— Полагаю, Вы знакомы с моей девушкой Элль, — от этой проклятой фразы и уверенного тона его голоса я напряглась, а Хлоя вздрогнула.
— Постойте, с девушкой? — она моргнула. — Я думала, она с Грегом.
Хлоя недовольно посмотрела на то, как по моей руке скользят пальцы Пенна. Она встретилась со мной глазами, в которых полыхала открытая зависть.
Я никогда раньше не видела на ее лице такого ужасного выражения. Она всегда считала, что я на ступень ниже нее и не могу скрывать ничего такого необычного.
«Но только не сегодня».
Хлоя шмыгнула носом.
— У тебя двое мужчин, Элль Динь-Дон Белль? Немного эгоистично, тебе не кажется? — ее хихиканье прозвучало вымученно и фальшиво.
На мгновение я обрадовалась, что мне удалось ее разозлить. Пенн, в своем элегантном костюме, с непроницаемым взглядом и холодной красотой, был именно тем типом мужчины, которого хотела бы себе любая женщина.
Но это проклятое прозвище всё испортило, вернув меня в школьные коридоры, как будто я никогда оттуда не уходила. Мне хотелось раз и навсегда провалиться сквозь землю.
Я ждала, что Пенн начнет прикалываться надо мной также, как Грег. Я напряглась, решив, что, услышав эту кличку, он рассмеется и закатит глаза. Но он стоял с совершенно непроницаемым выражением лица, и с его губ сорвались мягкие, словно бархат, слова:
— Вам не кажется, что так обзывать подругу может только человек с очень ограниченным воображением?
Хлоя откинула назад волосы.
— О, Элль знает, что это я любя. Так ведь, Белли?
Я не ответила.
Зато ответил Пенн.
— Неоригинальные прозвища — признак низкого интеллекта, — его стёб прошелся по мерзкой язвительности Хлои ледорубом. — И в ответ на Ваш снисходительно брошенный вопрос...У Элль только один мужчина. И поверьте, больше ей не понадобится.
Его глаза горели нездоровым блеском.
— Уж я об этом позабочусь, — поглаживания Пенна стали настойчивыми и уверенными. Он умело балансировал на грани допустимого и безнравственного, намеренно ее переступая, чтобы досадить тем, кому я не хотела досаждать.
Я не была мелочной или гордой.
Я хотела уйти.
Я открыла рот, чтобы ответить, но Пенн сжал мою руку, заставив замолчать. Его прикосновения контролировали каждое мое действие и в то же время делали меня влажной.
Остальные мои бывшие одноклассницы прервали свой разговор, обратив внимание на напряженную конфронтацию, но при этом старательно делали вид, будто происходящее ничуть их не интересует.
Но это у них не получилось, поскольку Пенн внезапно улыбнулся своей фирменной сексуальной ухмылкой и схватил меня за подбородок. Он впился мне в губы жестоким поцелуем, клеймя меня и поглощая; его язык лишил меня аргументов и остатков дыхания.
Пенн меня одурманил.
Околдовал.
Как только я расслабилась, он всё прекратил — как будто специально поцеловал меня, чтобы я соображала телом, а не головой.
— Ты сообщишь им радостную новость, или это сделать мне? — в тоне его голоса слышались властные нотки с вкраплениями темного флирта.
Я моргнула.
— Сообщу что?
Я за ним не успевала.
Раньше со мной никогда такого не случалось. Я всегда была боссом — всегда руководила. И я не знала, нравится ли мне быть ведомой.
— То, что ты согласилась стать моей.
— Постойте, что? — у Хлои отвисла челюсть. — Что это значит?
Я покачала головой, потирая внезапно покрывшиеся мурашками руки. Пенн сказал, что мы играем в игру. И все же я не знала правил и, чего от меня ждут. Выражать это в такой грубой форме перед сучками из моего прошлого было неуместно.
Я поморщилась.
Пенн ответил Хлое вместо меня.
