Михаил Кузмин
«ПЛАВАЮЩИЕ-ПУТЕШЕСТВУЮЩИЕ»
Вромане Михаила Кузмина «Плавающие-путешествую-щие» есть персонаж Полина. Образ списан с поэтессы и хозяйки одного из литературных салонов «Серебряного века» Паллады (Палладии) Олимповны (урожд. Старынкевич), в первом замужестве Пэдди-Кабецкая, во втором – Богданова-Бельская (наиболее известная фамилия, под которой вышел сборник ее стихов), в третьем – Дерюжинская, в четвертом – Берг и в пятом – Гросс (под этой фамилией жила последние годы). В записках художника группы «Тринадцать» В.А. Милашевского она значится как Паллада Скуратова (намек на то, что Бельский – это фамилия Малюты Скуратова), а в повести О. Морозовой «Одна судьба» появляется как Диана Олимпиевна.
Паллада родилась 1 (13 января) 1885 г. в Петербурге, в семье генерала Олимпия Старынкевича. Окончила драматическую студию Н.Н. Евреинова. Была завсегдатаем петербургского кабаре «Бродячая собака». Кроме того, Паллада еще при жизни попала в мемуарную литературу. Что неудивительно – в каких кругах вращалась!
Ей посвящали стихи Игорь Северянин (сонет «Паллада»), Борис Садовской и др.; больше всего известны строки Георгия Иванова (1923):
Январский день. На берегу Невы
Несется ветер, разрушеньем вея.
Где Олечка Судейкина, увы!
Ахматова, Паллада, Саломея?
Все, кто блистал в тринадцатом году —
Лишь призраки на петербургском льду.
Ее любимый поэт М. Кузмин посвятил Палладе последний куплет гимна «Бродячей собаки»:
А!..
Не забыта и Паллада
В титулованном кругу,
Словно древняя Дриада,
Что резвится на лугу,
Ей любовь одна отрада,
И где надо и не надо
Не ответит, не ответит,
не ответит «не могу»!
«Где надо и не надо» – очень точно, учитывая более чем свободный нрав и отношения к любовным похождениям Паллады. К примеру, завсегдатай «Бродячей собаки» Анна Ахматова писала, что Богданова-Бельская, рассказывая о каких-то прошлых событиях, спрашивала у нее: «Ты не помнишь, с кем я тогда жила?».
Впрочем, с ее «послужным списком» немудрено запутаться: эсер-террорист Егор Созонов, юный поэт-гусар Всеволод Князев, более известный своими отношениями с поэтом М. Кузминым. Однажды из-за нее была дуэль, и еще двое покончили с собой из-за любви к ней (по словам Б. Берга), один из них – сын генерала Головачева, живший напротив дома семьи Старынкевичей, а другой – внук А.Н. Островского, якобы застрелившийся в присутствии Паллады.
Она вышла замуж за студента математического, затем естественного факультета Санкт-Петербургского университета Сергея Ивановича Богданова, который очень скоро стал эсером и был казнен, оставив Палладу с двумя сыновьями, Орестом и Эрастом. Потеряв благоверного, она увлеклась на какое-то время поэтом Леонидом Каннегисером (впоследствии убившего Урицкого). Но после разлуки с ним второй раз вышла замуж за скульптора Глеба Дерюжинского. Третий муж (на этот раз гражданский) – искусствовед Виталий Федорович Гросс (1890—?), сын от этого брака – Эрнест Витальевич Гросс (1925-2000). Вместе с ним и его семьей Паллада прожила вторую половину жизни.
В 1915 г. Паллада издала (под фамилией Богданова-Бельская) сборник стихов «Амулеты». Лирическая героиня – утонченная «шикарная» современная куртизанка.
Осип Мандельштам
«ДОЧЬ АНДРОНИКА КОМНЕНА»
Дочь Андроника Комнена,
Византийской славы дочь!
