Мистер Эверетт не проявил вежливость и не отошел в сторону, чтобы меня пропустить. Он просто стоял, с интересом глядя, что я выберу: протиснусь через небольшую щель или посмотрю ему в глаза.
В те самые глаза, в которых отражался раскаленный жар и вечно недовольное выражение. Он был как сахар и соль, цветочная пыльца и яд — нечто очень опасное. Инстинкт самосохранения побуждал меня уйти, но дрожь любопытства манила остаться.
Мне это не нравилось.
Не нравился он.
Пытаясь взять себя в руки, я посмотрела на Маркуса.
— Пожалуйста, проследи за тем, чтобы в этом отделе как можно скорее навели порядок. И попроси портного трижды снять мерки со Стьюи, чтобы подогнать костюм с первого раза.
— Да, мисс Чарльстон.
— Его зовут господин Стил. А не Стьюи, — отрезал мистер Эверетт. — Точно так же, как для Вас я мистер Эверетт, а для него — Пенн, а Вы для всех — мисс Чарльстон, а не Ноэль.
«Что, черт возьми, это значит?»
Я напряглась.
— Дайте мне пройти.
— Нет.
Я втянула в себя воздух.
— Не портите своему сыну приятный день, мистер Эверетт. Ваш муж наверняка очень огорчится, если ему позвонят и скажут, что Вас арестовали за нарушение порядка в моем универмаге.
Если раньше его фигура казалась мне напряженной, то теперь она стала откровенно угрожающей. Его руки сжимались и разжимались, как будто ему больше всего на свете хотелось меня придушить. Взгляд мистера Эверетта скользнул по свернувшейся у меня на плечах Сейдж, затем вернулся к моему лицу. Похоже, его совсем не удивило, что я ношу серую кошку, словно какой-нибудь шарф.
— Вам бы это понравилось, не так ли? — уголки его губ дернулись. — К Вашему сведению, я не женат. И предпочитаю мутить с сиськами, а не с яйцами.
|
|
Я вздрогнула.
— Вряд ли уместно говорить такое в присутствии ребенка.
Не отрывая глаз от «Энгри Бёрдз», Стьюи пробормотал:
— Я слышал и похуже. Уж поверьте.
— Похуже?
В какой среде мистер Эверетт воспитывает этого ребенка? Почему он такой тощий? Может, мне следует обратиться в органы опеки, чтобы они «случайно» нагрянули к нему домой?
— Мисс Чарльстон, если Вы помните, в тот вечер я пригласил Вас со мной поужинать. Зачем бы мне это делать, если меня не интересуют женщины?
Я проигнорировала его вопрос. Совершенно не важно, какова его сексуальная ориентация или причина, по которой он пригласил меня на свидание.
Меня не интересовал ни один из ответов.
— Мистер Эверетт, я не совсем понимаю, зачем Вам понадобилось сообщать незнакомому человеку о своих интимных предпочтениях, но уверяю Вас, меня это нисколько не волнует.
Я шагнула вперед, задев его плечом, от чего хвост Сейдж стукнулся о его шею.
— А теперь, если не возражаете. У меня есть более важные дела.
Я посмотрела на стоящего с ним мальчика.
— До свидания, господин Стил. Надеюсь, Вам понравится Ваш новый костюм.
Не оглядываясь, я направилась по коридору, стараясь идти как можно строже и чопорнее, но какая-то женская часть меня придавала моей походке фривольности. Меня раздражало собственное тело, которое хотело казаться недоступным и сексуальным, когда на самом деле мне было плевать.
Мне было плевать.
Несколько дней назад я вылила ему на голову выпивку, а теперь отбрила его, в то время как он тратил свои деньги в моем магазине.
Что ж.
Это единственное, на что он годился.
|
|
Способствовать увеличению доходов, являясь не более чем помехой в деловом графике моего дня.