— Мы познакомились несколько дней назад, и это была любовь с первого взгляда, — он притянул меня к себе. — Мне пришлось постараться, но Элль согласилась дать мне шанс.
Пенн взглянул на Хлою, и на его красивом лице отразилось страстное удовлетворение.
— Она сказала «да».
— Что «да»? — откуда-то появилась Фрэнки и оглядела Пенна от его черных туфель до легкой щетины.
— Да, что она выйдет за меня замуж.
Мир с визгом остановился.
«Подождите...что?»
— Нет, я..., — вздрогнула я, пытаясь вырваться из объятий Пенна.
Он вцепился в меня еще крепче, его пальцы погружались в мои руки, словно ключи, и, повернув замок, делали меня зависимой и абсолютно беспомощной.
Хлоя разинула рот еще шире.
— Ого, Элль, я и не знала…
— Не знала, что она самая сексуальная женщина на свете? — с неожиданной злостью прорычал Пенн. — Одна из богатейших людей на планете? Не знала, что она в десятки раз лучше всего, чем когда-либо станете Вы?
Я стояла как громом пораженная.
Почему он за меня боролся?
Это было уже слишком. Слишком быстро. Слишком страшно. Слишком далеко от моей зоны комфорта.
«Да», что я выйду за него замуж?
Я никогда на это не соглашалась.
Я согласилась на секс.
Бессмысленный, тупой, чувственный секс.
А теперь пришло время сказать «нет».
Дрожа всем телом, я вырвалась из его объятий.
— Прекрати. Это неправда. Не рассказывай небылицы, — я беспомощно уставилась на Хлою, чье лицо стало белым как мел. — Прости. Не обращай на него внимания. Не знаю, что на него нашло. Мы только что познакомились. Мы не помолвлены. Он не…
— Моя невеста пытается сказать..., — прервал меня Пенн. — Она слишком мягкосердечна, чтобы тыкать Вам в лицо своим успехом, даже если Вы всю жизнь поступали с ней подобным образом. Мне не нужно рассказывать каково было ей с вами учиться. Я вижу ее, вижу Вас и понимаю, в какой кошмар вы превратили ее жизнь. Но на этом всё.
Сверкнув зубами, он прорычал:
— Теперь я ее у вас украду. У всех вас. Она моя. Довольно печально, что вы так и не поняли, какой невероятный человек все это время был у вас под носом.
К нам подошел Грег, с ненавистью глядя на Пенна.
— Ты не знаешь Джека, придурок. Мы с Элль вместе росли. Я знаю ее намного лучше, чем ты.
— Ты самый слепой из всех, — указал на него Пенн. — Мне плевать, сколько времени вы знакомы. Ты облажался.
Он тихо рассмеялся.
— И ты никогда ее не вернешь, потому что, став моей, она уже никогда не будет прежней.
Мои щеки вспыхнули, словно адское пламя. Я опустила голову, изо всех сил стараясь спрятаться. Мне хотелось, чтобы клуб исчез, а Пенн превратился в пыль.
У меня в голове крутились слова и проклятия, которые я собиралась на него обрушить, но Пенн вытащил меня из толпы, прочь от мерзких заявлений, от школьных троллей и несостоявшихся бойфрендов, через ночной клуб на свежий воздух улицы.
Не успела я сделать несколько глотков кислорода, как он поволок меня к переулку между ночным клубом и рестораном и прижал к кирпичной стене.
В сознание сразу хлынули яркие воспоминания о другом переулке и другом мужчине, переплетая настоящее с прошлым. Бессвязные приказы, разорванная одежда, замахивающиеся в темноте кулаки.
В мыслях яркой вспышкой мелькнул незнакомец.
Его черная толстовка с капюшоном, уклончивые ответы, тающий поцелуй.
А потом хронология прервалась, поскольку на меня обрушились губы Пенна, и он заменил тот запомнившийся мне поцелуй совершенно диким.
Он целовал меня и целовал.
