— Какого черта тебе нужно? — бормочу я.
— Подумал, что тебе может понадобиться компания.
— И зачем мне это нужно? Особенно твоя компания? — отвечаю я ехидно.
Он ухмыляется.
— Ладно. Я солгал. На самом деле я пришел за книгой. Я оставил ее здесь давным-давно. В ней есть кое-что важное, что мне нужно.
— В четыре утра?
Он небрежно пожимает плечами.
— «Мои дни никогда не окончатся».
Я смотрю через его плечо в пустой коридор, а затем вздыхаю, отступая.
— Если попытаешься что-нибудь сделать, я убью тебя, — говорю я ему, когда он проходит мимо меня.
Он усмехается, проходя мимо и сразу поднимаясь по лестнице.
Я внимательно наблюдаю за ним, а затем сама поднимаюсь по лестнице. Он осматривает одну из полок у стены, прищурив глаза. Я подхожу к кушетке и достаю из-под подушки перочинный нож Драко. Я взяла его со стены с оружием несколько дней назад... на всякий случай. Он был слишком занят, чтобы заметить его отсутствие.
Я держу руку под подушкой, мои пальцы сжимаются вокруг широкой рукоятки. Я притворяюсь, что расслабляюсь, когда Тьяго наконец находит нужную книгу в кожаном переплете.
— Ах, вот она, — вздыхает он. — Вот.
Тьяго пролистывает страницы и, полагая, что нашел то, что искал, он кивает.
— Что это? — настороженно спрашиваю я.
— Координаты.
— Координаты чего?
— Где я закопал часть своих американских денег. — Он подходит ближе, и я сжимаю нож еще крепче. Почувствовав мое напряжение, Тьяго издает тихий смешок, прислоняясь поясницей к ограждению. Он всего в шести шагах от меня.
— Зачем тебе это нужно? — Я прищуриваю глаза.
— Это мои деньги.
— Почему ты хранишь координаты в книге в этой библиотеке? Не говоря уже о том, что позволил мне узнать, в какой книге ты их хранишь? — Я изучаю обложку книги, слово «Биология» написано на обложке потертыми серебристыми буквами.
|
|
Он смеется.
— Что, черт возьми, ты собираешься делать с деньгами? Я уверена, Драко даст достаточно денег, если тебе это понадобится. — Я приподнимаю бровь.
— Никогда не знаешь, когда может понадобиться что-то свое, чтобы убежать.
Он оглядывает меня с ног до головы. На мне все еще рубашка Драко. Она достигает середины моих бедер. Я смотрю вниз, замечая красные отметины на своих лодыжках. Я пытаюсь скрыть их, но они все еще видны.
— Я уверен, что ты никуда не убежишь. — Тьяго отталкивается от перил, и я замираю, когда он подходит ближе. — Можно мне сесть? — спрашивает он, все равно садясь.
Я напрягаюсь, но отпускаю зажатую в ладони рукоять ножа и медленно вытаскиваю руку из-под подушки.
— Знаю, ты думаешь, что я какой-то предатель. Черт, Драко тоже так думает. Я не знаю, почему он ни с того ни с сего перестал мне доверять. Раньше я был его правой рукой. А сейчас? Ну, я больше похож на его мальчика на побегушках.
Я хмурюсь, когда он откладывает книгу.
— Я хочу, чтобы он понял, что я — не мой отец. Честно говоря, мне никогда не нравился этот сукин сын. Он был высокомерным и получил от Драко то, что заслужил. Я уверен, что ты знаешь эту историю. — Он машет рукой, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. — Я бы никогда не предал Драко. Может, он так не думает, но он все равно мне как брат. В детстве он был для меня всем, и он спасал мою жизнь больше раз, чем я могу сосчитать. Мне нет нужды быть здесь гребаным Шефом или королем. Меня волнуют только деньги. Когда дело касается моей жизни, семья стоит на первом месте. Власть? Для меня это ничего не значит. Но для Драко это значит все, и иногда это его слабость. Я сказал ему, что, позволив этой силе проникнуть в голову, он однажды может умереть. Он всегда говорит мне, что не боится смерти. Я уверен, что это правда. Ублюдок ничего не боится.
|
|
— Зачем ты мне это рассказываешь? — спрашиваю я, подозрительно глядя на него.
