— А теперь прошу меня извинить, я опаздываю на свидание, — усмехнулся Пенн. — Как Вы знаете, Элль любит пунктуальность.
Тут раздался голос Флёр:
— Боюсь, мистер Эверетт, мисс Чарльстон сказала, что следующие четыре года будет занята, и Вам придется записаться на прием.
— Что? — послышался из-за двери его резкий голос.
У меня из груди вырвался нервный смешок. Почему мне так хотелось его разозлить? Потом мне это точно отольется.
«Черт, это было плохой идеей».
— Почему мисс Чарльстон просит Вас записаться на прием, если, по Вашим словам, Вы ее жених? — подозрительно спросил Стив.
— Не сочтите за неуважение, сэр, но это не Ваше дело.
Стив ответил:
— Думаю, как раз моё. Элль очень много значит для своего отца и для меня. Она в буквальном смысле заняла его место и вывела компанию на еще более высокий уровень. Элль на свою беду слишком успешна, а это значит, что есть подлецы, которые видят легкую наживу в ней и ее огромной империи.
«Чёрт тебя подери, Стив».
Все так обо мне говорили так, будто я какой-то неуловимый единорог — венец мечтаний. Во мне не было ничего особенного или уникального. Я была пресной и скучной. Трудоголик, с самого рождения лишенный свободы.
— Поверьте, я не из таких, — пробормотала Пенн. — Чего не могу сказать о Вашем сыне.
«О, Господи. Он что, действительно это сказал?»
— Прошу прощения? — выпалил Стив. — Мой сын и Элль очень близки. Это только вопрос времени, когда их дружба перерастет в нечто большее. Можете думать все что угодно, но Вы в лучшем случае с ней пофлиртуете, ну а в худшем — разобьете Элль сердце. Но попомните мои слова, Грег всегда будет рядом, чтобы собрать осколки и позаботиться о ее счастье и благополучии. Я ни на секунду не верю в эту чушь о браке.
|
|
Мне не понравился прозвучавший в его голосе оптимизм, равно как и скрытое желание отпугнуть Пенна. Несмотря на то, что я буквально на глазах у Стива превратилась из ребенка в женщину, он, так или иначе, по-прежнему считал, что контролирует меня и то, кому должно принадлежать мое тело и жизнь.
«Вокруг меня одни манипуляторы».
— О, такого не случится, — рявкнул Пенн. — После увлекательных бесед, что были у нас с мисс Чарльстон, я могу с уверенностью сказать, что Ваш сын ее ничуть не интересует.
«О, нет. Пожалуйста, кто-нибудь, остановите его».
— Вообще-то, она ясно сказала, что не хочет иметь с ним ничего общего. Ей нужен я. И я у нее есть. Точно так же, как у меня есть она. Мы помолвлены.
Стив что-то пробормотал, но я не расслышала.
Пенн сказал:
— Как бы там ни было, может, Вы дадите мисс Чарльстон возможность самой решить, с кем ей спать? На данный момент это я, придурок.
«Ладно, довольно».
Распахнув дверь, я ворвалась в приемную. Мой взгляд не задержался ни на мягкой мебели, ни на растущих в горшках деревьях, настолько я была зла на этих двух мужчин.
— И снова, я потрясена вашей глупостью, — я уперла руки в бока. — Стив, от тебя я такого не ожидала.
У Стива хватило порядочности опустить глаза и покраснеть.
— Прости, Элль. Я не говорил, что вы с Грегом вместе, просто пытался защитить твое право решать.
— Не правда. Ты пытался сохранить «Бэлль Элль» в семье. Ты и папа для меня всё, и именно поэтому я не буду держать на тебя зла, но, если ты снова попытаешься свести меня с Грегом, я перестану с тобой разговаривать. Ясно?
|
|
— Но ты на самом деле очень нравишься Грегу.
— Меня это не волнует. Мне без разницы.
Вау, я испытала огромное облегчение от того, что я наконец-то сказала правду, не беспокоясь о том, как к этому отнесутся другие.
