— Ты бросаешь ему вызов, и ему это нравится, — говорит Роналдо, когда я кладу плоскогубцы обратно. Он слегка встряхивает своим телом, расслабляя суставы и позволяя остальным цепям упасть. На его коже красные отметины, узоры в виде цепей. — Вот почему ты сейчас занимаешь такое положение.
— Он исправляет свои ошибки. Я просто остаюсь собой, — говорю я ему, поднимая фонарь.
Он ухмыляется.
— Ты? Или сейчас все настолько нормально и скучно, что ты надеешься, что он действительно что-то сделает с тобой, когда узнает, что ты сделала? Он тебя балует. Он хорошо тебя трахает, я уверен. Могу сказать это по тому, как ты говоришь о нем. Так уважительно, как будто ты ему должна или что-то в этом роде. Но ты хочешь, чтобы он стал прежним. Жестоким. Именно такого мужчину ты хочешь — чтобы у тебя была причина дать ему отпор или даже убить его, если до этого дойдет. Ты просто слишком боишься принять эту ужасную правду.
Я хмурюсь. О чем, черт возьми, он говорит? Он ни хрена обо мне не знает. Прежде чем успеваю ответить на то, что он только что сказал, я слышу голоса, которые становятся все громче. Кто-то идет по коридору. Я прислушиваюсь внимательнее, и это один из охранников кричит другому.
— Черт. — Я спешу к ступенькам, слушая, как охранники быстро говорят на своем родном языке. — Они собираются провести проверку периметра. Драко скоро придет за мной. Мне нужно идти.
Я выключаю фонарь и кладу его на место.
— Сегодня вечером твой единственный шанс выбраться, — шепчу я. — Подожди около тридцати минут. И затем беги так далеко и так быстро, как только можешь. Я бы пожелала тебе удачи, но, похоже, фортуна сейчас не на твоей стороне.
Роналдо усмехается.
— Удача, наверное, единственная причина, по которой я все еще дышу, Джиа.
Я поджимаю губы и бегу вверх по ступенькам. Хватаюсь за дверную ручку, когда голоса становятся тише. Хорошо. Они еще не спускаются вниз. У меня есть время вернуться и притвориться, что я иду из библиотеки.
Я торопливо выхожу, вытаскиваю ключ из замка и кладу его на место. Я намеренно оставляю дверь незапертой, мое сердце бьется со скоростью несколько километров в минуту. Я не знаю, какого черта делаю, но надеюсь, что я права. Надеюсь, что Генри выберется и попадет в безопасное место.
Частично я ощущаю себя виноватой. Возможно, потому, что по-прежнему неравнодушна к Тони или забочусь о папе. То, что сделал Тони — это неправильно. Непростительно. Но это не значит, что я совсем перестала заботиться о нем. Я помню всё. Каждое мгновение с ним было похоже на блаженство, но это блаженство было омрачено ужасной правдой.
Я не знаю, как Генри сбежит без оружия. Может быть, он вообще этого не сделает, но, по крайней мере, я попыталась. Если его поймают, это будет его вина. Моя совесть чиста, я выполнила данное ему обещание. Выполнила свою часть работы. Теперь он сам по себе.
Внимательно оглядев коридор, я разворачиваюсь и направляюсь к мраморной лестнице. Я прохожу половину коридора, когда Патанса появляется передо мной.
— Где, черт возьми, ты была?
— В ванной комнате, — отвечаю я, притворяясь, что поправляю платье.
Я снова вхожу с ней в столовую. Музыка все еще играет, и Драко с Саймоном все еще пьют текилу.
Он замечает меня.
— Где моя мать? — спрашивает Драко, когда я подхожу ближе.
— Она устала. — Я сажусь рядом с ним. — И легла спать.
— Ох. — Драко залпом выпивает текилу, даже не поморщившись, затем со стуком опускает рюмку на стол. — Она не сказала, хорошо ли провела время? — спрашивает он меня, откидываясь на спинку кресла. Упираясь локтями в подлокотники, Драко проводит большим пальцем по кольцу с черепом на мизинце.
