Направившись к бездомному, которому было уже за пятьдесят (папин возраст), я остановилась и подняла банку.
— Вот, держите.
Он замер.
У меня сжалось сердце от того, с каким волнением и настороженностью он на меня смотрел. Старик напрягся всем телом в ожидании неминуемого оскорбления, в страхе, что я добавлю в его жизнь еще какое-нибудь несчастье.
— Все в порядке, — мягко сказала я и снова протянула ему помятую банку.
Он неохотно ее взял.
Как только бродяга убрал банку в мешок, я взглянула на его изможденное лицо и заметила, как он облизывается, глядя на мои буррито.
Мое чувство голода тут же испарилось.
— Вот, — я сунула ему в руки целлофановый пакет с водой, шоколадным молоком и буррито. — Это Вам. Я откусила всего один кусочек. Я не заразная, обещаю.
Раскрыв от удивления рот, бродяга осторожно взял у меня еду и напитки.
Неловкость развеялась, и глаза обожгли не понятно откуда взявшиеся слезы. Он уставился на меня с удивлением и благодарностью.
Старик быстро засунул еду в мешковатые карманы куртки и залпом выпил полупустую пачку шоколадного молока. Вытерев губы тыльной стороной ладони, он пробормотал:
— Спасибо.
Я улыбнулась.
— Не за что.
Я понимала, что пора уходить. Но не могла уйти… пока что.
Вытащив кошелек, я достала двадцатки и, оставив себе восемьдесят долларов (на всякий случай, чтобы добраться домой), положила их ему в руку.
— Пожалуйста, возьмите еще и это. Поешьте и переночуйте в каком-нибудь в отеле.
Бродяга крепко сжал в ладони деньги.
— Не знаю, что и сказать.
— Ничего не говорите, — я шагнула назад. —- Спокойной ночи. И извиняюсь за этих девчонок, которые над Вами смеются. Это ужасно грубо. Мы не все такие.
Он поморгал, словно выходя из замешательства.
|
|
— До свидания, — сказала я и ушла, чувствуя себя лучше и счастливее чем…всегда.
Глава шестая
В одиннадцать вечера, прогулка по шумному городу начала меня утомлять.
Я больше не хотела тратить деньги на еду — на тот случай, если такси будет стоить больше восьмидесяти долларов. Я понятия не имела, во сколько мне обойдется дорога домой.
От долгой ходьбы болели ноги и ломило спину. И с наступлением ночи толпа становилась все менее вежливой и более шумной.
Теснота и толкотня меня нервировали, и все больше одолевали мысли о возвращении в тихую спальню, где я знала все правила и, как по ним играть.
Сойдя с тротуара, я перебежала через дорогу (едва не попав под мчащуюся машину) и остановилась на углу, где к отправке на свалку уже набралась куча мусора от прохожих и местных магазинов.
Я огляделась, в надежде увидеть желтый проблеск такси. Я ненавидела себя за то, что всего через пару часов своей свободной прогулки уже хотела вернуться домой. Продавец оказался прав, я действительно была скучной девчонкой.
Но, по крайней мере, я убедилась в этом сама.
«Теперь мне известно, что я ничего не теряю».
«Я могу оставить свои детские капризы и согласиться, что за забором трава ничуть не зеленее».
Я несколько минут простояла в ожидании такси, но оно так и не появилось. Решив попытать счастья в другом месте, я снова влилась в толпу и прошла немного дальше. Как только поток людей рассеялся, я остановилась перед небольшим переулком и продолжила поиски.
Взгляд налево, взгляд направо, надейся и жди.
Я никуда не отходила, чтобы, увидев такси, тут же поднять руку.
|
|
Я так сосредоточилась на дороге, что остальной мир вокруг меня исчез. Искушение мягких простыней и тихих комнат помогло развеять хаос, частью которого я была в течение нескольких часов.
Я не сразу их заметила.