— Еще раз здравствуй, Элль. Означает ли это, что мы можем отправиться на наше второе свидание сейчас, а не через четыре года? — Пенн вальяжно расставил ноги и ухмыльнулся. — В конце концов, ты только что призналась, что я интересую тебя больше, чем кто-либо другой.
Я перевела на него свои полыхающие гневом голубые глаза.
— Меня интересует только то, как Вы полетите с одного из наших зданий, мистер Эверетт.
Он усмехнулся.
— Ладно тебе. Не будь такой. Я просто оказал тебе услугу. И прошу заметить, не в первый раз. Тебе больше не придется иметь дело с Грегом, — он потеребил пальцами запонку. — И все благодаря мне. Ты у меня в долгу.
— Я тебе ничего не должна. Я забираю назад свое «да», — я вздёрнула подбородок. — И меняю на громкое «нет». А теперь уходи.
Я развернулась и, захлопнув дверь прямо у него перед носом, зашагала обратно в свой кабинет. Оказавшись подальше от Пенна, я тут же сбросила туфли и кинулась в уборную. Схватившись за раковину, я уставилась на себя в зеркало. На щеках полыхал румянец, и обычно спокойное выражение лица сменило дикое безумие.
«О чем я только думала, говоря этому человеку «Да»?»
Я ненавидела Пенна за то, как вскипала от него моя кровь. За то, как он распускал от моего имени слухи и неправду. Со времен моей встречи с незнакомцем ни один мужчина не вызывал во мне такой сильной реакции — ни симпатии, ни ненависти. Я не была готова сражаться. У меня не было времени предаваться влечению.
|
|
«Боже, все это полнейший бардак».
Пенн был ошибкой, и мне следовало немедленно ее исправить, пока он не ворвался в мою жизнь и все там не разрушил. Если он не воспримет мое «нет» как евангелие, я вызову полицию, чтобы оформить судебный запрет.
Может, мне стать монахиней? Тогда мне никогда не придется беспокоиться о ни о сексе, ни о браке.
И я смогу просто сосредоточиться на том, что у меня получается лучше всего.
На бизнесе.
Ополоснув лицо, я подтерла размазанную тушь и заправила несколько выбившихся прядей. Почувствовав себя более-менее нормально, я кивнула своему отражению. Решив, что моя работа на сегодня закончена, и теперь я поеду домой, приму ванну и постараюсь забыть о Стиве, моем отце и, самое главное, о проклятом Пенне.
Я открыла дверь уборной и вздрогнула, обнаружив, что мужчина, которого мне хотелось вышвырнуть из окна, самодовольно сидит на диване перед стеллажами с журналами, в которых рассказывалось о продаваемых нами товарах, полученных наградах и почетных знаках за благотворительную работу с отдельными организациями.
— Опять ты!
— Я, — он оглядел меня с ног до головы. — У тебя намокла рубашка.
Я взглянула на прозрачную белую ткань, сквозь которую теперь просвечивал мой темно-розовый бюстгальтер. Прижав к груди ладонь, я направилась к своему столу. Топот моих босых ног не произвел такого же эффекта, как каблуки, но, по крайней мере, я смогла надеть кремово-черный жакет с кантом и слегка прикрыть намокшее декольте.
Из-под моего стола вышла Сейдж и оскалила на незваного гостя свои маленькие клыки.
— Мне показалось, что я велела тебе уйти, — изо всех сил стараясь взять себя в руки, бросила я. — Кроме того, это не рубашка. Это блузка. Не будь ты таким неандертальцем, ты бы это знал.
— Откуда мне это знать? Сам я ношу мужскую одежду. Женская меня не интересует, если только она не разбросана по полу после того, как я ее с кого-нибудь снял.
Я сердито на него зыркнула.
— Увлекательный экскурс в Вашу истинную сущность, мистер Эверетт, — я указала на дверь. — Поскольку Вы заявились в мой кабинет без приглашения, я убедительно попрошу Вас уйти. Уже второй раз. И раз уж Вы здесь, опровергните свое лживое заявление о нашей предстоящей свадьбе.