— Да. Она сказала, что это был хороший вечер, — отвечаю я.
Он кивает, а затем встает, хватая меня за руку.
— Хорошо. Пошли. — Я встаю, и мы выходим из столовой. Но когда выходим, я смотрю в конец коридора, чувствуя, как сжимается сердце. Когда мы поднимаемся по лестнице, чтобы добраться до спальни Драко, последнее замечание Генри действительно проникает мне в голову.
Оно звенит.
Перезвоном.
Эхом.
— Ты? Или сейчас все настолько нормально и скучно, что ты надеешься, что он действительно что-то сделает с тобой, когда узнает, что ты сделала? Он тебя балует. Он хорошо тебя трахает, я уверен. Могу сказать это по тому, как ты говоришь о нем. Так уважительно, как будто ты ему должна или что-то в этом роде. Но ты хочешь, чтобы он стал прежним. Жестоким. Именно такого мужчину ты хочешь — чтобы у тебя была причина дать ему отпор или даже убить его, если до этого дойдет. Ты просто слишком боишься принять эту ужасную правду.
Мне скучно?
Я что, глупая?
Или это не я?
Возможно, дело не в обещании, которое я дала Роналдо. Может быть, это нечто гораздо более глубокое, чем я хочу признать.
Но сейчас я не могу думать об этом. Моя спина приземляется на мягкую кровать. Драко прижимается губами к моей шее, посасывает мою кожу, спускаясь вниз, целуя каждую грудь, в это время руками задирая платье.
Схватившись за пояс моих трусиков, тянет их вниз. Поцелуями спускается ниже, ниже, еще ниже, пока его лицо не оказывается между моими бедрами.
Я все еще слышу музыку — гости веселятся и смеются.
Ощущаю тепло между ног, когда Драко кружит языком вокруг клитора. Он погружается в меня языком, затем выходит, его рука лежит на моем животе, чтобы удержать меня на месте.
Тяжело дыша, я запускаю пальцы в его густые волосы, заглядывая в его обжигающие глаза.
— Моя, — слышу его рычание, и он, не теряя времени, доводит меня до экстаза.
Я погружаюсь в эту бездну наслаждения, позволяя ему делать со мной все, что он хочет.
Я должна наслаждаться этим сейчас, потому что только что сделала то, чего не должна была делать.
Я предала его.
И насколько я знаю Драко, к предательству он относится очень серьезно.
Он накажет меня за это, когда узнает правду, и самое печальное, что я готова к этому.
Я готова ко всему, что он может мне дать.
Глава 17
Слышу раскаты грома.
Я переворачиваюсь на другой бок, смотрю в окно. Кажется, с тех пор, как меня сюда привезли, впервые идет дождь. Небо серое, облака густые.
Сегодня темное, мрачное утро.
Справа от меня Драко все еще спит. Его волосы в беспорядке, и на нем нет никакой одежды. Простыня прикрывает только его мужское достоинство, которое, кажется, становится все тверже, когда я провожу рукой по его груди.
После того, что сделала прошлой ночью, я чувствую, что должна ему не просто секс. Он еще не знает об этом, но глубоко внутри я чувствую, что скоро узнает. Очень скоро.
Стягивая простыню вниз, я опираюсь на локти и приближаю губы к головке его члена. Облизываю член по всей длине, скользя вниз к яйцам, а затем снова вверх к кончику.
Драко вздрагивает во сне, глаза закатываются под веками, как будто его сон усилился в десять раз. Сжимая его член в руке, я обхватываю губами головку и, медленно раскачиваясь, сосу его. Драко стонет и дергается во сне.
Я наблюдаю за ним, наслаждаясь тем, как его кожа скользит по моим губам и языку. Ощутив соленый привкус, я проглатываю его, поднимая другую руку, чтобы поиграть с его теплой, тугой мошонкой.
— Черт. — Я слышу, как он рычит, его голос хриплый ото сна. Когда я приподнимаю голову, его глаза открыты, взгляд обжигающий.
