Мне удалось сделать несколько неуверенных шагов к большой арке, которая, как я предположила, вела в фойе отеля и к лестнице или лифту.
Мне ужасно не хотелось оставлять Пенна. Но еще больше мне хотелось получить ответы. Он обещал, что потом найдет меня. Я должна верить, что он не забудет или не исчезнет, не сдержав обещания.
«Надеюсь, сегодня вечером я наконец-то узнаю».
Чем дальше я уходила, тем сильнее меня одолевал страх. Я не видела ни Ларри, ни кого-либо еще, кого могла бы узнать.
Я приблизилась к порогу банкетного зала.
И в меня врезалась серая пуля.
Я машинально вскинула руки, чтобы удержать себя и налетевшего на меня камикадзе. Узнав его, я прищурилась.
— Стьюи. Ты в порядке?
Он причмокнул губами и рассеянно кивнул.
— Да, извините, что в Вас врезался.
— Об этом не беспокойся. Если ты в порядке, то нет проблем.
Стьюи кивнул, его лицо было напряженным и не таким радостным, как обычно.
— Да, все хорошо, — он протиснулся мимо меня, чтобы нырнуть в толпу, но у него из кармана выпало что-то блестящее.
Что-то голубое.
Что-то, что никак не могло принадлежать мальчику.
Пробиваясь мимо взрослых, он этого не заметил, а я нагнулась и подняла с пола банкетного зала серебряное ожерелье.
Мое сердце остановилось.
Мир сомкнулся.
Я перестала дышать.
В моих руках лежало то, что я потеряла в ту ночь, когда меня спас незнакомец. Под яркими огнями отеля сверкала сапфировая звезда, цепочка из белого золота была порвана оттого, что один из грабителей сорвал ее у меня с шеи.
Я споткнулась и врезалась в какого-то мужчину, запачкав его серебристый смокинг брызгами оранжевого коктейля.
— Эй! — воскликнул он.
Не помню, как извинилась, поскольку все мои мысли были уже не здесь, а там.
|
|
Все в том же переулке.
Там, где все началось.
По ужасной иронии судьбы Стьюи оглянулся, его взгляд замер на поблескивающем у меня в пальцах ожерелье. Он резко остановился, лихорадочно оглядываясь по сторонам, словно в поисках Пенна. В надежде отменить эту незначительную, несущественную оплошность, разрушившую всю ложь Пенна. Уничтожившую его выдумки. Расставившую всё на свои места.
Я поверила в иллюзию.
И она просто рассыпалась в пыль.
Теперь я знаю правду.
Ужасную, страшную, отвратительную правду.
Стьюи подошел ко мне и робко протянул руку.
— Можно мне забрать его назад?
Я крепко сжала в пальцах ожерелье.
— Это мое.
— Нет, не Ваше, — поморщился Стьюи. — Мне его дал мой брат.
Туфли внезапно стали жутко неудобными и неустойчивыми. Я покачнулась.
— Твой брат?
У меня в голове раздался приглушенный голос Пенна: «Ларри — член семьи. Стьюи скоро станет его приемным сыном. Что сделает его моим братом».
Нет.
Если Пенн отдал Стьюи мое ожерелье...значит, что он не мог быть моим трагическим героем.
Не мог быть моим спасителем.
Не мог быть моим незнакомцем.
Это невозможно.
Этого не могло произойти.
Незнакомец так и не забрал мое ожерелье.
Я его об этом не просила.
В последний раз, когда я видела это украшенье, какие-то головорезы сорвали его у меня с шеи и спрятали в карман.
У меня так быстро заколотилось сердце, что я чуть не потеряла сознание.
«Пусть это будет неправдой...»
Существовало всего два варианта, кем мог быть Пенн.
Сапфировая звезда сократила этот список.
Жизнь поглумилась над моим сердцем.
|
|
Правда рассмеялась в лицо моему идиотскому доверию.
Я изо всех сил старалась говорить спокойно, чтобы не привлекать внимания, хотя единственное, чего мне сейчас хотелось, это орать.
— Зачем?
— Что зачем? — нахмурился Стьюи.
Я с трудом сглотнула, протолкнув вниз по горлу бешено колотящееся сердце.