Он пожимает плечами, уставившись на книгу.
— Ты ему нравишься. Слишком сильно. Это не похоже на Драко.
Тьяго смотрит мне в глаза, и я вижу в его глазах искренность.
— Не знаю, как ты проникла ему под кожу, или как так обвела его вокруг пальца, но на твоем месте я бы не профукал это. Ты знаешь, как трудно получить его расположение? Заставить Драко делать то, что ты от него хочешь? Это чертовски сложно, поверь мне. Если только ты не его мать, этого не произойдет. Но даже с ней он не всегда так снисходителен. Если бы я размазал этот бутерброд о его дорогой стол, он бы отрезал мне за это несколько пальцев. Но не Джианне Никотера. Нет. — Он качает головой с легким смешком. — Только не тебе, маленькая бунтарка.
Я с трудом сглатываю, не зная, что сказать.
Он пристально смотрит на меня несколько секунд, прежде чем положить книгу рядом с собой. Его взгляд опускается к моим губам, и я хмурюсь. Его глаза все еще прикованы к моим губам, руками он сжимает край кушетки, когда придвигается ближе.
Я выхватываю нож из-под подушки и открываю его, прежде чем Тьяго сможет придвинуться слишком близко. Острие лезвия оказывается прямо возле центра его горла, прямо под кадыком, и он замирает, но это не останавливает его тихий смешок.
|
|
Обнажив зубы, я наклоняюсь ближе.
— Отвали. Мне бы не хотелось убивать тебя, а потом объяснять это твоему кузену или, что еще хуже, миссис Молина.
Он поднимает руки вверх, изображая невинность. Я держу нож у его шеи, готовая в любой момент нанести удар, если понадобится.
— Эй, успокойся, Никотера. Это была просто проверка. — Он полностью отстраняется, но я держу острие ножа направленным на него. — Он тебе нравится так же сильно. Жаждешь его, не так ли?
У меня нет ответа на этот вопрос, поэтому я ничего не говорю. Ничего не делаю.
— Да, — говорит Тьяго, ухмыляясь. — Я вижу ответ в твоих глазах. Ты не можешь этого скрыть. Тебе нравится этот извращенный ублюдок, возможно, даже слишком сильно. Даже после всей боли, которую он тебе причинил. Я думаю, это хорошо. Хорошо, что есть тот, кто может справиться с хаосом, который он причиняет. Если бы ты позволила мне поцеловать тебя, мне пришлось бы сказать ему. Или пришлось бы убить тебя самому. — Он сверкает самодовольной улыбкой.
Я хмурюсь, в глубине души задаваясь вопросом, сказал ли ему Драко сделать это? Но зачем ему это? Он не хочет, чтобы Тьяго был рядом со мной. Драко слишком эгоистичен, чтобы даже думать о том, чтобы делить меня с кем-то.
Тьяго просто придурок. Он уверен в себе, и я уверена, что он, вероятно, сказал бы Драко, если бы я что-то сделала. Он также боится меня, как и все остальные. Хорошо.
Я думаю, что лучше попытаться избавиться от меня совсем, чем постоянно сталкиваться со мной лицом к лицу.
— Иди, Тьяго, — требую я низким голосом.
Он невинно поднимает руки вверх. Затем встает и идет назад, к винтовой лестнице.
— Я ухожу. Без проблем. — Он вздыхает, опуская руки. — Но прежде чем уйду, я должен спросить... ты собираешься рассказать ему об этом? О моем маленьком тесте?
— А я должна? — Я приподнимаю бровь, складывая руки на груди.
— Только если ты хочешь, чтобы я умер. — Его верхняя губа приподнимается. — Ты думаешь, это он послал меня сюда. Но нет, он этого не делал. Даже если бы ты что-то сделала, Драко надрал бы мне задницу за это, но он бы мне поверил. Я всегда приношу доказательства. — Тьяго ухмыляется.