Я не останавливаюсь. Продолжаю двигаться, чувствуя, как он напрягается подо мной. Я продолжаю сжимать его член одной рукой, а другой снова ласкаю его яйца. Драко закидывает руки за голову и смотрит на меня. Не произносит ни слова. Я слышу лишь чавканье и причмокивание. Обвожу языком головку, и он снова вздрагивает, его пресс сжимается.
Я сжимаю его немного сильнее. Он такой твердый у меня во рту. Не знаю, почему получаю удовлетворение от осознания того, что он рядом. Он так близко. Твердый, как скала, и готовый взорваться в любую секунду.
Драко закрывает глаза, тяжело дыша и двигая бедрами. Я двигаю рукой и наклоняюсь вперед, вбирая всю его длину в рот, постепенно отстраняясь. Я делаю это неоднократно, подвожу его к краю.
— Блядь, — стонет он.
Я делаю это снова и снова. Драко кладет руку мне на затылок и, надавив, опускает мою голову вниз, заставляя задыхаться от его огромной длины. Он не отпускает, пока я не чувствую, как он выпускает свою горячую сперму мне в горло.
Все его тело вибрирует, низкий стон наполняет спальню, пальцы все еще запутаны в моих волосах.
— Проклятье, niñita, — бормочет он, когда я снова облизываю головку его члена, убеждаясь, что он полностью чист. Я поднимаю голову, и Драко проводит большим пальцем по краю моих губ. — Мне нравится то, что может сделать твой хорошенький маленький ротик.
Раздаются громкие шаги, все ближе и ближе, а затем настойчивый стук в дверь. Драко поспешно отстраняется от меня, нахмурив брови, и я сажусь, наблюдая, как он совершенно голый вскакивает с кровати и идет к двери.
— Я же говорил не тревожить меня раньше семи, Патанса, — огрызается он, распахнув дверь.
— Шеф, это важно, — говорит она, и ее голос звучит серьезно. Я с трудом сглатываю, прижимаясь спиной к мягкому изголовью кровати. — Если бы мы могли справиться с этим самостоятельно, мы бы так и сделали, но не сейчас. Тебе нужно увидеть самому.
Он стоит мгновение, а затем отступает, оглядываясь на меня через плечо. Я отвожу взгляд в сторону окна, проглатывая чувство вины.
— Хорошо. Дай мне минуту.
Драко закрывает дверь перед ее лицом и идет в гардеробную. Берет боксеры, джинсы и футболку, и одевается в считанные секунды. Надевает пару коричневых мокасин, которые каким-то образом хорошо сочетаются с нарядом, а затем проводит пальцами по волосам, направляясь к двери.
— Не покидай эту комнату. Скоро вернусь.
Он закрывает дверь прежде, чем я успеваю заговорить. Я на цыпочках подбегаю к двери и прикладываю к ней ухо, слушая, как Патанса быстро говорит на своем родном языке, когда они идут по коридору.
— Его там нет, и мы не можем найти его нигде на территории поместья. Я отправила Саймона и Диего на лодке искать его, на случай, если он взял одно из ваших каноэ, и еще отправила новых охранников в город, чтобы найти его. Цепи выглядят так, будто их перерезали, Шеф. Как будто кто-то сделал это за него. Держу пари, это был гребаный Тьяго. Нельзя было позволять ему оставаться здесь. Ублюдку нельзя доверять.
Драко ругается себе под нос, и после этого я больше ничего не слышу.
Мои глаза широко распахнуты, когда я расхаживаю по спальне. Я должна вести себя нормально. Меня не волнует, если он обвиняет Тьяго. Это уберет его из этого дома. Драко уже не доверяет ему. Это была бы глазурь на торте — более чем достаточная причина, чтобы избавиться от него.
— Успокойся, Джиа, — шепчу я себе, подходя к шкафу и снимая черное платье. Это свободного кроя платье с узкими бретелями. Я вешаю его на дверную ручку и иду в ванную, чтобы освежиться.