— Зачем твой брат дал тебе это ожерелье? Мальчики обычно не играют с такими вещами.
Он шаркнул ботинком по полу.
— Я за ним присматриваю, — он сердито посмотрел не меня. — Я бы никогда не стал с этим играть.
— Стьюи, ты мне не ответил, — от нарастающей паники мой голос стал резче. — Зачем тебе это?
Он насупился. Скрестил руки на груди.
— Потому что, если бы его с этим поймали, то удвоили бы срок.
Мои ноги превратились в жидкость.
А колени — в шоколадный мусс.
— Какой срок?
Стьюи сжал губы.
— Не знаю, стоит ли мне Вам это говорить.
— Да, стоит, — я стояла, возвышаясь над ним и из последних сил стараясь не разжать кулак с ожерельем и не схватить Стьюи за горло, чтобы выдавить из него ответы. — Скажи мне, Стьюи. Скажи немедленно.
Он надул щеки так, будто делал все возможное, лишь бы не отвечать, но не мог проигнорировать просьбу старшего.
— Его тюремный срок, ясно? Его посадили за ограбление. Он попросил меня сохранить ожерелье, чтобы у полиции не было доказательств, — лицо Стьюи раскраснелось от страха. — Ладно, я знаю, что мне следовало его где-нибудь спрятать, но мне оно понравилось. Мне нравится голубой цвет и звезды, — он пнул ногой пол. — Когда вырасту, я хочу стать астрономом. Знаю, что это по-девчачьи, но...я люблю звезды.
|
|
Он поднял руку.
— Отдайте его мне.
Мое тело среагировало быстрее, чем разум.
Словно в тумане, я протянула руку. Мои пальцы разжались, и сапфировая звезда упала ему в его ладонь.
Я оцепенела.
Умерла.
Два варианта.
Двое мужчин, чье существование я проклинала.
Двое мужчин, что пытались меня изнасиловать.
Одному из них это удалось.
Но это не было изнасилованием.
Это было по обоюдному согласию.
Это было желанно.
Он украл не только мое ожерелье, но и мою невинность и нравственность.
Как мне теперь жить дальше?
Как вообще смириться с тем, что он сделал?
Кто он?
Который из них?
Стьюи вцепился в улики гнусного преступления Пенна. Он не стал дожидаться дальнейших расспросов. И даже не поблагодарил меня за то, что я вернула ему вещь, по праву принадлежащую мне.
Сорвавшись с места, он исчез в серебристой толпе, оставив меня уничтоженной и потрясенной.
Правда оказалась очень изменчивой штукой. Я верила, что она мне необходима. Я умоляла, ругалась и требовала, чтобы мне ее рассказали. И теперь, когда я ее узнала...мне больше всего хотелось стереть то, чем она обернулась и найти другой вариант развития событий.
Я пребывала в такой эйфории, полагая, что Пенн — тот самый незнакомец, а теперь столкнулась со своим наихудшим кошмаром.
Пенн не был незнакомцем — парнем, который меня защитил, а потом поцеловал в парке.
Он был одним из грабителей, пытавшихся меня изнасиловать.
Мое имя они узнали из моего удостоверения личности.
Один из них меня нашел.
«Меня сейчас вырвет».
Глава тридцать пятая
Я побежала.
А как иначе?
Я не знала, что было хуже.
То, что он с такой легкостью лгал. Или то, что, несмотря на все его неблаговидные поступки, я верила, что в глубине души он хороший человек.
Как я могла так сильно ошибиться.
Пенн был вором, насильником, мошенником.
И он с успехом проделывал надо мной все свои манипуляции, которые только желал.
Он лгал с того момента, как вынудил меня сказать ему «да» в «Палмс Политикс». Те крохи правды, что, как мне казалось, мелькали в нем в моменты нежности, были полны проржавевшей, фальшивой искренностью.
О, Господи.
Как я могла такое допустить?
На глаза, обжигая неверием, навернулись горькие, словно уксус, слезы.
Такси мчалось по артериям города, унося меня прочь от Пенна и его империи лжи. Я не позвонила Дэвиду, потому что не хотела, чтобы кто-нибудь из знакомых видел меня такой. Видел, как низко я пала.