Я закатываю глаза.
— Ради сохранения твоей жизни, нет, я не скажу ему. В этом нет смысла. Это был глупый тест. И я уже с этим смирилась.
Тьяго снова ухмыляется, указывая на меня пальцем.
— Мне нравится ход твоих мыслей.
Я встаю.
— Убирайся.
Он смеется тем раздражающим смехом, который может вывести из себя кого угодно, берет свою книгу и затем уходит. Я наблюдаю за ним с перил наверху, когда он направляется к двери. Прежде чем он успевает уйти, я кричу ему вслед.
Он оглядывается, встречаясь со мной взглядом.
— Почему Патанса ненавидит тебя? — спрашиваю я.
Тьяго полностью поворачивается, на этот раз с широкой, развратной ухмылкой.
— Она ненавидит меня, да?
Я едва заметно киваю.
— Короче говоря... Она напилась во время одной из своих первых ночей здесь, приставала ко мне на вечеринке и не выполняла свою работу. Драко сказал мне, что быть с ней нормально, пока я пользуюсь презервативом. Он не хотел, чтобы одна из его лучших охранниц забеременела. Так что, конечно, я трахнул ее. Вон у того грязного сарая на заднем дворе. Черт, она была такой чертовски громкой. Она тоже хорошо трахалась. Скакала на мне, как на гребаном быке.
Я слегка морщусь.
— На следующее утро она увидела, где мы находимся, и сказала мне, что я воспользовался ею. Она сказала, что никогда бы со мной не трахалась. Она сказала, что собирается рассказать Драко, что я изнасиловал ее. — Тьяго усмехается. — Хорошо, что я это записал. В ту ночь я был с фотоаппаратом. Я всегда так делаю на вечеринках и во время своих отгрузок. Иногда просто ради удовольствия. — Мои глаза широко распахиваются. Я понимаю, что он, должно быть, тоже был с камерой в ту ночь, когда я освободила Генри. Вот как Драко точно узнал, что это был не он. Он все снимал. У него были доказательства. Фотоаппарат, наверное, и сейчас с ним. — Она увидела запись, умоляла меня удалить ее, но я сказал «нет». Это было мое доказательство, на случай, если Драко мне не поверит или подумает, что она передумала. С тех пор она ненавидит меня, и все потому, что ей стыдно, что я, надоедливый двоюродный брат, трахнул ее, как животное, которым она является, и все остальные охранники узнали. Хотя я надеюсь, что однажды она это переживет. Было бы неплохо снова заполучить ее киску. Патанса чертовски агрессивна. Осушила мои яйца хорошенько той ночью своим ртом и киской. — Он громко смеется, и это больше похоже на хихиканье. — Что тебе следует знать обо мне, так это то, что у меня всегда, всегда есть доказательства, Никотера. У тебя должно быть это, когда ты работаешь на Шефа. — Он показывает в воздухе кавычки свободной рукой. — Запомни это.
Я поджимаю губы, когда он делает шаг назад. Он поворачивается, и когда дверь закрывается за ним, я снова опускаюсь на кушетку.
Тьяго — высокомерный засранец, но, насколько понимаю, он не дурак. Он не хочет чувствовать себя предателем. В каком-то смысле он равняется на Драко. Как мне кажется.
По какой-то причине я верю ему, когда он говорит, что семья на первом месте, но я могу сказать, что он может быть эгоистичным, если до этого дойдет. Я верю, что они оставили его в живых специально — кем бы ни был этот Эрнандес.
Это был мощный ход. Сохранить самого близкого человека живым и невредимым, просто чтобы поднять шум и сделать Драко параноиком. Этот Эрнандес хорошо его знает. Почти слишком хорошо. Они точно знали, что делают с Драко, освобождая Тьяго — и при этом невредимого.
***
Я чувствую, как кто-то похлопывает меня по руке. Переворачиваюсь со стоном и очень больной задницей. Патанса стоит надо мной с одеждой в руках.
