюзового цвета.
Так выглядели ближние фигуры, остальные, что поодаль, смотрелись не лучше.
М… м… м… мамочка! – только и смогла выговорить Ольга Павловна.
По это сторону никакая мамочка не поможет, – злорадно сказал противный тенор в бирюзовых зуавах. – Допрыгались, девушка!
– Теперь придется по полной ответить за все свои преступления! – сурово добавил скрипучий в ботфортах.
– Но я не совершала никаких преступлений! – жалобно залепетала Ольга Павловна. – Я честная женщина, я никогда, отпустите меня, пожалуйста! Туда, домой! – тыча пальцем в зеркальное стекло, попросила она.
– Туда без пароля не вернешься, – ехидно сообщил тенор. – А пароль получают только после Искупления. Так что не советую тянуть время. И не пытайся сбежать, ничего не выйдет.
– Безобразная Королева ждет в Тронном Зале! – провозгласила гигантская птица, пикируя откуда‑то из‑под сводов потолка. Птица была жуткая: лысая, морщинистая, облезлая и в очках. Ольга Павловна застыла, как каменный идол.
– Смотри‑и‑и‑и‑ите, испуга‑а‑а‑алась! – издевательски протянул вредный тенор. – А как сама окружающих пугать, так ничего, да?
– Довольно болтовни. Идем! – приказал скрипучий. – Королева и так в ярости, не следует злить ее еще больше.
Ольга Павловна была настолько деморализована, что покорно позволила подхватить себя под руки и потащить в анфиладу арок. Страшная птица летела впереди.
Впрочем, совсем вскоре арки кончились, и процессия оказалась в просторном зале, посреди которого был установлен трон, а перед ним расстелен ковер, старый и облезлый, но до боли знакомый. «Да это же мой любимый коврик!!!» – вдруг узнала свое сокровище Ольга Павловна. Ковер достался ей от мамы, а ей – от ее мамы, и был дорог как память, и Ольга Павловна пресекала все робкие поползновения Михаила сменить его на что‑то более современное. «Но он вроде бы не такой страшненький! Или такой?» – с сомнением подумала Ольга Павловна.
– Ваше Безобразное Величество… – склонились в почтительном поклоне ее провожатые. Ольга отвлеклась от ковра и перевела взгляд на упомянутое Безобразное Величество.
На троне восседала, по всей видимости, королева. Хотя – ох! – и страшна же она была, просто глаза закрыть хотелось.
– Преступница доставлена, Ваше Безобразие! – доложил скрипучий в ботфортах.
– Сопротивление подавлено в зародыше! – поспешно дополнил тенор в жилете. – Хотя пыталась, и неоднократно…
– Всем умолкнуть, – властно приказала Безобразная Королева. – Я так давно ждала этого часа… Палач!
– Я тут, Ваше Безобразие! – гаркнул дюжий детина, поигрывая топором. Как и все в этом безумном месте, он был одет невероятно аляповато: в желто‑оранжевую рубашку с пальмами и обезьянами на брюхе, полосатые лосины и растоптанные сапоги‑аляски. – Прикажете начать казнь?
– Погоди‑и‑и‑ите! – взвыла Ольга Павловна. – Вы не можете меня вот так! Без суда и следствия! Я имею право знать, в чем меня обвиняют???
– А то ты не знаешь, – фыркнула Безобразная Королева. За то, что ты отняла у меня красоту! За то, что превратила меня в безобразное чудовище! За это тебя нужно казнить!!!!
– Казни‑и‑и‑и‑ить! – подхватили толпящиеся по углам придворные, такие же кошмарные, как сама королева.
– Нет, нет, нет! – отчаянно заверещала Ольга Павловна. – Я не виновата! Это какая‑то ошибка! Я никогда никого не превращала! Я живу тихо, никого не трогаю! Я вообще незаметная и безобидная!
– Это ты‑то? – недобро усмехнулась Королева. – Уж кому бы рассказывала, только не мне… Я ж тебя как облупленную знаю!!!
– Откуда? – трусливо пискнула Ольга.
