Примечание к части
* Культ Диониса — в древнегреческой мифологии младший из олимпийцев, бог растительности, виноградарства, виноделия, производительных сил природы, вдохновения и религиозного экстаза, а также театра. Упомянут в «Одиссее» (XXIV 74). Греки полагали, что выпивая литры вина и веселясь, они приближались к богам.
Знак
Звездные крапины украшали небо, причем намного ярче, нежели в современном мире. Даже не погружаясь в детали астрономии, можно с легкостью распознать созвездие собаки, тигра, а о большой и малой медведицах и говорить не приходилось. Однако, несмотря на всю их яркость, Гермионе они были безразличны, как и веселые танцы с огнем на берегу Нила. Шум толпы заглушал ветер, а посему, когда она вышла к Сенмуту, стало еще тоскливее. К счастью, Сенмут был без колесницы, и это не могло не радовать. Хоть каплю. В глубине души поскуливала боль, как от предательства. Гермиона ведь лишь попыталась помочь ему, ведь считала, что так будет лучше. Да что уж врать, она переживала за профессора и далеко не из эгоистичных побуждений: отправляться домой без него она уже не хотела. До сих пор от воспоминаний холодного голоса тело охватывал слой льда. — Что-то случилось? Сенмут напомнил о себе в мягкой форме и не без присущего религиозному язычнику волнения. Она тут же взяла себя в руки и вынудила свои губы растянуться в улыбке. — Там же что-то произошло? — подталкивал к разговору милый, но до заката глаз дотошный советник фараона. Этот прикрытый заботой вопрос был далеко не прост. Любое слово могло испортить всю их затею. Ступая по тонкому лезвию, девушка почувствовала, как пятки прочно врезались в острую сталь, и что назад дороги нет. Ей сказали доверять ему. Но насколько? С осторожным подбором слов, Гермиона всё-таки ответила: — Произошло, — сглотнула ком в горле, когда на нее уставилась пара внимательных глаз, — жрец ушел в медитацию и сказал, что обо мне позаботитесь вы. Что именно рассказал профессор, и насколько он доверил их историю кому-либо — Гермиона не знала, но подозревала, что опыт бывшего шпиона и здесь сыграл свою роль. Минимум информации. Во всяком случае она надеялась. От паники, что у них возникнет недопонимание, Гермиона ускорила и без того быстрый шаг. — Сэ-Осирис попросил напоить вас теплым молоком, — нагнал ее мужчина. Если бы доброта умела улыбаться, то только такой теплотой улыбкой, какая была у Сенмута. От такого простодушия Гермиона немного успокоилась. Ни одной души не было во дворце, когда они пришли. Даже слуг в этот торжественный день отпускали на гуляния. Их шаги эхом разносились по длинным коридорам, пока они не дошли до летней кухни. Сенмут открыл ящик, служивший местным холодильником, и извлек кувшин, из горлышка которого тянулся тонкий пар. — Вечерний дой, — с гордостью пояснил мужчина и достал две керамические чаши. — Вы с ним разговаривали? — долго же она не решалась задать этот вопрос. Сенмут кивнул и наполнил и свою чашу. — Конечно, уж простите меня, но я частенько завожу с Сэ-Осирисом разговор о вас. Он же к вам неравнодушен. Вот и сейчас он попросил позаботиться о своей жрице на случай долгой медитации. Ведь это происходит из года в год, как вам известно. Гермиона кивнула с надеждой, что вышло величественно, как и положено богиням. Она давным-давно поняла, что если ты в сложной и непонятной ситуации, то следует думать прежде, чем твой рот извергнет глупость. Хотя едва ли нашелся бы такой человек, который стал свидетелем опрометчивости мисс Грейнджер. Тем не менее девушка уткнулась в молочное небо, что в кружке.
