***
— Мисс Грейнджер, подъем. Снейп зашел в её спальню и постарался не смотреть на изгибающееся одеяло, скрывающее женское тело. В силу своего позднего возвращения и дум о том, что теперь все будет хорошо, девушке удалось уснуть только под утро, и поэтому желание спрятаться не встретило препятствий на пути к изоляции. Гермиона гусеницей завернулась в кокон одеяла и недовольно промычала. — Грейнджер, — намного строже сказал Снейп, — без нас, конечно, не начнут, но лучше не испытывать моё терпение… Сонная перевернулась на другой бок и пробормотала осипшим голосом: — Ещё пять минут, и я встану, профессор, не беспокойтесь… Снейп возвел глаза к потолку. Что ж, он ее предупредил. Прошло более получаса с тех пор, как солнце показалось на горизонте. Гермиона спала, да так сладко, что никакие игры светила не смущали ее. В волосах заиграло золото, кожа замерцала как у вейлы, а тонкая ткань игриво сползла с ее плеча, манящего своей запретностью. Снейп подошел к ее постели, и, когда служанки стали вносить фрукты и свежее молоко, жрец поднес палец к губам, приказывая им не издавать и звука. — Гермиона, — большая фигура загородила солнце. — Вот так и стойте, профессор Снейп, — сонно буркнула гриффиндорка, вытягивая руку под подушкой и совершенно не замечая, какую только что оплошность совершила. — Очень удобно, и… Мужчина склонился над ней и коснулся губами полуоткрытого рта. Гермионины речи стихли. Она, наивная глупышка, не сразу поняла, что происходит, раскрыла губы, соблазняя Снейпа попробовать ее на вкус. Только глупец не воспользовался бы этим. Его язык проник в глубины ее рта и медленно провел по зубам. Сон испарился тут же. В очаровательном испуге девушка издала тихий стон и сомкнула губы, тем самым обхватив кончик его языка. Северус провел им по её губам. В животе поднялся вихрь бабочек с широкими крыльями, ветер от которых поднимал тягостную истому. — Сэр? — она немного отвернулась и с озадаченным видом посмотрела на служанок. Его ладонь нежно провела от шеи к щеке, поворачивая лицо к нему: руки отрезали все пути бегства, опустившись по обе стороны от ее головы. — Да-да, любимая? Игра ни на минуту не останавливалась, и он зарылся пальцами в ее спутанные волосы. Гермиона увидела странный блеск в его глазах. — Сэ-Осирис, — выдох ему в губы, откуда тихо прошептались ответные английские слова: — Вы говорили на египетском и даже назвали мое имя. Пояснений не хватило Гермионе Грейнджер. У неё испуганно забилось сердечко, прося продолжить неведомую сладость. — Но, — её дыхание только-только восстанавливалось, и от того оставалось рваным, — это не повод для поцелуя… — Вы уверены? — он хищно посмотрел в ее глаза, и когда она кивнула, мужчина не смог сдержаться. Северус обхватил ее лицо руками и припал в новом жадном поцелуе, яростно доказывая, что мужчинам не нужен повод. Пора бы научить эту всезнайку не спорить. С каких пор ему стали нравится эти игры — он не знал и знать не желал. Ему нравилось невинное замешательство Гермионы. Та замерла, прислушиваясь к ощущениям, которые растекались чудным волшебством по всему телу, которому хотелось петь. Ему удалось вырвать из нее стон, стоило лишь слегка прикусить нижнюю губу. Он отстранился с довольным видом. — Доброе утро, мисс Грейнджер. Теперь я убежден, что вы встали. С этими словами он и покинул взволнованную Гермиону, о реакции которой еще неделями будут перешептываться слуги.
|
|
|
|
***
Инени очень удивился, когда ему доложили о праздном утре в жреческом доме. Снейп — кажется, истинное имя лжеца? Чиновник задумчиво потирал подбородок. — Они походили на больных любовью? После полученного утверждения, он с лаской дотронулся до женского лица. — Тем лучше. Скоро ты заберешь свою игрушку, а так называемую мисс Грейнджер мы отправим домой. Женщина радостно кивнула.