— Идём, Сейдж. Давай вернемся в кабинет, — я быстро прошла между стеллажами, заметив, что беспорядок уже полностью устранен. Впереди раскинулась длинная широкая дорожка между отделами, и я увеличила скорость.
Но тут кто-то с силой схватил меня за запястье и дернул назад.
Я споткнулась на каблуках и потеряла равновесие.
Затем врезалась в очень теплую, очень неподвижную и очень, очень крепкую грудь.
Сейдж, мяукнув, спрыгнула с моих плеч и с присущей ей кошачьей грацией приземлилась на лапы, а тот, кто имел наглость нарушить мои планы, развернул меня и собственнически схватил за плечи.
— Вам больше не удастся этого не сделать.
Все мое внимание сосредоточилось на его губах и на том, как они близко. На аромате его лосьона после бритья с тяжелыми нотками древесного мускуса. На том, как впиваются в меня его пальцы.
Да как он смеет так ко мне прикасаться?
Как смеет думать, что имеет право переступать границы приличий и каким-то образом запугивать меня в разгар спора, о котором я даже не подозревала.
Вырвавшись из его хватки, я сердито на него уставилась.
— Не удастся сделать что?
— Нагрубить и уйти, — в его взгляде полыхал огонь. — По крайней мере, на этот раз у Вас нет доступа к жидкостям.
— Будь он у меня, я знаю, в кого бы я их выплеснула.
Его гнев становился ощутимым, сгущая вспыхнувшее между нами напряжение, которое опутывало нас с ним невидимыми волнами энергии. Беспорядочной энергии. Неуместной энергии. Энергии, которая не могла искриться на такой частоте, когда мне даже вид его был противен.
|
|
— Вы никогда больше так со мной не поступите.
— Согласна, — тут же кивнула я. — Потому что я никогда больше Вас не увижу. Рада, что мы в кои-то веки смогли договориться.
Мистер Эверетт потер подбородок, оглядев меня с ног до головы.
— В ресторане Вы тоже говорили, что больше не хотите меня видеть, и вот полюбуйтесь.
Он обвел взглядом магазин, отмечая то, что я уже видела, — мы были одни среди моря одежды, скрытого за горами замшевых курток и дизайнерских джинсов.
Мистер Эверетт подошел ближе, оттеснив меня к стойке с ограниченной партией сумок для ноутбуков, предназначенных для деловых мужчин.
— Вы вспоминали обо мне, мисс Чарльстон? Вы подумали о моем предложении? — он облизнул нижнюю губу. — О том, чем мы могли бы с Вами заняться?
От того, как он сделал ударение на слове «заняться», по моему животу прокатилась волна отчаянья. Отчаянья, порожденного смесью раздражения и этой ужасной похоти. Той же самой похоти, что неожиданно овладела мной в ночь моего девятнадцатого дня рождения. Той же похоти, от которой я чуть не потерялась в совершенно незнакомом мужчине.
Тот урок я усвоила.
Сейчас я его не забуду.
В этом свете магазинных флуоресцентных ламп и окружившего нас скопления одежды, мистер Эверетт совсем не походил на того человека в черной толстовке с капюшоном. В ту ночь было темно, столько всего произошло. Я изо всех сил старалась цепляться за правду, а не приукрашивать воспоминания выдумками. Я вспомнила, что у незнакомца были черные, спутанные волосы, густая щетина и одежда, которую давно следовало постирать. Глаза — насыщенного коричневого цвета, как «Пища дьявола». Губы незнакомца, такие красивые и мужественные, добавляли живости его сдержанному лицу. («Пища дьявола» — популярный американский шоколадный торт — Прим. пер.)
Если он был моим спасителем, то мистер Эверетт, со своим безупречным великолепием и высокомерным поведением, — заклятым врагом.
Мой мозг встал на место, успокоив жар в животе и бурю в сердце, вспыхнувшую от очередной стычки с этим мужчиной.