|
|
|
|
***
С детства Неферуре снился сон с достаточно частыми повторениями, чтобы запомниться ребенку. Там всегда приходила прекрасная дева в синем платье, а вокруг нее постоянно бегало красивое существо, похожее на антилопу и окапи. Только это животное Неферуре считала более беззащитным из-за отсутствия рогов. Всегда по пробуждению настроение поднималось до небывалых высот, ведь ей представлялась сказка. Малышка всегда сохраняла свой секрет. По началу получалось само собой. Неумение четко формулировать свои мысли помогало. Чуть позже одна из служанок посмеялась над ее рассказом, и девочка решила более никому не ведать о своих бреднях за исключением одного человека. Хорошим знаком для Неферуре оказалась Гермиона. Она вызывала доверие у юной царицы, и имела полное на это право хотя бы по причине того, что ее выдра, как сама она выражалась, внешне походила и свечением, и цветом на то игривое существо девушки с огненными волосами. Как одного бамбука папирусы, выразился бы учитель письменности. В торжественное утро первого праздничного дня во дворце разносились грустные мелодии, напеваемые чудным девичьим голосом. Неферуре любила петь, но эту композицию она раньше никогда не исполняла. Да, сон ей приснился, но в отличие от предыдущих, этот радости не вызывал. Ночью приходила всё та же детская сказка и улыбалась. Над ней сияли звезды, как и всегда, но стоял густой туман. А рядом, вместо того нежного и безрогого, кружил большой тигр с толстыми мохнатыми лапами. В его глазах не стоял голод, на клыках свет не играл с капельками крови, и в целом, агрессии он не испытывал. И всё-таки пробуждение для Неферуре осталось особым послевкусием. Эти перемены ей совершенно не нравились. Обеспокоившаяся Хатшепсут подглядывала за дочерью и раздумывала о причинах её столь странной смены настроения в праздник. Видимо, на её лице залегла тень, если даже улыбка не помогала избавиться от надоедливых взглядов матери. Неферуре спрятала взгляд в пол. Всё-таки ее мать принадлежал к властолюбивым людям, которые поощряли покорность. Как оказалось, этот хитрый ход удовлетворил фараона, ибо она переключила своё внимание на служанку. С шелестом длинной юбки кизилиса Неферуре выскользнула из дворца. Давно место под ветхим желтым рожковым деревом стало её излюбленным. Там веяло свежей листвой. Тень скрывала от лучей беспощадного солнца, когда волшебница решила поведать о своем сне. Этот человек точно знал, что делать.
|
|
***
Уже три дня праздника прошло, и для Гермионы они стали периодами волнений. К её большому испугу, профессор не появлялся, и ей приходилось вновь и вновь сочинять, врать, что жрец в медитации, а она носит ему пищу и каждый день возвращается во дворец ради хорошей кармы. Нервы, нервы и еще раз нервы делали ее игру сложнее. Что такое «карма» в шестнадцатом веке до нашей эры понятия, что собственно логично, никто не имел. «Да и тем более это Египет, а не Индия. Гермиона, кто тебя за язык тянул?!» — мысленно ругала себя девушка, которой пришлось снова лгать, сочинять и использовать свое уже порядком уставшее воображение. Люди странно отнеслись к ее словам. Не могло остаться незамеченным и то, что к Гермиониной выдре все со временем привыкли и с радостью встречали на улицах Фив. Некоторые смельчаки пытались гладить. А эрудированные люди, разглагольствовавшие об астрономии, искали в небе созвездия, похожие на волшебный патронус. Если бы был профессор, он бы уж постарался закатить глаза и вложить в свой вздох смысл «какие-же-все-идиоты». Гермиона вздохнула. Ошибочен будет вывод, что она забыла то, что произошло пару дней назад. Всякий раз при этом воспоминании её сущность рвалась назад, в будущее, чтобы там сжаться до молекулярного комочка и посидеть так пару часиков. И ровно на каждый порыв бегства, девушка неустанно продолжала приводить себе аргументы против. Во-первых, она гриффиндорка. А представители её факультета всегда славились храбростью и отвагой. Страусиная же политика под эти критерии не подходила. Во-вторых, она лучшая ученица Хогвартса и Высшей магической академии. Неужели ее хваленый разум не найдет решения? Будет непозволительной роскошью оставить Северуса Снейпа здесь, ибо скольких людей он сможет спасти и научить! В-третьих, мораль требовала выяснить, что здесь происходит, и вернуть своего бывшего учителя в нужное время, ведь не весть что произойдет, если события пойдут не по хронологии, и Гермионе, вспоминавшей сюжеты Герберта Уэллса и других королей маггловской фантастики, еще больше хотелось поскорее вернуться домой. Хотя мысль о том, что Волан-де-морта мог сожрать какой-будь динозавр в далеком юношестве, всё-таки притягивала. И все же сейчас Гермионе не было никакого дела до истеричных шуток. В ее голове зрел план. Какая у них цель? «Ну, у меня», — поправила она себя. Вернуться назад вместе с профессором. Для этого нужно зелье и ритуал, о котором знаний у нее имелось столько же, сколько у Рона о маггловских сериалах. Почему-то ей казалось, что профессор скрывал эти алгоритмы не просто так. Мотивы? Возможно, не хотел, чтобы она не лезла во все это. Тогда он безмерно наивен, и от этой мысли нельзя не улыбнуться. Явно же, что здесь было нечто другое. Допускалась мысль и о том, что он собирался ее просветить, но не успел, и о том, что это темная магия. Она строила версию за версией, пока не разболелась голова. Ладно, о ритуале еще рано говорить, поэтому над ним она поломает голову позже. Для всего этого ей нужен профессор, которого следует прежде всего найти. Но не через тот зловещий коридор, от которого веяло сыростью. Еще чуть позже, после раздумий-которые-так-и-не-прекратились Гермиона пришла к новому выводу. Точно! И как она раньше не догадалась!