— Ты лишилась права мне приказывать в тот момент, когда сказала «Да», — в упор глядя на меня, произнес Пенн. — Слишком поздно менять его на «нет». Однако, если ты так злишься, то выслушай меня, и я уйду... на некоторое время.
Я обошла стол, встала перед ним и скрестила руки на груди.
— Выслушать что? Мне кажется, я уже слышала все, что необходимо. Ты эгоистичный маньяк, с которым я не хочу иметь ничего общего.
— Вчера вечером твое тело говорило мне об обратном, — усмехнулся он. — И просто для ясности, если бы я не был, как ты выразилась, «эгоистичным маньяком», ты бы позволила мне тебя трахнуть...как в нашем первоначальном соглашении?
Я нахмурилась.
— Что?
Пенн встал и, вторгнувшись в мое личное пространство, оказался всего в шаге от меня. Я почувствовала, как под мокрой блузкой пробежали мурашки, и по телу разлилась дрожь.
Сейдж зашипела, угрожающе выпустив когти.
Пенн не обратил на нее внимания.
— Прости.
В его глазах блеснула искренность.
— Знаю, что не имел права говорить о тебе, как о выигранном у твоего отца трофее. И прости, что велел мистеру Хобсону держать своего сына подальше от тебя, — он натянуто улыбнулся. — Я мог бы сказать, что сделал это ради тебя, но на самом деле сделал это ради себя.
Его взгляд опустился на мою грудь.
— Я не очень люблю конкуренцию.
— Ну, твои предпочтения и ревность бессмысленны, поскольку я не собираюсь ложиться с тобой в постель.
— Враньё, Элль. Я думал, мы договорились, что между нами будет только правда.
Терпкий, пьянящий аромат его лосьона после бритья проник мне в нос, связав мои мысли в греховный узел.
Я не ответила, и Пенн шагнул еще ближе, уничтожив последние крохи разделяющего нас пространства.
Я отпрянула назад, моя задница ударилась о край стола, в животе всё сжалось.
— Знаешь...Я тоже работаю в кабинете. И знаю, как в них бывает одиноко, — он облизнул губы. — Я также знаю, как все это будоражит фантазию.
Его рука дернулась вверх. Я вздрогнула, решив, что он сейчас прикоснется ко мне. Однако Пенн положил ладонь на стеклянный стол, и я оказалась в ловушке между его руками.
— Скажите мне, мисс Чарльстон. Вы когда-нибудь занимались здесь сексом?
Я замерла.
— Прошу прощения?
Его взгляд затуманился.
— Кто-нибудь нагибал тебя над этим столом, чтобы трахнуть? Лишал тебя силы, используя ее против тебя?
Меня охватила безудержная дрожь. Мне хотелось закричать, позвать на помощь Флёр. Он сейчас пригрозил, что трахнет меня? Здесь, в моем кабинете?
Я его оттолкнула.
Пенн отшатнулся назад, его лицо на мгновение омрачил суровый взгляд. Он покачал головой и, взяв себя в руки, снова стал бесцеремонным.
— Я понимаю это как «Нет».
На долю секунды у меня в голове пронеслись слова тех придурков, что чуть не изнасиловали меня в переулке.
«А тебя когда-нибудь трахали на рабочем толе, девочка из офиса? Ты когда-нибудь делала начальнику минет ради повышения?»
В этом не было ничего необычного.
Я не сомневалась, что многие люди делали нечто подобное и получали от этого огромное удовольствие. Но я таким никогда не занималась. И сегодня не собиралась — ни с Пенном, ни с кем-либо еще, создающим угрозу моей безопасности и положению. Особенно сейчас, когда я с замиранием сердца пыталась отделить Пенна от той ночи в переулке.
Выражение его глаз очень напоминало мне взгляд того парня в бейсболке — слишком напряженный, слишком одержимый тем, чего он не мог иметь, но по любому с радостью бы взял.