Помоги мне в эту ночь
Солнце выручить из плена,
Помоги мне пышность тлена
Стройной песнью превозмочь,
Дочь Андроника Комнена,
Византийской славы дочь!
Кн. Андрониковой (1916 г.)
Саломея Николаевна Андроникова родилась в 1888 г. в Тифлисе и умерла в 1982 г. в Лондоне. Будучи яркой представительницей «серебряного века», где выступала в качестве музы и мецената, она заслужила ласковое поэтическое прозвище – «Соломинка».
«Украшением… вечеров как всегда была Саломея Андреева (Андроникова) – не писательница, не поэтесса, не актриса, не балерина и не певица – сплошное „не“. Но она была признана самой интересной женщиной нашего круга…», – писала о ней Тэффи.
Ее мама – Лидия Николаевна Плещеева-Муратова (1861-1953), внучатая племянница поэта Плещеева; отец – кахетинский князь Иван (Нико) Захарьевич Андроникашвили (1863-1944), служил городским головой Батуми.
В 18 лет Саломея вышла замуж за богатого торговца чаем Павла Андреева и переехала в Петербург, но брак оказался недолгим из-за ветреного характера супруга. Так что семья распалась, не спасла положение даже их совместная дочь Ирина. После развода Саломея забрала ребенка и уехала в Париж, где познакомилась с поэтом Сергеем Рафаловичем, этот союз был благословлен богемными музами, но не церковью. Вместе они прожили семь лет. Вернувшись в Петербург, Саломея устроила в своем доме литературный салон.
После революции она не вернулась в Петроград, а сначала отвезла дочь к своим родителям в Баку, а затем в Тифлис. Вместе со своим гражданским мужем С. Рафаловичем и С. Городецким она издавала литературно-поэтический ежемесячник «Орион». Потом ее чуть не похитил приемный сын Горького, родной брат Якова Свердлова, Зиновий Пешков, который предложил ей прокатиться в Париж за шляпками. Некоторые искусствоведы утверждают, что они были знакомы еще до брака с Андреевым и Пешков сватался к княжне, но получил отказ от ее родителей.
Оказавшись в Париже, Саломея в 1925 г. вышла замуж за адвоката Александра Гальперна, друга А.Ф. Керенского и управляющего делами Временного правительства. В Париже Саломея работала в журналах мод Люсьена Вожеля, помогала деньгами Марине Цветаевой: из 1000 франков, который она получала в журнале, 200 отдавала Марине, даже создала «Комитет помощи Цветаевой», помогала Зинаиде Серебряковой вырваться в 1925 г. из Советской России.
После 1940 г. Саломея переезжает из Парижа в США, забрав с собой внука. Ее дочь Ирина, баронесса Нольде (коммунистка и участница Сопротивления), и ее русский муж, служивший во французской армии, оставались во Франции в нацистском плену.
В Америке Саломея продолжала помогать всем, кто нуждался в ее помощи, в 1956 г. она писала Шухаеву: «Я, душенька, стара, как попова собака, но работаю, как вол, хоть глуха, „слепа“ (то есть оба глаза оперировали и хожу плохо, но бегаю)».
Она умерла в 1982 г. на 94-м году жизни, по этому поводу лондонская «The Times» напечатала некролог, в котором содержались такие слова: «Саломея Николаевна Андроникова, последняя из самых блистательных женщин, которым довелось быть современницами расцвета „Серебряного века“ русской поэзии. Саломея Андроникова была одной из самых известных красавиц той эпохи. Она славилась умом, обаятельностью, остроумием. В числе ее друзей были знаменитые русские поэты и художники того времени».
Страстно влюбленный в нее Осип Мандельштам посвятил Саломее стихотворения «Дочь Андроника Комнена», «Когда, Соломинка, не спишь в огромной спальне», «Мадригал», «Кофейня разбитых сердец». Искусствовед И. Дзуцева писала, что «Грузия предстала в поэзии Мандельштама в облике петербургской красавицы Саломеи Андрониковой».