***
Северусу никогда не приходилось бывать под бульдозером и одновременно испытывать круцио от трех волшебников, но он уверен, что это показалось бы ему цветочками по сравнению с тем, что испытывал он сейчас. Его веки вздрогнули, под ними забегали зрачки, Северус застонал. Когда тело отказалось слушаться, он мысленно чертыхнулся и тут же пожалел об этом. Эхо в голове пронеслось раскатистым взрывом. Судороги пережевывали каждую мышцу. Он подумал, что умер, если бы так не происходило из года в год. Вернее, «так» отвратно еще никогда и не было. Северус чувствовал слабость и колоссальное желание сдаться. Как и на собраниях Темного Лорда он балансировал на грани. Боль издевалась над ним, как только могла, и лишь жизнь бездушно жалела, не приглашая смерть в его сердце. Северус представил, что это долгожданный конец. Пелена Косой уже укутывала его могильной прохладой. Летальный исход от передозировки терпентина. Как жаль, что столь эпичная кончина останется незамеченной. Разве что Сенмут об этом расскажет. Но он, конечно, не расскажет. Он человек слова, Северус не сомневался. Даже мисс Грейнджер останется в неведении. Мисс Грейнджер. Его глаза резко распахнулись, и Северус дернулся, чтобы сесть. Слишком резко даже для здорового человека. Но на плечо надавила заботливая рука. — Что с ней? — прохрипел Северус, опускаясь под давлением ладони на жесткую соломенную подушку. — Конечно, она подавлена, напугана (а что ты хотел?) переживает за тебя, Сэ-Осирис, — к превратившимся в тонкую нить губам жреца поднесли флакончик, — но больше не проводит ритуалов и, скорее всего, не следует за тобой. Как ты и велел. Впрочем, это одним богам известно. Но сейчас тебе нужен покой. Пей. Северус скривился и отвернул голову. Еще один глоток чего-либо, и его желудок извергнет все своё содержимое. — Более в Храм ее не води, ясно? — холодно приказал он и прикрыл веки, налившиеся свинцовой тяжестью. Если Сенмут и встревожился, то не подал вида. Лишь глаза его выдавали тусклый блеск беспокойства, однако в этот раз перечить другу он не стал. Северус почувствовал и это. И всё же что-то казалось ему иным. Боль приняла другой характер по сравнению с теми девятью разами. Казалось кожа трескается по швам. Не сильно удивился бы Северус, если бы обратился в какую-нибудь тварь, наподобие пародии восточного оборотня. Флаконы с соблазнительным содержанием остались стоять рядом на столе, и мужчине пришлось собрать все силы разума, чтобы не поддаться искушению и не облегчить свои муки. Неизвестно сколько он еще проваляется в овощном состоянии. Такая роскошь не позволительна сейчас. Игнорируя раздражающий заботливый взгляд Сенмута, Северус осмотрел своё убежище, в котором прятался на время "медитации". Душно. На стенах следы крови. Северус скривился. — Это еще что? — он кивнул в сторону красных следов. К услышанному Северус был совершенно не готов. Его друг нахмурился. — Это сделал ты.