Драко не заподозрит меня в подобном поступке. Нет ничего, что может меня выдать — ничего, кроме моих трясущихся рук и измотанных нервов.
Все мое тело дрожит, переполненное адреналином. Я хватаюсь за край стойки и глубоко дышу. Затем включаю воду, подставляю руки под струю и приношу прохладу к своим раскрасневшимся щекам.
Но когда поднимаю взгляд, я не вижу своего отражения. Вижу белые волосы и жесткие темные глаза. Вижу кривую улыбку и кровь, льющуюся по его горлу.
Бэйн.
Я задыхаюсь, дрожа всем телом.
— Ты все еще тупая гребаная сука, — хихикает он. — Глупо думать, что Шеф не узнает. То, что делается в темноте, всегда выходит на свет. Шлюха.
Я снова опускаю голову, набираю воду в ладони и, крепко зажмурив глаза, умываю лицо. Снова поднимаю взгляд и на этот раз вижу только себя: лицо бледное, глаза — как чайные блюдца.
— Успокойся, — говорю я себе, выключая воду и направляясь в спальню. Но говорить себе быть спокойной, глупо.
Тем более глупо, когда я, наконец, одеваюсь и слышу, как спустя примерно пятнадцать минут Драко начинает кричать.
Что-то разбивается. Кажется, это стекло.
Потом я слышу топот. Все ближе и ближе.
Бум! Бум! Бум!
Дверь распахивается, и вот он стоит, стиснув зубы, сжав кулаки, раздувая ноздри, как разъяренный бык. Он слеп от ярости, готовый броситься в атаку. Готовый к уничтожению.
Драко вытаскивает пистолет из-за пояса и направляет его прямо на меня.
Я смотрю на дуло безупречно чистого серебристого пистолета, но не говорю ни слова. Как бы сильно я ни хотела спасти свою задницу, я не могу. Мой язык, кажется, весит тысячу килограммов.
Он знает. Я знаю, что он знает.
Я сделала это. Отпустила Генри.
Я… предала его.
Драко прижимает холодное и твердое дуло пистолета к центру моего лба, и сквозь стиснутые зубы кричит:
— КАКОГО ХЕРА ТЫНАДЕЛАЛА?!
Глава 18
— Драко, я...
— Нет! — рявкает он, держа палец на спусковом крючке. — Заткнись нахрен! Ты знаешь, что, черт возьми, сделала, и за это я должен убить тебя прямо там, где ты, блядь, стоишь!
— Я пыталась ему помочь! — кричу я в ответ.
Он резко качает головой, но пистолет не убирает.
Я поднимаю руки вверх, думая, что, должно быть, ошибалась. В нас. Может быть, он убьет меня, если я сделаю что-нибудь глупое. Не имеет значения, кто мой отец. Я не следовала его правилам.
— Драко, Генри не враг тебе. Я верю тому, что он говорит, — быстро говорю я. — Папа нанял его и доверил ему присматривать за тобой. Ты говоришь, что папа спас тебе жизнь, относился к тебе, как к собственному сыну. Зачем ему посылать кого-то, кому он не мог доверять, присматривать за тобой? Генри всего лишь выполнял свою работу и оказался не в том месте и не с теми людьми. Я была рядом с Тони, — выдыхаю я, — но это не делает меня похожей на него.
— Мне плевать на все это, — рычит он сквозь стиснутые зубы, крепче сжимая пистолет. — Ты отпустила его без моего разрешения. Ты действовала за моей спиной и освободила его, и теперь он где-то там. Он слишком много видел здесь! Знает чертовски много! Он знает, что ты здесь! — кричит он на меня. — Ты забыла, что за мою голову назначена награда? Три миллиона гребаных долларов, Джианна, и все, что ему нужно сделать, это привести полицию сюда, ко мне! В мой гребаный дом!
Мое сердце замирает.
Черт.
Верно.
Его разыскивают многие.
— Н-но он не скажет, — уверяю я Драко, все еще держа руки в воздухе. — Он только хотел быть свободным. Он знает, какой ты. Он убежит далеко и не оглянется назад.