— Вставай. Драко хочет, чтобы ты спустилась к завтраку, — говорит она, бросая одежду рядом с моей головой.
Я сажусь, протирая глаза.
— Который сейчас час?
— У тебя есть тридцать минут, — вот и все, что она говорит, а затем дважды оглядывает меня, прежде чем с усмешкой покачать головой.
Я хмурюсь.
— Какого черта?
Отступив на шаг, она снова оглядывает меня, как будто гадает, что со мной может быть не так.
— Он только начал доверять тебе, а ты все испортила, — наконец выплевывает она, и я выпрямляю спину, вглядываясь в нее. — Ты не представляешь, как трудно завоевать его доверие. Оно было у тебя, Джиа, а теперь его нет.
— Я прекрасно понимаю, как это тяжело, — парирую я, вставая. — Это нелегко для него, и я это понимаю.
— Нет, ты не понимаешь. — Ее голос звучит немного громче. — Потому что, если бы понимала, ты бы оставила этого человека в цепях в том подвале и позволила бы Драко справиться с этим так, как он хотел, нравилось тебе это или нет. Ты думаешь, что доказала что-то, когда пошла против него, но единственное, что ты действительно доказала, это что ты не хочешь, чтобы он тебе доверял. Ты хочешь, чтобы он остерегался тебя. Чтобы у него была причина прикрывать спину, пока он рядом с тобой. И, Патрона, если это то, чего ты хочешь, то, клянусь Богом, продолжай делать так и дальше. Но не жди, что я или кто-либо другой здесь будет защищать тебя, когда настанет день, и Шеф решит, что ты больше этого не стоишь, потому что мы этого не сделаем. Он наш Шеф. Он хорошо платит нам, заботится о нас, и он никогда не лгал нам и не нарушал своего слова. Он заботится о семьях охранников — он дает нам все, что мы хотим, и единственное, что просит взамен, — это наша преданность. Все, чего он хотел, — это твоей преданности! — Она качает головой из стороны в сторону, когда делает первый шаг вниз по лестнице. — Самое печальное, что я даже не знаю, как ты можешь загладить то, что сделала. Мы вернули его, да, но он все равно потеряет много сна из-за этого... Но я думаю, это не имеет значения, потому что, если он теряет его, ты тоже.
Прежде чем я успеваю заговорить, она стремительно спускается по винтовой лестнице и направляется к двери. Она не закрывается, так что я знаю, что Патанса ждет меня снаружи, возможно, это Драко отдал такой приказ.
Я смотрю вниз на одежду. Оранжевое платье на тонких бретельках и пара золотистых сандалий. Она также принесла мою зубную щетку, зубную пасту и расческу.
Спускаясь по лестнице, я выхожу из библиотеки, прохожу мимо Патансы, которая игнорирует меня на своем посту, и вхожу в ближайшую ванную. В этой ванной комнате нет душа, но есть большая раковина и широкое зеркало. Оно в черной раме, украшенной золотом.
Я быстро освежаюсь и одеваюсь, обращая внимание на порез посередине шеи.
Когда я выхожу, Патанса уже стоит посреди коридора.
— Пойдем, — говорит она, поворачиваясь, прежде чем я успеваю поймать ее взгляд.
Она поднимается по мраморной лестнице, и я следую за ней, проводя пальцами по волосам. Как только вхожу в столовую, она делает несколько шагов в сторону и встает на посту у дверей. Я смотрю на нее несколько секунд, но она просто игнорирует меня.
Как угодно.
Я подхожу к столу и сажусь, стараясь сидеть аккуратно. Я понимаю, что почти опоздала, потому что Драко сразу же входит, избегая моего взгляда, когда садится во главе стола. Миссис Молина тоже входит, зевая, и садится напротив меня. Слуги подходят к столу с горячей едой, и мы едим в тишине.
Ну, мы с Драко.
Миссис Молина оживляется после первой чашки кофе. Она говорит о каком-то фильме, который смотрела вчера поздно вечером с участием ее любимых латиноамериканских актеров. Я улыбаюсь ей, когда она смотрит на меня, но улыбки получаются вымученными. Поскольку она разговаривает со мной, полагаю, что она не знает, что я сделала, и Драко, вероятно, хочет этого по какой-то причине.