Кроме Мандельштама, свои стихи посвятили ей Григол Рабакидзе («Офорт»), Рафалович («Кровавый хмель гранатов зноя»), Г. Иванов («Январский день. На берегу Невы»), Илья Зданевич («Всегда нарядней всех, всех розовей и выше», «На улице парижской Колизея»). Анна Ахматова («Тень»).
Равно на всех сквозь черные ресницы
Дарьяпьских глаз струился нежный свет.
О тень! Прости меня, но ясная погода,
Флобер, бессонница и поздняя сирень
Тебя – красавицу тринадцатого года —
И твой безоблачный и равнодушный день
Напомнили… А мне такого рода
Воспоминанья не к лицу. О тень!
В рассказе Э. Лимонова «Красавица, вдохновлявшая поэта» выведена под именем «Саломея Ираклиевна» (1990). Неудивительно, что ее часто писали художники.
Евгений Замятин
«МЫ»
Интересно отметить, что прототипом может стать не только одушевленное существо: человек, животное, или неодушевленное, как это было в Винни-Пухе, где главный персонаж имел двух прототипов – реальную медведицу, лебедя и игрушечного мишку, набитого опилками, время от времени прототипом становится город, страна или целый мир. В романе Евгения Замятина «Мы» 1920 г. сам мир идеального, стерильного будущего является прототипом не менее холодного и не менее выхолощенного будущего из пьесы Владимира Маяковского «Клоп» (1928 г.).
Идеальное общество Замятина упразднило имена и ввело вместо них индивидуальные номера, так, главный герой носит имя Д-503, его постоянная партнерша – 0-90, сам же он вдруг встречается с коварной соблазнительницей и, как потом выяснится, шпионкой 1-330. Все эти имена-номера-коды являются провозвестником «Щ-854» – так в первой редакции назывался рассказ А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». В конструкционных лагерях тоже нет имен, а только номера, Щ-854 номер главного героя.
И еще интересное сходство – идеальное общество живет в мире, огражденном стеной, за которой в лесах обитают дикие. Тут возникает параллель с «Улиткой на склоне» Стругацких, где присутствует таинственный лес и есть институт.
Отдаленное сходство с романом, точнее, с описанным Замятиным прозрачным миром мы находим в романе В. Набокова «Приглашение на казнь». Как вы помните, «Цинцинната Ц. приговорили к смерти. Непростительная вина Цинцинната – в его „непроницаемости“». Один из основополагающих принципов мира, в котором живет философ Цинциннат, – существование «прозрачных друг для дружки душ».
Илья Эренбург
«НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ ХУЛИО ХУРЕНИТО»
Замысел романа сложился у автора еще в бытность его в революционном Киеве. Затем, весной 1921 г. Илья Эренбург получил официальное разрешение отправиться в Париж в так называемую «художественную командировку». Перед отъездом в прошлом гимназический товарищ Эренбурга, а на тот момент времени член ЦК партии Н.И. Бухарин, предложил ему написать книгу о послевоенной Европе, «только позлее»[82]Эренбург был известным поэтом, книгу же нужно было написать прозой, интересный вызов.
Из Парижа Эренбурга вскоре выставили за его революционные взгляды и советский паспорт, пришлось перебраться в соседнюю Бельгию, где он за 28 дней написал свой первый роман «Хулио Хуренито». К первому изданию романа предисловие дал сам Бухарин. По свидетельству Н.К. Крупской, роман прочитал и одобрил В.И. Ленин: «Хорошо у него вышло».
Правда, в то время роман носил достаточно длинное название: «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников: мосье Дэле, Карла Шмидта, мистера Куля, Алексея Тишина, Эрколе Бамбучи, Ильи Эренбурга и негра Айши, в дни Мира, войны и революции, в Париже, в Мексике, в Риме, в Сенегале, в Кинешме, в Москве и в других местах, а также различные суждения учителя о трубках, о смерти, о любви, о свободе, об игре в шахматы, о еврейском племени, о конструкции и о многом ином». В большинстве последующих изданий перечень учеников удалили или перенесли в подзаголовок следующего листа.