Новая идея
Утром следующего дня Гермионе не спалось. Всем нутром она стремилась осуществить задуманный план. Ей нужно было осмотреть местность вокруг храма. Возможно, окажется (Гермиона, будучи разумной, допускала, что может быть не совсем права), что рядом с Храмом имелся запасной выход, а-ля Гремучей ивы с тайным убежищем. Ведь дело было далеко не в ней… ну частично. Все заключалось в терпентине и раздражающем профессора гриффиндорстве. Ясно же, что зелье не помогло. У него начались галлюцинации, и он ушел в неизвестном направлении, чтобы обезопасить себя и её. Тем более, его несносный характер не позволил бы ей видеть его слабости и беспомощности. Однажды во время войны она убедилась и в том, что ему не нужно сострадание. Случай совершенно недвусмысленно намекнул об этом. Тогда она плакала в туалете вместе с плаксой Миртл. Поппи после незначительного ранения дала ей зелья, но Гермиона не желала к ним и притрагиваться, боясь, что ком в горле просто не пропустит зелья внутрь. Отчаяние волнами накатывало на нее. Она понимала, что никогда они так не были близки к победе и одновременно к поражению. И хоть разум кричал, что добро всегда побеждает зло, сердце твердило, что это далеко не так. Наверное, профессор забыл этот случай. Слезы текли по её щекам, а Миртл сидела рядом и даже пыталась обнимать её. Тщетно, конечно. За окном лил ужаснейший дождь, а гроза угрожала разгромить Хогвартс ко всем чертям. Минерва была бы очень недовольна, если бы её так заботливо поставленная защита не принесла бы пользы. Близилась решающая битва. Девушка из-за шума в голове, буйства погоды и своих всхлипов не услышала, как кто-то вошел. Она также не сразу поняла, что шипящая большая фигура в черном была ранена. Он её тоже не сразу заметил, и это позволило Гермионе немного прийти в себя. — Профессор? — испуганно взвизгнула она. По коже тогда прошелся холодок. Перед ней стоял убийца Дамблдора, одного из сильнейших волшебников, самый приближенный к Воландеморту Упивающийся и её болезненное разочарование. Почему-то она до последнего верила, что Снейп на стороне Дамблдора, пока случай на Астрономической башне не доказал обратного. Мастер зелий привалился плечом к стене и посмотрел на ее. — А, мисс Грейнджер, — протянул он елейно, идя в словесную атаку — подите вон, пока не снял все баллы к чертям. Это прозвучало в его стиле, как пощечина. Оставалось непонятным, чего он добивался таким тяжелым взглядом. Кровь на его бледных руках играла грубым контрастом. Он был слаб. Магический потенциал тратил силы на восстановление иммунитета. Нормально колдовать он не мог. Какие бы опасения не внушал он ей, студентка не сдвинулась с места. Ранен-то он был серьезно. Благородство не позволило ей оставить его в таком вот состоянии. Да Снейп просто умрет от кровопотери. Гриффиндорка шагнула к нему. — У вас кровь… Он оставался верен своему безразличию. Вскинул лишь бровь. — Да, а на улице идет дождь, — выплюнул профессор с озлобленностью, — Вы и дальше будете играть в глупые очевидности, как и всякий гриффиндрец, или со своей разумностью, о которой госпожа Макгонагалл воспевает оды, вы всё-таки уйдете? Я ведь и заклятья не пожалею, мисс Грейнджер, — мужчина прикрыл глаза, а после того, как результаты его слов не проявили себя продуктивно, выдохнул, — Минус десять баллов с гриффиндора. Холодный голос вызывал страх. Гермиона пожалела о своей идее помочь ему, когда он выпрямился и оттолкнулся от стены, направляясь именно к ней. Капли крови струились по плечу. Капали на плитку. Но он совершенно не обращал на это внимания. Словно они были на сцене, а эпизод кончился и пора расходиться. — Мисс Грейнджер, сколько еще вам нужно раз повторить, чтобы до вас дошло, что я убийца. Что такие магглорожденные, как вы, молят меня о легкой смерти, — вкрадчиво протягивал он и тогда, наступая на нее, — я не нуждаюсь в вашей помощи ровно столько же, сколько и не достоин её. Неужели не ясно, что я могу тебя убить? Тогда Гермиона перестала лить невольные слезы от шока. Она округлила свои большие карие глаза. Видимо, не все её доверие иссякло к нему до этой секунды, ибо именно сейчас она почувствовала настоящий страх за свою жизнь. — Уйди, — прошептал он так, что стало понятно, еще секунда и произойдет что-то страшное. Гермиона неверяще покачала головой, а после убежала. Сумка с восстанавливающими зельями так и осталась лежать около раковины.