Мои щеки все еще пылали от секса в лимузине. Платье помялось. Волосы спутались. Губы покраснели от приступа рвоты, одолевшего меня в гостиничной ванной, прежде чем я выскочила на улицу и поймала первое попавшееся такси.
Я не стала дожидаться, когда Пенн подтвердит слова Стьюи. Я не собиралась встречаться с ним, чтобы слушать новую ложь. Я никогда больше не смогу заниматься с ним сексом.
Я зажала рот ладонью, сдерживая очередной приступ тошноты.
Я с ним спала.
Кончала.
У меня... были... к нему чувства.
Горькие, словно уксус, слезы жгли мне внутренности, терзали сердце, проникали мне в кровь, пока не отравили все мое тело.
Мне хотелось только вернуться домой, смыть его прикосновения и уснуть, чтобы забыть, что я сделала и с кем.
Я не могла думать о том, кто такой Пенн.
Мой разум мог уместить это ужасающее умозаключение.
Это не правда.
Я не могу допустить, чтобы это происходило на самом деле.
Поездка длилась целую вечность, но, наконец, такси остановилось у моего дома. Я с трудом выбралась из машины, отказываясь думать о том, как объясню разрыв нашей помолвки. Как сообщу службе безопасности, что Пенну больше не разрешается переступать порог «Бэлль Элль». Почему добьюсь судебного запрета, если ему вздумается меня преследовать.
Как я скажу папе, что человек, которого он счёл достойным — успешный предприниматель, притворяющийся неисправимым романтиком — на самом деле просто умный мошенник?
Слава Богу, я так и не рассказала ему о том, что произошло той ночью в переулке. Слава небесам, я сохранила ограбление и почти изнасилование в тайне, потому что он выследил бы и убил Пенна за то, что он был одним из тех мужчин, которые пытались причинить мне боль.
«Мужчиной, который в конце концов получил желаемое».
Я подавила рыдание.
Мне оставалось винить лишь себя. Мне следовало тщательнее покопаться в его прошлом. И ни в коем случае ему не доверять.
Войдя в приватное фойе моего дома, я смахнула скатившуюся слезу и направилась к лифтам.
Двери немедленно открылись, и я шагнула внутрь. У меня сжалось сердце, когда я вспомнила, что даже Сейдж не будет рядом, чтобы, как обычно, развеять мои тревоги и зализать раны. Она была с папой. В целости и безопасности.
«Не то что я, чей мир только что взорвался».
Когда лифт поднял меня на нужный этаж, моя квартира внезапно показалась мне холодным, безжизненным пространством. Больше всего на свете мне хотелось поехать домой, в старый особняк, где папа отказывался убирать прежний мамин декор и постоянно жил в прошлом с разбитым сердцем.
Теперь меня ждет то же самое? Неужели после Пенна я больше никогда не полюблю? Неужели его ложь разрушила мое доверие к остальным мужчинам? Как я могла кому-нибудь сказать, что добровольно переспала с мужчиной, который пытался изнасиловать меня три года назад в грязном переулке?
Хватит.
Просто прекрати.
Я не могу...я больше не могу об этом думать.
Отперев дверь, я скинула туфли и направилась прямиком на свою белую кухню. Я специально не включала свет, чтобы насладиться видом города, мерцающего яркими огнями небоскребов. Переливающиеся всеми цветами здания, казалось, светились счастьем живущих в них семей. Словно насмехаясь надо мной своим успокаивающим сиянием.
Я их ненавидела.
Подойдя к кладовке, я достала бутылку вина, которое иногда использовала при приготовлении блюд.
Я никогда не пила. Но сегодня вечером очень многое произошло впервые, и нескольких глотков шампанского мне оказалось недостаточно.
Мне нужно было утопить все воспоминания, прежде чем они станут длительными воспоминаниями. Нужно было перезагрузить свою жизнь, чтобы завтра быть свободной.
Наклонив бутылку, я отхлебнула терпкого Шираза прямо из горлышка.
— Вау, никогда не думал, что доживу до этого дня.
Раздавшийся мужской голос привел меня в ужас.