В переиздании 1927-1928 гг. цензурой внесены сокращения, особенно в 27-ю главу (о встрече Хуренито с Лениным). Но потом роман все равно попал под запрет и снова увидел свет только в составе собрания сочинений Эренбурга в 1962 г., но уже без предисловия Бухарина и эпизода встречи с Лениным.
Прототипом Хулио Хуренито послужил художник Диего Ривера, о котором в свое время сказал Пабло Неруда: «…такие люди, как Ороско, Ривера, Портинари, Тамайо и Гуаясамин, подобны вершинам Анд…». О том, что Хулио создавался по образу и подобию художника Диего Риверы также писал В.В. Маяковский («Очерки»).
Диего Мария де ла Консепсьон Хуан Непомусено Эстанислао де ла Ривера и Баррьентос Акоста и Родригес родился 8 декабря 1886 г. в городе Гуанахуато на северо-западе Мексики, в зажиточной семье. По отцовской линии он принадлежал к испанской знати, по материнской – относился к евреям, чьи предки приняли католицизм.
Ривера учился в Академии художеств Сан-Карлос в Мехико и за успехи его премировали стипендией, благодаря которой он смог отправиться в Мадрид, где поступил в Академию художеств (1907 г.), затем жил и работал в Париже (1909— 1920 гг.), в Италии (1920-1921 гг.), в Бельгии, Нидерландах и Великобритании. Был близко знаком с парижской художественной элитой, в том числе с Пабло Пикассо и Альфонсо Рейесом.
Можно сказать, что в первый раз Ривера познакомился с Россией через свою супругу Ангелину Белову. Затем он женился на русской художнице и мемуаристке Марии Брониславовне Воробьевой-Стебельской (1892-1984), публиковавшейся под псевдонимом Маревна. У пары родилась дочь Марика (1919), впоследствии ставшая актрисой.
В 1922 г. Ривера вступил в Мексиканскую коммунистическую партию и женился на мексиканской писательнице и модели Гуадалупе Марин. Последней его женой станет художница Фрида Кало (в посвященном ей фильме «Фрида» также рассматриваются их отношения).
Через пять лет он приехал в СССР, где уже в 1928 г. стал членом-учредителем объединения «Октябрь». А во время празднования 10-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции Ривера не просто находился в Москве, а стоял на трибуне Мавзолея, принимая парад вместе с лидерами партии. Ривера сделал десятки зарисовок участников празднования в Москве. Эти рисунки были показаны на выставке работ художника в нью-йоркском Музее современного искусства.
Тем не менее вскоре Ривера стал придерживаться троцкистских взглядов. В 1929 г. официально выходит из Мексиканской компартии, а когда Троцкий прибыл в Мексику, тот жил некоторое время в доме нашего героя. В 1939 г. Ривера рвет с троцкистами, предварительно поругавшись с Троцким. Теперь его идеалом на какое-то время сделался Сталин. В 1954 г. Ривера снова вступил в Мексиканскую коммунистическую партию.
Впрочем, все политические течения только будоражили фантазию художника. В течение четырех лет, с 1930 по 1934 г., Ривера расписывал стены зданий в США, создав малую форму фрески.
Одна из самых значительных фресок, созданных Риверой, «Человек на распутье» выполнена им по заказу Рокфеллеровского центра в Нью-Йорке в 1932-1933 гг. На этой фреске, представляющей мир капитализма как мир эксплуатации человека человеком и мир социализма как мир победивших трудящихся, вопреки заданию заказчиков, появилось изображение В.И. Ленина, соединяющего руки рабочих. Понятно, что такую фреску у него просто-напросто не приняли, сначала попросив заменить лицо Ленина на любое другое. Но Ривера отказался от такого предложения. Поэтому в 1934 г., по решению правления Рокфеллеровского центра, фреску уничтожили (о чем сделали официальное сообщение центра). Разумеется, художник не получил за свою работу гонорар, но зато состоялся скандал, и теперь его ждали в Детройте, где Ривера получил новый грандиозный заказ. Фреску же он воссоздал в Мехико, во Дворце изящных искусств (однако теперь на ней появилось еще и изображение Троцкого), фреска названа «Человек, управляющий Вселенной».