Тогда они виделись в последний раз перед его смертью… Поэтому-то она не последует за ним. Благоразумно придумает новый план. Новый, усовершенствованный план. Перво-наперво в нем фигурировало имя человека, которому можно доверять хоть самую малость. Сенмут. Он устроит ей экскурсию по праздничному городу! Вот только ни слуги, ни сам он приходить за ней не спешили. Солнце над Нилом уже давным-давно плавало среди синего молока, и это тревожило Гермиону. День начался. Почему за ней никто не шел? По звукам где-то вдали народ во всю веселился и танцевал. Гермиона решила не церемонится и представила себя Магомедовской горой, которая пошла к своей цели. Её встретил длинный коридор колонн. Жрица поспешно вошла во дворец, игнорируя странные взгляды служанки. Она застала архитектора в рабочем кабинете, который более походил на бальный зал — столько здесь было места. Сенмут мельтешил, собирая чертежи по столу. Он быстро скатывал их в рулоны и подвязывал веревкой. — О, жрица, — добродушно улыбнулся он, укладывая папирусы в грубой ткани сумку. Торопыга опрокинул перья и чуть не уронил флакончик туши, которая с рокотом прокатилась по столу. — Вы куда-то спешите? Его волнение опоздать передалось и ей, после того, как он ей поспешно кивнул. — Можешь посидеть здесь? Я совсем скоро вернусь! — в его глазах плясала лихорадка, — Нужно утвердить новый чертеж, ибо это лучшее творение Великого Египта! Смотри, какой это механизм, — он как бы оправдывался, и девушке стало совестно. Архитектор вытащил из сумки сверток папируса и стал развязывать узел, чтобы продемонстрировать ей творение. И Гермиона с округленными глазами выставила руки вперед. — Стоп-стоп-стоп! Стойте! Он остановился с неким непониманием. — Вы же спешили. Я подожду вас здесь… Хорошо? Сенмут чуть не хлопнул себя по лбу, кивнул и скрылся в длинном коридоре. Гермиона хмыкнула. Она снова и снова начинала понимать Хатшепсут. Её властолюбивая натура не смогла пройти мимо такого непосредственно и совершенно искреннего человека. Они полные противоположности друг другу — в чем и заключалась их гармония. Огонь хрустел в спиртовых тряпках факелов. Гермиона осмотрелась. Глухие стены с маленькими отверстиями в самом верху почти не пропускали рвущийся сюда свет. Достижением являлось то, что эти окошки выходили из двух противоположных стен — стороны восхода и заката. Получалось так, что свет с вздымающимися крупинками пыли падал куда-нибудь на большой рабочий стол. Это не могло не восхитить. Гений. Милый и сумасшедший. К слову, порядком, как и у любого гения, на рабочем столе и не пахло. Хаотично валялись зарисовки, местами не на что не годные пергаменты, кляксы туши украшали практически все. Подавив жгучее желание прогнать отсюда хаос, Гермиона подошла к столу. В чертежах она ровно ничего не смыслила, поэтому не вдавалась в разбор задуманных линий. И, пока в ее голову не стукнула очередная идея, ведьма нетерпеливо наворачивала круги вокруг стола. Веревки, служившие линейкой, она не трогала, так как хватило и той, чье движение сдвинуло с места добрую треть инструментов. Повис шелест — упал чертеж. Он растянулся на полу в несколько метров. Черт! Гермиона обещала себе не натворить бед с чужим имуществом, и даже этому плану грозил провал. Подняв тонкую шершавую тетиву и накрутив ее на палец, она впала в задумчивость. С какой стороны сматывать и не лучше ли будет дождаться Сенмута? Нет, не лучше. Стыдливость не позволяла признаться. Название должно начинаться сначала, значит, заворачивать его нужно с последнего иероглифа. Гермиона смело прикоснулась к папирусу, как вздрогнула, прочитав слово. Вот она помощь из ниоткуда! Вытерев вспотевшие ладошки о юбку, она разгладила складки чертежа. Ей не показалось! «Карнак». Это была схема храма! Девушка облизала пересохшие губы и подняла чертеж. По началу ее глаза ничего не понимали, но стоило привыкнуть, как мелкие помятые линии раскрыли свои секреты. Вот он главный вход. Колонны. Зал. Три жирные точки — статуи. Всё было, как на ладони. Тихая крадущаяся радость уже вызывала превкушенную улыбку успеха на ее лице. Гермиона покосилась на коридор. Сенмут еще не вернулся. С жадностью она бросилась в изучение схемы. Храм Маат. Рядом вход к Осирису, их лабораторию. Её глаза бегали из угла в угол. Птица, перо, стрелы. Знаки мелькали, словно издеваясь. «Дыши глубоко», — напоминал внутренний голос. Наконец, Гермионино сердце пропустило удар. Нашлись! Бездонные коридоры. Однако, радость оказалась слишком поспешной. Девушка побледнела, прочитав надпись. Здесь какая-то ошибка! Те две линии, в которых исчез силуэт Снейпа назывались совершенно не правильно... «СМЕРТЬ». Ее бросило в пот. Сколько бы она не пыталась разгладить два жалких знака — безрезультатно. «СМЕРТЬ». Что еще больше озадачило ее, так это то, куда приводил этот коридор… Это было совершенно не тем, что предполагала девушка. Тупик. Темная стена. Две параллели не расходились, не расширялись, а просто врезались в перпендикуляр. Оставалось непонятным, куда ушёл профессор. Ведь не в стену же… Это не логично. Также не рационально, как сидеть в узком темном коридоре, привалившись к стене. Гермиона сразу отмела мысль о выходе или переходе под землю. У входа в их «лабораторию» стоял абсолютно другой знак, да и название располагало. Мурашки не предвещали ничего хорошего. Единственное, что хоть как-то вселяло надежду, так это то, что туннель выходил за границу храма. То есть он уходил под землю под уклоном. Быть может, хоть частично ее догадки окажутся верными... И все же здесь тупик. Заслышав шаги, Гермиона быстро скрутила план храма и повязала веревочкой. — Жрица, так что случилось? — Сенмут появился как раз тогда, когда сверток вернулся на место.
