— Ну что же, мне пора! — сказал я своим спутникам. Это были первые слова, произнесенные после десятиминутного молчания, которое воцарилось после того, как я пытался описать то, что видел во время спора. Видимо, мне это плохо удалось, потому что Сара и Фил ответили мне непонимающими взглядами и погрузились в собственные мысли.
— Рада была с вами познакомиться, — сказала Сара, протянув руку. Фил смотрел на джип.
— Это кто там, не Уилсон ли Джеймс? — спросил он. — с ним вы едете?
— Да, а что?
— Просто спрашиваю. Я его и раньше видел. Он друг здешнего владельца и одним из первых заговорил об энергетических полях.
— Пойдемте, я вас познакомлю, — предложил я.
— Да нет, мне уже пора. Мы, конечно, еще увидимся. Вас обязательно потянет вернуться сюда.
— Не сомневаюсь!
Сара тоже заторопилась идти. Если она мне понадобится, сказала она, всегда можно будет ей написать на адрес поместья. Я еще раз поблагодарил обоих за полученные уроки. На прощание Сара очень серьезно сказала:
— Способность видеть энергию — и, следовательно, по-новому воспринимать окружающее — передается от человекра к человеку подобно инфекции. Мы не понимаем, как это происходит, но тот, кто общается с видящими, и сам, как правило, начинает видеть. Поэтому постарайтесь обучить этому других.
Я кивнул и поспешил к джипу. Билл встретил меня улыбкой.
— Ну как, вы готовы? — спросил я.
— Самая малость осталась. Как провели утро?
— Было очень интересно. Я многое хочу обсудить с вами.
— Только не сейчас, — ответил он. — Надо уносить отсюда ноги. Дела обстоят не лучшим образом. Я подошел ближе.
— Случилось что-нибудь?
— Да нет, пока ничего страшного. Я потом расскажу. Идите за вещами.
|
|
Я поднялся на третий этаж и взял из своей комнаты то немногое, что у меня с собой было. Билл говорил, что мы — личные гости хозяина и платы с нас не возьмут, поэтому я просто вернул на пост ключ и направился к джипу.
Билл, ковыряющийся в двигателе, захлопнул при моем приближении крышку капота.
— Ну вот и все, — сказал он. — Поехали!
Мы вырулили со стоянки и покатили по гравию к главным воротам усадьбы. Вслед за нами отъехало еще несколько машин.
— Что же все-таки случилось? — спросил я.
— Это все местные чиновники! — ответил он. — Да еще каше-то шишки из научных кругов. Накатали жалобу на здешних исследователей. Прямых обвинений в нарушении закона нет, но они утверждают, что здесь толчется нежелательная, как они выражаются, публика, шарлатаны от науки. Это может сильно повредить исследованиям. Не исключено, что усадьбу вообще прикроют.
Я смотрел, ничего не понимая. Он продолжал:
— Видите ли, тут ведь много ученых собирается, и только малая часть имеет отношение к Рукописи. Остальные занимаются своим, сюда их привлекает просто приятная обстановка. А если власти начнут совать сюда нос, никто не захочет приезжать.
— Но вы же говорили, что Висьенте — источник валютных поступлений и властям это выгодно, поэтому они не вмешиваются.
— Так оно и было. А теперь не знаю — очень уж они задергались из-за Рукописи. Кому-то она здорово мешает. На делянках что-нибудь заметили?
— Нет, просто там немного удивляются, что вдруг появилось сразу столько злобных критиков.
Билл замолчал. Мы выехали из ворот усадьбы и повернули к юго-востоку. Проехав около мили, мы свернули на другую дорогу, ведущую прямиком на восток, к далеким горам.
|
|
— Сейчас будем проезжать мимо опытных делянок, — сообщил Билл.
Показался первый из знакомых металлических сараев. Когда мы поравнялись с ним, дверь его открылась и в выходящей женщине я узнал Марджори. Наши глаза встретились, она улыбнулась. Мы с ней смотрели друг на друга, пока джип не проехал.
— Кто это? — спросил Билл.
— Мы с ней вчера познакомились, — ответил я, слегка смутившись.
Билл кивнул и заговорил о другом.
— Ну как, вы познакомились с Третьим откровением?
— У меня даже есть экземпляр, — похвастался я.