Но почему?
Неужели он не хочет, чтобы ее мнение обо мне изменилось? Или он сдерживается, потому что, если скажет ей, она поймет, что он каким-то образом наказал меня, пообещав, что не будет?
— Какие у тебя планы на сегодня, сынок? - спрашивает она Драко, погружая ложку в горячую кашу.
Он ерзает на своем сиденье.
— Сегодня я поеду в город, — отвечает он, и я поднимаю голову, глядя на него.
— В самом деле? Чтобы сделать что?
— Выполнить несколько дел. — Он роняет ложку. — Тьяго тоже присоединится. Ему нужно многое наверстать.
— Наверстать упущенное? — спрашивает она, смеясь. — Значит, ты был неправ? Он не против тебя?
— Я не говорил, что был неправ. Но он доказал, что достоин этого.
— Каким образом? — спрашивает она.
— Проверили телефон, а также пленки, которые мы получили. Он включил камеры во внедорожниках, и Гильермо с Патансой просмотрели записи. Похоже, его держали под дулом пистолета, и потом они отпустили его, но забрали все. Сейчас они пытаются залезть мне под кожу. Пытаются вытащить меня из укрытия. — Драко барабанит пальцами по столу. — Я все еще не доверяю ему полностью. — Его взгляд скользит по мне. — Хотя, похоже, в последнее время я никому не могу доверять.
Когда он это говорит, я внутренне съеживаюсь. Миссис Молина не замечает его ехидного замечания. Вместо этого она останавливает слугу, просит еще кофе, а затем говорит:
— Ну, я же говорила тебе, Драко. Ты должен давать людям второй шанс. Ты что-то предположил, а он доказал, что ты ошибался. Тьяго — твой двоюродный брат. Вы, мальчики, выросли вместе. Он доверяет тебе.
Драко слегка усмехается.
— Я бы так не сказал, мама.
Она пожимает плечами.
— Ну, стоило попытаться.
После того, как мы заканчиваем завтракать, Драко уходит, не сказав мне ни слова. Я откидываюсь на спинку стула, допивая столь необходимый кофе, прежде чем подняться в спальню и принять душ.
Закончив, я смотрю в зеркало на красные отметины, все еще виднеющиеся на моей правой ягодице. Я шиплю, когда провожу пальцем по одному из рубцов. Я могла бы сделать что-нибудь, чтобы помочь зажить ране, но не делаю этого.
Почему-то мне кажется, что я заслуживаю этой боли. Я заслуживаю того, чтобы увидеть это.
Он всего лишь хотел моего доверия.
Он хотел только меня.
Я ложусь вздремнуть в его спальне, надеясь, что он поднимется, чтобы мы могли все исправить, но у меня нет такой возможности. Я знаю, что он здесь, скорее всего, в галерее, но он держится от меня на расстоянии... и по какой-то причине это вызывает боль в моей груди.
Все потому, что Патанса права.
Я не могу уснуть. Я чувствую вину на душе.
Когда начинаю дремать, клянусь, я чувствую, что кто-то наблюдает за мной. Чувствую, как пальцы пробегают по моим волосам, мягко ласкают мою щеку. Я чувствую его. Он здесь. Я сворачиваюсь в клубок, вздыхая, когда он проводит пальцем по порезу на моей шее.
Слышу, как он глубоко вздыхает, когда скользит ладонью вниз по моему бедру, слегка сжимая. Я не знаю, понимает ли он, что я еще не сплю. Но я буду притворяться, если это значит, что он рядом. Если это значит, что он чувствует себя со мной в безопасности.
Но не успеваю я опомниться, как он уходит, и снова становится холодно. Дверь спальни со щелчком закрывается, и я больше не вижу его до конца ночи.
***
На следующий день, около полудня, в мою дверь стучат. Патанса стоит с другой стороны двери, когда я открываю ее, и она выдыхает, выглядя взволнованной.