— У него нет гребаных денег. Ему некуда идти, — ворчит он. — Вполне возможно, что он работает с Эрнандесом. У него есть секрет, и я был близок к тому, чтобы, черт возьми, раскрыть его, но ты решила отпустить его! Я позволил тебе сделать это прямо у меня под носом, — насмехается он. — И за это ты, блядь, заплатишь.
— Откуда ты вообще знаешь, что это была я? — спрашиваю я, чувствуя себя глупо из-за того, что вообще спрашиваю об этом.
— Гильермо не спускал глаз с Тьяго всю ночь. Он наблюдал за ним, пока тот не ушел спать. Тьяго спит с открытой дверью, чтобы мои люди могли наблюдать. Я наблюдал за ним весь вечер на вечеринке. Единственный раз, когда ублюдок мог ускользнуть, был во время вечеринки, когда мы все были заняты, и ты попросила свое гребаное пространство. Я должен был догадаться.
Я сглатываю, но это трудно сделать. У меня пересохло в горле.
Драко делает еще один шаг вперед, хватая меня сзади за шею. Прижимает дуло пистолета сильнее к моему лбу, достаточно сильно, чтобы оставить отпечаток. Его указательный палец сжимается на спусковом крючке.
— Драко, пожалуйста, — умоляю я. Он так близок к тому, чтобы сделать это. — Я сделала это не для того, чтобы предать тебя! Я обещала, что помогу ему!
— Мне насрать на твои обещания, Джианна. Они чертовски бесполезны.
— Но что, если ты ошибаешься насчет него? Что, если он действительно только хотел быть свободным? Свободным от тебя и этого места! Я тоже раньше этого хотела, и я бы молчала. Я бы просто убежала и никогда не оглядывалась назад.
— Я не ошибаюсь. Я узнаю гребаного мошенника и лжеца, когда вижу его. Но в том-то и дело, что ты так слепа ко всему этому. Черт возьми, ты влюбилась в человека, который убил твоего отца. И конечно, ты поверишь следующему мужчине, особенно тому, который связан с твоим отцом.
Драко сжимает мою шею до боли. Я вздрагиваю и тихонько вскрикиваю, но не отвожу взгляда от спускового крючка. Драко продолжает давить. Все сильнее. Сильнее. И сильнее.
— Драко! — Я умоляю. — Ты сказал, что не убьешь меня.
Он сжимает зубы и нажимает на спусковой крючок до упора. Я вздрагиваю, ожидая, что за этим последует громкий шум и яркий свет, но ничего нет. Только резкий щелчок.
Он нажал на спусковой крючок, но не снял пистолет с предохранителя.
Безопасность...
Отпустив, Драко толкает меня на край кровати и делает шаг вперед.
— Чувствуешь это? Я знаю, что чувствуешь, потому что вижу это так чертовски ясно. Страх. Этот страх в твоих глазах все еще приносит мне радость, — хрипит он, возвышаясь надо мной. — Я сказал, что не убью тебя — не могу убить — потому что я слишком уважал твоего отца. Но это не значит, что я не могу причинить тебе боль. — Он хватает меня за волосы и дергает за них, заставляя меня хныкать. — Я сделаю тебе так чертовски больно, что ты снова возненавидишь меня, Джианна. Я собираюсь научить тебя тому, что, трахая меня и действуя за моей спиной, ты ни к чему не придешь! Я пытался с тобой, я действительно пытался. — Драко отстраняется, держа пистолет в руке. — Но ни в коем случае не думай, что со мной ты в безопасности. Совсем нет. — Он смеется, и такого зловещего смеха я не слышала с тех пор, как меня впервые привели сюда. — Я вернусь, и тебе лучше быть готовой, потому что я устал быть чертовски снисходительным к тебе. К концу ночи ты будешь поклоняться, повиноваться и подчиняться мне. Ты снова будешь моей. Больше никакой гребаной свободы для тебя.
И с этими словами он выходит из комнаты.