На это он ничего не ответил и погрузился в свои мысли. перевод и нашел место, на котором остановил-говорилось, что ощущение прекрасного является для людей ключом к созерцанию энергетических полей. А после этого наше восприятие материального мира полностью преображается, изменяя и образ жизни.
Например, мы начинаем предпочитать “живые”, насыщенные энергией продукты. Мы начинаем отличать богатые энергией местности — те, где природа сохранилась нетронутой, особенно леса. Мне осталось всего несколько страниц, когда Билл неожиданно заговорил.
— Расскажите, что вы видели на участках.
Я пересказал ему все, что произошло за эти два дня, стараясь припомнить все подробности. Описал всех своих новых знакомых. Когда я описывал встречу с Марджори, он заулыбался.
—А о других откровениях не заходил разговор? — спросил он, когда я кончил свой рассказ. — И о том, как опыты на участках связаны с Первым и Вторым откровениями?
— Нет, я вообще о них ничего не говорил. Сначала я помалкивал из осторожности, а потом решил, что уж эти-то люди наверняка знают больше меня.
|
|
— Мне кажется, если бы вы не осторожничали, вы бы могли сообщить им нечто очень важное.
— Я? Важное? Но что же?
— Вам лучше знать. — И он тепло улыбнулся.
Не зная, что сказать, я повернулся к окну. С приближением гор местность становилась более каменистой. По обеим сторонам дороги возвышались гранитные валуны.
— А как вы думаете, почему нам встретилась Марджори, когда мы проезжали мимо участков?
Я уже открыл рот, чтобы ответить: “Это простое совпадение”, но осекся и сказал:
— Не знаю. А вы как думаете?
— Я думаю, что бессмысленных случайностей не бывает. По-моему это значит, что вы не успели что-то сказать друг другу.
Я и обрадовался, и огорчился. Меня всю жизнь упрекали в излишней замкнутости, скованности. Разговаривая с людьми, я интересовался их мнением, но слишком часто умалчивал о собственном. И вот теперь слова Билла снова заставили меня пожалеть о своей скованности.
Я заметил к тому же, что с отъездом из Висьенте мое настроение изменилось. Там я чувствовал отвагу и уверенность в своих силах, а теперь ко мне вернулось мое прежнее уныние и беспокойство.
— Вы меня огорчили, — пожаловался я. Билл засмеялся.
— Дело не во мне, — сказал он, — это на вас действует расставание с усадьбой. Там вы испытывали подъем благодаря высокой энергетике этого места. Не зря же люди туда стремятся. Все эти ученые — они даже не понимают, почему их так тянет туда. — Он заглянул мне в глаза. — Но мы-то с вами понимаем, в чем дело, верно?
Он посмотрел на дорогу и снова заботливо взглянул на меня.
— Уезжая из такого места, надо хорошенько зарядиться энергией.
Я ответил ему недоумевающим взглядом. Он ободряюще улыбнулся. Какое-то время мы молчали, потом он попросил:
— Расскажите еще об участках.
Я продолжал свой рассказ. Когда я дошел до того, как смог наконец увидеть энергию, Билл явно удивился, по промолчал.
— А вы видите поле?
— Вижу, — коротко ответил он. — Рассказывайте дальше. Он слушал не перебивая, пока я не дошел до Сариной •стычки с перуанским ученым. Я описал, как менялись их поля во время спора.
— А что Сара и Фил говорят об этом? — спросил он.
— Ничего. Они как будто даже не поняли, о чем я толкую.
— Думаю, дело в том, что они полностью захвачены Третьим откровением и пока остановились на нем, а схватки за энергию — это содержание Четвертого откровения.
— Схватки за энергию? — удивился я. Он молча улыбнулся и кивнул на бумаги, лежащие у меня коленях..
Я нашел место, на котором остановился, и стал читать далыше. А дальше как раз и излагалось Четвертое откровение. Там говорилось, что люди научатся видеть мир таким, каков он есть — состоящим из динамической энергии, которая является источником наших сил и реагирует на наши ожидания и надежды. Мы поймем также, что сами отсоединили себя от главных источников этой энергии, и именно поэтому так слабы, не уверены в себе и беспокойны.
А поскольку каждый из нас бессознательно ощущает недостаток энергии, мы пытаемся его восполнить. Но умеем мы это делать единственным способом: похищать чужую энергию. Подспудная основа всех человеческих конфликтов — это схватка из-за энергии.