Мигом проглотив полный рот вина, я развернулась к гостиной открытой планировки. На кожаном диване сидела мужская фигура.
Грег поцокал языком, качая головой.
— Жаль. Мне казалось, это я доведу тебя до алкоголизма, — усмехнулся он и встал. От его нарочитой медлительности разило катастрофой и опасностями.
Он холодно улыбнулся и откинул с лица темно-русые пряди.
— Привет, Элль. Тяжелая ночь? — Грег направился ко мне. — Надо было идти со мной, как я и предлагал.
Я застыла; бутылка вина стала не столько «жидкой дружбой», сколько тяжелым оружием.
— Грег, что ты делаешь в моей квартире?
Он пришел сюда не в первый раз. Грег бывал здесь на обедах и Днях рождения — даже на прошлый День благодарения, когда я по глупости пригласила гостей и сожгла индейку. Но он никогда не являлся ко мне один и уж тем более без приглашения.
— Как ты сюда попал?
Он склонил голову набок.
— Швейцар. Удобно быть в отношениях. Благодаря этому, мне удалось сделать то, что я ни за что бы не сделал будь мы незнакомцами.
«Что, например?»
Ступни ног вжались в кафельный пол, готовясь бежать, но я сделала над собой усилие и осталась стоять на месте. Мне нельзя было проявлять слабость. Это был мой дом. Мой.
— Ты незаконно проник на чужую территорию.
Грег вздохнул.
— Я за тебя беспокоился, — он провел пальцем по кухонной скамье. — Мне хотелось убедиться, что ты добралась домой в целости и сохранности, и этот придурок не сделал ничего такого, пока тебя высаживал.
Грег ухмыльнулся.
— Он не достоин тебя трахать, Элль, — его лицо напряглось. — Только я этого достоин.
Я помахала бутылкой.
— Ты достоин того, чтобы тебя вышвырнули из моей квартиры или арестовали. Я бы предпочла последнее. А теперь убирайся.
Он улыбнулся и покачал головой.
— Вот, видишь? Тут ты ошибаешься, Элль. Я достоин того, ради чего так усердно трудился.
— Ты никогда в жизни усердно не трудился. Если ты чего и добился, то только благодаря доброте твоего и моего отца, — я прищурилась. — Вообще-то, твое появление здесь только что дало мне веские основания для твоего увольнения. Считай, теперь ты безработный.
Я мысленно приготовилась к возмездию.
Я ожидала вспышки гнева. Агрессии.
Я вздрогнула, увидев, как он засмеялся, его глаза загорелись, а лицо исказилось от веселья.
— О, ты такая милая, когда злишься, — Грег вошел в кухню и взглянул на мои ноги, словно прикидывая, как лучше меня вырубить. — Я не безработный, Элль. Я только что получил повышение.
Я сделала шаг назад, пытаясь сохранить между нами дистанцию. Секунды растянулись на десятые доли, медленно двигаясь по циферблату часов, в такт медленно ступающим по полу ногам Грега.
Ближе.
Еще ближе.
— Не приближайся! — я проклинала послышавшуюся в моем голосе дрожь. — Я не хочу, чтобы ты был здесь. Тебе пора уходить. Прямо сейчас, Грег. Я больше просить не буду.
Я нащупала серебряную сумочку, которую бросила у кладовки. Мой телефон. Полиция.
Чем ближе подходил Грег, тем стремительнее нарастало во мне желание позвать на помощь
Остановившись, он потёр подбородок.
— Ты права, пора уходить.
Я вздохнула с облегчением.
Он только болтает.
Грег не причинит мне вреда.
Он не настолько глуп.
Грег хищно улыбнулся.
— Только я уйду не один.
Глава тридцать шестая
Я три года хранила в памяти тот вечер в переулке.
Это был мой грязный секрет.
Мой единственный крупный промах.
И по большей части у меня получалось не зацикливаться на том, как я себя из-за этого чувствовала.
Какой дикий страх я испытала. Как ужасно было оказаться в ловушке. Как я окаменела, когда меня домогались. Как мне была ненавистна участь узницы, даже если эта мука длилась всего несколько минут.
Но иногда, от усталости, стресса или недосыпа, я не могла бороться с воспоминаниями той ночи.
