В старые времена на уральских реках было широко развито пароходство. Пароходы «Ирбит», «Иртыш», «Тайга», «Ермак» - названия понятные, а вот название парохода «Основа», построенного на верфи Туринской слободы, вызывает недоумение. Основа чего? Рассказывают, что купец Наум Тюфин, заказавший этот пароход в 1856 году, придумал название «Основатель», имея в виду себя как основателя торгового дома. Но грамотный монах, выводивший буквы на борту, маленько не рассчитал, взял крупно, и на отведённое для надписи место вошло только шесть первых букв слова. Переделывать уж не стали.
Квалифицированные работники ЗАГСа (ул. Советская, 44) помогут вам подобрать для вашего новорожденного ребенка хорошее и подходящее имя и зарегистрируют его со всем знанием дела! Оно точно поместится в свидетельство о рождении!
Глава шестнадцатая. Как зажарить яичницу на фонаре.
Дома у Якова Львовича было темно.
- Эх, лучинку я засветло не приготовил, - сетовал Яков Львович, ощупью поднимаясь по лестнице. – Мне-то не надо, я уже привык к темноте. А ежели печку топить, так раньше огонь высекал, как первобытные люди. «История Древнего мира», 5 класс, раздел «каменный век», хе-хе… А потом с Дмитрием Васильичем подружился, и он мне лучину или печку своей негасимой свечой зажигает. Проходите, ребята. Вот тут пустая комната с двумя кроватями, вам хорошо будет. Я сам-то в кабинете на диване сплю.
- Книг сколько, - поглядел Данил на еле видимые в полумраке корешки книг в старом шкафу. – А я люблю на ночь почитать.
- И я, - кивнул Влад. – Жаль, что темно.
- Почитать? Похвально. Сейчас устроим, - Яков Львович распахнул окно, высунулся из него как можно дальше и заорал дурным голосом:
- Цып-цып-цып! Цып-цып!
Братья вздрогнули.
- Лично я на такой «цып-цып» ни за что бы не пришел, - сказал Данил.
- Интересно, кого он зовёт? Легендарного Красного Петуха, который пожар из древнего выражения «пустить красного петуха»? – поинтересовался Влад. – Прикинь, в окно заглядывает огромная, с «тойоту», огненная петушиная голова с пылающим гребнем, искры падают в комнату, половицы вспыхивают по краям, занавески уже горят, а Красный Петух говорит могучим басом: «Почитать захотели? Ну, читайте, читайте… я вам огоньку ещё подбавлю. А говорят, современная молодёжь читать не любит… сейчас поярче сделаем!»
- И дует пламенем на книжный шкаф, - подхватил Данил. – Шкаф занимается мгновенно, и яркий свет охватывает комнату…ой…
Яркий свет охватил комнату. Мальчишки аж подскочили – неужели их буйная фантазия стала явью, и Красный Петух взаправду пришел?
Но нет, свет был холодноватый, и гарью не пахло. А в окно заглядывал… фонарь.
- Да это же тот тип, что выдал нас мотоциклихе! – узнал Данил.
- И поймал меня, когда я пытался сбежать из гнезда в отсутствие хозяйки, - подхватил Влад. – Это враг! Яков Львович, зачем вы его позвали! У-у, доносчик!
Фонарь растерянно заморгал… то есть свет у него замигал.
- Что за глупости – враг, доносчик, - возразил учитель. – Это просто фонарь… ну, немножечко шустрый фонарь, бегает везде, зато электричества по проводам не требует и сам по себе горит. Когда долгими зимними вечерами мне приходит желание почитать, я зову его, и он мне светит… разве плохо?
- Он подманил к нам мотоциклиху, - наябедничал Данил.