БИТВА ЗА ВЛАСТЬ
Джип тряхнуло на выбоине проселочной дороги, я проснулся и посмотрел на часы. Было три часа дня. Я как следует потянулся, чтобы проснуться окончательно, и у меня заломило в пояснице.
Дорога вымотала все силы. Весь вчерашний день мы ехали не останавливаясь и часто меняли направление, словно Билл искал какого-то знака или приметы, которая указала бы путь. Ночь мы провели в маленькой гостинице, где постели оказались жесткими, с какими-то комками в матрасах, и я почти не сомкнул глаз. И теперь, когда второй день путешествия оказался ничуть не лучше, я готов был возроптать.
Я взглянул на Билла. Все его внимание было устремлено на дорогу, смотрел он сурово, и я решил его не отвлекать. Он был настроен столь же серьезно, как и несколько часов назад, когда вдруг остановил машину и сказал, что у него есть ко мне разговор.
— Помните, я говорил, что откровения надо усваивать постепенно, одно за другим? — начал он.
- Конечно!
— И вы верите, что каждое само явит себя в свой срок?
— Во всяком случае, до сих пор так оно и было, — весело, почти легкомысленно ответил я. Но Билл глядел очень серьезно.
— Третье откровение далось вам очень легко — чтобы получить его, оказалось достаточно явиться в Висьенте. А вот дальше дело может оказаться намного сложнее.
Он помолчал.
— Я думаю, что нам надо ехать на юг, в одну деревушку поблизости от Килабамбы. Она называется Кула. Там тоже растет девственный лес, в котором вам наверняка стоит побывать. А теперь самое главное. Вам придется — и это, имейте в виду, для вас жизненно важно — все время быть настороже. Совпадения будут происходить постоянно, и ваша задача — не пропускать их. Вам понятно, о чем я?
Я ответил, что, по-моему, понимаю его и постараюсь запомнить его слова. Мы поехали дальше молча, и меня одолел глубокий сон, о чем я сейчас весьма жалел, потому что поясницу ломило нестерпимо — видимо, я спал в неудобном положении. Я снова потянулся, и Билл искоса глянул на меня.
— Где мы? —- спросил я.
— Снова в Андах.
Вместо прежней холмистой равнины нас окружали горные кряжи, разделенные долинами. Растительность была довольно скудная, деревья чахлые. Сделав глубокий вздох, я заметил, что воздух тут разреженный и холодный.
— Вот, наденьте-ка куртку. — Билл достал из дорожной сумки коричневую хлопчатобумажную штормовку — Ближе к вечеру будет совсем холодно.
Впереди, за поворотом, нашу дорогу пересекала другая, поуже. На перекрестке расположились заправочная станция и скромный магазинчик с белыми стенами. В сторонке стоял автомобиль с поднятым капотом, на крыле его была расстелена тряпица с инструментами. Мы как раз проезжали мимо магазина, когда оттуда вышел человек, бросивший беглыйвзгляд на нашу машину Он был светловолосый и круглолицый, в очках с массивной темной оправой. Я присмотрелся к нему и в голове у меня всплыли воспоминания пятилетней давности.
— Знаете, — сказал я Биллу — этот человек ужасно напоминает мне одного старого друга. Хотя это, конечно, не он. Просто я его пять лет не вспоминал, а тут вспомнил. Мы работали когда-то вместе.
Я заметил, что Билл пытливо смотрит на меня.
— Я же говорил, что надо быть настороже. Давайте-ка вернемся. Может быть, этому парию не помешает наша помощь. Он вроде бы не местный.
Проехав чуть подальше, мы нашли место, где можно было развернуться, и вернулись к перекрестку. Очкарик возился с двигателем. Билл подъехал поближе и высунул голову из окна.
— Вам помочь?
Незнакомец поправил сползшие на кончик носа очки. Точно так же, тыльной стороной ладони, поправлял свои окуляры мой давний друг.
— Видите ли, — был ответ, — я где-то потерял водяной насос, и это создает неудобства.
Он был невысок и худощав, лет сорока на вид. Его английские фразы были построены слишком тщательно, и говорил он с французским акцентом.
Билл немедленно вылез из машины и приступил к знакомству. Улыбка и рукопожатие блондина тоже показались мне очень знакомыми. Его звали Крис Рено.
— Судя по вашей речи, вы, должно быть, француз, — заметил я.