Я вернулась в режим генерального директора, отключив все ненужное. Разорвав искрящее вокруг нас силовое поле, я выдавила из себя смешок, нервный и звонкий, как стекло.
— Вау, я, конечно знала, что у Вас зашкаливает самомнение, но не знала, что настолько, — я постучала по нижней губе наманикюренным ногтем цвета слоновой кости. — На какой вопрос мне ответить в первую очередь?
Мистер Эверетт нахмурился.
— Что?
Я начала, загибая пальцы:
— Во-первых, нет, я о Вас не вспоминала, потому что Вы едва ли попали в зону моего внимания. Во-вторых, нет, я не думала о Вашем предложении, потому что, честно говоря, выйдя из ресторана, тут же о Вас забыла. И в-третьих, я уж точно не думала о том, чем мы могли бы с Вами заняться, потому что это означало бы, что я Вас заметила, а этого не произошло. Что, по-моему, я только что разъяснила.
Сейдж потерлась своим гибким серебристым тельцем о мои лодыжки, заряжая колготки статическим электричеством. Я наклонилась и подняла ее, стараясь не смотреть на промежность мистера Эверетта. Я обняла Сейдж, как плюшевого мишку, не дав ей занять свою излюбленную позицию попугая на плече пирата.
Мне была необходима ее близость. Нужна была ее поддержка, чтобы выбраться оттуда и уйти от этого мужчины, предварительно не стукнув его или не поцеловав.
Я не могла понять, почему меня захлестнули какие-то нездоровые желания — яростно напасть на него, поддаться необъяснимому гневу, который он во мне вызвал.
То, как смотрел на меня мистер Эверетт, с апатией и медленно тлеющей злобой, говорило о том, что, если я сделаю глупость и поддамся своим желаниям, все кончится тем, что он прижмет меня к стене и запустит руки мне под юбку.
Он мне не нравился.
Я совершенно его не хотела.
Нисколечко.
Мистер Эверетт тихо усмехнулся.
— Ну и кто же теперь полон лжи, мисс Чарльстон? — он втянул носом воздух, будто мог вместе с моими духами вдохнуть в легкие правду. — Вы обо мне вспоминали и прямо сейчас думаете о том, чем мы с Вами могли бы заняться.
Мистер Эверетт опустил подбородок, наблюдая за мной потемневшими глазами.
— Разве нет?
Я стиснула зубы и не ответила. Было достаточно горделивой усмешки, потому я боялась сорваться и, прокляв его до седьмого колена, вызвать охрану.
Меня никогда не охватывали чувства подобные этому. Мне никогда не хотелось причинить физический вред незнакомому человеку.
Он был сущим дьяволом.
Из-за него все хорошее во мне стало плохим.
«Уходи».
«Сейчас же».
Окинув его злобным взглядом, я развернулась и зашагала к дорожке и долгожданной свободе.
Только вот он снова догнал меня и встал у меня на пути. Сунув руки в карманы своих серых брюк, он ухмыльнулся.
— А хотите узнать мои ответы на эти три вопроса?
Голос мистера Эверетта пронесся у меня в голове, но его поза превратила простой вопрос в лабиринт сомнений. Что-то в его движениях, в том, как он прятал руки в карманах…
Показалось мне знакомым.
Он прервал мое замешательство, наклонившись ближе и породив новую вспышку все еще гудящего между нами электричества.
— Хотите знать?
— Нет.
— Очень жаль.
У него хватило наглости пойти прямо на меня, от чего я была вынуждена либо оказаться с ним в опасной близости, либо отступить.
Я не хотела, чтобы он ко мне прикасался, поэтому сделала шаг назад.
Потом еще один.
И еще.
Он уверенно шел на меня, и все это время мы не касались друг друга и не сводили друг с друга глаз. Но я все же его почувствовала. Его взгляд с каждой секундой обжигал мою кожу. Когда я прижалась спиной к шкафу, в котором хранились футболки всех цветов и размеров, у меня предательски похолодело внутри.