Каждое движение его языка пробивало мою броню благопристойности, оживляя сексуальную сущность, которой никогда не давали раскрыться.
Правой рукой Пенн задрал платье у меня на ноге. Мой мозг пытался функционировать —сосредоточиться на пешеходном движении всего в нескольких шагах от меня, а не на его обжигающих пальцах на внутренней стороне моего бедра.
Но тут Пенн коснулся моей промежности, прижав ладонь к нижнему белью, и все вокруг потеряло значение.
Он не спрашивал разрешения.
Не отстранился, чтобы посмотреть, все ли со мной в порядке.
Он просто целовал меня и скользил пальцами по кружеву.
Больше всего на свете мне хотелось отпустить тормоза. Довериться магии, которую Пенн сотворил у меня в крови, и пусть будет таким заносчивым, каким хочет. Пусть берет все на себя.
Но я не могла.
Я не могла позволить, чтобы ему сошло с рук то, что он сказал. Его ложь. Его словесные атаки на людей, с которыми мне приходилось общаться.
Для моего мира он был слишком наглым и безбашенным.
Он продолжал терзать губами мои губы, вытягивая из легких стон.
Еще секунда, и меня накроет его мощной волной, и я потеряю себя. Еще секунда, и я исчезну, и мне некого будет в этом винить, кроме себя самой.
Поэтому я его укусила.
Единственное, что я могла сделать, чтобы хоть немного притормозить и вздохнуть, это впиться зубами ему в губу.
Отшатнувшись, Пенн дотронулся пальцами до нижней губы, из которой выступила капля крови.
— Черт.
Моя грудь вздымалась и опадала. Я судорожно втянула воздух, поддавшись вызванной им легкой истерике. Я подняла дрожащий палец.
— Не прикасайся ко мне.
— Не прикасаться к тебе? Ты моя, черт возьми.
Я покачала головой, чувствуя, как моя коса цепляется за неровные кирпичи стены.
— Нет. Не твоя.
В его глазах проступила тьма.
— Ты дала согласие, помнишь?
— Я дала согласие на секс без обязательств. Но не на брак!
— Вот чего ты боишься? Брака? — усмехнулся он. — Я не собираюсь на тебе жениться.
Я нахмурилась.
— Тогда зачем об этом лгать?
— А почему бы и нет? — пожал плечами Пенн. — Зачем кому-то знать, кто мы такие и, что делаем? Почему мы должны говорить им правду, когда они сами насквозь фальшивы?
Меня злило то, что он совершенно прав.
Он уперся рукой в кирпичную стену, нависнув надо мной. Если он снова ко мне прикоснется, очень сомневаюсь, что у меня хватит силы воли снова его остановить. Мой клитор все еще пульсировал от его прикосновения, отдаваясь в венах призрачным криком.
— Не приближайся.
Пенн опустил голову, на его губах появилась натянутая улыбка.
— Хорошо.
Вскинув руки в знак капитуляции, он держался на расстоянии, но не отходил.
— Что мне сделать, чтобы ты позволила мне снова к тебе прикоснуться? — его голос упал до шепота. — Потому что я очень хочу снова тебе прикоснуться.
Я вздрогнула, изо всех сил стараясь сосредоточиться на своих мыслях, а не на плавящемся внутри жаре. То, что Пенн стоял так близко, только ухудшало дело. В клубе, освещенный отблесками неоновых огней и очерченный тенями, он был прекрасен, но здесь… Здесь, в безлюдном переулке, куда едва проникали редкие огни квартир и уличных фонарей, он был окутан таинственной темнотой.
Его плечи красиво облегал блейзер. Оголенные предплечья Пенна были жилистыми и загорелыми. Напрягшись всем телом, мужчина с кошачьей грацией взмахнул рукой, нивелируя пульсирующее между нами возбуждение, будто это не он только что разжег до предела мое либидо.
