До сих пор в толк не возьму, как такое могло случится с купальником. Одно ясно - в нем я больше в бассейне не появлюсь. Но если нет бассейна - то зачем я вообще здесь. А мне ведь так нравится загорать, болтать ногами в воде и прыгать с бортика. Но не могу же я спиной ко всем поворачиваться и ждать пока просохнет. В общем, купальник мой, оказывается просвечивается. Да так явно, что тут и Лёли не нужно, чтобы все заметили, что я выросла и... обросла. Повезло, что сегодня пасмурно, и в бассейне не так много людей, и Димка не пришел. Хотя мне и тех, что есть, хватает.
Прошло всего два дня, поэтому нам, новеньким, светлокожим и иноязычным здесь слишком много внимания. Тут уж как не уворачивайся, кто-нибудь да покажет пальцем, и теперь для этого есть дополнительный повод. В воде, конечно, не заметно, и бассейн как и купальник - голубой. Но не могу же я вечно плескаться, так и морщинками с ног до головы покрыться нечего делать. Я пока не готова стать одной сплошной волной. Димке такие вещи не расскажешь, придется выкручиваться самой. Чтобы выжить есть хитрости: притворство, ложь, молчание. В «купальном» случае воспользуюсь вторым.
После последнего плавательного захода мне стало окончательно ясно, что купальник - мой враг. Он выпячил и просветил даже больше, чем раньше. Пришлось закутаться в полотенце и сидеть под зонтом, пока остальные, стряхнув с себя хлорные капли и выкрутив волосы, понеслись кататься на качелях. «Отсидка» здесь для старых и малых, поэтому я вспоминаю медицинские термины, чтобы оправдаться болезнью в своем неснимаемом махровом коконе. Дождалась. Олька идет ко мне, придется импровизировать.
- Что, замерзла?
- Нет, заболела.
- Давай я тебя разотру, - и она показывает на своих руках и ногах, как будет выглядеть манипуляция.
- Не, у меня синдром дерматитной уртикарии.
- А, ну ладно, - и Олька в своем супер-скрывающем-все, темно-синем с розовой полоской купальнике уходит обратно на кайфовую сторону бассейна.
Завтра мы едем в Венецию, а значит не придется переживать позор и притворяться синдромной. Щупаю плавки - достаточно мокрые, чтобы я могла жить дальше. С верхом положение получше - ткань подсохла и поплотнела, снова стала голубой, блестящей и глазонепроницаемый. Наполовину выпутываюсь из полотенца и так сижу, пока Тата не говорит «пошли» и мы идем в раздевалки.
Ленка сегодня в новой кепке, она даже ценник не успела срезать.
- Моя вчара улятела, фиить и все.
- Да ладно, - не верит Олька.
- Я ее на окно повесила, а потом смотрю - няма. Хозяйка сказала, што вьени фуори.
- Да не могла она далеко улететь, - снова вступает Олька.
- Ай, я ня знаю, мне новую купили.
- Как-как она сказала? - переспрашиваю я.
- Ф-у-о-р-и, - повторяет Ленка.
- Ну, пока, - говорю я, хотя мой поворот еще дальше, чем татин, а мы и до ее пока не дошли.
Ускоряю шаг. Мне нужно подумать, хочу все решить быстрее, потому что лето меня ждать не будет. Руби встречает меня на террасе.
- Сiao, com’è la pishina?[35]
- Нормале, - отвечаю я на понятном ей сленге и забегаю в дом.
Поднимаюсь на второй этаж и выуживаю из рюкзака «виновника» моей ложной уртикарии. Открываю окно и высовываюсь из него, типа подышать, картинно смотрю вдаль. Вижу, как Руби надевает солнечные очки и откидывает спинку садового стула назад. Теперь второй этаж дома вместе с моим окном отражаются в стеклах очков. Подвешиваю верх купальника на ручку открытого окна (никаких узлов, только элегантный бантик), плавки выжимаю на отлив, раскладываю там же и приглаживаю.
Мой план, конечно, держится на веревочке. Но Руби все видела, я уверена. Осталось только дождаться послезавтра, и дело в кепке. Вот так, сама того не зная, Ленка научила меня «улетательному» фокусу, который должен спасти мою честь.
Снова смотрю в даль и произношу заклинание Жана-Батиста-Эманнуэля Зорга:
«Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам» [36].
А фоном уже потрынькивает напоминалочка из гороскопа про склонность к обману:
«I can't change my mold, no, no, no, no, no, no» [37].
Вообще-то я честная, но пока что придется кое в чем приврать. Мне нужно встать ночью и «улететь» купальник к рубиному приходу. Поэтому я ложусь спать без подушки и убираю салфетку-щиток с мигающих цифр - множу неудобства. И это срабатывает. Просыпаюсь еще до рассвета, шея ругается на меня скукоженной мышцей, подушка на тумбочке - скулит. Возвращаю ее обратно - поспи, дорогая. А сама чапаю к окну.
Купальник высох и кажется нормальным. Но я не дам себя провести. Снимаю его с окна, заворачиваю в футболку и засовываю в карман максового халата в шкафу. Готово, как не было.
Утром Руби будит меня в дорогу.
- Caterina, - говорит она и стягивает с меня одеяло.
- Нооо! - я тяну его обратно, но тут же просыпаюсь и понимаю, что утро и Руби тут.
Она походит к окну.
- È aperto[38]? - она закрывает створку и двигает туда-сюда ручку.
- Си, но закрывать, - отвечаю я и понимаю, что сейчас или... никогда мне не видать нового купальника. - Вьени фуори, - и я закрываю рот рукой в величайшем притворном изумлении.
Заворачиваюсь в одеяло и семеню к ней, щупаю отлив, словно и так непонятно, что он пустой.
- Фиить, - повторяю я Ленкины звукосочетания, - туда, ветер, ууу, фуори мой купальник для пишина.
Руби вскидывает руки.
- Nooo! - она повторяет мой клич и оглядывается на комнату. Становится на коленки и смотрит под кроватью, потом снова подходит к окну и переваливается через раму, стучит по откосу, словно купальник вернется на ее призывную дробь.
- Туда, - показываю Руби на деревья, которые недавно срисовывала, - далеко-о-о.
И тут понимаю, что каким бы перышком не был купальник, перелететь террасу, дорогу, кусты и затеряться в деревьях он смог бы, только если бы Тор громыхнул своим молотом и вызвал смерч. Но деваться некуда, надо врать до конца.
Присаживаюсь на кровать.
- Но пишина.
- Ototto, - Руби садится рядом и смотрит на шкаф.
- Уно, говорю я, - уно купальнико.
- Non piangere[39], - трясет одеяльный кокон она, - Oggi Venezia!
Точно сейчас заплачу, потому что все вышло глупо, и теперь у меня официально нет вообще никакой пляжной одежки, а в бассейн меньше не хочется. И, кажется, Руби не собирается бежать покупать мне новый. Придется притворяться перед девчонками и Димкой, что я не купаюсь из-за своей новой физиологии, которую Руби назвала «цикло». А перед Руби строить великую нелюбительницу воды. У меня будет целая неделя, чтобы найти новый купальник или прожить остаток Италии в унынии, коря себя на тотальную глупость.