Мистер Эверетт мрачно улыбнулся.
— Похоже, Вы все-таки не против делать то, что Вам велят.
— Что? — я так сильно притиснула к себе Сейдж, что она впилась когтями мне в запястье.
— Я хотел, чтобы Вы прижались к плоской твердой поверхности, и кто бы мог подумать...Вы уже рядом с ней.
Когда мистер Эверетт поднял руку и обхватил металлическую стойку шкафа, у меня пересохло во рту. Он до меня не дотронулся, но наклонился и, переместив на руку большую часть своего веса, оказался чертовски близко.
От этой близости я сделалась ершистой, словно кактус, горячей, как тропический лес.
И влажной.
Не помню, чтобы кто-нибудь когда-нибудь так манипулировал моим телом.
«Хотя нет, помню».
Но в то же время мне этого совершенно не хотелось. Не хотелось попадать под влияние мужчины, который так сильно отличался от того, чьи поцелуи вкуса шоколада не выходили у меня из головы. Знаю, нелепо, но мне казалось, что я обманула незнакомца —нарушила обещание помочь, не вернула долг, хотя должна была найти и спасти его.
Я не сдержала слова, и с каждой секундой, пока облизывала губы, опьяненная фальшивой химией, я обесценивала то, что произошло между нами.
Меня захватил тот же прилив чувств, что и на бейсбольном поле с незнакомцем.
«А мне ведь даже не нравится этот мужчина».
Я сама себе не нравилась.
Но это не имело значения, поскольку в глубине души я понимала, что он самовлюбленный придурок, но, несмотря на это, мое тело считало его вполне подходящим для того, чтобы унять охватившую меня похоть.
Мистер Эверетт опустил взгляд на мои губы. Его голос был мягким, уговаривающим.
— Во-первых, я о Вас вспоминал. Гораздо чаще, чем следовало бы признать. Я думал о том, чтобы заставить Вас принять мое предложение, так я хотя бы смогу остаться с Вами наедине. И, конечно же, я думал о том, чем мы могли бы с Вами заняться.
Он приблизил свое лицо к моему, мятный запах его дыхания скользнул по моим губам и каким-то образом проник в легкие, лишив кислорода.
— Я думал об этом в душе, в постели, черт, даже у себя в кабинете.
Он опустил голову. Его нос коснулся моего уха, задев длинную сережку, от чего она тихо звякнула. Мистер Эверетт поднял ладонь и провел своим пальцем, словно оголенным проводом, вниз по моей руке, затем опустил его мне на талию и, скользнув вниз, прижал к моему бедру.
— Вы потрясающая женщина, Элль Чарльстон. Ваш отец был прав. С каким бы мужчиной Вы в итоге ни остались, он чертов везунчик, но не думаю, что у кого-то есть шанс.
Он посмотрел мне в глаза холодным, полным жалости взглядом.
— Вы возвели вокруг себя тюремную стену и слишком боитесь выбраться на свободу.
Меня бесило то, что он меня понимает, хотя не имеет на это никакого права.
Мне не нравилось, как он произнес слово «свобода», поскольку у меня самой часто вертелась в голове эта фраза.
И мне было противно, что меня обжигал жар его тела, а соски стали болезненно твердыми.
Но я не смела его оттолкнуть.
Внезапно мистер Эверетт убрал свой палец с моего бедра и коснулся им головы Сейдж.
— Забавно, как Вы таскаете повсюду свою киску. Это своего рода приглашение?
Я прошипела:
— Уберите руку от моей кошки.
Он тут же подчинился, а затем снова провел кончиком пальца от моего плеча к запястью.
Мне потребовалась вся моя выдержка и воспитание, чтобы не вздрогнуть и не растечься на полу лужицей. Когда в последний раз меня кто-нибудь так поглаживал? Или хотя бы прикасался, если не считать быстрых отеческих объятий или похвалы за хорошо сделанную работу?
