| Местонахождение | Место происшествия | Место подготовки | Пути отхода и прилегающая местность | Временные укрытия при отходе | Иные места |
| Процент обнаруживаемых следов | 60% | 17,4% | 12,6% | 5% | 5% |
| Вероятность | 0,6 | 0,174 | 0,126 | 0,05 | 0,05 |
| Частная неопределенность, бит | 0,736 | 2,522 | 2,988 | 4,32 | 4,32 |
| Приоритет при исследовании (номер шага на дереве поиска) |
В табл. 20 приведены вероятности обнаружения следов (строка 3), полученные путем перехода от процентов к долям единицы. Частная неопределенность (строка 4) представляет собой значение двоичного логарифма от вероятности, то есть log2 p(xi).
Частная неопределенность позволяет установить приоритет изучения мест нахождения следов. Основной принцип поиска, который количественно выражает частная неопределенность, заключается в том, что при поиске следов преступления первыми следует осматривать те места, в которых вероятность их нахождения наибольшая, и наоборот, в последнюю очередь следует осматривать места, в которых вероятность обнаружения следов наименьшая.
Приоритет осмотра мест обнаружения следов представляет собой длину пути поиска в поисковом дереве (граф поиска, представляющий собой АПП). Данные в строке 5 получены путем округления до ближайшего целого числа данных строки 4 (частная неопределенность).
Расчеты, приведенные в табл. 20, представляют собой реализацию процедуры синтеза оптимального алгоритма на основании известных данных о частоте встречаемости следов преступления.
Полученный оптимальный алгоритм представлен на рис. 10.
Рис. 10. Дерево поиска следов при хищениях
Рассмотрим поисковую процедуру, изображенную на рис.10, в качестве алгоритма последовательного снятия неопределенности. Используем понятие «локальный декремент неопределенности» ∆Н (N) для оценки устраненной неопределенности на каждом шаге алгоритма (узле ветвления). Указанное понятие ∆Н (N) введено З. М. Каневским и В. П. Литвиненко и обозначает разность (символ ∆) между неопределенностью (символ Н) до узла ветвления и после него. N обозначает номер узла ветвления. Очевидно, что максимальное число узлов ветвления на единицу меньше числа мест поиска (концевых элементов в дереве), то есть равно Nmax=А-1, где А – число мест поиска.
|
|
Каждый узел ветвления в дереве поиска представляет собой получение информации, поэтому назовем эту операцию вслед за З. М. Каневским и В. П. Литвиненко двоичным измерением.
Рассмотрим гносеологический аспект АПП. Обратим внимание, что локальный декремент неопределенности в гносеологическом аспекте не совпадает с онтологическим.
Неопределенность (гносеологический аспект) в ходе поиска уменьшается следующим образом. Исходным тезисом является тот факт, что следы преступления оставляются преступником всегда. Это означает, что вероятность обнаружить следы преступления равна Р(1)=1.
Вероятность обнаружить следы (то есть осуществить первое двоичное измерение) на месте хищения составляет Р(2) = ½ = 0,5 (онтологически, согласно таблице, – 0,6). При проведении второго измерения вероятность обнаружения следов еще в два раза меньше. То есть при осмотре мест подготовки преступления, согласно созданной поисковой процедуре, предполагается (или прогнозируется) обнаружить следы с вероятностью Р(3) = ½2=0,25. При осмотре путей отхода и прилегающей к ним местности предполагается обнаружить следы с вероятностью Р(4)=½3=0,25= 0,125. Наконец, при осмотре временных укрытий, используемых при отходе, предполагается обнаружит следы с вероятностью Р(5) =½4=0,25= 0,0625.
|
|
Сравним гносеологическую и онтологическую вероятности: 0,5 (0,6); 0,25 (0,174); 0,125 (0,126); 0,06 (0,05). Анализ этого ряда показывает, во-первых, достаточно хорошее соответствие между прогнозируемым для обнаружения по данному алгоритму числом следов и выявляемых среднестатистическим процентом. Поскольку близость этих рядов являлась целью построения оптимального алгоритма поиска, то задача может считаться решенной. Во-вторых, требуется пересмотреть формулировку границ мест подготовки преступления. Возможно, что конкретизация границ этой группы мест позволит исключить формулировку «иные места» и включить последние в данную группу.
Г л а в а 5
Формирование алгоритмической поисковой
Процедуры в качестве информационной модели
РасСледования
В данной главе рассмотрены основные закономерности формирования алгоритмических поисковых процедур в ходе расследования преступлений и исследуются причины, приводящие к необходимости создания информационных моделей расследования.