Хотя Драко ушел, атмосфера все еще полна напряжения. Пот выступил у меня на лбу, ладони стали липкими. Я смотрю вниз, понимая, что мои руки и ноги дрожат, дыхание прерывистое.
Я снова в ужасе.
От него. От того, что он со мной сделает.
И... в глубине души... я рада, что чувствую себя так.
Рада, потому что он мне не может нравиться. Я не хочу, чтобы он мне нравился. Не хочу, чтобы его обаяние покорило меня. Чтобы он начал доверять мне, потому что я не хочу доверять ему. Я не могу доверять такому человеку, как он.
Мне нужно снова возненавидеть его. Мне нужна борьба. Нужна причина, чтобы разжечь мой внутренний огонь, и он мне ее предоставит.
Шеф против Патроны.
Думаю, теперь вопрос в том, кто победит?
Глава 19
Меня охватывает беспокойство. Хотя я на взводе, я спускаюсь на завтрак вовремя и соответственно одетой. Столовая вернулась в свой первоначальный вид, очищенная от всего, включая тарелки и столовое серебро, что странно.
Я иду к своему месту и сажусь, ожидая услышать, как Драко войдет в любую секунду. До восьми осталось меньше одной минуты. Я придвигаю свой стул и, пока жду, слышу приближающиеся шаги.
Я смотрю направо, в сторону дверей. Но вижу не Драко. Это Тьяго. Он идет прямо в столовую, одетый в белую футболку и темно-синие джинсы. Его темные глаза-бусинки сверкают от солнечного света, проникающего через окно, и, конечно же, они сосредоточены на мне.
Я смотрю, как он подходит все ближе и ближе, наконец садясь рядом со мной. Судорожно сглотнув, я скрещиваю ноги и сдвигаюсь влево.
Но это не помогает. Я все еще чувствую его запах. Чувствую, как он глазеет, словно какое-то ненормальное животное.
— Перестань смотреть на меня, — огрызаюсь я, не встречаясь с ним взглядом.
Его смех хриплый и немного неприятный.
— Он убьет тебя, если увидит, что ты сидишь рядом со мной, — бормочу я себе под нос.
— Нет, если убьет тебя первой. — Когда он говорит это, я поднимаю голову, встречаясь взглядом с его темными глазами. — Я слышал, что ты сделала. Он пришел искать меня. К счастью, у меня было алиби. Я действительно понятия не имел, что здесь вообще был парень без рук. — Он снова смеется. — Зачем ты это сделала? Что получила от этого?
Я отвожу взгляд, отказываясь отвечать.
— Ты умная, но сглупила, — бормочет он. — Женщины.
Несколько секунд спустя Драко входит в столовую, его шаги все еще тяжелые, плечи напряжены. Никого из охранников поблизости нет. Я заметила, что их почти нет, вероятно, отправились на поиски Генри.
— Ешь, а потом убирайся нахрен с моих глаз, — рычит он, садясь на свое место, похожее на трон. На секунду я не уверена, к кому он обращается — ко мне или к Тьяго.
Но когда Тьяго смеется и расслабляется на своем стуле, я понимаю, что слова Драко были адресованы мне. Слуги входят с тележками, ставят тарелки перед ним и Тьяго. Их тарелки покрыты жареным картофелем, яичницей-болтуньей и аргентинской колбасой. Но тарелка передо мной... На ней не то, что я ожидала.
Это сэндвич. С арахисовым маслом и клубничным желе, если быть точной.
Тьяго замечает это и смеется так чертовски сильно, что я чувствую, как скручиваются мои внутренности.
Я смотрю на Драко, который переводит взгляд с Тьяго на меня. Он хватает ручку своей кофейной кружки, поднося ее к губам.
— Что это, черт возьми, такое? — шиплю я, отодвигая тарелку.
— Ешь, — командует Драко, когда ставит кофейную кружку на стол.
— Нет. — Я поворачиваюсь на стуле, когда слуга, который только что налил кофе Тьяго, подходит ко мне сзади. Я хватаю его за локоть и говорю по-испански: — Принеси мне то же, что у них
Слуга переводит взгляд с меня на Драко, который сурово приподнимает бровь, одним взглядом выражая угрозу.