— Уходите, мистер Эверетт.
— Я же просил называть меня Пенн.
Я вздернула подбородок.
— Хорошо. Уходи, Пенн.
— Нет, пока ты не согласишься со мной поужинать.
— Никогда.
— Никогда это слишком долго, — сердито зыркнул на меня он. — И, к тому же, мы уже согласовали основные правила. Ты хочешь трахнуть меня. Я — тебя. Игры в недотрогу только еще больше меня распаляют.
— Нет.
— Что «нет»?
— Всё «нет». Я же сказала, что передумала.
— Почему?
— Потому что я так сказала.
Пенн облизнул губы.
— Да, но почему? Почему ты передумала после того, что случилось прошлым вечером? Судя по тому, что сказал твой отец, ты слишком много работаешь, у тебя нет друзей, и в твоей жизни очень не хватает веселья.
У меня упало сердце.
— Он так сказал?
— Я читаю между строк.
— Ну так читай между строк. Н-Е-Т. Произносится как «нет». Я слишком занята, чтобы играть с тобой в игры.
— Я же извинился.
Я напряглась, пытаясь понять, что он задумал на этот раз.
— Продолжай.
Пенн пожал плечами. Даже это, черт возьми, было сексуально.
— Мне не следовало вытягивать из тебя эти слова. Тебе решать, хочешь ты, чтобы люди о нас знали, или нет, — он взглянул на меня исподлобья. — И единственный способ это понять — пойти со мной на свидание.
Я открыла было рот, чтобы возразить, но он меня перебил — похоже, это было еще одной его привычкой.
— Не говори от себя сегодняшней. Представь, что прошло пять лет. Где ты себя видишь? Здесь, в этом кабинете, занятой теми же самыми делами и все такой же несчастной?
«Боже, надеюсь, что нет».
— Или тебе все-таки хочется получить это и многое другое? Работу и игры? Любовь и солидную должность?
Я смерила его негодующим взглядом.
— Ты думаешь, я смогу тебя полюбить?
— Я думаю, со мной ты могла бы отлично повеселиться.
— А я считаю иначе.
Пенн ухмыльнулся.
— Так в этом-то и вся суть. Посмотрим, совпадут ли наши предположения.
— Ты уйдешь, если я снова скажу «нет»?
— Нет, — он подошел ближе. — Я просто буду появляться в самое неподходящее время, пока ты не согласишься.
Его лосьон после бритья снова затуманил мне разум.
— Выберите более легкий вариант, мисс Чарльстон. Станьте моей. Это единственный выход.
— Что ты со мной сделаешь?
Кабинет мгновенно наполнился сексуальным напряжением.
Пенн опустил взгляд на мои губы, и у меня перехватило дыхание. Его голос понизился и стал похож на раскаленные угли.
— Все, что, черт возьми, захочу, — он прижал ладонь к моему лицу, не давая мне отвернуться. — Я тебя раздену, буду поглощать тебя, попробовать на вкус. Буду жадно тебя жрать, лизать и кусать. И только когда ты станешь умолять, я тебя трахну.
Мое тело пылало горячее Солнца, ярче Венеры и при этом было нетронутым как Плутон.
Я оттолкнула Пенна и направилась к выходу. Больше всего на свете мне хотелось его спровоцировать. Драться с ним, царапаться и позволить ему меня подчинить, потому что, черт возьми, в его устах это звучало восхитительно. Но в глубине души — совсем немного — я боялась себя потерять.
Секс это вам не игрушки.
Секс должен происходить между любящими людьми, а не между теми, у кого нет ничего общего.
Я откашлялась и постаралась взять себя в руки. Из последних сил цепляясь за здравый смысл.
— Предлагаю тебе уйти, пока я не пнула тебя коленом туда, куда леди ни в коем случае не должны пинать мужчин.
Пенн устремился за мной, заполняя все вокруг циклонами похоти.