Рядом тут же появлялись Бейсболка и «Адидас», готовые меня облапать, причинить боль — заставить позабыть, что я в безопасности, и они никогда не смогут ко мне притронуться.
«Мне нравится мысль о том, как ты делаешь мне минет. Опусти ее на колени».
В такие моменты я могла отогнать ужасные воспоминания, вспомнив о незнакомце. Подумав о том, что мир полон хорошего и дурного, но в большинстве случаев добро побеждает зло. Незнакомец прогонял ночные кошмары, угощал меня шоколадом и целовал.
Он был моим оплотом безопасности.
Вселял в меня веру, что все в порядке.
Сегодняшний вечер доказал, что я ошиблась.
Дважды.
«Если закричишь, мы изобьём тебя до полусмерти, и ты проснешься ни с чем».
У меня в голове крутились бессмысленные обрывки фраз и голосов трехлетней давности. И когда Грег перешел с медленного приближения к нападению, они стали громче.
Он бросился на меня, и с моих губ сорвался беззвучный крик.
— Нет! — я повернулась на месте и поняв, что бороться с ним бесполезно, кинулась прочь.
Вот только далеко я не убежала.
«Сначала дашь нам то, что хотим мы, а потом получишь то, что хочешь ты».
— Попалась, — Грег обхватил меня за пояс и рванул к себе.
Сжав в пальцах бутылку вина, я с силой замахнулась ею, в надежде нанести удар в слепую. Из горлышка полился кроваво-красный Шираз, забрызгав меня, Грега и мою кухню.
— Дай мне бутылку, — Грег обхватил меня одной рукой, а другой — сжал мне запястье.
— Прекрати! — я ерзала и извивалась. Вырывалась и била его кулаками. — Отпусти меня!
Я пытался защититься.
Но это было бесполезно.
«Ты хочешь член, заносчивая сучка. И не отрицай».
Грег выхватил бутылку из моих пальцев и осторожно поставил ее на стойку. Он не разбил её и не поднял никакого шума.
Он старался, чтобы похищение прошло как можно тише.
Чтобы сохранить его в секрете.
«Так раскрой его секрет».
Я закричала изо всех сил. У меня засаднило горло, но я кричала и кричала…
Грег треснул меня ладонью по губам, заставив замолчать.
— Прекрати.
Когда я попыталась пнуть его по ногам, он, тяжело дыша, прошипел:
— Ты правда думаешь, что кто-нибудь тебя услышит? Эти апартаменты с тройными стенами. Ты на верхнем этаже. Побереги дыхание.
Быстро меня развернув, он схватил мои запястья, завел их мне за спину и крепко поцеловал.
«Давай посмотрим, какие у тебя сиськи».
Я попыталась прикусить его язык, но Грег был слишком быстр. Стремительное заявление, а затем отступление, в полной уверенности, что он победил, и я принадлежу ему.
Я не сдавалась, не обращая внимания на то, каким он был сильным и какой слабой сделал меня.
— Прекрати это, Грег, — мой голос стал выше на несколько октав, отчего стало казаться, что я умоляю, даже когда пыталась командовать. — Отпусти меня.
Он только рассмеялся:
— Сегодня вечером начальник не ты.
Грег подошел к скрытому кухонному ящику, в котором лежала всякая всячина. В отличие от Пенна, он знал, куда нажать, чтобы его открыть. Схватив какую-то веревку, которой я связывала фаршированную индейку, Грег обмотал ею мои запястья.
«Перед тем, как мы покажем тебе наши причиндалы, ты должна показать нам свои».
Крепко связав мне руки, он повел меня к выходу.
— Мы с тобой немного прокатимся, — схватив с кухонной стойки ранее незамеченные мною ключи от машины, он направился к двери, открыл ее и толкнул меня через порог.
Во мне нарастала паника.
Я не хотела с ним уходить.
«Пожалуйста!»
— Куда мы поедем?
Когда Грег вызвал лифт и втащил меня в внутрь, у меня бешено заколотилось сердце.
Он нажал кнопку подземного гаража.