— Так и есть, — ответил он. — Я работаю в Бразилии, преподаю психологию. А сюда, в Перу, я приехал в поисках информации об одном старинном документе, который тут был обнаружен. Это некая Рукопись.
Я немного поколебался — можно ли ему довериться? — но все же решился.
— Мы тоже здесь из-за нее.
На его лице отразился неподдельный интерес.
— Что же вы о ней знаете? Список у вас есть?
Тут из магазина вышел Билл, хлопнув стеклянной дверью,
— Нам, считай, повезло, — сообщил он. — Хозяин предоставляет место для палаток. Горячая еда тоже есть. Вполне можем тут переночевать. — Он повернулся к Рено и вопросительно посмотрел на него. — Если вы, конечно, не возражаете против нашего общества.
— Конечно, конечно, — заверил тот, — я очень рад. Новый насос доставят только завтра.
Тут они погрузились в обсуждение технических характеристик и достоинств внедорожника, принадлежащего Рено. Я тем временем, прислонясь к джипу, грелся на солнышке, погрузившись в приятные воспоминания о старом друге, которого мне напоминал новый знакомый. Друг этот был остроглазый и любознательный — каким и француз мне показался — и большой любитель чтения. Он всегда был готов обсудить какую-нибудь новую теорию. Только вот подробностей наших разговоров я за давностью времени припомнить не мог.
Билл хлопнул меня по спине.
— Ну, пошли разбивать лагерь!
— Иду, иду! — рассеянно отозвался я. Он вытащил через заднюю дверь палатку и спальные мешки и сунул их мне, а сам захватил брезентовый мешок с теплой одеждой. Рено запирал свою машину Мы обошли магазин и стали спускаться по каменным ступенькам. Справа был крутой каменный обрыв, а налево вела узенькая тропинка. Пройдя немного по ней, мы услышали шум горного водопада. Было прохладно и пахло мятой.
Мы вышли на ровный участок с небольшим озерцом. Кто-то уже расчистил место для палатки, выложил из плоских камней основание для костра и даже сложил у ближайшего дерева небольшую поленницу
— Отлично! — обрадовался Билл и начал раскидывать большую четырехместную палатку Поправее стал устраиваться Рено со своей палаткой, поменьше.
— Вы с Биллом научные работники? — поинтересовался Рено. Билл к этому времени закончил ставить палатку и пошел узнать насчет обеда.
— Уилсон работает проводником. А я в данное время вообще не имею определенных занятий.
Рено захлопал глазами.
Я улыбнулся и спросил:
— Вы уже успели ознакомиться с Рукописью, хотя бы частично?
— Я знаю Первое и Второе откровения, — тихонько сказал он, подходя поближе. — И знаете, что я вам скажу? То, что говорится в Рукописи, — чистая правда. Мы действительно начинаем видеть мир по-другому. Будучи психологом, я это ясновижу.
— Что же именно вы видите? Он перевел дыхание.
— Моя специальность — межличностные конфликты. Я стараюсь понять, почему в человеческих отношениях столько насилия и агрессии. Давно известно, что агрессия порождается стремлением к господству над людьми, желанием подчинить их своей воле, но только в последнее время мы, конфликтологи, стали изучать это явление изнутри, с точки зрения индивидуальной психики. Мы спросили себя: откуда же возникает в человеке эта страсть к господству над другими, что ее порождает? И вот что выяснилось. Предположим, один человек подходит к другому и вступает с ним в разговор. Это случается каждый день, миллиарды раз, во всем мире. И оказывается, что, в зависимости от того, как протекает общение, человек этот к концу разговора будет чувствовать себя либо набравшимся сил, либо, наоборот, ослабевшим.
По выражению моего лица он догадался, что я ничего не понял, и смутился, решив, что мне неинтересна длинная лекция на столь специальную тему. Но я попросил его продолжать.
— Именно поэтому, — стал он объяснять дальше, — нам так важно обернуть каждый разговор к своему возвышению над собеседником. Независимо от содержания беседы, мы стремимся одержать в ней верх, навязать свою точку зрения. Если это удается, мы чувствуем, что одержали психологическую победу.
Следовательно, из каждого акта общения люди стремятся извлечь выгоду — я имею в виду не материальную выгоду, а психологическую. Именно в этом и заключается причина такого множества конфликтов, совершенно неоправданных с точки зрения здравого смысла, — и не только в индивидуальном общении, но и в международных отношениях.