— Если ты хочешь прикоснуться к этому месту, я бы предпочел, нечто более мягкое, чем колено.
Он нагнал меня, снова прижав к твердой поверхности.
На этот раз к двери.
— Например, твоя рука, — Пенн обхватил мое запястье, скользнув по нему пальцами. — Твоя рука идеально подойдет.
Его глаза потемнели от желания.
— Я бы кончил от одной твоей руки.
Я постаралась унять дрожь, но ничего не могла поделать с пробежавшими по рукам мурашками. Его прикосновение было собственническим, но нежным. Сильным, но соблазняющим.
Сжав мои пальцы, Пенн наклонился ближе.
— Или, если не хочешь использовать эту часть своего тела, твой рот тоже отлично сгодится, — он облизнул нижнюю губу. — Вообще-то, я хочу и то, и другое.
— Никогда.
— Никогда? — улыбнулся он. — Не ври.
Пенн скользнул ладонью по моей руке и надавил мне на плечо, так что у меня начали подгибаться колени.
— Давай посмотрим, как быстро произойдет это «никогда», хорошо? — он нежно меня поцеловал. — Вчера вечером я трахал тебя пальцами, пока ты не кончила. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это мне отсосать.
«Мне нравится мысль о том, как ты делаешь мне минет. Опусти ее на колени».
Настоящее померкло, и я снова оказалась в переулке с насильниками, до нашей встречи с незнакомцем. До того, как он избил моих обидчиков. До того, как не дал им разрушить мою жизнь.
Почему Пенн оживлял во мне давно забытые воспоминания?
Почему пробуждал такие спорные инстинкты?
И почему эти инстинкты разрывались между верой и недоверием, не в состоянии разглядеть спрятанную в его лжи правду?
Вокруг снова появился мой кабинет. Переулок исчез. Пенн по-прежнему стоял рядом. Он сильнее надавил мне на плечо, заставляя меня подчиниться.
Тяжело дыша, я произнесла:
— Ты ждёшь, что я стану сосать твой член? Здесь? Сейчас? В моем кабинете?
Пенн кивнул.
— Именно, — он неожиданно схватил меня за волосы и, запрокинув мне голову, обрушился на мою шею своим ртом и зубами. — Здесь ты — царь и бог. Здесь ты главная. Меня чертовски возбуждает то, что ты, обладая наивысшей властью, все же подумываешь о том, чтобы встать на колени, чтобы меня обслужить.
Мне потребовалась вся моя сила воли, все возможные доводы, но мне все же удалось высвободиться из его цепкой хватки и настойчивых поцелуев.
— Очень жаль, придется тебе остаться необслуженным. Я не собираюсь этого делать.
— Чего ты боишься? — прищурился Пенн. — Ты же знаешь, что это игра. Правила тебе ясны.
— Мне вообще ничего не ясно.
— Правила — это секс. Взаимно приятный секс. Что бы ты там не думала, тебе нравится, когда тобой руководят, — он прижал меня к себе, вдыхая мои духи. — Дай мне две минуты. Две минуты на то, чтобы владеть тобою всецело и безраздельно, и, если тебе не понравится, я уйду.
У меня бешено заколотилось сердце.
— Две минуты?
Он прикусил губу и кивнул.
— Даю слово.
— Если ты его нарушишь, я одним ударом ноги сделаю из тебя евнуха.
Пенн усмехнулся и, отступив назад, развёл бедра.
— Есть вещи и похуже твоего колена у меня между ног, — сказал он, и его глаза стали темными, словно ночной кошмар. — Но сейчас, встань, мать твою, на колени.
«Опусти ее на колени».
Когда-то аналогичный приказ разорвал меня на части. Сама мысль о том, чтобы отсасывать в переулке незнакомым мужчинам, казалась абсурдной. Однако от этой команды у меня запылало в груди, а сердце превратилось в пыль.
Я не знала, что произошло с моим мозгом.
Не понимала, как ненависть могла стать таким сильным возбуждающим средством.