- Он очень одинок, - вздохнул Яков Львович. – В городе все фонари обычные, мёртвые и не горят, раз электричества нет. А этот живой, хочет общаться, а не с кем: в городе нет существ одной с ним породы… да, подозреваю, их вообще нигде нет. Вот он и навязывает своё общество всем подряд – вам, мотоциклам, финно-уграм… а все его гонят. У финно-угров он считается Злым Духом Ойя-Ойя. И время от времени его побеждает какой-нибудь лихой воин. Видите вмятину внизу? Нет, это не финно-угры врезали, это его страус пнул, когда фонарь пытался организовать у страусов электрический инкубатор – помочь высиживать птенцов, нагревая яйца своим (то есть фонарным) теплом. Страусы не оценили прогресс и сильно побили горе-инкубатор.
- Ага! – подскочил Данил. – А что если попробовать наладить с его помощью электрическую плиту? И вам хорошо, и ему интересная работа и признание земляков… то есть ваше.
- А как? – удивился Яков Львович. – У меня электрической плиты отродясь не было. У меня вот эта красивая изразцовая печка и к ней приделана плита, она долго нагревается.
- И не надо электрическую! Пусть он нагревает обычную плиту, чтобы печку каждый раз не топить… нет, ещё лучше: надо сделать ему что-то вроде шляпы из плоского железного листа. И систему шарниров на «шее», чтобы он мог шею сгибать и «голову» с фонарем вводить вам в окно. Утром вы встали, позвали его: «цып-цып-цып», фонарь прибёжал, всунул голову в окно, вы надели на него «шляпу»-плиту, плита нагрелась, и вы пожарили яичницу или что там ещё хотите. Потом фонарь свободен до обеда. А в обед повторяем. А красивую печку зажигать в торжественных случаях.
- Гениальная идея! – засиял Яков Львович. – И не надо шарниров на шею, у него она и так гнётся. У меня есть подходящий железный лист с дырками по краям, там крепёж можно сделать.
- Где? Тащите его сюда… нет, лучше в кухню, мы сейчас же всё и наладим. Здорово, что здесь нет соседей, можно шуметь и стучать сколько угодно, - и Данил помчался в кухню, Яков Львович за ним, бормоча: «Ну, я бы против соседей не возражал…» Они начали там шуметь, греметь, что-то прибивать…
Влад, которому были чужды технические страсти, вздохнул и подошёл к окну.
- Ты ведь согласишься подогревать завтраки и готовить обеды? – спросил он фонаря, старательно светившего в комнату. – Тебе же всё равно делать нечего, а тут такая работа интересная, творческая.
Фонарь закивал энергично, свет волнами заходил по комнате.
- Ну и хорошо. А пока посвети полчасика, я почитаю, - Влад вытянул из шкафа давно привлёкший его корешок с надписью «Гостеприимная Арктика», улёгся в кровать и погрузился в чтение.
Глава семнадцатая. Ловись, рыбка, большая и кистепёрая…
- Вставайте, вставайте! Рыба не станет ждать, пока вы выспитесь! – растормошил их утром Яков Львович. Влад разлепил веки и глянул в окно. Вроде рассвело, но как-то неубедительно.
- А завтрак? – спросил Данил, зевая.
- Завтрак ещё поймать надо, а чай можно прямо сейчас.
На кухне красовался гордый фонарь с нахлобученным на просунутую в окно «голову» плоским железным листом. На листе кипел чайник. Яков Львович снял чайник и разлил кипяток по чашкам, где лежали свежесорванные смородиновые листья в качестве заварки.
- У нас всё получилось! – радостно сказал он. – Этот фонарь – редкий умница. Он преобразовал световую энергию в тепловую и теперь греет, но не светит – по ситуации.
- Очень талантливо вскипяченный чай, - сказал Влад, понимая, что всякое новое дело надо похвалить. – У этого фонаря явный кулинарный дар. Безумно вкусно.
- Ещё бы яичницу, - вздохнул нетактичный Данька. – Или пельмени… Мама, наверное, гречку сварила… и кормит полицейских, приехавших искать наши хладные трупы.
- Лучше не думать об этом, - сказал Влад. – А у вас сколько удочек, Яков Львович?