Примечание к части
Благодарю своих читателей, которые не перестают вдохновлять меня и писать настолько потрясающие отзывы, что я хожу в нирване еще несколько дней)))
Люблю ВАС!
Огромное спасибочки и моей замечательное бете! Дорогая, без тебя была бы каша)))
Плата
Каждый год долину Египта посещали Боги, благословляя фараона и всех горожан. Праздник происходил в течение второго и третьего месяца разлива, когда стояла самая высокая вода. Суда и лодки свободно ходили не только по Нилу и по каналам, но и прямо по затопленным полям. Северус в это время ложился всегда поздно. Всякий раз его одолевали долгие думы: поможет ли ему новый рецепт зелья? Хватило и одного года, чтобы принять вызов местных обычаев и начать работу над сложной формулой противоядия. Девять лет, и результат равнялся лишь уменьшению нескольких часов агонии. Да пропади пропадом этот терпентин! Хорошо, что он отвел Гермиону от сумасшедшей идеи становиться верховной жрицей. Хатшепсут хотела проверить новоиспеченного пророка, застать в трансе, и быть может, развить ее магические способности, совершенно не осознавая, какие мучения может принести своей любимице. Ежегодные муки способны свести с ума в вечной жизни, как ежедневное горькое зелье, поддерживающее жизнь и омрачающее каждый день… Заслышав легкие босые шаги, Северус размял шею и подумал, что Гермионе следует давно видеть третий сон, а не шататься по дворцу. Что не так? Он выглянул и увидел ее сонную улыбку. — Профессор, Северус? — тихо прошептала она прежде, чем нахмуриться и сжать голову руками. Он быстро сориентировался и не позволил ей упасть. Когда в спальне мужчина приводил ее в чувства, казалось, что весь мир уйдет из-под ног, если ему не удастся спасти и ее. Лучший зельевар магической Британии совершенно не знал, что стало с мисс Грейнджер. Первый час он стремился привести ее в себя, что, естественно, оказалось тщетным. Пустая трата времени. Она без чувств. Кома. Но, Гермиона заговорила с ним, как во сне, что-то вроде: «Никто не должен узнать имя Северуса Снейпа», «Это опасно, профессор» и так далее, и тому подобное. Возможно, он бы и позволил себе рассмеяться, если бы Гермиона просто спала. Но, к его великому огорчению, обстоятельства складывались куда печальнее. И всё-таки лучше, чем он ожидал. Начался мозговой штурм, и после нескончаемо долгих пятнадцати минут он связал все симптомы, а впрочем, воздвиг надежду, ухватываясь за соломенный прутик в болоте отчаяния. В самом начале своего путешествия, когда Северус с разодранной шеей не вставал с постели, на него находила лихорадка не без полуобморочного состояния. Почему полуобморочного? Потому что его агония казалась бредом. Он слышал где-то далеко шаги, а потом какие-то безумцы говорили на не менее безумном языке, похожим на древний, и все бы подходило по критериям на иллюзии, если бы не холод щипцов и сухость марли, чувствовавшихся на ране. Кто-то лечил его, и тогда-то Снейп понял, что он просто обездвижен. Чем? Ядом… Но что, если с Гермионой так же? Если змеюка здесь непричем? Стоило ему прикоснуться к ней, как стало ясно, что он прав. В пальцах Северуса возникло необычайно резкое покалывание, а после — блаженное тепло. Его магия стала реагировать с Грейнджер. И если это так, а это так на девяносто девять и девять процентов, выходит, проблемы с колдовством не обусловлены ни укусом крестража, ни нахождением в прошлом… Магия просто слабеет. Северус принялся бороться за Гермиону, приводить ее в чувства, разговаривать с ней, но и здесь его ждала большая неожиданность. Он замолчал, когда девушка стала исчезать на глазах, становясь все более и более прозрачной. Печально качнув головой, мужчина склонился над ней, чтобы запомнить все её черты. Её ведь забирали назад. Поттер… Вполне мог найти способ, а кто же еще? Хотя, может, это по закону передвижения во времени, которого Снейп ожидал вот уже несколько лет? Каждому случайно заброшенному во времени давался шанс вернуться назад. Быть может, даже у него была тогда возможность, когда он был в таком же обмороке. Но там его никто не ждал, а Гермиону явно ждут. Теперь она шептала имя Поттера. Сквозь ее тело уже виднелась простынь, когда Северус, наконец, понял, что то, что он собирался сделать, будет последним. Его губы нашли ее в целомудренном нежном поцелуе. Прощай, Гермиона.