План выполнен?
В голове стучала кровь — многое не укладывалось. Профессор, профессор, профессор… Она могла бы успокоиться, будь они в обычном времени. Как ученый, Северус Снейп отлично понимал опасность передозировки, и каковы последствия бреда, а посему он бы точно нашел доверенное лицо, которое оказало бы ему не только медицинскую помощь, но и моральную поддержку и безопасность. Здесь же религиозность местных не позволяла обратиться к кому-либо без вреда для авторитета жреца. Ну разве что к Сенмуту, и то, опять-таки, на сколько? Сенмут первый, кто верил в Амона, а посему не посягнул бы зайти в Храм. Следовательно, верны либо ее опасения, либо догадки об убежище. Но даже если принимать последнее за истину, то сиделка из Сенмута никакая. Он был весь день на виду, тогда как профессор нуждался в постоянном присмотре. — Жрица, так что случилось? — немного звонкий голос Сенмута вывел ее из задумчивости. Однажды прочитав маггловскую книгу под названием «Будь мастером общения», Гермиона поняла, что каждая хорошая беседа начинается с чего-то приятного. О страсти Сенмута гадать не приходилось. — Как ваше гениальное творение? Мужчина щелкнул пальцами, тут же вынул два чертежа и развернул их на полу, накинув по камню на уголки. — Смотри! — судорожно воскликнул он, — это сооружение поможет наблюдать за уровнем воды в Ниле, — он ударился в подробности. За шесть минут, когда мозг заполонила ненужная информация, девушка поняла, что не всем советам из книг следует следовать буквально. — А где же оно будет стоять? — из вежливости она снова задала вопрос. — О, далековато отсюда, но около Нила, да, — архитектор хлопнул в ладоши и снова кивнул, — Да, далековато. Стало понятным, что нужно идти напрямик. — А от Карнака? Сенмут замер и с тенью на лице скинул камень с чертежа немного резко, как могло показаться. — Еще дальше. Мне не разрешили поставить его близко к городу… Тут он и вовсе помрачнел. Настал черед девяностоградусного поворота темы. — Сенмут, а отведешь меня в Храм? Почему сегодня меня не отвезли? Мужчина тут же сменился в мимике и хохотнул. Словно вопрос сочился детской наивностью и забавлял. — А зачем, жрица? Ведь огонь потух, боги проснулись, а Сэ-Осирис в медитации, — мужчина стал осторожно скручивать свои работы, — Просто скажи, что хочешь посмотреть на праздник. Он подмигнул, и Гермиона хмыкнула и кивнула. — Тогда смотри: я не могу с тобой пойти сегодня. Но туда отправляется, по-моему, тебе знакомый писец, — он что-то прикинул в уме, — и если мы приставим пару стражников, всё будет более-менее безопасно. Надеюсь, они еще не ушли. Сенмут закинул чертежи в корзину на столе. — Однако советую не задерживаться допоздна. Ночью хоть и красиво, но не так безопасно, да и твой жрец меня убьет, когда вернется. Гермионе и смущение изображать не пришлось. Им повезло, её учитель Тобес с Дредом чуть не ушли. С радостью они отнеслись к просьбе советника и приняли её в свой кружок с двумя неразговорчивыми стражниками. Горячие объятия солнца окутали Гермиону. Стоило бы ей поблагодарить родителей за кожу, склонную к смуглости, иначе давным-давно с нее сходил бы скальп. Ни местные пляски под веселые мелодии, ни экзотические огненные шоу — ничто не могло нарушить ход ее мыслей. А вот её присутствие значительно изменило поведение граждан. У них даже осанка стала прямее. Улыбки же не сходили с лиц. Все ожидали голубую выдру. Под прикрытием интереса к празднеству жрица осматривала их путь и запоминала. — Я не успела вас поблагодарить за предупреждене, — когда пауза превратилась в неловкую, обернулась Гермиона, — Дред, как ваше самочувствие? Тот слегка смутился и кивнул дважды в пол. — Хорошо. Они вышли на рынок. Здесь шумел всякий, кому не лень. Понаехали иностранные купцы и торговцы. Бартеры заключались тут и там. Торговались. Гермиона посмотрела на сжимающего пальцы Дреда. Он чем-то напоминал Невилла. Его движения стали немного неестественными. Он нервничал всю дорогу, но сейчас это выглядело уж слишком откровенным. Ох, сдавалось, не на праздник вырядился этот молодой брюнет. — Девушка, — утвержденно прокомментировала Гермиона, когда их юный друг направился к молоденькой дочери какого-то купца. Тобес фыркнул. — Будет, — махнул рукой писец и попятился