- Две, - ответил учитель, тряпкой снимая с «головы» фонаря плиту-«шляпку». – Поставим на крупную и мелкую рыбу.
- Чур одна мне! – воскликнул Данька. – Я еще ни разу рыбу не ловил!
- Я вообще-то тоже, - заметил Влад, допивая чай. – Я даже и не умею.
- Да чего там уметь! – Данил был уже на ногах, готовый к совершению рыбацких подвигов. – Насадил червяка на крючок, забросил в воду, а как клюнет, так вытаскивай.
- Э-э, рыбная ловля – целая наука, - возразил Яков Львович. – Вон Сергей Тимофеич Аксаков сто пятьдесят лет назад книгу написал – «Записки об уженьи рыбы», так её вся Россия читала. Эх, боюсь, нашу рыбалку никто не опишет…
По дороге Яков Львович увлеченно рассказывал, из чего лучше делать поплавок, а из чего грузило, и крючок какого номера надобен для какой рыбы, и какое у него есть заветное местечко там, где Ирбея образует петлю перед Старым Парком – он даже прикормку делает, хлеб с хлебного дерева крошит, хотя и жалко.
- Я понял, - сказал Данил. – Рыбалка для вас – что компьютерные игры для меня. Выбор оружия, тактика, сидение в засаде, нападение… и в результате – желанный артефакт!
- Мой артефакт можно съесть, а твой нет, - улыбнулся Яков Львович.
- Ваш артефакт круче, - вздохнул голодный Данил.
Они вышли на площадь и стали спускаться вниз, к висячему мосту. У Влада была идея, пока эти двое рыбачат, перебежать по мосту и посмотреть, что там, за речкой. Но мост был не просто дырявый – дырок в нём имелось значительно больше, чем не-дырок. Так что Влад отказался от своей исследовательской программы и сел на бережок рядом с рыбаками.
Было всё-таки ещё очень рано, по реке плыл туман, и деревья Старого парка вырисовывались на том берегу неясно, как призраки.
- Червяка я тебе сам надену, надо, чтобы он как можно дольше был жив, тогда он для рыбы привлекательнее, - говорил меж тем Яков Львович. – Прекрасный какой червяк, смотри, сам бы съел, да рыбе оставляю. Удочку закидывай осторожно, не шлёпай по воде удилищем, а не то распугаешь… и подальше закидывай, а потом медленно подведи поближе… нет, лучше я закину, ты не сумеешь…
- Я сам хочу! – закричал Данил.
- И не кричи, рыба не глухая, - Яков Львович красиво, как гимнастка с лентой, закинул обе удочки. – Вот эта твоя будет, на крупную рыбу. А я за второй послежу. Когда клюнет на твоей удочке, я тебе покажу, как вытаскивать рыбу… где сачок? Ага, вот он.
- Это называется я ловлю рыбу, - проворчал Данька. – Вы червя насадили, вы закинули, вы вытаскиваете… так не честно. Вы когда учителем были, тоже сами домашку делали вместо учеников?
Влад не слушал их перепалки, он сидел, обхватив колени, и бездумно смотрел на ошмётки серого тумана, скользящего над рекой… какой большой кусок тумана… что это? Лодка? Лодка!
- Лодка! – воскликнул он. – Там кто-то плывёт!
- Я тебе сто раз говорил: тихо, не ори на рыбалке! – шёпотом рассердился Яков Львович. – Сам же голодным останешься. Плывёт и пусть плывёт, не кусается… это Перевозчик.
- Значит, здесь ещё кто-то живёт?
- Не живёт. Я же русским языком говорю, Перевозчик это. Не человек. Не знаю, кто. Данил, у тебя клюёт!
Данька дёрнул удочку, не дожидаясь помощи Якова Львовича. Рыба, естественно, сорвалась.
- Это из-за тебя, - надулся Данил. – Вечно ты, Влад, разговорами отвлекаешь!
- А кто такой Перевозчик? – Влад изо всех сил напрягал зрение, разглядывая тающую в тумане серую фигуру в плаще с капюшоном.
