Наша реклама-наша реклама-наша реклама-наша реклама-наша реклама

- Конечно, они опасны. Даже собаки дичают без человека, а ведь содружество собак и людей длилось не менее тридцати тысяч лет! Что же говорить о мотоциклах, которые появились на Урале едва сотню лет назад. Когда люди ушли, на стоянках и в цехах мотоциклетного завода остались десятки брошенных мотоциклов, не отправленных заказчикам. Кто-то заржавел и вымер, кто-то приспособился к вольной жизни. А-а, это правильно – если тебя бросили, что же теперь, умирать? А вот не дождётесь! Мотоциклы облюбовали большой пустырь за развалинами дома пионеров – когда-то там находился футбольный стадион, поле ровное, а из руин дома пионеров удобно строить гнёзда – материал носить недалеко. У них лапки-то не очень сильные.

- Я видел а стенке гнезда пионера с горном, - вспомнил Влад.

- Скелет пионера? – уточнил Данил.

- Да нет, гипсового, статую. А почему они стали разумными и как научились нести яйца?

- Пионеры? – хихикнул Данил. – Разумные пионеры, несущие яйца, полезны в фермерском хозяйстве, легко приручаются, понимают компьютерные программы, а к зиме обрастают шерстью, и их можно стричь… и брить. Или ощипывать?

- Щас дам, - Влад погрозил кулаком. – Серьёзный разговор, кончай трепаться.

- А я вечером такую странную фигню… то есть машину видел, - вспомнил Данил. – Вроде огромного, с дом, самовара на колёсах. Он меня вынюхивал, как назгул хоббитов! И сожрал бы, но я его храбро победил!

- Чем? – поинтересовался Влад.

Данил подумал и пояснил:

- Своим неустрашимым видом!

- Ну да уж, с дом, - хмыкнул Яков Львович. – Знаю я этот самовар. Большой, конечно, больше четырёхсот литров чая вмещал… самый огромный самовар в России. Его хозяин, купец Смердов, даже документ имел – диплом Книги рекордов России. Этот самовар возили на специальном мотоцикле по городу и поили чаем горожан во время ярмарки. Совсем недавно было… Ты зря испугался, он добрый. Ездит себе по городу, ищет, кого бы напоить чаем. Соскучился по любимой работе.

- А чего принюхивался? – не поверил Данил.

- Не знаю, может, просто носом шмыгал, может, насморк у него. Давно не разжигали, вот он и простыл… кстати, о чае.

Яков Львович сунул Даньке пустую бутылку:

- Ну-ка, набери воды в колонке. Осторожно, не сломай бутылку, это дефицит, у меня всего две чудом сохранились. Не знаю, ребята, как механические существа стали биологическими и разумными. Если я учитель, то должен всё знать, да? Тем более, уже не учитель, а пенсионер… и не пенсионер, а непонятно кто… Как бы то ни было, мотоциклы заселили стадион. Они не предусмотрели, что море окажется так близко.

- Да, море! – воскликнул Влад. – Оно настоящее? Откуда?

- Самое настоящее, более того – первобытное, оно плескалось тут двадцать-пятьдесят миллионов лет назад. Когда я работал учителем, я водил ребят на экскурсии – мы вымывали в реке Нице зубы первобытной акулы селахии. Потом этими зубами мальчишки кололи своих одноклассниц – считалось, что это смешно, хотя я так не думаю. Но девчонки визжали с энтузиазмом.

- Мы тоже зубы ловили! – закричал Данил. – В нашей речке, в Грязнухе!

- Вы ловили зубы, а они от вас убегали в ужасе, - кивнул Яков Львович. - Когда город был жив и какое-то время спустя после его смерти, за стадионом сливались реки Ирбея и Ница. Однажды мотоциклы проснулись, выглянули из гнёзд – а на окраине стадиона плещется море. Они огорчились, конечно. Если бы ты, Данил, утром обнаружил у подъезда море из серной кислоты, ты бы тоже не обрадовался.

- Я бы как раз обрадовался, - возразил Данька. – Я бы с кислотой опыты ставил.

- Но я думаю, что в смысле эволюции это даже неплохо, - продолжил Яков Львович. – Если море продолжит наступление, то мотоциклы вынуждены будут строить дамбу – а это ведёт к развитию их ума.

- Вы их не боитесь?

- Я? Нет. Видишь ли, я рядом живу, часто туда хожу, играю с детишками, учу их помаленьку… приучаю к человеку. Старшее поколение потеряно, они слишком злы на людей за то, что те их кинули. А малышей еще можно воспитать в духе терпимости к человеку. Чтобы когда люди вернутся, их встретили не злобные монстры, а товарищи, готовые к сотрудничеству.

- А люди вернутся? – спросил Влад.