назад, — нам лучше отойти. — О, брось, вы снова взялись за своё? — недовольно втесался в разговор стражник, но всё-таки тоже отошел. Второму ничего не оставалось делать, как последовать за спутниками. Он обреченно вздохнул. — Нам разрешил фараон, — шикнул старец и потер ладоши. Тем временем Дред совершенно случайно врезался в девушку с корзинкой трех спелых ветвей черного винограда. Ягоды запрыгали по рыночной площади, и это стало каким-то знаком. Только внимательному наблюдателю под силу заметить сговор их взглядов. — Пф, мы улучшаем нашу экономику, — защищал их «увлечение» писец, — если не нравится, просто не мешайте нам. И всё это говорил шестидесятилетний мужчина, подумалось с весельем жрице. Дред помог девушке, которая изобразила прекрасное смущение. Его жена, как пояснили вскоре. Она скрылась из виду, а юный писец направился к эфиопским торговцам. — О, с-скажите, ч-что это? — дрожащими руками он взял зеркало и чуть не уронил его, вовремя поймав над полкой с ящиком яблок, — О, а это похоже на мандарины, сколько стоит? Тем временем дети сбегались со всей округи. Гермиона не знала эфиопский, но предполагала, что ругани в речах продавца куда больше чего-то дельного. — Простите, — с виноватой миной юноша вновь поинтересовался тем, что лежит позади продавца, и, пока тот с видным раздражением отвернулся за товаром, малышня протащила с его лавки все, что вместилось в их ручки-загребучки. Здесь вздохнул и старец. — Моя роль, — благоговейно сказал он, выходя из тени и наблюдая, как дети разбегаются. Он схватился за сердце и упал прямо посреди улицы с криком раненного тюленя. Гермиона чуть со смеху не подавилась, когда горожане стали обступать Тобеса. Она также видела, как Дред и продавец обернулись и встревожились. Только вот что-то пошло не по плану, ибо стражник попросил у святого Амона помощи, а в план Дреда явно не входило, что его схватит за руку покрасневший от гнева продавец. Другой эфиоп схватил за шиворот какого-то мальчишку с едой и грубо трясанул, а после отвесил жесткий шлепок по лицу. Началась смутная возня. И хоть всё внимание отдавалось стонущему Тобесу, жрица с замиранием сердца смотрела на эфиопцев и ребенка. С ним обращались грубо. — Слушайте, вы должны им помочь! — Гермиона резко обернулась к стражникам. Те качнули головой. Это не поддавалось даже обсуждению. — Пожалуйста… Конечно, они не правы, но дети! Думаете, этот малыш ради забавы стащил заветревшиеся хлеба? — все мышцы сжались у сердца, — Со мной ничего не произойдет! — Нет, жрица. Гриффиндорка смело заглянула в их глаза, силясь не вмазать столь безразличным физиономиям. Хоть и их можно понять, Гермиона не желала видеть их каменные лица. — Тогда я сама отправлюсь в гущу событий! Она шагнула в сторону чужеземцев. Понадеялась, что выглядело достаточно решительно и угрожающе. Сработало. Один из стражников направился к писцу с разборками. Но и не тут то было. Эфиопцы выходили из-за прилавков, недобро поглядывали на пойманных воришек, и эти взгляды не обещали ровно ничего хорошего. Гермиона сглотнула. Если ей не изменяла память фильмов, то где-то в Древности за воровство отрубали руки… Молящего взгляда для второго стражника стало недостаточно. Только, когда те оголили ножны, мужчина приказал ей не двигаться и поспешил на помощь. Война во время праздника запрещалась. Девушка сильно сжала вспотевшие ладошки. Атмосфера лишь накалялась, хоть переговоры и шли во всю. Что же будет, если сейчас случится кровопролитие? Война? Уличные звуки сливались в однотонное шипение. У девушки начинала болеть голова. Она побледнела и, решив сделать хоть что-нибудь, вскинула палочку, крикнув: — Экспекто Патронум! Голубые нити заструились, и ставшая уже культом выдра обежала площадь и скрылась среди домов. Заклинание поставило мир на паузу — все прекратили свои дела, а продавцы и вовсе разинули свои рты с золотыми зубами, от чего казалось, что во рту у них целые шкатулки. Кажется, дела у стражников улучшились: эфиопцы ссоры прекратили Гермиона облегченно вздохнула. Хоть международная беседа и затянулась, а Тобес, как и полагается больному, медленно приходил в себя, Гермиона не смогла не улыбнуться. Настроение так улучшилось, что она не сразу увидела в толпе довольное лицо Инени. Тот