— Я больше не отвечаю на твои вопросы, — прошипела я. — Кто ты, черт возьми? Чего ты от меня хочешь?
Тяжело вздохнув, он надул губы, немного размазав кровь, от чего стал казаться наполовину вампиром.
— Ты уже знаешь, чего я хочу.
— Но кто ты такой?
— Я тот, кто может сделать тебя свободной.
— Я не понимаю, что это значит.
— Это значит, что тебе не нужно меня бояться.
Я сжала руки, пытаясь успокоиться. Мысль о драке в пустынном переулке с незнакомым мужчиной — даже с тем, кто меня трогал и целовал — совершенно не вдохновляла. И снова на ум пришел незнакомец, я не могла перестать сравнивать этих двух мужчин.
Незнакомец был героем.
Пенн — антихристом.
Один — спасением, другой — проклятьем.
Я знала, кто из них мне нравится больше.
Я выпрямилась, пытаясь унять дрожь в ногах и не выдать свою ложь.
— Я тебя не боюсь.
Пенн склонил голову набок.
— Ты в этом уверена?
— Я больше ни в чем не уверена.
Он провел рукой по волосам, взъерошив пряди.
— Разве не в этом суть?
— Хватит отвечать вопросом на вопрос.
— Хорошо, — Пенн выпрямился во весь рост, расставив ноги. — Ты сказала мне «да». Я не позволю тебе взять свои слова обратно. Но постараюсь тебя успокоить.
Его лицо напряглось, как будто в этой игре ставки для него были более высоки, чем ему хотелось бы показать.
— Я скажу это только один раз, так что слушай внимательно. Я буду лгать о нас всем. Нарисую картину, которая не соответствует действительности. Я буду причинять боль и страдания, делать все, что мне заблагорассудится, но одно я тебе обещаю.
Мой голос упал до робкого шепота.
— Что?
— Что я не буду лгать тебе. С тобой я всегда буду честен. Я причиню тебе боль, только если ты сама этого захочешь, и даже если я это сделаю, все равно буду тебя защищать. Стань моей, позволь мне взять все под контроль, и я обещаю, что тебе это понравится.
Услышав слово «больно», я сразу представила, как он меня насилует.
— С чего это мне вдруг понравится то, что ты причиняешь мне боль?
— Со временем узнаешь. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Я помолчала, сделав еще один вдох. Мой мир исчез, и у меня не было возможности вернуть все назад. Я снова оказалась на развилке, в грязном переулке. Но в отличие от прошлого раза, когда мне пришлось умолять незнакомца о помощи, сейчас убеждать меня должен был Пенн.
Он пошевелился в темноте, и я невольно снова обратила внимание на его внушительный рост, стройное тело и неоспоримый контроль.
— Скажи, что ты имеешь против?
— Что я имею против?
— Да, что ты имеешь против того, чтобы я тебя трахнул.
Мой рот непроизвольно наполнился слюной, но я не сглотнула. Мне не хотелось проявлять никаких признаков слабости.
— Столько много всего, что замучаюсь перечислять.
— Попытка — не пытка, — он скрестил руки на груди.
Мне хотелось опустить глаза, нервно разгладить пальцами платье.
Я не сделала ни того, ни другого. Решила общаться с ним как с любым слишком напористым управленцем при обсуждении условий успешной деловой сделки.
— Я нахожу тебя высокомерным и грубым.
«И от этого вся теку».
Я вздернула подбородок.
— Мне не нравятся лжецы, и мужчины, считающие, что могут меня использовать.
«И несмотря на это, я подумываю о том, чтобы потерять с тобой девственность».
Пенн потер подбородок, скользнув по мне взглядом так, будто слышал мои безмолвные ответы и сосредоточился только на них.
— Я высокомерен, потому что добился успеха дорогой ценой. А груб, потому что у меня нет времени на идиотов, — он шагнул вперед и навис надо мной, одним взглядом припечатав к стене. — Ты уже знаешь, что тебе я лгать не буду.