Никогда.
Вот когда.
Потому что даже незнакомец так ко мне не прикасался. Он обнимал меня, целовал, ласкал, но не гладил.
Я зажмурилась, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Сконцентрировав все свое внимание на холодности, что еще оставалась у меня внутри, словно никогда не тающий ледник, я обрадовалась, что моя неуместно вспыхнувшая страсть не смогла его растопить.
Я намного выше всего этого.
Выше него.
Попятившись в сторону, где его рука не опиралась на шкаф, я юркнула за стойку с висящими брюками и надела на себя маску серьезного руководителя.
— Мне кажется, Вы себя переоцениваете, мистер Эверетт. Мне нет дела, вспоминали Вы обо мне или нет, и не нравится слушать о том, что Вы делали с собой в душе.
Я осмелела, а он стоял, молча прожигая меня злобным взглядом.
Сейдж надоели мои удушающие объятья, и она поползла на свое излюбленное место у меня на плечах. Освободив руки, я опустила их вдоль тела, царственно распрямила спину и натянуто улыбнулась.
— Если Вы думали, что сможете меня одолеть и, обольстив, заставите пойти с Вами на ужин, то снова потерпели неудачу. Вы не только еще больше убедили меня в том, что нам лучше никогда не встречаться, но только что проболтались о двух очень интересных фактах, доказывающих, что Вы далеко не такой таинственный, каковым себя считаете.
— Да? — мистер Эверетт приподнял бровь, в раскаленных углях его зрачков мелькнул едва заметный признак замешательства. — И что же именно?
Я снисходительно усмехнулась.
— Из всех универмагов Нью-Йорка Вы случайно выбрали «Бэлль Элль». И из трех сетей наших розничных магазинов, Вы пришли туда, где находится головной офис компании. С чего бы это? Потому что решили, что тут сможете со мной столкнуться? — я покачала головой. — Жаль. Должна признать, что Вы пришли очень вовремя, и волей случая мы с Вами действительно столкнулись, но лишь для того, чтобы я могла Вам разъяснить, что независимо от Ваших дальнейших слов и действий, мой ответ «нет».
— Раз уж Вы так гордитесь тем, что разгадали мои покупательские предпочтения, поехали дальше. О чем еще я проболтался?
В тишине раздался скрип его лакированных туфель, еще раз доказывая, что мистер Эверетт был вовсе не так спокоен, как утверждал.
Его неуверенность укрепила мою решимость. Я вскинула подбородок.
— Что Вы не просто мужчина в костюме, ищущий в барах быстрый перепихон на одну ночь.
— Да неужели? — его лицо приняло каменное выражение. — С чего Вы это взяли?
— Потому что у Вас есть сын. Потому что он дорог Вам настолько, что Вы готовы потратить целое состояние на блажь, имеющую своей целью не гардероб, а самооценку. И потому, что у вас с этим неизвестным Ларри, явно какое-то родство душ. В противном случае этот ребенок не захотел бы иметь с Вами ничего общего, но он охотно прислонился к Вам, чтобы поиграть в «Энгри Бёрдз».
Мистер Эверетт стал похож разъяренного хищника.
— А Вы наблюдательнее, чем я думал.
— Нет, я всегда такая наблюдательная, — я метнулась на выход, к свободе, словно Дороти, бегущая к волшебнику по дороге из желтого кирпича. — Вы просто меня не знаете.
И не дожидаясь его ответа, ушла прочь.
Глава пятнадцатая
— Вам только что пришло это приглашение.
На следующий день ко мне в кабинет вошла Флёр в розово-желтом сарафане, который каким-то образом балансировал на тонкой грани между пляжной и офисной одеждой.