- Хм… а тебе всё расскажи. Вот мой дом, - Яков Львович кивнул на угловой синий двухэтажный дом с забавным закруглением на углу. – Знаешь, Данил, что-то я устал ходить туда-сюда. Ты не сбегаешь до булочного дерева? Дорогу, я думаю, ты помнишь – угол Свободы и Кирова. Прямо и на перекрестке налево.

- Я с ним! Вдруг его мотоциклы похитят!

- Ха, я не такой ботаник, как ты, я им напинаю и рога пообломаю, будь они хоть «Харлеи Дэвидсоны»! – пригрозил Данил. Макар насупился – счёл упоминание о рогах бестактностью.

- Ничего с ним не будет, мотоциклы не нападают в полдень, а ты пойдёшь со мной, и мы займёмся обедом, - возразил Яков Львович.

Яичница в животе Влада давно уже распалась на молекулы, и он не стал возражать.

- Только вы без меня ничего не рассказывайте! – и Данька припустил по пустой улице, козёл увязался за ним, а старик и Влад зашли в дом, в заставленную шкафами и сундуками прихожую, и поднялись на второй этаж по обшарпанной лестнице. Влад ожидал внутри запустение и чуть ли не летучих мышей, как в замке вампира. Но в кухне, куда они сразу прошли, было всё обычно и прибрано получше, чем у них дома – не валялись Маришкины зайцы и ползунки. Печь в углу выделялась из привычного облика кухни. Она была не газовая и даже не деревенская русская, а обложенная зелёными изразцами с цветами, птицами и домиками, нарядная, узорчатая, как в музее, сложной формы, сбоку – поверхность плиты для готовки. Прямо дворец в кухне, а не печь.

- Молодец, еще не остыла, - похвалил печку Яков Львович. – Ты какую рыбу больше любишь, Владик – жареную или варёную?

- Жареную! – не сомневался Влад, сглатывая слюну, глянул в сторону кухонного стола, где на разделочной доске лежала приготовленная рыба… и замер. Просто завис, как комп. У рыбы были лапки.

- Дедушка! – прошептал он после короткой «перезагрузки». – Дедушка, это же целакант! Кистепёрая рыба! Они вымерли! Несколько штук осталось где-то в Африке, я читал!

- Молодец, Влад, - похвалил Яков Львович. – Один из сотни твоих сверстников смог бы опознать целаканта.

- Я почитываю биологию, - смутился Влад, будто его уличили в чём-то постыдном. – Я не такой уж ботаник, вы не думайте, но может быть, я в медицинский пойду, мне надо биологию знать. Но этого же не может быть!

- Не может, - кивнул Яков Львович. – Я его поймал на заре в Ирбее, под мостом в Старый парк. Целаканты – морские рыбы и водятся на больших глубинах, метров сто-двести, если не врут учёные книги. Потому я и поймал его так легко – бедняга ошалел от непривычных условий. И как его в реку занесло из моря? Ещё одно «не может быть»: кистепёрые рыбы вымерли шестьдесят-семьдесят миллионов лет назад, а акулы селахии жили позже, двадцать-пятьдесят миллионов лет назад. В одном море они не могли плавать… а вот плавают! Кстати, акула, с которой ты пообщался утром и которая тебе так не понравилась – не селахия, а другой породы, селахии помельче.

И достал сковородку.

- Данил вот-вот вернётся, рыба не успеет поджарится, - сказал он, разрезая музейную рыбу на ломти. – Жаль, масла нет.

- А как жарить без масла?

- У меня сковородка с тефлоновым покрытием, - объяснил Яков Львович. – Можно без масла, но с маслом вкуснее. В городе единственный источник масла – рыбий жир, его можно вытопить из некоторых рыб, но мало. Что-то Данила долго нет. До булочной – два шага…

- Ага, я говорил, надо пойти с ним! – Влад выглянул в окно. Красивый перекрёсток – напротив узорчатый желто-белый особняк, наискосок – что-то вроде гостиного двора, красно-белые арки торговых рядов, не сильно даже разрушенные. Прямо по улице вдали – силуэт церкви и почему-то заводская труба почти в обнимку с колокольней. Было пусто и тихо… нет, не очень тихо, сквозь открытое окно доносился неясный гул.

- Там митинг какой-то, - сказал Влад.

- Митинг? - Яков Львович тоже глянул в окно и скомандовал:

- Быстро вниз, открыть дверь на улицу, быть наготове.

Влад перепугался и ссыпался по лестнице через две ступеньки, Яков Львович – помедленнее. Влад открыл дверь. По улице Карла Маркса, как лихой ковбой, мчался Данька верхом на Макаре, но почему-то задом наперед., пришпоривая животное кроссовками. Следом – какая-то орущая толпа. На каждом роге Макара была нанизана хлебная буханка.

- Сюда! – замахал Яков Львович.