– Ну так я же твое отражение! – ласково‑ядовито сообщила Безобразная Королева. – Так что, Оленька, не отвертишься. Придется заплатить за все!
Ольга вновь замерла с открытым ртом, с трудом осмысливая сказанное. Придворные зашумели. Палач стал устанавливать посреди зала раскладную плаху, то и дело примериваясь, как удобнее будет вдарить топором. Королева достала мятый носовой платок и уже явно приготовилась им махнуть, давая сигнал к началу казни. И тут на Ольгу снизошло отчаянное вдохновение идущего на смерть.
– Стойте! Вы что??? – закричала Ольга. – Испокон веков приговоренному положено три желания! Перед казнью! Или вам закон не писан?
– Про неписаные законы вспомнила, – недобро усмехнулась королева, и по углам прошел вежливый смешок. – Ладно! Имеешь такое право. Давай свои желания!
– Первое: я желаю, чтобы мне подробно огласили материалы дела! – потребовала осмелевшая от переживаний Ольга Павловна. – И приговор!
– Хорошо. Повелеваю Птице‑Секретарю огласить приговор! – поджала губы Безобразная Королева, став еще несимпатичнее. – Только быстро – и так заждались.
Кошмарная птичка уселась на тумбочку рядом с троном, поправила когтистой лапкой очки, выхватила из‑под крыла бумагу и скороговоркой забубнила:
– Сенькина Ольга Павловна, 40 лет, обвиняется в преступной халатности и злостной бигудистости, захламлении Пространства Реальности старыми вещами, а также систематическом эстетическом насилии над мужем Михаилом, каковое уже привело к хроническому гастриту и снижению зрения. Также обвиняется в умышленном хищении Истинного Образа Королевы…
Ольга Павловна слушала и ничего не понимала. Какая халатность? Какая бигудистость? Какую реальность она захламила? При чем тут Мишин гастрит и тем более какая‑то Королева???
– По совокупности преступлений приговаривается к Смертной Казни, которая при добровольном раскаянии и сотрудничестве может быть заменена Искуплением. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, – завершила Птица‑Секретарь и торжествующе захлопала крыльями.
– Палач! – нетерпеливо махнула рукой Безобразная Королева.
– Стойте! – вскричала Ольга Павловна. – В приговоре речь шла об Искуплении вместо казни. Разве нет? Значит, я могу выбирать!
– У тебя было столько времени выбирать! – гневно сдвинула брови Королева. – Но ты предпочла довести дело до крайности. Сама виновата!
– Подсудимая имеет право выбора, Ваше Безобразие, это законно, – неохотно подсказал скрипучий.
– Законно! – подскочила на троне Королева. – А посылать в мир такие отражения – законно? А портить жизнь целому королевству – законно? А лишить меня Истинного Образа – законно???
– Второе желание! – быстро вставила Ольга Павловна. Желаю, чтобы мне объяснили, в чем суть дела. Про отражения, королевство и все остальное, и главное – при чем тут я??? Желаю понять!
– Да будет так! Объясните ей, – немного остыв, повелела Королева.
То, что Ольга услышала, оказалось для нее настоящим открытием. Неожиданным и не очень‑то приятным.
Ну кто бы мог подумать, что мы не просто живем, а каждую секунду посылаем в Мир свои отражения? А ближайшие зеркала эти отражения хранят, создавая из них устойчивые образы. Из этих образов складывается население целого Зазеркального Государства, где есть свои правила и законы, а правитель этого государства – ты, вернее, твое главное отражение. Для Ольги Павловны – Безобразная Королева.
– Из‑за твоей безалаберности и халатности я вынуждена управлять государством, в котором невозможно дышать! Везде сплошной застой, ничего не развивается, нет никакого прогресса! Почва заболачивается, реки мелеют и сохнут, растения чахнут, все стареет и ветшает! И я, твое Главное Отражение, с каждым днем выгляжу все хуже. Посмотри, во что ты меня превратила!
– Помилуйте, но это полная ерунда! – возразила неприятно пораженная Ольга Павловна. – На работе меня считают очень подтянутой и аккуратной. Даже элегантной!