В 1955-1956 гг. художник снова приезжал в СССР.
Диего Ривера скончался 24 ноября 1957 г. в Мехико и похоронен на территории «Ротонды выдающихся деятелей».
Алексей Спиридонович Тишин из книги «Необычайные приключения Хулио Хуренито» написан Эренбургом со второго мужа Екатерины Шмидт, которая предпочла искусствоведа Тихона Ивановича Сорокина литератору Эренбургу. Тихон Иванович пошел в армию, попал в Иностранный легион, заболел тифом и умер.
Там же крупный большевик «Великий Инквизитор», которого навещает Хуренито в Кремле и затем целует в высокий покатый лоб, – Ленин.
Эренбург считал этот роман лучшей своей книгой. В мемуарах «Люди, годы, жизнь» он пояснил: «В „Хуренито“ я показывал торжество мира денег, ложную свободу, которую регулирует чековая книжка мистера Куля и социальная иерархия месье Дэле».
Дмитрий Фурманов
«ЧАПАЕВ»
В деревне Будайке Чебоксарского уезда 28 января (9 февраля) 1887 г. родился Василий Иванович Чапаев, которому суждено было стать прототипом, наверное, самого популярного героя XX в. Чапаева. Кстати, сам Василий Иванович подписывался «Чепаев». Мы же будим называть его более привычно – Чапаевым.
Василий Чапаев родился в русской крестьянской семье. Предки Чапаевых жили здесь с давних времен. Фамилией своей они обязаны деду Василия Ивановича Степану Гаврилову, который однажды, в 1882 или 1883 г., подрядился с товарищами грузить бревна. Подгоняя рабочих, Степан обычно кричал: «Чепай, чепай! (Цепляй, цепляй!)». В результате его прозвали Чепаем.
Из Будайки семья перебралась в Балаково Николаевского уезда Самарской губернии, там Вася пошел в церковно-приходскую школу. Родители мечтали увидеть сына попом. Но в 1908 г. Василия призвали на службу в армию и уже через год перевели в ратники ополчения первого разряда. Возможно, по болезни.
Работал плотником. Женился, жил с семьей в городе Мелекесс (ныне – Димитровград Ульяновской обл.), там у него родился сын Аркадий. В 1914 г., когда началась Первая мировая война, Чапаева призвали в армию, в 159-й запасной пехотный полк, в город Аткарск. На фронте он оказался в 1915 г. Воевал в 326-м Белгорайском пехотном полку 82-й пехотной дивизии 9-й армии Юго-Западного фронта на Волыни и в Галиции. Был ранен. В июле 1915 г. закончил учебную команду, получил звание младшего унтер-офицера, а в октябре – старшего. Войну закончил в чине фельдфебеля. Кавалер трех Георгиевских крестов и одной медали. Кавалер ордена Красного Знамени (1919 г.).