Возможно, была слишком наивна и слепа, но никак не ожидала, что меня подхватят под руки, и я окажусь зажатой между двумя мужчинами.
Сердце подскочило к горлу, не давая мне возможности закричать.
Мужчины потащили меня в переулок, и я распахнула глаза от страха.
«Нет!»
Я не понимала, что происходит.
«Отпустите меня!»
Со мной еще никогда не обращались так бесцеремонно.
Их пальцы впивались мне в руки, словно железные тиски.
Причиняя жуткую боль.
Оставляя синяки.
— Помогите! — сердце застряло в горле, и вместо крика из него вырвалась лишь сдавленная мольба.
Моя беспомощность была им только на руку.
Зловеще усмехаясь, они тащили меня в темноту переулка, все дальше от уличных фонарей, людей и такси.
— Отпустите! — я отбивалась, как могла, брыкалась и размахивала руками. — Помогите! Помогите! Кто-нибудь…
Но было уже слишком поздно.
Они лишь хохотали и волокли меня все дальше, а мои ноги беспомощно скользили по грязной земле. Каким-то уголком своего сознания я заметила, насколько запачканными стали мои кроссовки. Как их прежнюю белизну покрыла чернота.
— Нет! Прекратите! — шок прошел, и его сменила борьба со страхом.
Я вертелась и извивалась.
Брыкалась и вырывалась.
Но они были слишком сильны.
А улица — слишком далека.
Мир был слишком занят своей суетой и плевать хотел на меня.
|
|
— Отпустите. Меня!
— Заткнись нахрен, — резкая команда беспощадно впилась в мое сознание, словно острый рыболовный крючок.
— Чего вам нужно? — задыхаясь и дрожа от страха, я все сильнее сопротивлялась. — Я не…
— Тебе же сказали. Заткнись.
Они схватили меня крепче, их пальцы вонзились в мою плоть, как ножи.
— То, что нам нужно, — это наше дело, а не твое, — рассмеялся один из них.
В трех кварталах по переулку, где звуки оживленного мегаполиса сменились завалами смердящего мусора, мужчины, наконец, толкнули меня к стене.
Я ударилась о нее, почувствовав, как из легких вышибло весь воздух. Позвонки хрустнули о кирпич, и я согнулась от боли. Мои длинные волосы спутались, я попыталась сделать глубокий вдох.
Всматриваясь сквозь светлые пряди, я изо всех сил старалась придумать план побега. Для моих похитителей я была неопытной девочкой, которую они могли безнаказанно ограбить и обидеть. Мне нужно доказать им обратное.
Даже если это правда.
Мужчины посмеивались, одобрительно пихая друг друга локтями.
Я не стала ждать, что будет дальше. Оттолкнувшись от стены, я рванулась через образовавшуюся между ними щель и побежала так быстро, как только могла. Я открыла рот, чтобы закричать — закричать изо всех сил — но один из них схватил меня и ударил в грудь. Другой зажал мне рот воняющей металлом ладонью и заставил замолчать.
Оказавшись между ними, я осознала весь ужас своего отчаянного положения.
Страшно, безумно незавидного положения.
— Куда это ты собралась, сучка?
Спереди и сзади меня коснулось что-то твердое. Они терлись о меня своими членами.
Я вздрогнула, сразу поняв, что им нужны от меня не только деньги, но и мое тело.
И я ничего не могу сделать, чтобы им помешать.
На глаза навернулись слезы, но я изо всех сил старалась их сморгнуть. Я попала в эту историю из-за шока и замешательства. Но не позволю жалости усугубить мое положение.
Мужчины прижались ко мне теснее, и их дыхание стало тяжелым. Они соприкасались головами, но даже этого не замечали — настолько велико было их стремление меня поглотить.
Мои кости превратились в прах, сердце перестало биться.
«Пожалуйста, пожалуйста, пусть они только не причиняют мне боли».