Но Пенн волшебным образом миновал генерального директора. Он говорил с какой-то примитивной частью меня.
Мне хотелось сказать ему, чтобы он ушел.
Хотелось доказать, что заслуживаю большего уважения.
И все же я опустилась у двери на колени.
Сейдж смотрела на меня так, будто в ее глазах я потеряла всякое человеческое достоинство.
«Чертова кошка».
Пенн вздрогнул, показавшись мне наполовину монстром, наполовину ангелом.
— Черт, меня пи*дец как заводит, когда ты подчиняешься, — его взгляд упал на мою грудь. —Теперь, раз ты играешь, мы устроим небольшое шоу «Покажи и расскажи».
«Перед тем, как мы покажем тебе наши причиндалы, ты должна показать нам свои».
Переулок.
Я снова вернулась туда.
Корчилась от боли, цепляясь за остатки самоуважения.
Я молчала, изо всех сил стараясь не отдать богу душу, в то время как мое сердце бешено рвалось сквозь ребра.
Прошлое и будущее были просто двумя измерениями, разделенными настоящим. Но я не жила ни в том, ни в другом. Я существовала в связующем их звене, каким-то образом позволившем событиям трехлетней давности влиять на мою сегодняшнюю жизнь.
Мне хотелось, чтобы в мой мир ворвался незнакомец и снова меня спас.
Пенн опустил руки на пояс и, отодвинув полы темно-синего блейзера, принялся медленно расстегивать кожаный ремень.
— Я покажу тебе, что ты со мной делаешь, Элль. Но взамен хочу посмотреть на тебя.
«Давай посмотрим, какие у тебя сиськи».
Я сглотнула.
Он превратился в одного из тех ублюдков, мелькая у меня в сознании то лейблами Адидас, то дорогими костюмами. Не сводя с меня глаз, он потянул за ремень и, расстегнув его, оставил висеть в петлях.
— Расстегни рубашку.
С трудом отогнав воспоминания и полностью сосредоточившись на нем, я зациклилась на самой идиотской фразе, которую когда-либо произносила.
— Это блузка.
— Мне плевать, — его рычание эхом отозвалось в моем сердце. — Расстегни её.
Дрожащими руками я медленно нащупала перламутровые пуговицы и нерешительно расстегнула одну.
Это происходило сейчас. Пенн был сейчас. А незнакомец вчера.
Мне потребовалось немало усилий, но я все же захлопнула дверь в прошлое и окончательно вернулась в реальность.
— Следующую. — голос Пенна дрогнул, когда его руки сомкнулись на пуговице брюк. В своей свежей кремовой рубашке и темных джинсах он казался неприступным, но таким спокойным.
Тяжело и быстро дыша, я расстегнула следующую пуговицу.
Он в точности повторил мои действия и принялся за молнию.
Не дожидаясь его приказа, я расстегнула три, затем четыре пуговицы; мои глаза замерли на его пальцах, потянувших за бегунок молнии.
Когда моя блузка была расстегнута, а бегунок его молнии опустился до самого упора, наши глаза встретились.
Губы приоткрылись в зеркальном отражении желания.
— Раскрой, — из голоса Пенна исчезли прежние игривые нотки, и в нем зазвучала серьезная непристойность. — Дай мне на тебя посмотреть.
Неожиданно расхрабрившись, я распахнула на груди блузку, обнажив темно-розовый лифчик.
Пенн застонал и сунул руку себе в джинсы.
У меня внутри все так сжалось, что я слегка наклонилась от удивления.
Его губы изогнулись в усмешке.
— Тебе нравится? — он стиснул ладонью пах, я увидела, как под джинсами напряглись его бедра. — Нравится знать, что это ты меня так завела? Что у меня уже давно не было такого стояка. Что все, о чем я могу думать, это как засунуть его в каждое твое отверстие.
«О. Мой. Бог»
Я плавилась в огне. Тонула в жидкости. Я была такой влажной, что мои трусики промокли насквозь.
— Сними лифчик, и я покажу тебе больше.