— Туда, где нас никто не найдет, — держа меня перед собой, Грег потерся своим членом о мои ягодицы. — Куда-нибудь, где мы сможем получше узнать друг друга и, наконец, сойтись на том, что наша с тобой свадьба — это самое верное решение для всех нас.
Я усмехнулась.
— Я уже помолвлена.
С лжецом — таким же, как ты.
С преступником — таким же, как ты.
Я расковыряла пальцем проделанную Пенном рану.
Задала себе вопрос, которого старательно избегала.
Кем был Пенн: Бейсболкой или «Адидасом»?
Тем, кто схватил меня за грудь или сорвал с моей шеи ожерелье?
У меня в голове эхом раздались слова Пенна:
«Скажи «да», и ты моя. Ты мне подчинишься. Иногда ты будешь меня ненавидеть. Иногда — слёзно благодарить. По большей части, ты, скорее всего, будешь желать мне смерти».
Он оказался прав.
Я действительно желала ему смерти.
И не одной.
У меня в ушах зазвенело еще одно из его обещаний, и я почувствовала дикую боль в груди:
«Я буду лгать о нас всем. Нарисую картину, которая не соответствует действительности. Я буду причинять боль и страдания, делать все, что мне заблагорассудится, но одно я тебе обещаю. Что не буду лгать тебе. С тобой я всегда буду честен».
Лжец.
Лжец.
Лжец.
Грег усмехнулся.
— Эта помолвка — фикция, — он отодвинул мои волосы ключами от машины и, царапнув острыми металлическими зубцами, поцеловал меня в шею. — Элль, я не идиот.
Лифт звякнул, доставив нас в подземный гараж. Грег нажал на брелок, и его серый «Порше» приветственно пискнул.
Я уже видела его машину. Черт возьми, когда Дэвид внезапно слёг с пищевым отравлением, Грег вез меня в этой самой машине на встречу через весь город. Но меня никогда не запихивали в нее силой, намекая, что, если я ослушаюсь, мне не поздоровится.
Воспользовавшись его короткой заминкой, я рванулась вперед.
Мне удалось сделать несколько шагов, но тут Грег подцепил пальцами стянувшую запястья веревку и рванул меня к себе.
— Куда это ты собралась?
Ноги жгло от неровного асфальта; в основном из-за еще не заживших порезов и синяков, оставшихся на них после моей недавней ночной пробежки.
Если Пенн и впрямь был «Адидасом» или Бейсболкой, то почему он меня спас?
Почему стал моим защитником в будущем, будучи преступником в прошлом?
К хору терзающих мой мозг голосов присоединился голос незнакомца:
«Можешь не прятаться. Я не позволю им причинить тебе боль. Со мной ты в безопасности».
Я упорно сопротивлялась, вырываясь из рук Грега, пиная его из последних сил.
В ответ он только рассмеялся, окончательно обезоружив меня едкой насмешкой.
«Ты мне доверяешь?»
Это спросил меня и Пенн, и Незнакомец.
Мне казалось, что это ключ к разгадке его личности. Оказалось, что это обычный вопрос, слишком надуманный, чтобы возлагать на него надежды.
Не обращая никакого внимания на мои попытки сбежать, Грег потащил меня к своему «Порше».
Я перестала бороться, выбрав другую альтернативу.
— Грег... давай поговорим.
Я попыталась воззвать к той его стороне, с которой общалась годами, — к деловой стороне. Побеседовать с мальчиком, с которым я выросла в атмосфере «Беэлль Элль».
Но тот Грег исчез.
Снедаемый ревностью и обидой, похитивший меня мужчина решил отомстить, чтобы забрать то, что, по его мнению, принадлежало ему по праву, хоть это и было полнейшей чушью.
Открыв дверцу машины, он рявкнул:
— Залезай.
— Тебе вовсе не обязательно это делать.
Грег приблизил свое лицо к моему лицу.
— Знаю. Я хочу это сделать, — он положил руку мне на затылок и пригнул мою голову, чтобы толкнуть в «Порше». — А теперь садись в машину, мать твою.
Я взглянула на сидевшего у съезда на дорогу охранника.
Руководствуясь инстинкту самосохранения, я приняла глупое решение.
Я закричала.
— Помогиииииитеее!