|
|
***
Вакуум ударил по ушам, подобно кувалде по черепу. Головная боль, откуда она появилась? Казалось, что по венам прекратили подачу крови. Гермиона чувствовала себя выпитой, словно её кровь высосали, а мышцы превратили в колючую проволоку. — Принеси мне воды и спирта, что в первом кухонном кувшине, — кто бы там ни присутствовал, с ним профессор Снейп обходился очень-очень строго. Послышались тихие босые шаги. Гермионе хотелось пошевелиться, но тело отказывало в такой почести. Рядом с ней прогнулась кровать: кто-то сел на край. Профессор? — Поставь здесь и уходи, — приказал вновь низкий холодный голос совсем близко. В метре. Нашло неоднозначное волнение, захватившее всё её существо. С одной стороны, она не могла контролировать и управлять своим телом, не могла говорить, шевелиться или дать понять, что с ней все хорошо. А хорошо ли? С другой стороны, с ней Северус Снейп, в чьём могуществе не сомневались даже жители Древнего Египта. Но что произошло? Почему она не помнит? Почему она парализована? Бульканье в чаше выдернуло Гермиону из мыслей. В нос ударил резкий запах спирта. Он собирался ее растирать, подумалось девушке, иначе зачем еще спирт? Но жар отсутствовал. Вот-вот он разденет её и… Если бы имелась возможность стать бледнее, девушка воспользовалась бы ей незамедлительно. Снейп не собирался её растирать, он планировал дезинфицировать кожу или рану, чтобы сделать укол, надрез… Операцию. В груди заколотилось сердце. Неужели в неё что-то попало, и Мастер Зелий умело обезболил её тело? Копьё? Кинжал? Но тогда почему она здесь: всё слышит и чувствует? Разве обмороки такие? Когда она столкнулась взглядом с Василиском на втором курсе, пришлось потратить целый месяц, чтобы восстановить самочувствие и вернуть прежнюю концентрацию в учебе, не говоря уже о том, что те недели, что она пролежала в больничном крыле, с успехом выпали из ее памяти. — Мисс Грейнджер, проснитесь… — тихо прошептал он, — вы должны быть здесь… Послышался шум выжимания марли, но всё стихло. Она силилась открыть глаза прежде, чем что-либо произойдет. Ей необходимо знать, успокоиться. Интуиция неправильно реагировала на тишину. Пульс дико забился. Ей показалось, что она одна. Её оставили. Секунда, другая, и… Ток, вонзившийся в руку, был настолько неожиданным, что первой мыслью волшебницы стало желание закричать. Но после прояснилось, что это рука профессора, нежно накрывшая её. Теплая и приятная. Длинный тонкий палец провел по костяшкам. — Я знаю, что вы слышите меня, — он поднес к ее носу кусочек ткани со спиртом, и когда резкий запах ударил в нос, Гермиона нахмурилась. Взяв другую ладошку, Снейп провел рукой до плеча. Гермиона почувствовала прилив магии, трепетно разливающийся по её телу, где каждую клеточку странно покалывало, вознося в облака эйфории, какая бывает после хорошего SPA. И снова резкий запах, от которого хотелось увернуться. Клещи ворвались прямо в грудь, вырывая душу вибрированными потоками ветра. «Я здесь! Здесь, скажите, что нужно делать, сэр?!» — кричал ее внутренний голос. Родилось непреодолимое желание прекратить эту контрастность. Сотрясающая грудь вибрация увеличивала свои колебания, раскачивая щипцами её сердце сильнее, как вырывают здоровый коренной зуб. Это был не Снейп. Кто-то другой действовал изнутри, как проклятье. Становилось мало его тепла и утешений. Снова отвратный запах врезался в чувствительный нос, и думалось, как вода заполняет трюм тонущего корабля, так и её легкие тонут в литрах спирта. В страхе она мысленно закричала, и крик ее заглушил удаляющиеся слова профессора. «Сосредоточьтесь!» — потребовал властный голос. И Тишина. На ее просьбу о помощи никто не откликнулся, однако вскоре слишком громко раздались голоса. «Гермиона, Гермиона, Гермиона, Гермиона!» — зазывала незнакомка. Гермиона потерялась