В 1917 г. вступил в РСДРП(б) и сразу же направлен командиром 138-го пехотного запасного полка, стоявшего в Николаевске. 18 декабря Уездным съездом Советов избран военным комиссаром Николаевского уезда. В этой должности руководил разгоном Николаевского уездного земства. Организовал уездную Красную гвардию из 14 отрядов. Участвовал в походе против генерала Каледина (под Царицыном), затем (весной 1918 г.) в походе Особой армии на Уральск. По его инициативе 25 мая принято решение о реорганизации отрядов Красной гвардии в два полка Красной армии: им. Степана Разина и им. Пугачева, объединенных в Пугачевскую бригаду под командованием Чапаева. В книге Фурманова на вопрос, почему он выбрал именно Степана Разина, Чапаев отвечает: «Да разве полк с таким названием может отступить?». В дальнейшем участвовал в боях с чехословаками и Народной армией, у которых отбил Николаевск, переименованный в Пугачев. 19 сентября 1918 г. назначен командиром 2-й Николаевской дивизии. С ноября 1918 по февраль 1919 г. – в Академии Генерального штаба, затем – комиссар внутренних дел Николаевского уезда. С мая 1919 г. – комбриг Особой Александрово-Гайской бригады, с июня – начальник 25-й стрелковой дивизии, участвовавшей в Бугульминской и Белебеевской операциях против армии Колчака. Под руководством Чапаева эта дивизия 9 июня 1919 г. заняла Уфу, all июля – Уральск.
О смерти нашего героя известно по рассказу его сына Александра, которого на месте происшествия не было. В бою под городом Лбищенск Казанской губернии Чапаева ранило в живот, он не мог больше командовать, тогда два красноармейца-венгра положили раненого Чапаева на плот, сделанный из половинки ворот, и переправили через Урал. На том берегу оказалось, что Чапаев умер от потери крови. Венгры закопали его тело в прибрежном песке и закидали камышами, чтобы могилу не обнаружили казаки. Ныне могилу невозможно найти, так как река поменяла свое русло и могилу смыло. Позже, в 1962 г., дочь Чапаева получила из Венгрии письмо, в котором очевидец тех событий подтвердил приведенную выше версию гибели комдива.
В момент гибели или предполагаемой гибели Чапаева, Фурманова рядом с ним не было, его перевели в другой полк. Тем не менее по книге «Чапаев» и одноименному фильму все знают, что Чапаев находит свою гибель в волнах Урала.
Это подтверждает и разговор, произошедший между членом Реввоенсовета 4-й армии И.Ф. Сундуковым и временным военкомом дивизии М.И. Сысойкиным:
Сундуков: «Товарищ Чапаев, видимо, был сначала легко ранен в руку и при общем отступлении на бухарскую сторону пытался тоже переплыть Урал, но еще не успел войти в воду, как случайной пулей был убит в затылок и упал у самой воды, где и остался».
Сысойкин: «Относительно Чапаева это правильно, такие показания давал казак жителям форпоста Кожехаровский, последние передали мне. Но на берегу Урала трупов валялось много, товарища Чапаева не было. Он был убит на середине Урала и утонул на дно».
Были и другие, теперь уже забытые версии гибели легендарного Чапаева. Так, 5 февраля 1926 г. в пензенской газете «Трудовая правда» появилась статья «Человек-зверь» об аресте в Пензе органами ОГПУ колчаковского офицера Трофимова-Мирского. Его обвиняли в том, что он взял в плен и затем садистски изрубил Чапаева и весь его штаб. Далее материал перекочевал в «Красную звезду» (под заголовком «Арестован убийца тов. Чапаева»). Сам Трофимов-Мирский предъявленные ему обвинения отрицал, признавая только, что действительно являлся в расположение дивизии в качестве разведчика. Что же до отряда, то у него как у есаула (младшего офицера) в подчинении находилось не более 70 человек, а никак не дивизия. Показательно, что уголовное дело возбудили вскоре после выхода нашумевшей повести Фурманова «Чапаев» (1923). Но, должно быть, обвинению не удалось ничего доказать, потому что Трофимова-Мирского в конце концов освободили.
После выхода книги Фурманова о Чапаеве заговорили как о любимом литературном герое, и неудивительно, что появилась версия, что Чапаев остался жив. Ее выдвинул профессор Алексей Литвин. По его словам, в 1960-е гг. в Казахстане работал плотником человек, которого многие (даже ветераны-чапаевцы) считали выжившим Чапаевым, будто бы он «выплыл, был подобран степными казахами, болел брюшным тифом, после чего потерял память».