Пенн наклонился ко мне, нарушив личное пространство, и коснулся носом моего уха.
— И обещаю, что буду тебя использовать. Я буду использовать тебя каждое утро и каждую ночь. Использовать тебя спереди и сзади. Привязанную к кровати. Но при каждом использовании ты будешь просить еще. Ты будешь умолять меня, Элль, — он обхватил губами мою серьгу и потянул, пока у меня в ухе не вспыхнула острая боль.
— Вот чего тебе следует бояться. Ничего более.
Я оттолкнула его и направилась к тротуару.
Я была к этому не готова. Мне хотелось снять напряжение с помощью секса, а не бросаться с головой в разврат.
— Я передумала. Мой ответ — нет.
Сильные пальцы обхватили мое запястье и дернули назад.
— Хрена с два.
Пенн прижал меня к стене лицом. Затем обхватил ладонями мои бедра и, резко притянув к себе, толкнулся в меня своей эрекцией.
Из груди вырвался долгий, гортанный стон. Я никогда раньше не издавала подобных звуков и понятия не имела, откуда он взялся.
— О, Элль, да ты сама лгунья, — Пенн схватил меня крепче и толкнулся еще сильнее. — Ты этого хочешь? Соблазнения? Чтобы ты сдалась, мне нужно тебя соблазнить?
Он склонился надо мной, и его губы коснулись моей лопатки.
— Потому что я могу это устроить. Могу тебя уговорить или заставить. Могу воплотить любую гребаную фантазию, какую ты только захочешь.
Его голос стал мрачным, словно ночной кошмар.
— Со мной тебе не нужно себя подавлять. Хочешь, чтобы это было грубо..., — он сжал мне шею, вдавив щекой в кирпич, а другой рукой скользнул вниз по моему телу и, задрав мне платье, агрессивно схватил меня между ног.
Я почувствовала, как в ушах взорвалось сердце, будто под пальцами Пенна ожила сила, о существовании которой я никогда не подозревала.
Но потом всё резко прекратилось.
Неистовый голод его прикосновений растаял в нежных ласках. Он обнял меня, лаская языком мою шею и легонько касаясь пальцами клитора.
— Или нежно?
Я задрожала в его объятиях, ужаснувшись тому, что мое тело охотнее отозвалось на грубость, чем на нежность.
— Меня влечет к тебе, Элль. С того самого момента, как впервые тебя увидел. Знаю, что ты тоже меня хочешь, потому что прямо сейчас мои руки на твоей киске, и ты чертовски влажная, — с резким вздохом он сдвинул мои трусики и провел пальцем по обнаженной коже.
Мои бедра непроизвольно покачнулись, и Пенн прошипел мне в ухо:
— Вот, пожалуйста. Перестань себе лгать. Это самое страшное преступление. Скажи мне, чего ты хочешь.
— Ты мне все еще не нравишься настолько, чтобы я говорила тебе такие вещи.
Он был чистым искушением.
За пределами рассуждений и понимания. Я жутко разозлилась, услышав его усмешку, а он, наслаждаясь моей гибелью, просунул в меня свой палец.
Я потеряла способность стоять. От восхитительного отголоска его горлового смеха по моему телу прокатилась волна желания.
Когда он погрузился глубже, я сжала его палец.
— Зато твоему телу я нравлюсь так, что хватит и уму, и сердцу.
Мои нервы натянулись до предела. Его прикосновения. Его власть. Его манипуляции — всё превращало его в нечто большее, чем просто человек.
У меня не было ни единого шанса.
— Только секс..., — выдохнула я, чувствуя, как двигается во мне его палец.
— Как скажешь.
— Только похоть.
— Океан гребаной похоти.
Казалось, его движения ускорились, еще больше разжигая во мне жар и острую, невыносимую потребность.
Всего лишь палец.
Это было чересчур.
Этого было недостаточно.
Но мое тело, после того, как я годами пренебрегала его желаниями, ночами воображая себе подобные вещи, полностью сдалось.