Я оторвала взгляд от ноутбука и перевела его на зажатый у нее в пальцах конверт. Меня жутко разозлило то, как мой мозг воспринял эту незначительную передышку и снова переключился от кадровых вопросов к мыслям о мистере Эверетте.
Я с успехом выбрасывала его из головы уже столько раз, что и не сосчитать. Ему больше там не место. Я вообще не понимала, почему он там оказался.
У нас с ним была какая-то странная форма контакта, но я уж точно не куплюсь на эту приманку и не западу на мужчину, которого терпеть не могу.
— От кого это?
Я протянула руку, и Флёр, приблизившись к столу, положила мне в ладонь плотный конверт.
— Там есть обратный адрес. Кажется, от Хлои Мазерс.
— От Хлои Мазерс?
«Откуда мне знакомо это имя?»
В памяти замелькали какие-то давно забытые воспоминания, которые так и хотелось схватить и вытащить на свет Божий.
Хлоя Мазерс...
Флёр улыбнулась, не выказав никакого намерения уходить, и я, повертев конверт в руках, разрезала его ножом для писем.
Нахмурившись, я вынула из него одну единственную карточку с бронзовыми узорами по углам и стандартным приглашением на вечеринку.
Мой мозг погрузился в воспоминания.
— О, нет, — простонала я. — Та самая Хлоя Мазерс.
Флёр, сгорая от любопытства, облокотилась на стол.
— Кто это? Похоже, она Вам не нравится.
— Не то, чтобы не нравится. Скорее, это я ей не нравилась, — я взглянула на обратную сторону приглашения, пытаясь увидеть хоть какой-нибудь намек на то, что Хлоя, возможно, просто ошиблась адресатом.
— Она была самой популярной девочкой в школе. Когда подходило время школьных вечеринок или выпускных балов, она начинала со мной дружить. Хлоя со своей группкой заносчивых ведьм приглашала меня на ночевки, на которые мне совершенно не хотелось идти, но отец и слышать ничего не желал. Они занимали для меня место в классе, за которым я никогда не сидела, потому что они просто списывали мою работу. И все это для того, чтобы притащить меня в «Бэлль Элль» и получить скидки на платья и обувь.
— Дети могут быть такими гадкими.
— Да, — рассеянно кивнула я, вспомнив, как сильно ненавидела старшую школу.
Каждый час, проведенный в классах, где я слушала бубнёж учителей, был пустой тратой времени, потому что, в отличие от моих сверстников, я не могла пойти домой и поиграть на улице или по выходным погулять с парнями.
Сразу после звонка за мной заезжал Дэвид и отвозил в «Бэлль Эль», где я работала до позднего вечера, когда большинство моих одноклассников уже ложились спать.
Я подняла глаза, дрожа от страха и неуверенности, от которых, как мне казалось, избавилась еще в школе.
— Думаешь, его прислали по ошибке? Зачем ей меня приглашать?
— Что такое? — Флёр выхватила из моих рук приглашение и хорошенько его рассмотрела. — Наверху написано Ваше имя, так что это не ошибка.
Она прочла вслух:
— Рады пригласить Вас в ближайшую пятницу на званный вечер в «Палм Политикс», чтобы вспомнить годы учёбы и поделиться жизненными успехами с девочками из школы Святой Хильги. Приглашаем Вас вместе со спутником, — она поморщила нос. — Фу, даже в обычном приглашении чувствуется их презрительное отношение.
Я опустила голову и помассировала мышцы шеи.
— Это позднее уведомление, да? Имеется в виду эта пятница или следующая?
Флёр взглянула на конверт и вгляделась в почтовый штамп.
— Э-э-э, вообще-то сегодняшний вечер. Приглашение было отправлено неделю назад. Наверное, потерялось в почтовом отделении. Оно ведь все-таки адресовано Элль Динь-Дон Бэлль!
Я закрыла лицо руками.
— О, Боже, не напоминай мне об этом ужасном прозвище.
— Да, дети жестоки, — пробормотала Флёр.