— Шеф хочет, чтобы ты оделась на выход. Встретимся с ним внизу.
— Куда мы идем? — спрашиваю я.
Она пожимает плечами.
— Не знаю. Просто поторопись.
Я одеваюсь и готовлюсь меньше чем за двадцать минут и следую за ней вниз. Драко стоит у двери в коричневых брюках и заправленной светло-голубой рубашке на пуговицах. Брюки сидят достаточно низко на бедрах, чтобы выглядеть удобно, но все равно формально.
Он замечает меня и смотрит, как я спускаюсь в своем бордовом комбинезоне. В нем V-образный вырез без рукавов с воротником вокруг шеи. Декольте широко открыто и спускается вниз, чуть ниже моего пупка, демонстрируя изгибы моей груди. Это откровенно и, скорее всего, заставляет мужчину задуматься, что скрывается под этим нарядом. Я специально надела его вместе с босоножками с ремешками на каблуках с открытым носком, чтобы Драко смотрел на меня так, как сейчас.
Но это не обычный мужчина, а Драко Молина, и он заставляет себя отвести взгляд, сосредоточившись на одной из картин на стене.
— Мы куда-то едем? — спрашиваю я, когда подхожу ближе.
— Выезжаем, — вот и все, что он говорит, и открывает дверь, чтобы выйти наружу. Гильермо и Диего стоят рядом с черным внедорожником. Они открывают нам заднюю дверь, когда мы подходим ближе. Драко отступает в сторону, пропуская меня первой. Когда я сажусь внутрь, он надевает солнцезащитные очки, прежде чем тоже сесть на сиденье.
Я сижу у противоположного окна, поглядывая по сторонам. Он набирает номер на своем мобильном телефоне. Подносит телефон к уху, говоря по-испански о том, что кто-то встречает его в определенном месте, а кто-то другой не отвечает на звонки. Предполагаю, что Драко говорит с кем-то о Тьяго, учитывая, насколько он раздражен. Он заканчивает разговор, наконец-то обращая свое внимание на меня, но не говорит ни слова.
Гильермо заводит машину, и Диего пристегивает ремень безопасности на пассажирском сиденье. Перед нами стоит «Мерседес», конечно, черный, но перед ним также стоит серебристая машина.
— Твои охранники в тех других машинах? — спрашиваю я, все еще чувствуя его пристальный взгляд.
— Да.
— Куда мы направляемся? — И почему их так много?
— В город.
— Для чего? — спрашиваю я настороженно.
— Дела.
Я знаю, что больше он ничего не скажет. Честно говоря, мне все равно. Приятно выйти из дома после всей этой враждебности.
Мы едем по грунтовой дороге, снова проезжая мимо тех знакомых маленьких домиков. Дети играют, но на этот раз они не останавливаются, чтобы посмотреть, как проезжают дорогие машины. Они продолжают жить своей жизнью, не заботясь ни о чем в мире. Они маленькие. Те, что постарше, скорее всего, учатся в школе.
Мы едем почти час. Я несколько раз ерзаю на своем сиденье, не отрывая взгляда от окна. Драко молчит всю дорогу. Я продолжаю смотреть в окно, почти засыпая, но потом вижу то, чего не ожидаю.
Машина замедляет ход, но я продолжаю смотреть.
Голубое поле. Поле, полное цветов. «Голубое предательство».
Разбрызгиватели воды работают, освежая их, сохраняя увлажненными и здоровыми. Я понимаю, что этот участок уединенный, защищен серым забором. Он затенен, возможно, потому, что находится почти на холме, на склоне. Еще здесь есть деревья, большие и густые, что необычно для такой местности.
Я оглядываюсь на Драко, который засовывает телефон в карман, а затем открывает дверь.
— Вылезай.
Быстро моргая, я дергаю за ручку двери и выхожу. Диего появляется рядом со мной, его пистолет зажат между пальцами. Он не смотрит на меня, что совсем не удивительно. Драко обходит машину спереди и смотрит на поле цветов. Оно огромное.