Я дернула за чашечки лифчика, а Пенн подцепил пальцами свои джинсы и немного спустил их вниз. Не сводя с меня глаз, воспринимая нас обоих, как два тела, без души и морали, он сунул руку в обтягивающие черные боксеры и вытащил член.
Сгорая изнутри, я с трудом сглотнула и стянула вниз лифчик, обнажив свои набухшие соски и тяжелые полушария плоти, которыми так долго пренебрегали.
— Черт, Элль.
Пенн обхватил свой внушительный член. Сверху плоть казалась темнее, и на ней поблескивала капелька прозрачной жидкости. По основанию бежали вздувшиеся от желания вены — от того же самого желания, что пульсировало в моем клиторе.
Я не могла ничего видеть...не могла думать ни о чем...кроме секса.
Охваченная желанием, я расслабила и слегка раздвинула бедра. Внутри меня эхом отзывалась пустота, и, чем дольше я смотрела на Пенна, тем мучительнее она становилась.
— Ты этого хочешь? — пробормотал он, и его лицо потемнело от вожделения.
Не было никакого подшучивания, ни связи. С каким бы уважением мы друг к другу ни относились, оно было подорвано тем, как я смотрела на него, возвышающегося надо мной с зажатым в руке членом. Это должно было казаться мне унизительным, но я вдруг обнаружила, что, встав на колени, возымела над ним совсем другую власть. То, как он тяжело дышал. То, как неосознанно слегка покачивал бедрами.
Реальный мир вокруг нас исчез, и остался лишь секс, секс, секс.
Я кивнула всего раз, облизав губы.
— Господи, Элль, — Пенн наклонил голову, сжав головку члена. — Скажи это вслух. Ты хочешь мой член?
Мне было плевать, подслушивают ли нас за дверью. Плевать, что по всем правилам мне следует немедленно все это прекратить и вышвырнуть его из кабинета.
Я приняла бушующую во мне стихию и прошептала:
— Да.
— Чем? Чем ты хочешь его почувствовать?
Много чем.
У меня так много запретных, замечательных, ждущих своего часа мест.
Но начнем с того, которое он так хотел. С того, на которое намекал. С причины, по которой я сейчас стояла на коленях.
— Губами.
Со стоном, больше похожим на рык, Пенн шагнул вперед. Его ботинки ударились о мои колени, он навис надо мной, с зажатым в кулаке членом.
— Тогда возьми его в рот.
Моя грудь заныла от неизвестной мне боли.
Я приподнялась на коленях.
Потянулась вперед.
Уже была готова прикоснуться к нему пальцами.
Но тут Пенн отступил назад и, едва сдерживая желание, спрятал свою эрекцию. Он не застегнул ремень и молнию, но сверкнул передо мной серебряными часами:
— Твои две минуты истекли.
Сексуальный транс, в который он меня ввел, тут же рассеялся.
Я вздрогнула от внезапно обдавшего меня холода и, сгорая со стыда, натянула лифчик. Запахнув блузку, я вскочила на ноги. Во мне полыхала такая свирепая ярость, что мне захотелось разорвать Пенна на куски.
— Так вот оно что? — прорычала я. — Для тебя все это было глупой игрой? Ловким способом показать, что ты можешь заставить меня делать все, что захочешь?
У меня между ног нарастало мучительное давление, пульсируя в ожидании прикосновения. Отчаянно нуждаясь в разрядке.
— Я хотел убедиться, что это не ложь. Ты увидела, как сильно я тебя хочу. Я увидел, как сильно ты хочешь меня, — он держался на расстоянии, не желая ко мне прикасаться. — В следующий раз я не буду слушать твою чушь.
— В следующий раз?! Думаешь, будет следующий раз? Это был единственный раз, и ты только что меня унизил.
— Да, ну, я чуть не кончил, глядя как ты просто облизываешь свои гребаные губы.