Я не отнимала ладоней от лица, притворяясь, что проходящий сквозь пальцы розовый свет сотрет мое детство, и я смогу позабыть о злых розыгрышах и противных девочках.
Флёр поправила на столе какие-то бумаги, сложила стопку папок и сунула несколько разбросанных ручек в держатель из нержавеющей стали. Приказав себе успокоиться и вспомнив, что Хлоя со своими подружками больше не может причинить мне вреда, что я в своей башне «Бэлль Элль», а они где-то там, на Манхэттене, я подняла глаза и глубоко вздохнула.
Мы все давно жили своей жизнью. Подальше друг от друга. Это было прекрасно.
Только Флёр разрушила это мирное сосуществование, сказав:
— Вы же понимаете, что Вам следует пойти, да?
— Что? — я открыла рот от удивления. — Ни за что на свете туда не пойду.
— Вы должны. Не за тем, чтобы показать им, как Вы влиятельны и сколького достигли, а чтобы доказать это самой себе.
Я усмехнулась, выдернула из держателя ручку и нервно постучала ею по блокноту.
— Мне не нужно делать ничего подобного.
Флёр уперла руку в бедро, приподняла бровь и посмотрела на меня взглядом, говорящим: «Ну да, конечно».
Я ее проигнорировала.
— Ни за какие коврижки, — я выхватила у нее из рук приглашение и ткнула пальцем в последнее предложение. — Кроме того, мне не с кем пойти. Если бы у меня был какой-нибудь потрясающе красивый мужчина, который вселял бы в меня уверенность и не давал им одержать надо мной верх, тогда, возможно. Но у меня его нет, а у них, скорее всего, по красавцу-мужчине и уже по малолетнему спиногрызу или двум. Я по-прежнему изгой с кошкой, каким всегда была в старшей школе.
Сейдж боднула меня в ногу и, зевнув, сверкнула своим милым маленьким язычком.
— Сейдж я тебя люблю, но ты точно не подходишь на роль моего спутника.
Вчера, расхаживая по магазину с ней на плечах, я уже невольно показала мистеру Эверетту, насколько унылая и удручающая моя личная жизнь.
Нет.
В моей жизни и так было достаточно конфуза, не надо добавлять к этому еще больше.
Обновив страницу, я уткнулась в экран ноутбука, изо всех сил пытаясь углубиться в изучение прогнозируемых чисел.
Флёр двинулась ко мне.
— Я действительно считаю…
— Нет, — проговорила я, не отрывая глаз от электронной таблицы. — Теперь, если для меня больше ничего нет, я бы предпочла остаться в тишине, чтобы это доделать.
Флёр шмыгнула носом и театрально побрела к выходу. Оказавшись у двери, она так резко повернулась, что юбка ее сарафана взметнулась, как тюльпан.
— Знаете что? Я беру это на себя. Вы надели то кружевное платье цвета слоновой кости и карамели, потому что это я Вам его подсунула. Тут то же самое. Знаю, что он Вам не нравится, но он красив и будет Вас поддерживать.
Мое сердце превратилось в ледышку.
Она позвонит мистеру Эверетту?
Откуда она вообще о нем знает?
Он не будет меня поддерживать.
Он снова найдет какую-нибудь поверхность, чтобы прижать меня к ней и еще больше запугать.
Я напряглась.
— Нет, Флёр. Что бы ты ни задумала. Остановись.
— Вы поблагодарите меня, как только увидите их реакцию. Когда почувствуете их зависть и восхищение плодами Вашего титанического труда и неограниченными банковскими счетами. И Вы, хоть и не подадите виду, будете очень рады, когда они начнут флиртовать с Вашим мужчиной, но увидят, что он смотрит только на Вас.
Флёр это сделает.
Она ему позвонит.
Она намеренно противодействует моему решению никогда больше его не видеть.