Грег меня ударил.
Острая боль пронзила скулу. Неведомая сила швырнула меня на машину. Гараж растворился. Земля исчезла. Я пришла в себя, лежа на пассажирском сиденье с подогнутыми коленями, словно безвольная тряпичная кукла.
От хлопка двери у меня свело зубы.
Охранник меня не услышал.
Мои страдания были напрасны.
Словно сквозь сахарную вату, я увидела, как Грег распахнул дверцу со стороны водителя, запрыгнул внутрь и завел двигатель.
Я застонала от тошноты и мучительной боли.
— Остановись.
У меня безвольно свесилась голова, слишком тяжелая и совершенно бесполезная.
Творившийся у меня в черепе бардак прорезал голос Ларри, вернув меня к мыслям о Центральном парке, самолетах и поцелуях на бейсбольном поле. «Воры могут стать святыми. Святые могут стать ворами. Большинство из нас заслуживают второго шанса».
Мое сердце проигнорировало его неправильно понятую мудрость.
Он с самого начала знал, что Пенн был не просто бездомным, которого арестовали в мой девятнадцатый День рождения. Все время, пока мы с ним разговаривали, он понимал, что я спала с аморальным мошенником.
Ларри знает, кто такой Пенн.
И он ничего мне не сказал.
Он не помешал развитию моих чувств. Посчитал, что той страсти, которую удастся разжечь Пенну, будет достаточно, чтобы забыть о произошедшем в том переулке.
Забыть о страхе, издевательствах, психологической травме.
Пытаясь это понять, я чувствовала, как пульсирует мое лицо.
«Я никогда не смогу его простить».
В памяти всплыла угроза Бейсболки. Последние сказанные им слова, когда незнакомец вырвал меня из его цепких лап.
«Вы, бл*дь, заплатите. Вы оба».
Они заставили меня заплатить.
Сдержали клятву и отняли у меня все, включая мое тело.
Но как насчет незнакомца?
«Что они сделали ему?»
Грег надавил на газ, и «Порше» так резко сорвался с места, что моя голова прижалась к сиденью. Когда мы приблизились к охраннику, он притормозил.
Я моргнула, пытаясь прояснить зрения после удара по лицу.
Мы остановились перед красно-белым шлагбаумом.
Охранник сидел в своей маленькой кабинке, слишком высоко. Он не мог заглянуть в машину. Я ударила ногой по полу, надеясь произвести шум.
К сожалению, у меня ничего не вышло.
Грег вытянул руку и, зажав мне рот своей мерзкой ладонью, прошептал:
— Не кричи.
Другой рукой он втащил свой пропуск «Беэлль Элль» и улыбнулся.
— Здравствуйте.
Охранник выполнил свою работу. Он проверил документы и поднял шлагбаум.
— Приятного вечера.
— О, именно таким он и будет. Уверяю Вас. — Грег бросил мне своё удостоверение и нажал на педаль газа.
Мы умчались в ночь. Он убрал руку.
— Все прошло хорошо.
Его лицо просияло.
— Самое сложное позади, — Грег похлопал меня по бедру своими пальцами. — Небольшая поездка, а потом мы с тобой сможем поговорить наедине.
Его рука скользнула вверх по моему серебристому платью.
По тому же самому платью, что задрал Пенн, когда трахал меня в лимузине.
По тому же самому платью, что было на мне, когда я подняла с пола сапфировую звезду и узнала ужасную правду.
Я отдернула ноги.
— Не прикасайся ко мне.
Грег, хмыкнув, вцепился в руль.
— Я планирую сделать гораздо больше этого, Ноэль. Гораздо больше.
Пока мы уносились прочь от Нью-Йорка, мой разум заполнился мыслями о папе.
Он за мной приедет?
Спасет меня?
У меня больше никого не осталось.
Незнакомец исчез.
С Пенном было покончено.
Я одна.
Но это не имело значения.
Грег хотел того, что никогда ему не принадлежало.
Хозяйкой «Бэлль Элль» и своего тела была и остаюсь я.
Пенн научил меня лгать.
Я надену венец лжи.
Буду лгать, жульничать, хитрить и разорять.
Я не отступлю.
Я буду бороться.