в пространстве. Бесполезными остались попытки обернуться. Тьма. — Гермиона, ну же! — отчаянно кричал Гарри далеко-далеко, — Приди в себя! Гарри? — Не тряси её так сильно! — потребовал голос Рона с явным отчаянием. — Пожалуйста, — прошептал Рон, — Пусть она придет в себя… Гермиона не знала, что ей делать, и как быть. Паника отступала. Спирт стал привычным, тепло рук профессора пропало, заменившись тягостной прохладой. Стало понятным, что она далека от своего сознания. Хе-эй, кто-нибудь её слышит? Ответное эхо пронеслось раскатистым громом высоко над головой. — Мистер Поттер, что здесь происходит? О, Мерлин! — госпожа Макгонагалл подбежала к ним и стала отдавать указания. — У нас еще есть время, скорее! Волна вибрации накрыла волшебницу девятым валом, который подавил испуганный вопль и унес в бездну. Гермиона, резко полетевшая вниз, уже представила себя мертвой лепешкой, так и не найденной в этой гуще неизвестности. Голос Макгонагалл слышался более отчетливо. Появились и другие голоса. Ослепительная вспышка, и ведьма поняла, что отсюда пора бежать. Ей нужно уловить голос Северуса. Только он выведет её из персонального ада, в который её неизвестно каким образом занесло. Впрочем, это являлось не самым важным. Всякая паника и тревожная эмоция взялись под контроль. «Уймись, Гермиона, » — велела она себе, раздумывая над своими действиями. — «Едва ли профессор Снейп обрадуется, если ты опустишь руки и сдашься». Заложило уши. Он велел сосредоточиться… Но какие мысли выбрать? Ответ напросился сам собой. Ну конечно она будет думать о нем, о его голосе и руках, которые дарят необычайно странное тепло. Девушка принялась крутить мысленный слад, похожий на мантру. Сколько прошло времени — неизвестно, но в какой-то момент она зависла в воздухе, как котенок, которого ухватили за шкирку, и медленно полетела вверх… Скривив лицо от привкуса спирта во рту, Гермиона резко вдохнула и закашлялась, едва не складываясь пополам. Оказывается, лунный свет не такой уж и тусклый по сравнению с пустотой. У нее отпято колотилось сердце, получившее хороший укол адреналина. Напротив сидел Снейп с не самым невозмутимым видом. Межбровная складка сулила мрачностью. Он задумчиво потирал подбородок, рассматривая ее: наверняка догадывался, что произошло. В своих размышлениях, однако, Гермиона ушла далеко от истины. Видимо, вид у нее выражал палитру смешанных чувств, отчего он первым начал разговор: — В вас попадало проклятье? — Нет… Вернее, я не помню, сэр… Он еще пуще нахмурился. — Вы получили рану? Мисс Грейнджер, — вздохнул, когда она отрицательно мотнула головой, — Вы должны вспомнить. Это в первую очередь имеет колоссальное значение для вас, поэтому постарайтесь припомнить последние часы. Несмотря на головную боль, Гермиона приложила усилия и стала перебирать в уме последние знакомые отрывки. Солнечное утро, она проспала, он со всей присущей ему «любезностью» утрудился разбудить ее сказочным способом… Но прежде, чем посвятить профессора в подробности воспоминания, Гермиона задумалась: а было ли это всё на самом деле? Единственное, в чем сомневаться не приходилось — так это то, что она в Древнем Египте с Северусом Снейпом… Поймав его выжидающий взгляд, она спросила: — Скажите, какое сейчас число… Сколько дней я пробыла в коме? — Мисс Грейнджер, еще четыре часа назад вы трескали мандарин, — чтобы нащупать пульс, он взял её руку, и, когда Гермиона вздрогнула от новой волны теплого электрического тока, маг невесело усмехнулся, решив, что ничего глупее в жизни он не предпринимал. — Что происходит? — тревожно спросила она, отнимая свою ладошку, которую тотчас рассмотрела. — Вы об этом? — он снова взял ее руку в свою, и что-то необычное проскользнуло вновь. Она склонила голову к плечу, и с удивленными испуганными глазами спросила: — Что это