Я уронила голову на плечо Пенна, предоставив ему полный контроль и тут же услышала, как он порывисто втянул воздух. Он прижимал меня к себе, всё так же двигая пальцем.
— Это еще одно «да»? — Пенн поцеловал меня в шею, слегка прикусив зубами кожу и просунув палец еще глубже. — Скажи мне, что это гребаное «да», пока я не сошел с ума.
Я кивнула.
И на этом все.
Пенн Эверетт исчез, превратившись в охотника. Он развернул меня и, прижав к стене, раздвинул бедром мне ноги.
Пенн глубоко проник в меня пальцем, и я испугалась, что он возьмет меня прямо сейчас. Мой первый раз будет у грязной стены ночного клуба, но он доказал, что я правильно сделала, доверившись ему. Что я могу отдать ему контроль, даже если он совершенно мне не нравится. Что я всегда буду ненавидеть его, просто потому, что он не тот незнакомец, цепляясь за нелепую иллюзию, что найду его, спасу и буду жить с ним долго и счастливо.
В этом отношении Пенн оказался глашатаем истины.
Я подвела незнакомца. И никогда его не найду. Пришло время это принять и двигаться дальше.
Начав с секса.
— Я заставлю тебя кончить, — выдохнул мне в шею Пенн. — А потом...ты поедешь домой. Ко мне мы пойдем в другой раз.
Он нажал большим пальцем на клитор, и я почувствовала, как сжались вокруг его пальца мои внутренние мышцы. Свободной рукой Пенн обхватил мой подбородок и, не давая пошевелиться, впился в меня глубоким поцелуем.
Его язык у меня во рту повторял движения его пальца, и я сдалась.
Перестала сдерживаться.
А Пенн не стал затягивать.
Я всегда была чувственной — всегда обладала пикантной способностью находить удовольствия в банальных ситуациях. Я давно перестала краснеть, когда на совещаниях с нудными бизнесменами скрещивала ноги и наслаждалась ощущениями от трения шва на моем нижнем белье. Я приняла свое тело и то, как остро оно чувствовало, сладко назревая, готовое перелиться в кульминацию, когда мне этого захочется.
Пенн этого не знал.
Он ничего обо мне не знал.
Но каким-то образом мое тело с ним говорило, и его прикосновения попадали в нужные точки.
Его палец изогнулся, будто что-то зацепив.
«Твою ж...»
Я открыла рот, содрогаясь от безмолвного «да».
Пенн торжествующе ухмыльнулся, поняв, что одну «красную кнопку» точно нашел, но их было бесчисленное множество.
Его поцелуи стали безрассудными. Его пальцы толкались прямо туда.
Все это в комплексе превращало робкие искры в фейерверки, фейерверки — во взрывы, а взрывы — в ядерный гриб чистого блаженства. Оргазм пробежал вверх по моим ногам, вниз по позвоночнику и, сконцентрировавшись у меня между бедер, взорвался лавиной удовольствия.
— О...Боже, — я беспомощно втянула воздух, но Пенн не дал мне времени вздохнуть.
Он поцеловал меня, посасывая мой язык и не отнимал руку, пока не стихла последняя волна моего оргазма.
Медленно Пенн от меня отстранился.
— Что ж, это было… интересно.
Пока мои губы жгло и саднило после его поцелуев, он поправил мои трусики и убрал руку, от чего платье скользнуло вниз по бедрам.
Не говоря больше ни слова, Пенн вывел меня из тени на оживленный тротуар и, поймав взгляд моего водителя Дэвида, аккуратно посадил меня в «Рейндж Ровер».
Глава восемнадцатая
На следующий день я, как ни в чем не бывало, отправилась на работу.
Как будто все, что произошло в "Палм Политикс" было плодом моего воображения.
Как будто я там не кончила и не отдала Пенну частичку себя.
Я по-прежнему его ненавидела.
Но мое тело... хотело большего.