Для иллюстрации предлагаемых нами идей рассмотрим пример, который приводится В. А. Образцовым в курсе лекций по теме «Установление лица, совершившего общеуголовное преступление в условиях неочевидности» (1996, с 331). Текст примера приводится дословно.
|
|
«Возвратившись из Афганистана, 30-летний прапорщик Куртин проходил сверхсрочную воинскую службу в г. Кандалакше Мурманской области, где проживал один в двухкомнатной квартире.
Однажды во второй половине декабря он не явился на службу. Спустя два дня его сослуживцы с участием понятых вскрыли входную дверь его квартиры. Там они обнаружили труп Куртина с признаками насильственной смерти.
В коридоре, недалеко от входной двери, они увидели подсохшую лужу крови. На полу – множество подсохших следов крови в виде округлых капель и продольных полос – следов волочения, идущих к двери кухни. На стенах коридора – обильные пятна крови в виде брызг. У правой стены под вешалкой на полке лежала электродрель со следами крови и присохшими волосами на патроне.
Труп Куртина находился на полу в кухне. Рядом валялось одеяло со следами крови, которое частично покрывало правую руку и тазовую область. Помарки крови в виде брызг зафиксированы также на двери и стене.
На трупе был одет спортивный костюм, трусы, носки. На ногах – полусапожки на застежке «молния». Причем левый полусапожек в застегнутом состоянии, а правый расстегнут. Одежда повреждений не имела, но была обильно пропитана подсохшей кровью. Потерпевший относился к числу людей упитанных. Его рост – 179 см. Как выяснилось путем допросов, из квартиры исчез магнитофон «Шарп», плейер «Квазар» с наушниками, одиннадцать компакт –кассет и спортивный костюм.
По заключению экспертизы, смерть Куртина наступила в результате открытой черепно-мозговой травмы в виде многооскольчатых переломов костей черепа и повреждений головного мозга.
Для раскрытия убийства воспользовались методом криминалистического моделирования, изложенным в пособии Г. А. Густова «Моделирование в работе следователя».
Следуя рекомендациям, приведенным в указанном пособии, участники расследования вначале построили и изучили различные варианты мысленной модели возможного механизма содеянного. Модель предусматривала три стадии:
сближение преступника с жертвой; взаимодействие этих двух лиц, включая действия преступника, приведшие к смерти потерпевшего; последующие действия преступника.
Прослеживая мысленно механизм развития событий в деталях на каждой стадии, изучили и проверили несколько его вероятных вариантов путем сопоставления их с особенностями обстановки в квартире и обнаруженными в ней следами. В итоге сформировалось мнение о том, что события развивались следующим образом.
За несколько секунд до убийства потерпевший, находясь в коридоре у выходной двери, наклонился и стал надевать полусапожки. Застегнув застежку «молния» на левом полусапожке, он начал застегивать правый. В этот момент преступник, стоя обутым и одетым у вешалки рядом с потерпевшим, взял с полки электродрель и нанес ею Куртину с большой силой не менее двух ударов в голову. Потерпевший упал (заметим, что на торцевой части патрона электродрели обнаружили мозговое вещество, кровь и волосы. Впоследствии судебно-медицинские эксперты подтвердили факт контактного взаимодействия торцевой части патрона электродрели с головой Куртина в момент причинения телесных повреждений).
После этого преступник отложил дрель в сторону и зашел в спальню. Там он взял одеяло и вернулся к лежащей на полу жертве. Положив одеяло возле тела Куртина, преступник перевалил его на одеяло и волоком (на одеяле) перетащил его на кухню (тем самым был освобожден проход в коридоре возле входной двери). Затем он возвращается к дрели, берет ее в руки и идет на кухню. Там он наносит дрелью еще два удара по голове лежащего Куртина, добивая его. Орудие убийства кладет на полку под вешалкой.
Передвигаясь по квартире, преступник наступил на лужу крови и оставил окровавленные следы обуви на полу.
Лишь после этого, забрав магнитофон «Шарп», плейер «Квазар», одиннадцать компакт-кассет, спортивный костюм, выходит из квартиры, закрывает входную дверь на защелку и скрывается.
Основываясь на изложенном варианте модели преступного поведения, построили модель преступника. Она содержала указание на ряд наиболее вероятных признаков. Представления о них сложились в результате выведения следствий при изучении отдельных элементов этой модели.