значит? — Без понятия, мисс, — с отчаянием выдохнул он, — вы это не чувствовали раньше, верно? — Да… Он кивнул. — Вы вышли от Хатшепсут, когда я вас встретил повторно, и между прочим, к великой удаче, ибо вы не сделали и двух шагов, как испуганно вскрикнули и едва не ударились головой. Наверное, Снейп не замечал, как непроизвольно потирал костяшки ее пальцев в объяснении, но эффекта добился: Гермиона успокаивалась. — Тогда вы лишились чувств на пару часов. Как думаете, что могло спровоцировать всё это? Тепло разливалось по ее рукам, вызывая волнение в сердце. Они столкнулись взглядами, и Гермиона тотчас потупила взор, чувствуя смущение. — Я не знаю, сэр. Но я слышала и чувствовала вас, а еще запах спирта и голоса… — Знакомых? — дополнил он за нее — Мисс Грейнджер… почему вы не пошли к ним? — Была темнота, и я скорее летела к ним, чем шла. Но я поняла, что нужно возвращаться к вам. А почему вы спрашиваете? Это ведь были галлюцинации, да? — Да, — уклонился он. Гермиона не поверила ему. Профессор уложил ее спать и сказал, что завтра праздник и что им всем нужно встать пораньше. А Гермиона больше не могла уснуть. Нет, она, конечно, покорно легла, но глаз так и не сомкнула.
Терпентин
Изрядно не выспавшаяся Гермиона встала ранним утром, когда солнце только-только появилось на горизонте. Наспех нарисовав свои стрелки, жрица переоделась в длинный красный сарафан, и пока Фина мудрила с её поясом, искусство завязывать который ей так и не поддалось, волшебница возилась с очередным ожерельями, подаренными Снейпом. А кем же еще? Девушка тяжело вздохнула. Нет, ей они безмерно нравились, как и псевдоухаживания, но их игра начинала смущать. Снейп как бывший двойной шпион великолепно перевоплощался в пылающего страстью мужчину, и, к её величайшему разочарованию, какое бывает с каждой разумной девушкой, Гермионе стало ясно: она привязывается к профессору. Нет, не влюбляется, конечно. Это чувство выше, нежнее, лучше и накрывает тебя без сомнений. Она лишь чаще о нем думала, чаще была ему благодарной и чувствовала себя с ним в безопасности. Это не любовь. Волшебница прикрыла глаза, когда Фина взяла две золотые диадемы, стоящие целое состояние в современном мире. — Какую? —изображая чаши весов, служанка приподнял сначала узорчатую с лунным диском, а затем ту, что с рубинами — символами Венеры. Что-что, а диадемы волновали волшебницу меньше всего. Ну, пусть будет красным. Гриффиндор она или нет? Водрузив тяжелую ношу себе на голову, жрица была готова поклясться, что не встанет. Местная красота весила как минимум несколько учебников «Истории Хогвартса». — Фина, я не встану, — с отчаянием буркнула Гермиона. — Вам поможет наш жрец, — хмыкнула служанка, помогая встать — он всем помогает, а вам в особенности. К удивлению, все оказалось сносным. К жрецу Гермиона вышла, конечно, не так энергично, как хотелось бы — свою роль играл и недосып. Однако и профессор выглядел не лучше. В воздухе витал запах конюшни и хорошенько взбитой копытами земли. — Доброе утречко, — улыбнулась она не без иронии, принимая его руку в помощь и не понимая к чему такое веселье в глазах профессора. Не на ее же шутку. — Смотрю, вы еще не проснулись, что ж, колесницы лучше всяких будильников внесут бодрость в ваше утро. Держитесь крепко. Можно не сомневаться, что держаться ей не придется вообще, ибо килограммы золота, что есть на ней, замедлят всякую инерцию. И все же бросив скептический взгляд на их транспорт, ведьма поежилась. Ни ветхое скрипучее дно, ни металлический поручень — ничто не внушало особого доверия. Это не нимбусы с клювокрылом, на которых раз и перелом третьего и четвертого шейных позвонков. Здесь каждую клеточку тела сначала пережуют колеса, а уже потом выплюнут щепку костей с горсткой плоти. Хорошего исхода и не жди. Гермиона с нервной улыбкой