В 1934 г. по материалам книги Фурманова «Чапаев» режиссеры братья Васильевы поставили одноименный фильм.
И вот что интересно, в книге Фурманова Петьке уделяется самое незначительное место, а в фильме он уже среди главных героев. Возможно, так произошло из-за того, что худой и усатый Василий Иванович с его любовью к глупо звучащим фразочкам и зачастую непониманием того, о чем его на самом деле спрашивают, чем-то напомнил создателям фильма «знаменитого идальго Дон Кихота Ламанчского», а рыцарю печального образа срочно понадобился оруженосец. «Где мой верный Санчо?» – вскричал новоявленный идальго, и перед ним возник чумазый Петька. Кстати, никакой Анки-пулеметчицы на самом деле не существовало. В книге ее тоже нет. У Фурманова была жена, Анна Никитична Стешенко, за которой открыто ухлестывал Чапаев, что привело к острому конфликту между мужем и предполагаемым любовником. В результате Фурманова даже отозвали из отряда, дабы не дожидаться, когда эти двое поубивают друг друга.
Анка-пулеметчица возникла в фильме братьев Васильевых.
Известно, что Сталин забраковал первую версию фильма, приказав переделать его таким образом, чтобы в результате там стало четыре главных персонажа: красный командир – выходец из трудового народа (Чапаев), красный комиссар (Фурманов), простой солдат Петька и женщина на Гражданской войне.
Сценарий полностью переписали. В 1926 г. не стало Фурманова, и никто уже не мог помешать использовать имя его жены. Там же имеются и другие указания на Анну Стешенко, к примеру, она прибывает в дивизию Чапаева вместе с Фурмановым в отряде иваново-вознесенских ткачей. Приехала вместе с Фурмановым, как, должно быть, когда-то Анна Стешенко.
По фильму у юной Анки возникает роман с Петькой. Во время последнего боя Чапаев, желая спасти Анку и Петьку, посылает их в расположение основных сил дивизии с сообщением о нападении, но Петька отказывается покидать командира, Анка же выполняет поручение.
На самом деле Чапаев был влюблен в Анну. В первый раз он увидел Анну Фурманову-Стешенко в постели с ее мужем. Чапаев с друзьями нагло ввалились в их квартиру и застыли на пороге, околдованные красотой обнаженной Анны. Фурманов записал свой разговор с Чапаевым, где Василий Иванович ему говорит: «Вот, товарищ Фурманов, ты мне все говорил, что мои отношения к вам испортились. Это неправда. А ваши отношения ко мне действительно испортились. Конечно, тут Анна Никитична. У вас разные там мысли насчет меня. А я вам однажды сказал, что на жену своего товарища никогда не посягну. Мало ли что у меня в душе, любить никто не может мне воспретить». Казалось бы – вот настоящий рыцарь без страха и упрека. Но имеется еще и письмо, в котором Чапаев пишет: «Так ведь я что, если бы Анна Никитична сама не хотела, так я ведь и не стал бы». В ответ на это Фурманов написал: «Вы предположили, что все произошло из-за личных счетов, вы пытались все объяснить какой-то нелепой ревностью из-за Анны Никитичны. Но подумайте сами, ведь это очень смешно и глупо, если бы я на самом деле вздумал ревновать ее к вам. Такие соперники не опасны, она мне показывала ваше последнее письмо, где написано „любящий вас Чапаев“. Она действительно возмущалась вашей низостью и наглостью, и в своей записке, кажется, достаточно ярко выразила вам свое презрение. Эти все документы у меня в руках и при случае я покажу их кому следует, чтобы раскрыть вашу гнусную игру. К низкому человеку ревновать нельзя, и я, разумеется, ее не ревновал, а был глубоко возмущен тем наглым ухаживанием и постоянным приставанием, которое было очевидно, и о котором Анна Никитична неоднократно мне говорила. Значит, была не ревность, а возмущение вашим поведением и презрение к вам за подлые и низкие приемы».