Внезапно идея стать «такой, как обычные люди» показалась мне самой идиотской на свете. Я с радостью вернулась бы в «Бэлль Элль» и никогда в жизни не высовывала бы носа из хрустальной башни семейного бизнеса. Я работала бы каждый час, каждый день до самой смерти, если бы только могла уйти отсюда целой и невредимой.
«Пожалуйста!»
Я извивалась в их руках, пытаясь укусить ладонь парня, зажавшего мне рот. Пихая меня сзади бедрами, он сильнее сдавил мне челюсть. Из-за толчков этого ублюдка я потеряла равновесие и упала в объятия его сообщника.
— Знаешь, что сегодня за вечер, красотка?
«Мой девятнадцатый День рождения».
«Моя глупая попытка на какое-то время стать такой, как все».
Я втянула в себя воздух, тут же ощутив запах их порочности и грязи.
— Это вечер, когда мы тебя хорошенько оттрахаем, а потом, если будешь хорошо себя вести, отпустим.
Ужас растекся по моим внутренностям, словно ледяная вода, и тут же застыл в жилах, когда его друг прошептал:
— Мы хотим твои деньги, цацки и пи*ду. Отдашь это по доброй воле, и все кончится для тебя хорошо.
Затем он наклонился и схватил меня между ног.
Я застонала, словно дикая кошка, которую вот-вот зарежут.
— А если нет, то очень, очень плохо, — его пальцы вцепились мне в промежность. — Пи*дец, как плохо. Поняла?
Я не сдвинулась с места, стараясь сморгнуть подступившие от страха слезы, а он прижался пахом к низу моего живота.
— Кивни, если поняла.
Мне не хотелось подчиняться.
Мне хотелось, чтобы они сдохли.
Его друг обхватил меня за пояс и так сильно сдавил, что хрустнули ребра, его эрекция больно впилась мне в спину.
— Кивни, сучка, и мы тебя отпустим, — он снова пихнул меня своим стояком. — Но, если закричишь, мы изобьём тебя до полусмерти, и ты проснешься ни с чем. Даже одежды своей не найдешь.
Легкие болели от недостатка кислорода, смертельный ужас разъедал мне вены, и я захлебывалась в собственной крови.
Стоящий передо мной мужчина поцеловал меня в щеку.
— Повторяю последний раз. Кивни, если согласна на наши условия.
Что мне еще оставалось делать?
У меня не было ни оружия, ни нужного опыта. Самое большее, что я могла сделать, — это тянуть время, пока не представится возможности сбежать.
«Пожалуйста, пусть эта возможность появится как можно скорее».
Это было даже больнее, чем мои первые шаги от здания «Бэлль Элль», но я кивнула.
Как только я это сделала, они отступили. Тот, что стоял передо мной, поправил брюки, проведя рукой по выступающей эрекции.
— Черт, меня так заводит, когда они подчиняются.
«Они?»
Со сколькими женщинами они уже это проделали?
Раньше мир казался мне ярким приключением. Теперь он стал скопищем преступников.
Стоящий сзади мужчина подошел ко мне и прижал к стене. Они встали так, чтобы я, в случае чего, не смогла сбежать. Их лица скрывала тьма, но на одном из мужчин была бейсболка с красным логотипом, а на другом — белая куртка с эмблемой «Адидас» на переднем кармане. Парни были одного роста (примерно на фут выше меня), и когда они растягивали губы в злобных усмешках, я видела их желтеющие зубы.
Тот, что стоял позади меня, в адидасовской куртке, указал на мою шею.
— Сначала давай разберемся с цацками, идет? Гони это ожерелье.
Я сглотнула.
— Что?
Тот, что в бейсболке, погрозил пальцем.
— Никаких разговоров. Делай, что мы говорим, или тебе крышка.
Он снова провел ладонью по бугрящемуся в штанах члену, и я вздрогнула.