ступила в колесницу. А через каких-то две-три секунды её спина могла лично засвидетельствовать близость Снейпа. Он забрался следом, а его руки расположились на бортике, по обе стороны от её талии. Как-то само по себе задержалось дыхание от такого странного объятия. Чувствовалось его тепло. Буквально чуть-чуть наклониться назад, и ее спина прильнет к его твердой груди... — Сейчас не самый лучший момент для терзания губ, мисс Грейнджер, — предугадал низкий голос её нервную привычку. А ведь только захотелось! Неужели всё настолько будет резким? Гермиона получила свой ответ, когда они рванули, да так, что лопатки всё-таки впечатались в мужскую грудь. Как в тележке банка Гринготтс, так и здесь ее сердечку грозил инфаркт, и если бы не опора сзади, то Гермиону можно было уносить. Руки сводило от напряжения и соскальзывали, а на кочках приходилось применять особое усилие, ибо опасность вылететь подходила очень близко. Северус же держался умело, и на ее испуганные возгласы лишь усмехался. Годы заставили не только привыкнуть, но и приноровиться. Спустя полчаса, когда они приехали и земля снова появилась под ногами, Северус подхватил Гермиону под талию и придержал. Да, после первого раза голова сходит с орбиты порядком. Величественные статуи уже ожидали пару. Не без насмешки, выражая всем своим видом превосходство над глупостью Египтян. Впрочем, Снейп был с ними абсолютно солидарен. Как можно верить в чью-то фантазию? Едва ли существуют эти боги. Нет, Северус, бесспорно, не был знатоком культуры древнего Египта и многое не знал. Ему хватало ума признавать это. Однако ни монстрологии, ни в книгах по истории магии даже вскользь не упоминалось ни о каких богах. Зато о местных жрецах сказывалось многое. Те создавали интересные ловушки, зачаровывали пирамиды и скрывали потайные ходы. Это был их культ, и по большому счету, именно они брали в узду своего правления абсолютно всех магглов, в том числе и фараонов. Единственное, что не поддавалось здравому смыслу, — так это галлюциногены. На кой маги выбирали для поджога бесполезную дрянь, от которой становилось дурно, оставалось загадкой. Уж лучше б пили вино как в Греции и танцевали до потери сил*, раз уж занялись самобичеванием. Из мыслей Северуса вырвала Гермиона, которая, растерявшись от большого количества людей, сжала его ладонь. Мужчина хмыкнул не без насмешки. Лучшая ученица, гриффиндорка и так быстро теряется. Пришлось сжать ее ручонку в ответ и погладить пальцем нежные костяшки. Ни к чему ему нервная жрица, знаете ли. Внезапно резко по телу прошелся озноб и жрец прищурился. Недобрый взгляд прожжённый опытом затылок бывшего шпиона учуял сразу. Он тотчас осмотрелся. В толпе народа, ожидающего начала праздника, стоял Инени, жадный до власти паршивец. Глумливо улыбался. Наверно, этот человек был единственным, кого Северус не мог просчитать максимально. Грязный чиновник шел по головам ради того, чтобы свергнуть Хатшепсут. Он не брезговал ничем. Сдавалось интуиции, которая, к слову, никогда еще не подводила Северуса, что Гермиона в большой опасности. Мастер зелий удостоил Инени взглядом «задумай-что-нибудь-и-я-тебя-прикончу» и увел гриффиндорку подальше. — А что нам несут? — увидела мисс Грейнджер подносимый терпентин. Люди с интересом разглядывали жрицу, в особенности смотрели на диадему и робко улыбались. Оставалось лишь закатить глаза, и эффект дежавю не заставит себя ждать. Эти глупцы сочли, что предсказываемый год будет плодороден, как в урожае, так и сынах. С чашами, похожими на христианское кадило пара пророков скрылись с глаз обычных смертных. Когда же колонны за их спинами скрыли толпы людей, Северус приказал Гермионе уйти в его тайную лабораторию и принести два тюбика с зельями. То ли повзрослела, то ли нравы древнего Египта так повлияли на взбалмошную гриффиндорку, но