Нервно проглотив комок в горле, слуга осторожно убирает руку и спешит на кухню. Проходит минута, и я понимаю, что он не вернется.
— Ешь, — снова требует Драко. — Лучше это, чем ничего, верно?
Я крепко сжимаю зубы, сосредоточившись на его глазах.
— Сегодня ты легко перекусишь, — заявляет он, когда берет кусок колбасы.
— Почему?
Его верхняя губа слегка приподнимается, но он ничего не говорит. Просто откусывает кусок колбасы, не сводя с меня взгляда, пока я не отворачиваюсь.
— Черт. Здесь чертовски напряженно, — говорит Тьяго с полным ртом еды. — Джиа, хочешь немного? — предлагает он, придвигая свою тарелку, как будто действительно хочет дать мне немного.
Я моргаю, глядя на него, на то, как он издевается надо мной.
— Прекрати валять дурака, Тьяго. У нас есть чем заняться в ближайшее время, — ворчит Драко по-испански.
Я вскакиваю со стула.
— Я буду в комнате.
— В своей комнате, — говорит он, когда я придвигаю стул обратно. Затем берет тарелку с сэндвичем. — Со своим сэндвичем. — Он протягивает тарелку, молча требуя, чтобы я взяла сэндвич с собой. Взгляд Драко жесткий и угрожающий, зубы сжаты.
Взбешенная, я хватаю бутерброд с тарелки, отрываю кусочки хлеба друг от друга и бросаю ломтики лицевой стороной вниз на стол, размазывая желе и арахисовое масло по поверхности.
— Пошел ты со своим гребаным сэндвичем, Драко.
Я ухожу до того, как он сможет отомстить. Когда поднимаюсь по лестнице, я искренне удивляюсь, что он не идет за мной. Я мчусь по коридору в комнату, в которой останавливалась раньше.
Комната для заключенных.
Когда врываюсь внутрь и смотрю направо, именно тогда замечаю цветы на комоде. Это не «Шоколадный космос», к которым я привыкла.
Нет.
Эти цветы яркие, ярко-синие, смелые и жизнерадостные. Солнце блестит на больших лепестках, покрытых росой, выделяя белые полосы между каждой складкой, а также черные точки, собранные посередине.
Я смотрю на них дольше, чем намеревалась.
Никогда раньше я не видела ничего подобного.
Делаю шаг вперед, замечая записку, сложенную под вазой. Отодвинув ее в сторону, беру записку и читаю слова. Его слова. Его почерк.
«Голубое предательство».
Знаешь, почему их так называют?
Потому что под всей этой красотой скрываются шипы — большие, острые, злобные шипы. Некоторые из них не видны, потому что они такие же голубые, сливаются с нежными лепестками… Вот почему нужно быть осторожным, когда их собираешь. Если не будешь осторожен, они вонзят тебе нож прямо туда, где чертовски больно, и все же ты ничего не сможешь поделать с собой, поскольку захочешь сохранить их.
Будь в моей галерее в десять вечера. Вовремя. Или, клянусь, ты пожалеешь об этом.
Галерея.
Снова.
Все возвращается к этому.
Наказания. Ярость. Ненависть.
Я прерывисто вздыхаю, отодвигая один из лепестков в сторону и замечая несколько шипов. Они острые. Почти смертельные. Но я все равно вытаскиваю один цветок и нюхаю его.
Аромат сладкий, сильный и красивый, но такой резкий и порочный.
Совсем как я.
***
Часы пролетают мгновенно.
Большую часть дня я пишу в библиотеке, и плевать, если я не должна покидать эту комнату для заключенных. Проголодавшись, я пошла на кухню, но для меня уже приготовили поднос с закусками — любезность самого гребаного Шефа. Ломтики апельсина, крендельки, бразильские орехи и воду.
Эдуардо даже не посмотрел мне в глаза. Могу сказать, что он разочарован во мне. Я его не виню, но мне стало немного больно, когда он не заговорил со мной.