Не успела я сказать ей, что у меня нет ни малейшего желания тешить собственное самолюбие чьей-то ревностью и объявлять незаслуживающим того ведьмам из средней школы объем своего банковского счета, она ушла.
Рушить мою жизнь.
И я ничего не могла с этим поделать.
Глава шестнадцатая
— Завтра я убью свою секретаршу.
Я выбралась с заднего сиденья «Рейндж Ровера», и Дэвид приподнял бровь.
— Очень мило с Вашей стороны сообщить мне об этом. Я позабочусь о том, чтобы Вам вызвали хороших адвокатов.
Я мрачно ему улыбнулась.
— Дэвид, у меня нет ни малейшего желания здесь быть. Вы думаете…
Он подавил легкую усмешку.
— Мэм, если хотите, я отвезу Вас домой. Но позвольте заметить, что Вы прекрасно выглядите, и мне кажется, жаль навести такую красоту и уйти, не выпив ни одного бокала.
Я прищурилась.
— Вы вмешиваетесь не в своё дело. Так же, как и она.
— Вовсе нет. На самом деле, я лично помогу Вам ее убить, если сегодняшний вечер не выгорит, — он закрыл заднюю дверь и направился к водительскому сиденью, оставив меня одну на тротуаре перед входом логово дракона. — Считайте меня добровольным сообщником. А теперь идите и развлекайтесь, и позвоните мне, когда решите уйти.
Меня переполняла обида и огорчение. Я могла бы сказать ему, что решила уйти прямо сейчас. Но я уже давно вышла из детсадовского возраста, и Дэвид был прав. Было бы обидно даже туда не зайти — особенно после того, что наколдовала Флёр с моим гардеробом.
Не то чтобы я это одобрила.
Выбранный ею наряд был самым смелым и пикантным из тех, что я когда-либо носила. Флёр явно перегнула палку, подобрав для коктейльной вечеринки длинное облегающее красно-золотое платье с разрезом, доходящим до середины бедра. Спина была полностью открыта, ткань едва прикрывала мою задницу, в то время как передняя часть поднималась до самого горла, превращаясь в изящный воротник «качели».
Флёр зашла еще дальше и сделала мне прическу. Она заплела мне волосы «рыбьим хвостом» так, что коса лежала у меня на левом плече, демонстрируя мою голую спину.
Все время, пока Флёр возилась с моей прической и макияжем, я бормотала, что она уволена и может искать себе другую работу.
Но когда моя секретарша показала мне результат своих трудов, затолкала меня в машину и сказала, что мой спутник встретится со мной в «Палм Политикс», мне пришлось признать, что я немного (совсем немного) рада возможности выбраться куда-нибудь с кем-то помимо отца, Стива и наших деловых партнеров.
И, честно говоря, мне очень хотелось провести вечер в словесных перепалках с мистером Эвереттом и при этом выглядеть так как сейчас. Только благодаря мысли о том, что он будет отвлекать от меня внимание противных бывших одноклассниц я неохотно зашагала в ночной клуб, где мы должны были встретиться.
«Палм Политикс» представлял собой странную смесь тропической флоры и обстановки зала суда. Если первое символизировало собой свободу и солнечный свет, то второе — тюрьму и мрак. Бар располагался на трибуне, где обычно сидит судья, а расставленные вокруг кабинки казались мини-оазисом в отделанном деревянными панелями и освещенном неоновыми софитами зале заседаний.
По коже пробежали мурашки — может от холода, а может от страха перед новой встречей с этими женщинами — особенно в таком месте. Почему нельзя было провести вечеринку в обычном баре без тюремной тематики?
Я ненавидела все, связанное с судами и полицией — это только добавляло мне угрызений совести при воспоминании о незнакомце.
Я пыталась его найти. Но потерпела неудачу. Я не сдавалась, но даже еженедельные телефонные звонки в полицию, где любезно отвечали на мои вопросы, не дали никаких результатов.