— Сначала дашь нам то, что хотим мы, а потом получишь то, чего хочешь ты.
Чего хочу я?
Мои губы скривились в отвращении.
Я хочу, чтобы ты умер мучительной смертью.
Его сообщник усмехнулся.
— Ты хочешь член, заносчивая сучка. И не отрицай. Что ж, сегодня у тебя счастливая ночь. Скоро ты получишь целых два. А теперь отдай мне это чертово ожерелье.
— Пожалуйста..., — я заслонила ладонью украшение из сапфировых звезд, которое стало моим только сегодня после завтрака, но уже так много для меня значило. — Не надо…
— Нарушаешь все правила, да?
Словно из ниоткуда появился кулак и ударил меня в висок.
Череп пронзила такая дикая боль, что я попятилась и прижалась к стене. В глазах мигали огни, а в голове гудел нескончаемый звон. Но это не помешало одному из парней ухватиться за ожерелье и как следует дернуть. Прежде чем порваться, белое золото нещадно впилось в заднюю часть моей шеи, и я вскрикнула от боли.
Кто-то из них сильно сжал мне грудь и, раздвинув коленом мои ноги, схватил меня между бедер.
Я снова застонала, мотая головой, чтобы увернуться от следующего удара.
— Нет...прекратите.
Чья-то рука зажала мне рот.
— Заткнись нахрен.
Пока я приходила в себя, Адидас уже сунул руки мне в куртку и вытащил кошелек. Он пересчитывал купюры, а Бейсболка тем временем зажимал мне рот и придавливал к стене мое обмякшее тело.
— Восемьдесят баксов? Серьезно, это все, что у тебя есть? — с издевкой выдохнул он. — Что ж, поищем где-нибудь еще.
Сунув руку в задний карман моих джинсов, он вытащил идентификационный бейдж «Бэлль Элль». Взглянув на свое фото в накрахмаленном черном блейзере и с искусно уложенными светлыми волосами, я вспомнила, как далеко от меня мое королевство.
Если они меня убьют, отец никогда не узнает, что случилось. Не представлялось никакой возможности опознать мое тело или объяснить, как в свой девятнадцатый День рождения я вдруг оказалась в переулке, а не у себя дома.
Я ненавидела себя за то, что была такой эгоисткой.
Такой дурой.
Если я переживу этот вечер, то никогда больше не буду жаловаться на свою жизнь. Принимать как должное свою компанию. Я буду испытывать бесконечную благодарность.
— Ноэль Чарлстон. Похоже, у тебя непыльная офисная работенка, — ухмыльнулся Бейсболка. — Держу пари, что ты нечасто отрываешь от стула эту симпатичную задницу.
Он наклонился ко мне и прижался к моему бедру своим возбужденным членом.
— А тебя когда-нибудь трахали на рабочем толе, девочка из офиса? Ты когда-нибудь делала начальнику минет ради повышения? — сказал он и сильно пихнул меня бедрами. — Мне нравится мысль о том, как ты делаешь мне минет.
Бейсболка кивнул своему другу.
— Опусти ее на колени.
Я поморщилась, внутренне протестуя.
У меня и в школе-то парней не было. Я единственный раз поцеловалась на выпускном, и то без языка. Ни один мальчишка не осмеливался пригласить меня на свидание. По опыту в управлении компанией я была гением, но, когда дело касалось секса, — полным профаном.
Минет?
Я совершенно не хотела этого делать. Я даже не представляла, как. Одна только мысль о том, чтобы пососать эту часть мужского тела, вызывала у меня желание блевануть на свои грязные кроссовки.
Но мои желания больше не имели значения.
Мужчины толкнули меня на землю, и колени обожгла резкая боль.
Я не осмеливалась поднять глаза.
Бейсболка опустился рядом со мной.
Присев на корточки, он ухмыльнулся.
— Перед тем, как мы покажем тебе наши причиндалы, ты должна показать нам свои.