- Сказано тебе: не знаю. Перевозит в своей лодке всех желающих в Старый Парк.
- Я желаю! – сказал Влад.
- Охо-хо… он перевозил в Старый Парк, но не перевозит обратно… и как ты назад вернёшься? Вплавь прохладно и далеко. Мост дырявый. Есть!
И учитель ловко подсёк и вытащил приличного подлещика.
- Тут Ирбея небыстрая, камышом заросшая, лещи такие места любят, - довольным тоном сказал Яков Львович, отцепляя рыбу и «перезаряжая» удочку.
- Значит, здесь тоже портал… - задумчиво пробормотал Влад. – Но с односторонним движением – только туда… впрочем, в подземелье портал тоже был «в одну сторону», и если бы не Макар и Дед Мороз… и тот портал, через который мы сюда попали, тоже работал «в одну сторону»…
- Ещё!
Радостный шёпот Якова Львовича спугнул мысль Влада. Влад потряс головой – вдруг мысль вернётся, он нащипал что-то важное… об односторонней направленности порталов…
- Третий!
Учитель таскал подлещиков как заведённый. Данил совсем разобиделся и с ненавистью смотрел на свою неподвижную удочку.
- Так не честно, я тоже хочу рыбу! – сказал он.
- Ты это рыбе объясни, - хихикнул Влад.
- На завтрак уже наловили, - бодро констатировал Яков Львович, впихивая очередную «зверюшку» в ведёрко.
- А почему Перевозчик не распугивает рыб? – спросил Влад.
- Дался тебе этот Перевозчик! Не распугивает и всё, - отмахнулся Яков Львович. – У него лодка не погружается, а скользит по плёнке поверхностного натяжения воды, и рыбы её за облако принимают. Не вздумайте переправляться, обратно не попадёте.
- А что это за парк?
- Старый городской сквер, хороший, большой, два гектара. Его начал сажать Зубов Василий Николаич в 1899 году… и ухаживал за ним до 1959 года. Когда белогвардейцы начали рубить парк для каких-то своих нужд, он бросился заступаться, и так ругался, что офицер приказал остановить рубку и оставить в покое этого психа с его обожаемыми деревьями. И где теперь тот офицер? А парк стоит. Потом в нём статуй понаставили, не Афродит, конечно, а девушек с веслом да пионеров с самолетиками. Площадки для танцев сделали, карусели всякие… хороший был парк. Теперь зарос совсем, никто за ним не следит. Карусели поломались, статуи подрастеряли руки-ноги и самолётики…
- Там тоже портал, - сказал Влад, сам удивляясь собственной уверенности.
- Может, и так… Данил, чтоб тебя, клюёт же!
Яков Львович хотел отобрать удочку у Даньки, но тот не дал, и они чуть не подрались, что было бы безусловно на пользу рыбе на крючке. Потом Яков Львович опомнился и стал подсказывать:
- Поводи, поводи… ну, в сторону, потом обратно… рыба, похоже, крупная, пусть утомится, поводи её, не торопись. Ещё, ещё… тяни, я сачок возьму… есть!
В сачок еле влезла здоровенная рыбина, вывернулась, упала на траву и резво побежала к реке на коротеньких тупых ножках. Данил с воплем «Стой, стрелять буду!» упал на неё животом, рыба щекотно зашебуршилась по пузу.
- Ишь ты, опять целакант, - удивился Яков Львович, бережно вытаскивая из-под Даньки помятую рыбину. – К чему бы это?
- Табун целакантов делает на берегу зарядку – к поздним заморозкам. – пробормотал Влад.
- Теперь домой скорее, из подлещиков уху наладим, они костлявые, а целаканта зажарим, как вчера, - радовался Яков Львович. – Данька, сбегаешь за хлебом, а ты, Влад, за водой к колонке, пока я готовлю.
Уходя, Влад оглянулся на реку. Солнце поднялось высоко, туман рассеялся, и лодки Перевозчика не стало видно.