Специалисты в области психологии общения считают, что как раз сейчас все более широкий крут людей начинает это понимать. А если человек осознает свое подспудное стремление навязывать всем подряд свою волю, он может переосмыслить свое поведение. Думаю, что в этом переосмыслении и состоит преображение общественного сознания, о котором говорится в Рукописи.
Наш разговор прервал подошедший Билл.
— Там уже накрывают на стол, — объявил он. Мы поспешили к дому. На первом этаже находились жилые комнаты хозяев. Миновав гостиную, мы прошли в столовую. На столе уже стояли тарелки с тушеным мясом, картошкой и салатом.
— Прошу садиться, — приговаривал по-английски хозяин, суетясь вокруг стола. Тут же находилась средних лет женщина — видимо, его жена, — и девочка лет пятнадцати.
Садясь за стол, Билл нечаянно смахнул вилку, и она с шумом свалилась на пол. Хозяин бросил быстрый взгляд на жену, а та, в свою очередь, сердито прикрикнула на девочку — видимо потому, что та не бросилась сразу же за чистой вилкой. Девочка поспешила в соседнюю комнату, принесла вилку робкопротянула ее Биллу. Ее рука дрожала, сама она сутулилась. Я переглянулся с Рено.
— Приятного аппетита, — сказал хозяин, ставя передо мнойтарелку.
За обедом Билл толковал с Рено о превратностях академической жизни, сложности преподавания и проблемах с публикациями. Хозяин удалился, но его жена осталась стоять на пороге.
Когда пришло время десерта и они с девочкой подавали каждому из нас по тарелке с куском пирога, девочка задела локтем мой стакан и вода выплеснулась на стол. Женщина свирепо накинулась на нее, громко крича по-испански, и толкнула ее от стола.
— Ах, извините, извините!— приговаривала она, вытирая воду. — Эта девчонка такая неуклюжая!
Девочка, вспыхнув от ярости, швырнула в мать остатками пирога. Она, к счастью, промахнулась, и ошметки пирога и осколки разбившейся тарелки усеяли стол. В эту минуту вошел хозяин.
Он рявкнул, и девочка выбежала из комнаты.
— Извините! — произнес он, подбегая к столу.
— Ничего! — поспешил я ответить. — Не ругайте слишком вашу дочку.
Билл уже встал. Мы расплатились и поспешили уйти. Не проронивший до этого ни слова Рено заговорил, когда мы шли по ступенькам к своим палаткам.
— Вы рассмотрели эту девочку? — спросил он у меня. — Вот вам классический пример психологической агрессии. Вот к чему приводит стремление подавлять и господствовать. Родители полностью подчинили себе девочку. Поэтому она такая нервная, поэтому и горбится.
— Да, — ответил я. — Но, кажется, у нее кончилось терпение.
— Вот именно. Родители все время понукают и пилят ее, а она не знает других способов самозащиты, кроме вспышек ярости. Только эти вспышки и позволяют ей ощутить, что она — не пустое место. К сожалению, когда она вырастет, она будет обращаться со всеми, кто от нее зависит, и в первую очередь со своими детьми, так же, как обращались с ней самой. Она будет думать, что для людей естественно подавлять друг друга. Детские травмы оставляют неизгладимый след.
Я уверен, что и ее родители в детстве испытывали такое же обращение. Они придираются к дочери, потому что их собственные родители в свое время придирались к ним. Вот так-то и передастся от поколения к поколению механизм психологической агрессии.
Рено внезапно остановился.
— Я забыл спальный мешок в машине, — сказал он. — Сейчас вернусь.
Я кивнул, и мы с Биллом пошли дальше, к палаткам.
— Вы много разговариваете с Рено, — заметил он.
—Да.
Билл улыбнулся.
— Вот только говорит-то по большей части он. Вы слушаете, задаете вопросы. А вам самому что же, нечего рассказать?
— Просто мне интересно было послушать его. — Снова мне приходилось оправдываться из-за своей скованности! Билл продолжал, не реагируя на мой тон:
— Вы обратили внимание на энергообмен между членами этого семейства? Отец с матерью буквально высасывали энергию из ребенка. Девочка истощена до полусмерти.
— Я и забыл следить за их полями, — признался я.
— А как вы думаете, Рено интересно было бы это увидеть? И что вы, кстати, думаете о нашей с ним встрече?
— Да ничего особенного не думаю.