Не успела я возразить или пошевелиться, как он сдернул с меня куртку и швырнул в темноту позади себя. Парень порвал мой топ с открытыми плечами, обнажив черный лифчик.
— Давай посмотрим, какие у тебя сиськи.
Он протянул руку, чтобы обхватить мою грудь, но тут все прекратилось.
Я постаралась уйти в себя.
Не думать о том, что вот-вот должно произойти.
Только ничего не происходило.
Из темноты, словно призрак, материализовался силуэт человека.
Раздался мужской рык.
Адидас упал навзничь, поваленный невидимой силой. Бейсболка развернулся и, вскинув кулаки, приготовился к бою.
— Кто там, черт возьми?
Темная фигура врезала ему в живот, затем в челюсть, и Адидас застонал. Я удивленно прищурилась, но тут призрак вышел на свет, оказавшись мужчиной в черной толстовке с капюшоном на голове.
Он не представился. Мужчина развернулся и ударил Адидаса ногой в грудь, отчего тот упал на грязную землю.
Новенький повернулся и уставился на меня. Под прицелом его устремленного из-под капюшона взгляда мне стало нехорошо. На долю секунды мое сердце возликовало, но затем снова сжалось от ужаса.
Сначала их было двое.
Теперь трое.
Я все равно в опасности.
Даже если новоприбывший, по всей видимости, сражался на моей стороне.
Вскочив на ноги, я стала судорожно натягивать свой разорванный топ.
Новый парень скользнул взглядом по моей рваной одежде и уставился на лифчик. Затем стиснул зубы, и по переулку эхом пронеслось низкое рычание. Та незримая связь, что возникла между нами на несколько секунд, оборвалась.
Он бросился на Бейсболку.
Повалил насильника на землю и несколько раз ударил его кулаком в живот.
Они катались, пинались ногами, размахивали руками, пока фигура в капюшоне не нанесла меткий удар прямо Бейсболке в нос.
Тот из наглого хулигана тут же превратился в беспомощного. Вскинув руки, он прикрыл лицо. Его дыхание было рваным и прерывистым, изо рта текла кровь.
— Черт, мы сдаемся, сдаемся. Хватит!
Фигура в капюшоне тут же вскочила на ноги. Парень провел ладонью по лицу и хмыкнул.
— Второй раз ловлю вас, придурки. Третьего не будет.
Адидас обеими руками оттолкнулся от асфальта и неуверенно поднялся на ноги.
— Пошел нахер.
Фигура в капюшоне тут же шагнула к нему и нанесла еще один быстрый удар прямо в горло.
— Ах, ты су..., — Адидас рухнул на колени и, задыхаясь, как безумный, обхватил руками шею. — Я... не могу... дышать…
К своему ужасу, я слегка улыбнулась. Я нисколько ему не сочувствовала, но и удовольствия от такого насилия получать не должна.
«Или все же должна?»
Человек в капюшоне указал на корчащегося на полу Адидаса.
— Это тебе за грубость.
Затем снова сделал выпад ногой и со всей силы заехал Адидасу по его белой куртке.
— Это за то, что ты козел.
Мужчина оглянулся на меня, но в темноте мне было сложно разглядеть его лицо. Не отводя от меня взгляда, он нанес Адидасу еще один удар — в голову. Но не со всей силы, эдакий «тумак—нагоняй».
— А это за нее.
Отступив назад, он скрестил руки на груди.
— Итак, что вы можете сказать в свое оправдание?
Адидас так и не усвоил урок. Он сплюнул на землю черную, блестящую в ночи кровь.
— И снова, пошел ты нахер, чувак. Тебе нас не запугать.
Человек в капюшоне угрожающе шагнул к нему.
Бейсболка увернулся, потирая ушибленное место. Затем поднял руку в знак капитуляции, своего рода рыцарский жест в защиту своего мудака-друга.