принесенное зелье она выпила без раздумий. Сомнений не оставалось: она доверяла исключительно ему. А вот что осталось неизменным, так это ее нетерпение к знаниям. Казалось, будь они в классе, Гермиона бы уселась на своё излюбленное место и затупила бы перо, пока все не записала. Вопросы, вопросы, и еще раз вопросы видел бывший профессор в ее взгляде. — Мисс Грейнджер, надеюсь, вы не забыли мои уроки? — издалека начал он, разминая затекшие запястья и сжимая кулаки. И только когда Гермиона кивнула в ответ, Снейп продолжил: — Как и перед каждой практикой, вы должны знать инструкции, — факел, висевший на стене, он снял и лекторским сухим тоном протянул, — поэтому, слушайте внимательно. Терпентин — это горючее вещество, при горении которого вырабатываются токсины, вызывающие галлюцинации. Посему вы уйдете в дальнюю часть Храма и под видом медитации поспите, — губы изогнулись в усмешке, когда огонь с факела перебежал на вещество в чаше и пошел серый дым, — Если что-то пойдет не так, обращайтесь к Сенмуту. Северус знал, что вот-вот взбунтует гриффиндор, но надеялся, как говорят захудалые оптимисты, на лучшее. Но как Северусу Снейпу никогда не быть оптимистом, так и надеяться на что-то разумное от гриффиндорцев тоже не следует. Его губы скривились в самодовольной усмешке, когда карие — слово «янтарные» подходило куда больше — глаза округлились. Её вдох сигнализировал о грядущем возмущении, и… Северус понял, что еще не разучился удивляться этой жизни. Девица хоть и сжала кулачки, но и слова не сказала. Кивнула.
***
Дым струился прозрачной тенью над храмом, и засвидетельствовавшие это люди начали праздник. По сигналу поплыли ладьи Амона, его супруги Мут и Хонсу. Целая флотилия виднелась с высоты храма. Нил разлился до небывалых широт, отметила про себя Гермиона. Ей не спалось, и, играя роль интроверта в период обострения, она изредка посматривала на профессора, размахивающего дымящей чашей. Выходило достаточно забавно. Он вышагивал квадрат, и без своей великой мантии выглядел не таким уж ужасающим. Конечно, когда её ловил за подглядыванием, он вскидывал бровь и дожидался (как это в его стиле!), когда она первая отведёт глаза. Девушка сдавалась на трех шагах, робко улыбалась и смотрела в расписной пол. Это даже превратилось в подобие игры, когда их взгляды, подобно щенкам, резвящимся на лужайке, по негласному договору встречались в легкой схватке. Хоть и создавалось ощущение серьёзности, Гермиона была уверенной, что профессор подыгрывал, и, казалось, ему это нравилось не меньше, чем ей. Дух захватывал азарт. А что еще делать, когда душу терзают вопросы, на которые едва ли появится возможность получить ответ. Сон, несмотря на бессонную ночь, так и не шел. Её обоняние обострилось до предела, но никакого запаха, за исключением песчаной глины, не чувствовалось. До девушки просто не доходили токсины терпентина, уносясь гуляющим от колонны к колонне ветром. Избавляться от бремени переживаний помогала старая, но еще и не зачавшаяся здесь логика Аристотеля. Гермиона рассуждала, что раз праздник ежегодный, то и ритуалы профессору не новы. А следовательно, ему знакомы и последствия. Зелья… Он умел их готовить, и, естественно, приготовил противоядие. К Нагайне же умудрился найти. Профессор ходил и ходил, рассекая дым, пока не бросил чашу и стремительным шагом не исчез в тени неисследованной части храма. — Сэр? — протянула Гермиона, с опаской глядя на него. Силлогизмы и умозаключения канули в тар-тарары. — Не приближайтесь ко мне, — рявкнул мужчина. Рассёкший воздух приказ заставил её замереть. Гермионе слышалось его ровное глубокое, будто умышленно контролируемое, дыхание. Жуткие ощущения вызывала темнота, в которой исчез Северус. Там был длинный, уходящий вниз коридор. — Гермиона, оставайтесь здесь, а когда зайдет