Флёр вручила мне протокол встреч, и я как обычно добросовестно провела два селекторных совещания.
Но на этом все обычное закончилось.
У меня из головы никак не выходило то, что произошло. Куда, черт возьми, делся Пенн, получив желаемое...или наоборот, его дав? Он подарил мне оргазм, не потребовав ничего взамен, отправил меня домой, а не повез к себе.
Он что, как ни в чем ни бывало поехал восвояси?
Или нашел какую-нибудь другую дуру, ставшую жертвой его преступного обаяния?
Мне не нравилось, что меня мучил этот вопрос.
С Пенном у нас только секс. Мы договорились. Я сама на этом настояла.
«Так почему же во рту привкус горечи?»
День все тянулся, и мне не терпелось побольше узнать о Пенне. Выяснить, кто он такой, кем ему приходится Стьюи и, кто этот таинственный Ларри. Чем он занимается? Где живет? Что он сказал моему отцу в джин-баре?
Он оставил после себя больше вопросов, чем незнакомец.
Я не знала, как с ним связаться. Не знала, как рассказать кому-нибудь о том, что случилось. Произошло именно то, о чем говорил Пенн — он контролировал меня, даже не напрягаясь.
К полудню мое сердце разрывалось от волнения, внутри все сжималось и ёкало. Я все время представляла себе, как встречусь с ним в следующий раз, и что он заставит меня сделать.
Я скажу ему «да»?
Или «нет»?
Даст ли он мне выбор?
Мучительная тревога, вызванная этими мыслями, проникла мне в кровь.
Я тупо уставилась на экран компьютера, умирая от желания отвлечься и от работы, и от Пенна, но тут в кабинет заглянула Флёр.
— Эмм, тут кое-кто хочет Вас видеть.
Мое тело тотчас воскликнуло: «Да». А в это время разум орал: «Нет».
Затем верх взяла логика.
«Этого не может быть».
Как он мог проникнуть в здание? Почему он не позвонил мне и не предупредил, что приедет? Без моего разрешения служба безопасности никогда не пропустит ко мне Пенна, а я его не давала.
При мысли о нем у меня разыгралось либидо, но инстинкт самосохранения включил режим генерального директора. Прошлая ночь была ужасной как в хорошем, так и в плохом смысле. Пенн имел обыкновение морочить мне голову и плести ложь, которую я была не в силах разгадать.
Я не могла допустить, чтобы он оказался на моей территории.
— Скажи ему, что я очень занята. Либо возьми его номер телефона, и я позвоню ему, когда освобожусь, либо пусть договорится о встрече где-нибудь в городе.
«Выкуси, Пенн».
— Вы знаете, кто это? — спросила Флёр, и на ее очаровательном личике отразилось подозрение. — Почему Вы так странно себя ведете?
— Странно? Я не странная.
— Я не говорила, что Вы странная. Я сказала, что Вы странно себя ведете, — она потеребила оранжевую пуговицу на своем выгоревшем на солнце платье. — Как его зовут?
— Кого?
— Мужчину, от которого Вы прячетесь.
— Кто сказал…
— Выкладывайте, Элль.
Я подавила улыбку.
— Пенн Эверетт.
Флёр распахнула глаза и придвинулась ближе.
— Вы встретились с ним вчера на вечеринке? О, я же говорила, что Вам непременно нужно пойти, — она театрально закатила глаза. — Он пригласил Вас на свидание? Постойте, я думала, Вы были с Грегом?
Я сделала вид, что ввожу на ноутбуке какие-то цифры.
— Я познакомилась с ним за несколько дней до вечеринки, но да, вчера вечером мы заключили соглашение.
Флёр подпрыгнула, как ребенок.
— Соглашение? Какого рода? Сексуального? Ничего себе Вы шалунья. Немедленно расскажите мне всё.