— Слушай, мы закончили, хорошо?
Мужчина в капюшоне взглянул на Адидаса — на этого урода, который едва не лишил меня девственности. Его голос резко резанул ночной воздух, словно невидимый хлыст.
— А ты? Ты закончил?
Адидас энергично закивал.
— Да. Конечно!
— Прекрасно, — человек в капюшоне протянул руку. Его пальцы были испачканы кровью, но я не знала, чьей. — Давай сюда.
Бейсболка попятился назад, помотав головой.
— Нет, ни за что, — с лихорадочным блеском в глазах произнес он и похлопал себя по карману. — Не-а, мужик. Ты забираешь девчонку. Мы — деньги.
Человек в капюшоне склонил голову набок. Это было совершенно обычное движение, но от него исходила явная угроза.
— Хочешь, чтобы эта ночь стала для тебя последней, Джио? Потому что я могу это устроить.
Джио?
Он знает их имена?
Откуда?
Адидас усмехнулся.
— Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь?
Человек в капюшоне нахмурился.
— Я точно знаю, с кем разговариваю. И разве твой отец не будет рад услышать то, что я ему скажу? — он еще сильнее натянул капюшон на лицо, став похожим на безликую, черную тень. — Если ты не остановишься и не прекратишь эти чертовы игры, я сделаю кое-что похуже, чем просто тебя изобью.
«Что, черт возьми, происходит?»
Я не могла решить, кто страшнее: двое схвативших меня парней или этот спаситель в черном.
Голос человека в капюшоне напоминал угрожающее рычание — нечто среднее между гравием и бархатом. Его скрытое под безразмерной толстовкой и дырявыми джинсами тело было стройным и гибким. Он походил скейтера — живое олицетворение неповиновения и беззакония.
Парень словно сошел с одного из наших магазинных билбордов, на котором был изображен брутальный скейтер в халф-пайпе с баллончиком в руке — реклама мешковатых джинсов и цепных ремней. Утверждая эту маркетинговую стратегию, я боялась, что это немного «грубо» для нашего опрятного подросткового бренда. По сравнению с этим человеком тот баннер был просто детским утренником. (Халф-пайп — конструкция, используемая в гравитации экстремальных видах спорта, таких как сноуборд, скейтбординг, лыжи, фристайл BMX, катание на самокатах — Прим. пер.)
Бейсболка шагнул вперед.
— Отдай деньги, Шон.
— Да ё* твою мать, — нехотя вытаскивая мои деньги, проворчал Адидас.
Деньги меня не волновали, но раз уж безликий спаситель решил вернуть украденное у меня имущество, я не стала спорить.
Человек в капюшоне снова протянул руку.
Обряженный в «Адидас» гопник Шон сердито сунул ему в ладонь долларовые купюры. Как только деньги перешли от одного к другому, они, как по волшебству, исчезли в джинсах моего спасителя.
Он повернулся ко мне, его лицо по-прежнему скрывала тьма.
— Они еще что-нибудь украли? — его взгляд скользнул вниз по моей груди, которую я прикрывала разорванным топом.
Я вздрогнула под его взглядом, готовая сгореть со стыда из-за выглядывающего из-под моих рук лифчика и выставленного напоказ голого живота. От удара у меня все еще раскалывалась голова, а от зловония переулка к горлу подступала тошнота.
Когда я не ответила, человек в капюшоне указал на мой рваный топ и брошенную на землю куртку.
— Ну что? В смысле, они еще что-нибудь у тебя украли? Эти придурки порвали твою одежду. Хочешь, я сделаю с ними то же самое?
Я распахнула глаза.
— Ч…что?
Услышав мой голос, он склонил голову. Из-под черного капюшона донесся тихий смешок.
— Я могу заставить их раздеться и бежать домой голыми, если от этого тебе станет легче, — взмахом руки парень указал на мой порванный топ. — И можешь не прятаться. Я не позволю им причинить тебе боль. Со мной ты в безопасности.