Макар сбросил Даньку прямо в открытый дверной проём, лягнул нападавших, заскочил сам. На дверь навалились, но Яков Львович задвинул засов.

- Помоги, - он упёрся в разбитый шкаф без одной дверцы, стоящий тут же. Влад подставил плечо, шкаф сдвинулся и забаррикадировал входную дверь. Яков Львович, надрываясь, подвинул ещё сундук.

- Живо наверх! – приказал он, и все, включая козла, побежали на второй этаж. Данил снимал буханки с Макаровых рогов и никак не мог отдышаться:

- Я… а они… а Макар…

- Потом, - сурово оборвал его старик. – Тащи сюда арбалет – вон в углу стоит.

Данил захлопал ресницами, Влад развернулся и приволок из угла довольно тяжёлую конструкцию. Яков Львович собрал её, открыл створку окна. В комнату тут же влетела стрела на излёте и упала на пол, никого не задев. Внизу орали, прыгали, потрясали копьями и дубинами…

- Какие-то дикари, - сказал Влад, хоронясь от стрел за створкой и глядя на странные меховые одежды – это в жару-то! – Стрелы, копья… Данька, тебя в булочную послали, а ты что сделал? В каком кургане ты раскопал этих наших предков?

Яков Львович выстрелил. Внизу завыли ещё громче. Он перезарядил – небыстрое дело, из арбалета стрелять – не очередями из пулемёта. Выстрелил снова.

- Самое трудное – никого не убить, - заметил старик. – Сегодня они особенно настойчивы. Чем ты их разозлил, Данил?

Воители и не думали пугаться яковльвовичевых выстрелов. Они отступили на пять шагов от двери и, похоже, собирались разбить лагерь – как раз напротив красивого желто-белого особняка.

- Осада, - сообразил Влад. – Хорошо, что у них нет стенобитных машин.

- Они могут просто обойти дом и зайти с чёрного хода, там дверь заперта, но стена почти осыпалась, - спокойно сказал Яков Львович и выстрелил еще, сбив шапку с высокого воина. Внизу завыли просто уже ультразвуком. – Но они о чёрном ходе не знают и всегда толкаются в эту дверь. Поэтому внизу стоит шкаф и сундук – а ты думал, что у меня просто беспорядок в прихожей? Не-ет, всё продумано, я очень хитрый. Кстати, историки утверждают, что они снимали скальпы с побежденных врагов, как индейцы. Да что же это такое! Положение становится неприятным, арбалет на них не действует. Не убивать же всерьёз, право. Пора задействовать бомбардировщики. Пошли в комнату… нет, ну до чего же бредово эти дикари смотрятся на фоне бывшего здания администрации города…

В комнате рядом с кухней, очевидно, предполагалась спальня – диван, столик, телевизор… почему телевизор на подоконнике? Даже два телевизора, по одному на окно, а на столике – третий, в углу на полу – еще два. Старые-престарые, марки «Рекорд».

Яков Львович открыл окно и с силой столкнул вниз телевизор, стоявший на подоконнике. Тот ударился об асфальт, разбился со звоном. Осаждающие разразились криками восторга, набросились на добычу, выдергивая проводочки, вытаскивая диоды и вплетая их себе в косы.

- Сейчас выпотрошат телевизор и уйдут, - объяснил Яков Львович. – Я специально их набрал в брошенных домах. Телевизоры очень полезны при осаде.

- А откуда у вас арбалет? – поинтересовался Данил, поглаживая причудливую поверхность оружия, составленного из отдельных пригнанных друг к другу брусочков.

- Каждый мужчина должен уметь защитить свой дом, - слегка насмешливо ответил Яков Львович. – И что я за мужчина, если не могу сделать арбалет из стульев и швабр, подобранных на свалке?

Влад немного читал об арбалетах и подумал, что что-то тут не так – это было высокотехнологичное оружие средневековья и из мусора его не склепать. Но возражать не стал, а вместо этого спросил:

- А почему у этих дикарей косы, они женщины?

- Нет, это мужчины, воины. Считалось, что у мужчины три души (у женщины, кстати, две). Одна из душ обитала как раз в кончиках волос. Так зачем же её состригать, в бою каждая душа на счету. Вот солдаты и ходили с косичками. Странно, они не уходят.

Тут Макар, слегка задержавшийся в кухне (на то у него были причины), важно зашёл в комнату.

- Ну-ка, Макарушка, наведи порядок, - обратился к нему Данил.

Макар кивнул, подошёл к окну и выглянул вниз. Воины, занятые делёжкой телевизора, его не заметили.

- Ме, - возмущённо сказал Макар, привыкший ко всеобщему уважению – Ме-ме! Напрочь ме-ме.