— Это единственное место, где земля остается влажной, — говорит он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Холм помогает. Солнце не может светить прямо на них. Эти цветы предназначены для более прохладного климата. С разбрызгивателями и садовниками они еще долго продержатся.
Драко проходит через ворота и начинает спускаться по грунтовой дорожке. Диего подходит сзади и подталкивает меня локтем, и я искоса смотрю на него, прежде чем последовать за Драко.
Когда прохожу, я действительно вижу шипы. Некоторые из них торчат прямо на дорожку, острые, как синие когти. Если упаду, они порежут меня — проткнут мою кожу.
Драко продолжает идти по тропинке, и я замечаю, что в конце есть пристройка. Должно быть, он направляется именно туда.
Диего и Гильермо идут позади нас, остальные охранники расставлены вдоль улицы, чтобы следить. Я стараюсь не отставать, но шаги Драко длиннее. У меня такое чувство, что он не хочет, чтобы я догоняла его.
Поэтому я продолжаю идти, наблюдая за цветами. Я чувствую их запах, когда дует ветер, слышу, как колышутся их лепестки. Еще несколько шагов, и мы на месте, стоим рядом с пристройкой.
Драко подходит к ней, как и я, а затем кивает в сторону охранников, и они бросаются вперед. Гильермо отпирает ее ключом, и когда дверь со скрипом открывается, я ахаю.
Внутри находится мужчина. И не просто какой-то мужчина. Это... Генри. Он окружен гроздями голубых цветов, а также их шипами, его тело прислонено к грязному унитазу. Мне приходится прикрывать нос, вонь такая сильная.
Генри там не один. Есть еще один гость, с желтовато-белой чешуей и красными глазами-бусинками. Она свисает с его плеч, двигаясь вверх вокруг его волос, издавая мягкий шипящий звук, когда высовывает раздвоенный язык.
Его несколько раз укусили. Змея-альбинос. На его руках и бедрах есть отметины. Он потеет, как свинья. Он абсолютно грязный, и вокруг его распухшего рта засохшая кровь, как будто его несколько раз ударили.
Генри стонет в агонии, и я делаю шаг вперед, но Диего поднимает руку, удерживая меня суровым взглядом. Слезы собираются в уголках моих глаз. Мне так жаль его. Это моя вина. Я только усугубила ситуацию.
— Что ты с ним сделал? — рявкаю я, поворачиваясь лицом к Драко.
— Ее зовут Сильвия, — объявляет он, игнорируя мою истерику.
Я сжимаю кулаки, когда он обходит меня.
— Драко, это просто смешно. Это я отпустила его. Почему ты наказываешь его за это?
— Она живет здесь, на этих полях. Любит эти цветы. Сильвия может проскользнуть прямо сквозь них и почти не уколоться. Это поразительно. Однажды мы увидели ее, и я собирался обезглавить ее, но то, как она двигалась среди этих цветов, как будто шипы были перьями или чем-то в этом роде, ну, я решил, что оставлю ее в живых. Она была бесстрашна и, что удивительно, до сих пор не ушла. Великолепная змея. Хотя я не думаю, что она отсюда. Возможно, сбежала из зоопарка, который находится приблизительно в километре отсюда.
— Драко, — выдыхаю я, переводя взгляд с него на Генри, — он умирает.
— Вот именно. Она ядовитая. И она может распознать труса и лжеца так же хорошо, как и я.
Голова Генри падает, ударяясь о стену.
— Тогда просто убей его. Покончи с этим. Прекрати мучить его!
— Зачем мне это делать?
Гнев ослепляет меня. Я делаю шаг вперед, протискиваюсь мимо Диего и выхватываю пистолет из кобуры Драко.
Гильермо немедленно наставляет на меня пистолет, Диего следует его примеру. Но они насторожены, потому что я навожу пистолет не на Драко. Я целюсь в Генри. Его глаза закрыты. Я уверена, он даже не знает, что я здесь. Он не может умирать так медленно. Лучше покончить с этим.
Прямо сейчас.
— Сделай это, — бормочет Драко, наклоняя голову. — Давай. Убей своего трусливого друга.