Из дневника Фурманова: «Я уезжаю. Со мной уезжает и Ная. Чапаев повесил голову, ходит мрачный».
Уже после фильма Чапаев сделался персонажем народного фольклора, а именно анекдотов, где теперь компанию ему составляют его ординарец Петька, комиссар Фурманов и пулеметчица Анка.
«– Василий Иваныч! Вот тут все смеются над анекдотом про наших пловцов! Рассказать?
– Не мне, Петька…».
В начале Великой Отечественной войны вышел агитфильм режиссера В. Петрова «Чапаев с нами», в нем снимались те же актеры, что и в фильме «Чапаев», суть фильма в том, что Василий Иванович не утонул, а выплыл на берег. Его встречают два красноармейца – конник и танкист. «Ну, чего у вас тут? Опять немцы полезли?» – обращается к ним Василий Иванович. Получив утвердительный ответ, надевает папаху с буркой и командует: «По коням!», то есть герой снова в строю. Далее Чапаев обращается с пламенной речью к частям РККА, выстроенным для парада на Красной площади: «Великолепное у вас оружие. С такой оружией ничего не страшно. Великолепные у вас бойцы. Поди, у каждого сапоги есть!». Мимо Чапаева печатным шагом в парадном строю проходят войска.
В завершение следует призыв: «Так деритесь всегда, как мы дрались! Или нет! Еще лучше деритесь! Не давайте пощады врагу, а я проклинаю его чапаевским проклятьем. И помните бойцы, Чапаев всегда с вами! Вперед!».
В 1996 г. Виктор Пелевин пишет роман «Чапаев и Пустота».
Этот реальный человек, подобно героям сказок и преданий, вошел в легенду, чтобы остаться в ней навсегда. Хороший финал. Официальной датой смерти героя Чапаева считается 5 сентября 1919 г. Так закончилась история прототипа Чапаева и началась история литературного героя Чапаева, позже – киногероя и сверхпопулярного героя анекдотов.
Лион Фейхтвангер
«БЕЗОБРАЗНАЯ ГЕРЦОГИНЯ»
Безобразная герцогиня Маргарита Маульташ» больше известна под именем Маргарита, графиня Тирольская. Маргарита Маульташ родилась в 1318 г. и умерла 3 октября 1369 г. Она оставила свой след в истории как последняя правительница независимого Тирольского графства. Согласно популярной традиции, считается самой уродливой женщиной в истории. Ее отец – Генрих Хорутанский, король Чехии (1307-1310), герцог Каринтии и граф Тироля (1310-1335), мать – Адельгейда Брауншвейг-Грюбенхаген. В 11 лет Маргариту выдали замуж за 7-летнего Иоганна Генриха, младшего сына чешского короля Яна Люксембургского и будущего маркграфа Моравии.
Когда Маргарите исполнилось 17 лет, умер ее отец, последний мужчина в династии. В соответствии с договором, заключенным в 1282 г. между Габсбургами и Горицко-Тирольским домом, в случае прекращения мужской линии владения должны были перейти к Габсбургам. На этом основании Австрия тут же оккупировала Каринтию и Крайну, однако в Тироле столкнулась с сопротивлением соседней Баварии, также претендовавшей на наследие Генриха Хорутанского. Так как по австро-баварскому договору 1335 г. Каринтия и Южный Тироль отходили к Австрии, а северный Тироль – к Баварии, казалось бы, им осталось только поделить между собой землю и разойтись с миром, но тут в спорной стране вспыхнуло восстание. Тирольцы не желали делить свою землю, так как на троне оставалась законная наследница Маргарита, умная и более чем способная управлять своими поданными. Австрийцы и баварцы были вынуждены признать Маргариту правительницей Тироля и покинули ее земли.
В 23 года Маргарита изгнала из страны своего мужа Иоганна Генриха, все равно их брак так и оставался нереализованным, а сама вышла замуж за Людвига V Виттельсбаха, маркграфа