— А вам не кажется, что в ней есть значение и смысл? Вспомните: мы едем по дороге, вы замечаете человека, который напоминает кого-то из ваших старых друзей, и когда мы завязываем с ним знакомство, оказывается, что он тоже интересуется Рукописью. Как, по-вашему, похоже это на простую случайность?
— Думаю, нет.
— Не исключено, что он встретился вам, чтобы сообщить нечто такое, из-за чего вам придется пробыть в этой стране подольше. И думаю, у вас есть что рассказать ему взамен.
— Может, и так. А что, по-вашему, я ему должен рассказать?
Билл посмотрел на меня со своим обычным выражением заботливого участия.
— Правду, — коротко ответил он.
Прежде чем я успел что-то сказать, на тропинке появился Рено и устремился к нам.
— Я прихватил с собой фонарик — вдруг понадобится, — объявил он.
Только сейчас до меня дошло, что вечер уже наступил. Я поднял глаза. Солнце уже село, но вся западная сторона неба полыхала алым огнем, а немногочисленные облачка отсвечивали темным багрянцем. Мне показалось, что я вижу белое свечение вокруг ближних растений, но это длилось всего мгновение.
— Красивый закат! — заметил я.
Билл скрылся в палатке. Рено извлекал из чехла свой спальник.
— Да, очень, — рассеянно ответил он, не поднимая головы.
Я подошел к нему. Он поднял ко мне глаза.
— А я ведь так и не спросил вас — какие откровения усвоили вы?
— Первые два я узнал с чужих слов. Потом мы двое суток пробыли в усадьбе Висьенте, я познакомился с тамошними исследователями, и мне дали перевод Третьего. Оно просто поразительно!
У него загорелись глаза.
— И этот перевод у вас с собой!
— Да. Хотите почитать?
Он радостно схватил бумаги и немедленно отправился в свою палатку их читать. При помощи нескольких спичек и обрывка старой газеты я разжег костерок. Когда он весело запылал, Билл вылез из палатки.
— А Рено где? — спросил он.
— Читает перевод, который мне Сара дала.
Билл удобно уселся на толстое ошкуренное бревно, которое кто-то заботливо положил недалеко от костра. Я присоединился к нему Уже совсем стемнело, и видны были смутные очертания деревьев слева от нас, неяркие огни автозаправки за спиной да слабо светился фонарь в палатке Рено. Лес был наполнен звуками, многие из которых были мне незнакомы.
Через полчаса Рено вышел из палатки с фонариком в руке, Он подошел и сел слева от меня. Билл сладко зевнул.
— Потрясающее откровение! — произнес Рено. — Но неужели кто-нибудь из вас действительно видел энергетические поля?
Я рассказал ему о своих наблюдениях, начиная с прибытия в Висьенте и кончая моментом, когда я впервые разглядел энергию.
Некоторое время он молча переваривал мой рассказ, потом спросил:
— И что же, им действительно удается заставить растения быстрее расти, просто глядя на них?
— И не только быстрее расти, по и становиться более питательными.
— Но все-таки содержание откровения намного шире, — задумчиво произнес он, обращаясь скорее к самому себе. — Третье откровение состоит в том, что вся Вселенная построена из энергии, и мы можем влиять не только на растения, но и на многое другое. Для этого нам надо научиться управлять нашей собственной энергией, той, которая находится в нашем распоряжении. — Он снова замолчал на минуту. — Интересно, как наша энергия влияет на других людей.
Билл с улыбкой взглянул на меня.
— Могу рассказать вам, что я видел, — предложил я. — Я наблюдал, что происходило с полями двоих людей во время спора. Это было поразительно!
Рено поправил сползшие очки.
— Да, пожалуйста, расскажите!
Билл поднялся с бревна.
— Отправлюсь-ка я на боковую! — сказал он, зевая. — Что-то я малость притомился.
Мы пожелали ему доброй ночи, и он ушел в палатку. А я стал как мог рассказывать о стычке Сары с перуанским ученым и о том, как вели себя при этом их поля.
— Подождите, подождите! — воскликнул Рено. — Вы что же, действительно видели, как поле каждого из них пыталось поглотить чужое во время спора?
— Вот именно!
Он задумался.