Моя рука дрожит, палец лежит на спусковом крючке. Но я держу пистолет нацеленным прямо ему в голову, как учил меня папа на стрельбище, когда мне было шестнадцать.
Нужно прикрыть один глаз, поднять руку, держать ее ровно.
Я долго смотрю на Генри, мои глаза слезятся. Я пытаюсь поднять руку, но не могу. Я больше никого не могу убить. Я хочу, чтобы он перестал страдать, но не так. Не так.
Драко кладет ладонь на пистолет и опускает его, стоя рядом, сосредоточенный исключительно на мне.
— Нет никакой необходимости убивать его. Я отправляю его в Бразилию.
— что? — Я поднимаю взгляд, мои глаза наполнены слезами. — В Бразилию? Почему?
— Он будет там жить. Жить, Джианна.
Я хмурюсь. Перевожу взгляд с Драко на Генри, руки все еще дрожат. Он забирает у меня пистолет, кладет его обратно в кобуру, а затем поднимает руку в сторону охранников. Они мгновенно опускают оружие, но не сводят с меня глаз.
— Почему? — спрашиваю я еще раз.
— Потому что ты этого хочешь. И если это даст тебе хоть какое-то успокоение, прекрасно. Но он не сможет вернуться в Соединенные Штаты. Он будет в Бразилии один, и за ним будут присматривать. Он не будет полностью свободен. Я все равно буду постоянно следить за ним, что бы он ни делал.
Меня охватывает облегчение, раздуваясь в груди, как надутый воздушный шарик.
— Драко, я... — Я не понимаю. Я серьезно не понимаю.
— Сильвия обезврежена, но это не значит, что она не кусается. — Драко ухмыляется. — Генри накачан наркотиками, но с ним все будет в порядке... если только он не сделает какую-нибудь глупость.
Драко щелкает пальцами, и Диего выходит вперед, поднимает Сильвию и возвращает ее на поле. И, как он и сказал, она спокойно уползает, практически неуязвимая для шипов.
Я смотрю на него, потеряв дар речи.
— Ты приняла свое решение, и теперь я принял свое. Вместе. Король и королева. — Драко обхватывает мое лицо ладонями. — Не говори, что я никогда ничего для тебя не делал. Это огромный риск для меня, но именно так я хочу, чтобы это сработало. Я думал об этом. О Лионе. О том, что он обещал мне давным-давно. Он бы тоже сказал мне, чтобы я отпустил Генри, или сделал бы это сам.
— Да, — шепчу я. — Он бы так и сделал.
— Я вижу так много в тебе от него. Как, черт возьми, я должен это игнорировать? — Драко роется в заднем кармане, пока Диего и Гильермо вытаскивают Генри из сарая. Протягивая мне черно-белую фотографию, Драко говорит: — Доказательство.
Фотография старая. Но на снимке мужчина в бежевой фетровой шляпе. У него действительно загорелая кожа и густые черные усы. У меня такое чувство, будто я видела его раньше. В его губах зажата сигара, и он обнимает молодого, знакомого на вид мальчика. Рядом с мальчиком стоит папа. Мой папа. У него тоже сигара, но он держит ее в руке и широко улыбается в камеру. Он выглядит расслабленным и счастливым, как будто он их любит. Как будто заботится о них. Как будто доверяет им.
— Фотография сделана в тот день, когда я познакомился с Лионом. Мне было двенадцать, и я сразу же ему доверился. Однажды летом он приехал сюда, в Мексику. Он помог моему отцу получить визу. Они вместе заключали сделки. Они были почти партнерами — Лион заправлял в Соединенных Штатах, а мой отец в Мексике. Таков был порядок, ясный и простой, и он сработал.
Я медленно поднимаю на него взгляд, но ничего не могу прочесть в его глазах. Не за этими темными очками.
— Прочти на обороте, — бормочет он.
Я переворачиваю фотографию, и там есть слова, написанные красными чернилами. Черт возьми. Это папин почерк. Небрежный и мужественный. Я хорошо его помню.