просто наблюдал за этим всем. Он вообще частенько любил быть зрителем. Черт! С её лица сразу же сползла улыбка, и чиновник злобно усмехнулся и хитро прищурил глаза. А потом этот человек, от которого так и веяло льдом, перевел взгляд на ее стражников. Гермиона тоже испуганно перевела взгляд. Те еще разбирались, а посему гриффиндорка не решалась их ни окликнуть, ни подойти. Решив, что следует надеяться лишь на себя одну и сильно сжав палочку, Гермиона принялась вглядываться в толпу. От близящего нападения, адреналин заставлял дрожать. С какой стороны будет враг? С любой. От того у нее еще панически стучало в груди. Тогда на нее нападали иностранцы и не без влияния Инени. Теперь же эфиопцы отвлекали стражников, причем она этому сама же и поспособствовала! Как легко ее можно просчитать! Прав был профессор, утверждая о ее наивности… Гермиона почувствовала слабый укол разочарования в самой себе. Дело плохо, и эта опасность угнетала. Когда она снова взглянула на Инени, то обнаружила лишь пустоту. Это не сильно-то успокаивало. Ну да Мерлин с ним. У нее имелись свидетели, а стражники стояли в паре десятков метров. Если кто-нибудь убьёт её сейчас, то без проблем этим ребятам точно не обойтись. Что они скажут Хатшепсут, которая буквально молится на нее и имеет грандиозные, по словам Снейпа, планы? А как отреагирует профессор, когда вернется! Вряд ли он спустит им это с рук. Почему-то ей хотелось на это надеяться. Девушка поджала губы и принялась выжидать, когда к ней хоть кто-нибудь подойдет из защитников. С ними как-то спокойнее. По ногам прошелся холодок, когда ступней коснулась мягкая теплая от солнца кожа. Неприятные мурашки пробежали по ней. Гермиона не желала, чтобы ее догадки оказались верными сейчас. Любая другая — чудесно! Но только не эта! Гадкое, сдирающее улыбку с лиц, шипение послышалось в паре шагов левее. Третья же уже ползла к ней прямо с площади. Змеи. Они её окружили. Не позволяющие поддаваться панике, а следовательно, и стоять как статуя, инстинкты толкнули Гермиону в бегство. Разум понимал, что ни в коем случае не следует давать волю резким движениям, но уже через долю секунды этот же разум подгонял её мчаться, куда угодно, лишь бы подальше. Стоило бы ей вспомнить, что люди Инени умели усыплять змей. Скорее всего, это не самое сложное, что подвластно этим эфиопским талантам. Кобры… Гермиона искренне надеялась, что это не они преследуют её. Только жрица резко свернула за угол, как оттуда выскочила четвертая. Отсутствие воротника у змеи не так уж и сильно успокоило девушку. Её преследовали черные мамбы — не самые безобидные существа на свете. Девушка взвизгнула и помчалась в противоположную сторону. Храм располагался совсем близко, а его метровые ступени вряд ли показались бы гадинами таким уж преодолимым препятствием. Гермиона помчалась к югу, к статуям. С испугом горожане рассыпались перед ней. Но это ее не так волновало, как то, что её ноги хлестанул чей-то хвост, как кобылу, гонимую умелым ездоком. Нет, нет, ей нужно именно в Храм! Но к Храму она подступила бы с таким же великим успехом, как и Гитлер к Москве. Резко свернув, так, как и желали рептилии, она бросила экспеллиармус в одну из них. На секунду они опешили. Казалось, они имели какой-либо разум и умели удивляться, но уже через мгновение с новой волной агрессии и шипением змеи бросились в погоню. Гермиона почувствовала, как сердце уходит в пятки, взрываясь адреналином. Девушка чувствовала, что конец близок. Совершенно нереально убежать от существ, чья скорость превышает твою. Тем не менее она мчалась. Нельзя сдаваться! Легкие разрывались, но ноги несли её без тормозов. Обернувшись, она увидела, что за ней мчится Инени. В горле пересохло, когда дыхание стало оставлять ее. Шипение позади не отставало. Гермиона обегала храм, пока дорога под ногами не кончилась глубокой расщелиной. Она полетела вниз. Резко, что воздух бил по лицу. Земля с небом вертелись, а затем стало больно. Ужасно больно. Темно и сыро. Кажется, где-то рядом приземлились и змеи. Четыре почти что одновременных шлепка о глиняную землю. Закрыв глаза, Гермиона закусила губу и прислушалась. Шелеста движений она не слышала. Впрочем, кровь в ушах гремела так, что и пушечный выстрел казался бы тишиной.