— Это надо как следует проанализировать. Итак: двое спорят том, кто из них более правильно оценивает некую ситуацию. Каждый желает доказать свою правоту, доказать, что другой неспособен к верным оценкам. Каждый хочет поколебатъ уверенность другого, при этом они доходят до самой настоящей брани. Так, так…
После недолгого размышления он радостно воскликнул:
— Есть! Мне теперь все понятно!
— Что именно? — удивился я.
— Наблюдения за человеческим энергообменом помогут понять, чего мы на самом деле домогаемся, когда спорим, бранимся и нападаем друг на друга. Подчиняя себе кого-то, мы отбираем его энергию. Мы, так сказать, заряжаемся за чужой счет. Это и есть мотив всех конфликтов! Послушайте, мне просто необходимо научиться самому видеть энергию. Где находится это самое Висьенте? Как туда доехать?
Я смог объяснить это только приблизительно, но сказал, что Билл, без сомнения, даст ему точные указания.
— Непременно утром его расспрошу; — решил психолог — А пока что пойду посплю. Завтра отправлюсь в путь как можно раньше.
Попрощавшись, он исчез в своей палатке. Я остался в одиночестве и долго еще смотрел на потрескивающий костер и слушал звуки ночного леса.
Когда я проснулся, Билла в палатке не было, а от костра доносился запах горячей овсянки. Я выбрался из спальника и выглянул наружу. Билл держал над огнем котелок. Рено отсутствовал, и его палатка тоже.
— А сосед наш куда делся? — спросил я, подходя к огню.
— Собрал вещички и ждет у машины. Хочет уехать сразу, как ему доставят насос.
Билл протянул мне миску с кашей, и мы расположились на бревне, чтобы позавтракать.
— Долго вы вчера еще сидели? — спросил Билл.
— Да нет, не очень. Я рассказал ему все, что знаю. На дорожке послышались шаги. Это Рено поспешно спускался к нам.
— У меня все готово, — сказал он. — Пришел проститься.
Мы поговорили несколько минут, и он отправился своей дорогой.
Мы с Биллом по очереди приняли душ и побрились в хозяйской ванной, уложили вещи, заправились и тоже покатили. Наш путь лежал на север.
— Далеко до Кулы? — спросил я.
— Если повезет, доберемся до темноты, — ответил Билл и в свою очередь спросил: — Ну как, вы услышали от этого парня что-нибудь новое для себя?
Я посмотрел на него — он явно хотел какого-то определенного ответа, а я не знал что сказать.
— Да вроде нет, не знаю...
— Но он же что-то объяснял вам?
— Он считает, что люди бессознательно стремятся подчинить себе других, чтобы завладеть их энергией. Энергия накапливается, и мы испытываем подъем сил.
Билл смотрел на дорогу не отрываясь и, казалось, думал о чем-то своем.
— А почему вы спрашиваете? Это что, и есть Четвертое откровение?
Теперь он повернулся ко мне.
— Не совсем еще. Вы видели, как энергия переходит от человека к человеку. Но вряд ли вы представляете себе, что при этом чувствуют те, с кем это происходит.
— Ну так расскажите мне! — воскликнул я, начиная сердиться. — Вы упрекаете меня в том, что я ничего другим не рассказываю, а из вас самого надо каждое слово клещами тянуть! Я с первого дня прошу вас рассказать о том, как вы постигали Рукопись, а вы ничем не желаете со мной поделиться! Вы не отвечаете на мои вопросы! Его это насмешило. Потом он одарил меня дружелюбной улыбкой.
— А ведь мы с вами договорились, забыли уже? Я ведь не ухожу от ответов на ваши вопросы. Одно из откровений учиттолковать события своего прошлого. Занимаясь этим, вы поймете, кто вы такой и в чем ваше жизненное назначение. Вот когда мы с вами доберемся до этого откровения, тогда я и расскажу о своем прошлом. Идет?
Я улыбнулся: ничего не скажешь, этот человек умел заинтриговать собеседника.
— Ладно!
И весь остаток утра мы ехали молча. День был ясный. Когда мы поднялись выше в горы, нам случалось нырять в густые облака, улегшиеся прямо на дороге, и после этого на ветровом стекле оставались водяные капли. К полудню мы добрались до перевала, откуда открывался дивной красоты вид на горы и лежащие к востоку долины.
— Как насчет перекусить? — предложил Билл.
Я кивнул. Он потянулся к заднему сиденью, извлек из сумкидва аккуратно завернутых бутерброда и протянул мне один.
— Нравится вам этот вид?