солнце, запустите патронус, — холодно отдавались слова, — не смейте идти за мной. — Но, профессор! Мы с вами в одной лодке! — рискнула сказать Гермиона и уже неуверенно посмотрела ему в глаза. Она оказалась совершенно не готовой увидеть в них ненависть и тьму. Он сделал шаг в её сторону, затем другой. Гермиона почувствовала дрожь во всем теле. Выражение его лица заставило ее испуганно отступить и потянуться к ноге за палочкой. Профессор Снейп шагнул следом, почти вплотную приблизившись. От ярости его глаза сузились, но самое страшное — это тишина, с которой он преследовал испуганно отступающую Гермиону, заставляя ее пятиться, пока она не почувствовала, что уперлась спиной в холодную каменную стену Храма. Снейп продолжал хранить молчание: ни гадких резких замечаний, ни приказов — ни-че-го. Гермионе никогда еще в жизни не было так страшно, и непонимание того, что же так вывело его из себя, только усугубляло страх. Ей еще никогда не доводилось видеть Снейпа в таком состоянии: одним своим присутствием он заставлял ее вжиматься в стену и мечтать о побеге. Слезы сами собой потекли по ее щекам: от ужаса. Но взгляд девушка не отводила, не смела и боялась: интуиция кричала, что если сейчас она покорится, то за этим последует нечто жуткое. Вместо обычной черной холодности в его взгляде, который заставил ее сглотнуть, бурлили эмоции. — Не будьте идиоткой, — прошипел вкрадчиво Снейп. Гермиона вздрогнула не в силах произнести и слова. Сердце девушки, и без того бешено колотящееся от страха, пустилось в галоп, когда он опять сделал полшага, придвинувшись настолько близко, что казалось, еще немного — и впечатает ее в стену. — Ваше безрассудное гриффиндорство рано или поздно загонит вас в могилу, мисс Грейнджер. Еще несколько часов назад мне показалось, что вы повзрослели, и что я вижу. Глупую наивную доверчивость и желание спасти все и всех. Моя лодка имеет пробоину, в отличии от вашей. Не лезьте. Ко. Мне. Его голос сочился гневом, из-за которого Гермиону охватила крупная дрожь. И наконец, заметя всё это, мужчина сделал глубокий вдох и, с силой сжав кулаки, отошел в сторону темнеющего туннеля. Гермиона сползла по стене вниз и постаралась унять бьющуюся в груди дрожь объятием колен. Больше мыслей о помощи профессору у нее не возникало. Её бил озноб.
***
Эти два часа прошли не самым лучшим образом. Гермиона не выходила за границы Храма и не особо подходила к тлеющей ядовитой дымке, находившейся у самого выхода. Ей было тяжело, она искусала губы в кровь и почти что не двигалась. Девушка понимала, что необходимо успокоиться. Патронус дался ей с трудом и несколькими тщетными попытками. Следовало ожидать, что ничего не произойдет. Она спокойно приняла тот факт, что с каждой минутой её магический потенциал теряет силы, однако не переставала надеяться на лучшее. Всё-таки нужно было выполнять указания профессора. — Экспекто патронум! — повторила она, чувствуя себя слабой и абсолютно беззащитной. Теперь она боялась и самого профессора, единственного, кому доверяла. Его гневный взгляд и голос, скрывающий шквал эмоций, сидели в мыслях, не позволяющих восстановить дыхание. С конца палочки всё-таки заструился свет, когда она переключилась на знаменательный день победы. Озаряя голубыми тонами окрестность, постепенно магические облака выстроились в фигуру выдры. Та умчалась вдаль, и солнце скрылось за горизонтом. С темнотой одиночество и тревоги усилились. Тени дрожали от движений факелов, играя с ее воображением. Мерещились странные животные, иероглифы казались движущимися. Профессор так и не вернулся. — Жрица! — громко позвал Сенмут, стоя где-то на улице. Гермиона сглотнула, бросив взгляд в сторону тоннеля, откуда веяло могильной сыростью, и с испытываемыми переживаниями двинулась навстречу доверенному человеку. Было плохое предчувствие.