Я открыла было рот, чтобы возразить, но душу захлестнули злые слезы. Бурлившая в крови похоть ослабила мой самоконтроль. Развернувшись, я со всей силы дернула дверную ручку. Мне было плевать, что у него расстегнуты брюки. Плевать, что у меня распахнута блузка. Я хотела, чтобы он ушел. И немедленно.
Рука Пенна обрушилась на деревянную панель, с громким ударом захлопнув дверь. Меня обжег жар его тела, в юбку впились зубцы расстегнутой молнии.
— Думаешь, что сможешь уйти? Я тебе не разрешал.
— Отпусти меня.
Пенн прижал ладони к двери, и я оказалась в ловушке между его руками.
Сейдж громко мяукнула, пытаясь хоть как-то мне помочь и заставить его уйти.
Когда он был так близко, я не могла нормально соображать. Я могла только чувствовать. И, клянусь Богом, я чувствовала. Абсолютно всё. Его обжигающее шею дыхание, вздымающуюся и опадающую грудь. И упирающийся мне в задницу твердый член.
Его доминирование и сила воли были настолько осязаемыми, что я не могла противиться его приказам. Всё, кроме нас двоих, перестало существовать. Мое тело было согласно на всё, чего бы он ни захотел, даже когда мой разум приказывал мне сопротивляться.
Что бы между нами ни происходило, оно было инстинктивным, непередаваемым, пленительным.
— Я никогда тебя не отпущу. Во всяком случае, пока с тобой не закончу, — Пенн коснулся губами моего плеча. — Повернись, Элль.
Я содрогнулась от сокрушительной волны возбуждения. Мне это не должно было нравиться. Я не должна была течь рекой от его резкого, командного тона. Его тело пылало от голода и желания, пробуждая во мне сильную потребность. Потребность, которую я больше не могла отрицать.
Я его хотела.
И не знала, как с этим справиться.
Я отказывалась поворачиваться. Моему желанию мешала горечь, разъедая меня изнутри.
— Я не могу сделать это с тобой. Я не подготовлена.
Его губы скользнули по моим волосам.
— Можешь. И сделаешь это прямо сейчас.
— Но я не знаю, что будет дальше. Я... я…
— Знаешь. Ты прекрасно знаешь, что будет дальше.
Положив руку мне на живот, Пенн снова притянул меня к своим бедрам. Его член был большим, твердым и таким горячим.
— Он в тебя войдет. И всё это смущение и пустота исчезнет.
Я повернулась в его объятиях.
— Как? Ничто не обладает такой силой.
— Доверься мне. — Пенн схватил меня за горло и прижал к двери. Он подался вперед, прислонившись ко мне всем телом. Затем, коснувшись членом моего клитора, сделал толчок бедрами.
Действие было таким грубым, таким примитивным, что я застонала.
— Обхвати меня бедрами.
Задрав повыше юбку, чтобы раздвинуть ноги, я сделала всё, как он велел, взяв под контроль мое тело.
Пенн хмыкнул и, приподняв меня, снова прижал к двери.
— Мы оба кончим. Мы сделаем это вместе. И мы не станем заморачиваться и всё портить, отказываясь от того, в чем оба так отчаянно нуждаемся, ясно?
У меня не было другого выбора.
Я кивнула.
Я не знала, что именно он собирается делать — трахнет меня прямо у двери, задействует свои пальцы или будет ждать, когда я ему отсосу, но все вопросы умерли, словно бескрылые птицы, стоило ему снова толкнуться бедрами.
Одной рукой Пенн стянул брюки и, вытащив из боксеров член, прижался им к моей обтянутой трусиками киске.
Когда я обвила ногами его талию, его эрекция идеально устроилась у меня между ног.
— Господи, да ты вся промокла, — он посмотрел вниз. — Элль, скоро я увижу каждый сантиметр твоего тела, но сейчас ты должна мне оргазм.
Меня охватило замешательство. Значит, он хотел, чтобы нас по-прежнему разделял крошечный кусочек хлопка и кружев? Чтобы мы кончили от взаимных прикосновений, но не более того?