Прозвучавшие в его голосе стальные нотки свели на нет это обещание. Пока из них троих он был самым безвредным. Но не таким безвредным, как мой отец или коллеги по работе. Он был полной противоположностью безопасности.
Я сглотнула и, несмотря на разорванную одежду, гордо выпрямилась.
— У меня нет никакого желания видеть этих подонков голыми.
Адидас усмехнулся.
— Тебе хочется посмотреть на мой член, сучка. И не отрицай.
Я смерила его взглядом, которым с удовольствием прожгла бы его кожу до самых костей.
— Поверь мне, я лучше ослепну.
Бейсболка оскалился.
— Это можно устроить.
Человек в капюшоне шагнул ко мне, загородив меня от этих подонков.
— Как бы увлекательно это ни было, сегодня вечером мне совершенно не хочется совершать убийство.
Он взглянул на меня, затем на двух парней, которые избили бы меня и изнасиловали, если бы не его появление.
«Что я делаю?»
«Пререкаюсь с преступниками? И все ради чего? Чтобы немного потешить свою гордость в угоду пострадавшей самооценке»
Вскинув подбородок, я сказала:
— Они украли мое рабочее удостоверение личности. Я бы хотела его вернуть.
«Так им не удастся проникнуть в «Бэлль Элль», и мне не придется ничего объяснять».
Человек в капюшоне повернулся к Адидасу.
— Ты слышал. Верни ей удостоверение.
Адидас тихо выругался, но вытащил из кармана шнурок с моим бейджем. Как только он попал в руки мужчины в капюшоне, то в мгновение ока присоединился к моим исчезнувшим деньгам.
Мой спаситель подошел ко мне и повернулся к хулиганам. Он встал перед ними, заслонив меня собой.
— Ну всё. Бегите.
Бейсболка ткнул в меня пальцем.
— Мы еще встретимся.
Человек в капюшоне пожал плечами.
— Если продолжите паскудничать, то в следующий раз я уже не буду таким добрым.
— Если продолжишь считать себя неуязвимым, мы уж постараемся доказать, что кровь из тебя брызжет так же, как и из всех остальных.
Человек в капюшоне шагнул вперед и, вскинув руки, сжал их в кулаки.
— Мы прямо сейчас можем опровергнуть это утверждение.
— Иди на х*й!
— Я предпочитаю женщин, но спасибо за приглашение.
Бейсболка рванулся к нему.
— Я прикончу…
Адидас схватил Бейсболку за руку, остановив его на полпути.
— Да ладно тебе, мужик. У нас есть дела поинтересней.
Бейсболка попытался вырваться, но затем его губы расплылись в улыбке.
— Да, а знаешь? Ты прав, — он злобно ухмыльнулся. — Гораздо интересней.
Парень послал мне воздушный поцелуй и сказал:
— Жаль, что нам не удалось повеселиться, девочка из офиса. Бьюсь об заклад, ты огорчена, что так и не увидела, чем мы хотели тебя побаловать, а?
Человек в капюшоне скрестил руки на груди.
— Отвали…
Один раз он уже меня защитил. Теперь я была в состоянии постоять за себя.
Обойдя его, я убрала руки от своего рваного топа и встала перед ними в одном лифчике. Страх. Адреналин. Гордость.
— Ты прав, я девочка из офиса, которая не привыкла бороться с такими, как вы. Но ты ошибаешься, думая, что мне хотелось увидеть ваши сморщенные огрызки.
Бейсболка оскалился.
— Ты сука.
— Нет, ты не имеешь права так меня называть. Это ты ублюдок. Несешь чушь и позоришься, и, если ты думаешь, что попытка изнасилования делает тебя мужчиной, я окажу тебе услугу — отрежу это недоразумение, которое ты называешь членом, и приготовлю его для тебя, — я сладко улыбнулась. — Помимо служебных обязанностей, я неплохо справляюсь на кухне, а твоя салями годится только на корм собаке.