Воины подняли головы… эффект превзошёл все Макаровы ожидания. Они побросали копья и луки, с размаху шмякнулись на колени и поклонились козлу, слаженно стукнув лбами об асфальт. Старенький асфальт пошёл трещинами – лбы были крепкие, качественные. Воины взвыли хором что-то очень воодушевлённое и снова стукнулись лбами.

- Ме? – удивился Макар. – Ну ме так ме, я не против.

- Прогони их, Макар, они слегка надоели, - попросил Яков Львович, поглаживая козла. – Опять же если они всё время будут стучать головами об асфальт, то выбьют много больших ям, и я при выходе из дома буду спотыкаться.

- А ну-ка ме отсюда! – рявкнул Макар.

Осаждающие вскочили, похватали луки, копья, останки расчленённого телевизора и отступили по улице Карла Маркса, беспрестанно кланяясь и издавая приветственные вопли.

- По улице Революции в сторону моря они никогда не отходят – мотоциклов боятся, - пояснил Яков Львович. – Интересно, почему они тебя так уважают, Макар?

- Ме, - надменно сказал Макар. – Меня все ме.

- Возможно, Макар случайно оказался похожим на какое-то их рогатое божество, - придумал Яков Львович.

- А возможно, Макар просто жил с ними в соседнем дворе, - съехидничал Влад. – И они понимают, что с ним лучше не связываться.

- Это вряд ли, - засмеялся Яков Львович. – Ты, Данька, привёл к моему дому «население» древнего городища, жившее в пятом-восьмом веках. Пятнадцать веков никакой козёл не проживёт, даже такой выдающийся, как Макар. Это какие-то древние финно-угорские племена. Потом их прогнали какие-то менее древние тюркские племена, предки татар и башкир. После того, как город умер, и все времена перемешались, посёлок финно-угров, как и первобытное море, оказался в одной с ним реальности. Финно-угры воинственны, очень неглупы, охотятся на зайцев и страусов, ловят рыбу, изредка пытаются напасть на город… а нападать-то не на кого! Вот они и отступают в недоумении. Мотоциклов боятся, рассказывают о них жуткие истории: как огнедышащий трёхголовый мотоцикл прилетел и похитил прекрасную дочь вождя…

- Ага, дракон и принцесса! – обрадовался Данил. – Змей Горыныч и царевна!

- Яков Львович, а вот я читал, что когда русские пришли в эти места, они прогнали башкир и татар и поставили свои слободы на их землях, так значит, мы завоеватели?

- Конечно, - серьёзно подтвердил учитель. – Ну и что? Подумаешь, новшество. Сотни лет назад сюда пришли предки башкир и татар – тоже завоеватели – и прогнали на север финно-угорские племена, предков хантов и манси. А ещё столетиями раньше финно-угорские племена пришли и прогнали – кого? Может, представителей ананьинской культуры? Не знаю. Так все и гоняют друг друга по планете, а в перерывах размножаются и перемешивают кровь.

- А нас кто прогонит? – Данил заинтересовался эти «круговоротом завоевателей в природе». – В смысле русских?

- Не знаю, китайцы, наверное, - засмеялся Яков Львович. – Что, не нравится? Я тоже не в восторге, а что делать? Пошли в кухню пообедаем, пока китайцы нас не прогнали. А то как бы целакант не сгорел, пока мы тут воюем.

Целакант не сгорел. Но некая таинственная сила лишила его хвоста и головы. Макар задумчиво посмотрел на остатки рыбы и подумал о вечном.

- Так вот почему он задержался в кухне! – воскликнул Яков Львович. – Макар, тебе не стыдно?

- Ме, - честно ответил Макар. – Не.

- Козлы рыбу не едят, - неуверенно заметил Данил.

- Ме, - подумал Макар. – Едят, если с хлебом.

И поглядел на вторую буханку. Первой буханки в кухне почему-то не было.

- Ладно, - улыбнулся Яков Львович. – За снятие осады и победу над финно-угорским войском Макар заслужил кусок рыбы. Тем более он деликатно отъел голову и хвост, оставив нам самое вкусное. К столу, ребята.

«Ме, - вздохнул Макар. – Просто я самое вкусное на закуску оставил, а съесть не успел – пришлось идти воевать».

Мальчишки въелись в рыбу. Ископаемое оказалось очень вкусным, хлеб еще не остыл.

- Яков Львович, можно я возьму себе стрелу, которая в комнату влетела? – попросил Влад. – Она с костяным наконечником – прикольно! Я сделаю из него брелок на сотовый.

- Конечно, - махнул рукой старик. – Этого добра тут…А расскажи-ка, Данил, как ты умудрился поругаться с целым финно-угорским войском? Милейшие ведь существа, светлые и невинные (пока скальпы не снимают). А ты их разъярил до невероятия.

- Ням-ням… да я и сам не понял, - прожевал кусок Данил и потянулся за следующим. – Иду я себе за хлебом…