Я отнесла поднос в библиотеку и съела все, ненавидя каждый кусочек, когда думала о нем. Рядом только три охранника, и они самые слабые. Тоже не слишком умно, и я, честно говоря, думаю, что они меня боятся. Они новенькие, но все равно готовы отдать жизнь за своего босса, как и охранники постарше.
Пока писала, я задавала себе вопросы. Почему я просто не вылезла здесь из окна и не убежала? Не уплыла подальше?
Но потом, отпустив всю свою ненависть, свое безумие и враждебные слова, которые мое сердце больше не могло сдерживать, я поняла, что не смогла бы убежать. Я бы этого не сделала. Он больше не пугал меня. Несмотря на то, что дрожала, я понял, что это было не от страха.
А из-за адреналина.
Этот ядовитый, опасный порыв, которым я никогда не могу насытиться.
Кайф, который я испытывала, когда Тони отправлялся за наркотиками, и появлялись копы, пытаясь его арестовать. Нам пришлось бросить новенькую машину, которую он купил под вымышленным именем, и бежать так быстро, как только позволяли наши ноги.
Наши сердца неистово колотились, пока мы бежали от копов. Мы в открытую смеялись друг другу в лицо, так истерично, что я действительно думала, что мы сошли с ума.
Это было весело.
Это казалось настоящим.
Но это было не так.
Тони предал меня. Он убил папу.
И думаю, что это из-за него я предпочла бы остаться здесь и разобраться с этим монстром вместо того, чтобы убегать.
Я бы предпочла встретиться лицом к лицу со своими страхами.
Встретиться лицом к лицу с демоном, который живет внутри него.
Потому что в глубине души я знаю, что у меня есть свой собственный демон. В глубине души я знаю, что я не так невинна, как притворяюсь. В глубине души у нас есть связь — жестокая, извращенная связь, которую невозможно отрицать.
Я хотела бы быть невинной, но когда ты растешь в окружении таких мужчин, как папа, Тони и дяди, которые такие же сумасшедшие и плохие, ты знаешь, что не можешь быть другой.
Ты либо такой же, как они, либо просто не выживешь. Мне надоело быть дурой и маленькой девочкой, окруженной королями. Мама не мирилась с этим. Она с изяществом и в мгновение ока ставила тех, кто переступал черту, на свое место.
Я хорошо это помню. Папа никогда не проявлял к ней неуважения, и это потому, что она заслужила это право. Она была для него королевой. И так было до самого конца.
Раньше я боялась.
Но теперь готова к своей большой короне.
Я готова стать королевой.
Драко не отнимет у меня мою силу. Я близка — так близка к тому, чтобы оказаться на вершине. Так близка к пониманию того, как бы я себя чувствовала, если бы это был мой мир. То, что я сделала, только вернуло настоящего Драко. Того, чья страсть глубока, а злоба настолько сильна, что может убить любого человека.
Он не должен быть снисходителен ко мне.
Драко должен показать мне, какой именно он хочет, чтобы я была.
Печально, что я жажду этого, но эта власть — эта жажда самого безжалостного человека в мире — я хотела этого всю свою жизнь.
Я гребаная извращенка, я это знаю. Но сейчас я не могу отступить.
Не после всего, что сделала. Для этого уже слишком поздно.
Мне уже слишком поздно быть хорошей.
***
Без пяти минут десять я покидаю спальню Драко.
Он не приходил, чтобы переодеться, но я слышала, как он вернулся, отдавая приказы нескольким охранникам и служанкам, когда проходил мимо комнаты.
Я приняла душ, заплела волосы в косу, надела шелковый красный халат и сняла обувь. Это то, что он велел мне сделать — в записке, которую подсунули под дверь библиотеки.
Халат висел на двери ванной, ожидая меня. Почему он хотел, чтобы я надела его, заплела волосы в косу и не надела обувь, я понятия не имела. Я могла бы проигнорировать это, но когда увидела записку и его почерк, моя кожа загудела.