— Нет, пока ты его не выпроводишь, — я указала на дверь кабинета, слегка посмеиваясь над ее выходками. — Знаешь, скажи ему, что я буду капец как занята все следующие четыре года, и, хотя мой ответ «да», если он снова хочет меня увидеть, лучше ему набраться ангельского терпения.
«Посмотрим, как он теперь запоёт».
Ему хотелось поиграть в игры. Ну, я, по ходу дела, могу подкинуть парочку правил.
Флёр хихикнула.
— Что бы он ни сделал с Вами прошлым вечером, это сотворило настоящее чудо с Вашим чувством юмора.
Направившись к двери, она усмехнулась.
— Наконец-то Вы научились хоть немного веселиться, — Флёр отсалютовала мне, прежде чем исчезнуть за дверью. — Предоставьте это мне. Думайте об этом как о начале новой любви.
Я тихо застонала, услышав в коридоре обрывки мужских голосов, но затем Флёр закрыла за собой дверь, и они смолкли.
Наверное, мне не следовало говорить Пенну, чтобы он ждал четыре года. Что, если он воспримет это всерьез и уйдет? Как бы ни ужасала меня его персона, от мысли о том, что он исчезнет, не выполнив своих обещаний, мне становилось нехорошо.
Разозлившись на себя, я встала из-за стола и на цыпочках подошла к двери. Прижавшись к ней, я попыталась услышать, что происходит с другой стороны.
— Вы, должно быть, Стив Хобсон?
Этот голос... Он стал уже таким знакомым — не хуже любого горючего распалял внутри меня скрытые желания. Коварная мягкость, дерзкая глубина. Несправедливо, что он был так красив и говорил, как пройдоха-поэт. Может, для брака он и не годился, но фантазию определенно будоражил.
Моим будущим Пенн не был, но мог бы сделать много полезного для моего настоящего.
Из-за двери донесся голос Стива:
— Да, это так. Я старый друг и коллега мистера Чарльстона. А Вы?
Без каких-либо колебаний Пенн самодовольно произнес:
— Я жених Элль.
У меня подкосились колени.
«Что?!»
Я думала, что эти россказни только для девушек из «Палм Политикс». Он не должен болтать такое всем вокруг. Это услышит мой отец.
«О, Боже, папа».
Он наверняка обрадуется.
А потом, когда я расскажу ему правду, жутко расстроится.
— Ах, да. Мой сын, Грег, упоминал что-то о вчерашнем инциденте в клубе, —произнес Стив. — Я решил, что он преувеличивает.
Мелькнувшее в его голосе разочарование повергло меня в отчаяние.
— Я предполагал, что он об этом упомянет, — голос Пенна понизился до убийственной серьезности. — Сэр, я знаю, что Ваш сын испытывает чувства к моей будущей жене. Я его, конечно, уважаю и сожалею, что он не заслужил ее любви. Но уверяю Вас, если он встанет у меня на пути, я этого не потерплю.
— Что это значит? — рявкнул Стив.
— Это значит, что Элль вся ваша в делах компании. Но во всем остальном она моя, — в его голосе зазвучали собственнические нотки. — Теперь мы вместе, и никому не позволим вмешиваться. Вообще-то, я приехал, чтобы ее забрать. Ей пора домой. У нас грандиозные планы на сегодняшний вечер.
Даже за дверью можно было уловить сексуальный подтекст его слов, пропитанных обещанием.
Стив откашлялся, вне всякого сомнения, удивившись, когда это я успела переспать с совершенно незнакомым человеком, и почему не Грег отвез меня домой.
— Понимаю.
От того, как жалко это прозвучало, у меня внутри все сжалось.
Мне нравилось думать, что это все от того, что он искренне желал мне счастья и считал своего сына самой выгодной для меня партией, но в глубине души я чувствовала, что у него имелись скрытые мотивы. Стив всегда был предан этой компании, моему отцу и мне, но, возможно, на нем плохо сказалось то, что бизнес, на который он потратил столько лет, ему не принадлежал. Алчность – главный человеческий порок.