Я вскинула руку.
— Нет, погоди, собаке я бы твои причиндалы не скормила, у меня ведь нет собаки.
— А, черт.
Бейсболка рванулся, чтобы вцепиться мне в горло, но человек в капюшоне ему вовремя помешал.
Я отшатнулась назад и упала прямо в руки своего спасителя. Он развернул меня и заслонил собой. Размахнувшись, мужчина в капюшоне врезал кулаком Бейсболке в челюсть.
— Ты даже не в состоянии стерпеть наезд от девчонки, не показав при этом, какой ты мудак? — человек в капюшоне хрустнул костяшками пальцев. — Она права. У тебя в штанах всего лишь огрызок салями.
Парень подавил смешок.
— А теперь беги, пока я не дал этой девчонке нож и не увидел, как она тебя разделает и поджарит на сковородке.
Адидас схватил Бейсболку уже во второй или третий раз — я сбилась со счета. Вместе они попятились. Их глаза были черны, как переулок, в котором мы стояли.
Бейсболка указал пальцем на нас обоих.
— Вы, бл*дь, за это заплатите. Оба.
Затем они развернулись и побежали по направлению к улице.
Глава седьмая
От одной катастрофы к другой.
В переулке воцарилась тишина.
Они ушли.
Но он все еще здесь.
Мою кожу покалывало от напряжения, исходящего от фигуры в капюшоне, что была так опасно смертоносна и так чертовски близка. Я на него не смотрела. Не хотела встречаться с ним взглядом и давать повод рыцарю превратиться в злодея.
Я уставилась в землю.
— Гм, я должна тебя поблагодарить.
Пнув ногой камешек, парень повернулся ко мне, и у меня похолодело внутри. Его лицо скрывала тень от капюшона, но я почувствовала, как взгляд незнакомца задержался на моем лифчике.
Безрассудная храбрость, овладевшая мной во время пререканий с Бейсболкой и Адидасом, тут же испарилась. Я снова прикрылась обрывками разорванного топа. Ошметки ткани плохо скрывали черное кружево и округлости моей груди.
У меня ёкнуло сердце.
А может, он прогнал их вовсе не потому, что был добрым самаритянином, а потому, что хотел заполучить то же, что и они? Несмотря на его уверения, что он не такой, как эти проходимцы...Откуда мне знать наверняка?
— Послушай, кем бы ты ни был. Спасибо, что спас меня. Но я убедительно прошу меня отпустить.
Я заметила на земле свою кожаную куртку, которую сорвал с меня Адидас, и наклонилась, чтобы ее поднять. Прикрывшись ею, словно щитом, я произнесла:
— Дай мне пройти.
В конце длинного переулка меня манили свободой мерцающие огни цивилизации. Единственное, чего мне хотелось, — это вернуться домой.
Дом.
Такси.
«Мне нужны деньги».
Не поднимая глаз, я протянула руку.
— Могу я забрать свои вещи?
— Твои вещи?
Его низкий голос каким-то образом ускользнул от моих ушей и эхом отозвался у меня в животе. Я потопталась на месте; от прохлады ночного неба и этого голоса по коже пробежали мурашки.
Человек в капюшоне вздернул подбородок и подошел ближе. Я набралась смелости и подняла на него глаза.
Лицо незнакомца окутывал мрак.
— Я не кусаюсь.
Я вздрогнула, изо всех сил стараясь всмотреться в его черты, — на случай, если мне придется подавать заявление в полицию.
«Чего я совершенно не хочу делать, потому что отец не должен об этом узнать».
Его глаза и лоб по-прежнему скрывал капюшон, но губы были мне видны. Крепкий и мужественный подбородок, обрамленный щетиной, плавно переходящей в короткую бородку. Незнакомец был грубым, почти неопрятным.