Исходным пунктом анализа являлось орудие преступления – дрель. Поскольку она принадлежала потерпевшему, это обстоятельство свидетельствовало, что преступник заранее к убийству не готовился. Реализуя ситуационно обусловленный умысел на совершение преступления, он воспользовался тем, что оказалось под рукой. Дрель он увидел скорее всего тогда, когда войдя в квартиру, раздевался. Это обстоятельство свидетельствовало в пользу версии о совершении преступления лицом, знакомым с потерпевшим. На это указывал анализ и других обстоятельств. Он осуществлялся по следующей схеме:
если потерпевший обувался, то, вероятно, он собирался проводить преступника или пойти с ним куда-то;
если потерпевший, наклонившись, застегивал обувь и не боялся стоящего сзади человека, то, вероятно, потерпевший хорошо его знал и не опасался нападения;
поскольку преступник совершил разбойное нападение на бывшего «афганца», участвовавшего в боевых действиях, то он решительный человек;
поскольку при каждом ударе дрелью пробит череп, то, вероятно, преступник – сильный человек;
если для облегчения перемещения потерпевшего из коридора в кухню преступнику пришлось пользоваться одеялом, то, вероятно, он не атлетического сложения;
поскольку преступник на месте происшествия оставил пригодные для идентификации кровавые следы обуви и не принял меры к их уничтожению (не затерты даже наиболее четкие и хорошо видимые следы, хотя это легко было сделать), то, вероятно он выехал из данного населенного пункта и был уверен, что его обувь не обнаружат (это характеризует его как непредусмотрительного человека с невысоким интеллектом);
поскольку преступник похитил «набор» предметов, состоящий из магнитофона, плейера, компакт-кассет и спортивного костюма, то, вероятно, он молод;
поскольку на месте преступления обнаружены следы, оставленные рельефом подошвы гражданского фасона, то, вероятнее всего, преступник носит гражданскую, а не армейскую обувь;
поскольку на месте происшествия имелись только однородные кровавые следы от мужской обуви с длиной подошвы 27-28 см, то, вероятнее всего, преступник был один и имеет рост около 170 см (данные из таблицы);
поскольку преступник, совершив убийство из корыстных побуждений, похитил предметы лишь небольшого объема, хотя в квартире имелись и другие ценные вещи (например, свернутый новый ковер), то, вероятно, он не пользовался автомашиной.
Суммируя результаты данного анализа, построили общую модель преступника. Она включала комплекс таких признаков: 1) молодой мужчина; 2) рост около 170 см; 3) физически сильный; 4) носит гражданскую обувь; 5) решительный; 6) обладает невысоким интеллектом; 7) знаком с потерпевшим; 8) знает о наличии у потерпевшего японского магнитофона; 9) вероятнее всего, выехал из населенного пункта.
Используя информационную модель преступника, определили круг граждан, среди которых мог находиться преступник, и совместно с работниками уголовного розыска составили список этих лиц. При этом главное внимание обращали на следующие признаки: пол, возраст, рост, физические данные, знакомство с потерпевшим.
Проверяя этих лиц, в первую очередь выясняли, обладают ли они также и другими признаками, отраженными в модели преступника.
В связи с тем, что круг знакомых Куртина ограничивался, в основном, военнослужащими его части и знакомыми по месту жительства, стали выяснять и составлять список солдат, которые демобилизовались, а также офицеров и гражданских лиц, которые по разным причинам выехали из города после убийства.
После “просеивания” оказалось, что признаками, отраженными в модели преступника, из числа выехавших после убийства в большей степени обладает Чуркин, 1969 г. рождения, рост 168 см (данные из медкарты), среднего телосложения. Ранее он проходил срочную службу в той же воинской части, где служил Куртин, бывал в квартире потерпевшего и видел у него японский магнитофон.
Было установлено, что Чуркин после демобилизации выехал в ноябре домой в г. Сегежу (Карелия). 20 декабря он появился в г. Кандалакше, где встречался в воинской части со знакомыми по службе. 21 декабря уехал на поезде домой.
Решили срочно выехать в г. Сегежу. Прибыв на место, сделали в квартире Чуркина обыск, в процессе которого обнаружили похищенные вещи Куртина. На первом же допросе Чуркин признался в совершении убийства Куртина и рассказал об обстоятельствах содеянного.
На его одежде эксперты обнаружили кровь, которая могла быть кровью Куртина, а также установили, что кровавые следы обуви в квартире потерпевшего оставлены протекторами полусапожек Чуркина.
Тяжкое преступление с помощью метода моделирования раскрыто в течение 3-х суток».
Анализируя вышеприведенный текст, прежде всего укажем, что не возникает желания согласиться с В. А. Образцовым в том, что логика описанного им реального расследования совпадает с логикой метода криминалистического моделирования, изложенного в пособии Г. А. Густова «Моделирование в работе следователя».
Общая идея, которую использует в качестве модели для описания работы следственной группы В. А. Образцов со ссылкой на метод Г. А. Густова, заключается в моделировании механизма преступления, что позволяет обнаружить образующиеся в ходе преступной деятельности следы, на основе которых можно судить о субъекте преступления.
Однако из примера следует, что обнаружение следов не является единственной задачей осмотра. Обнаружение следов предполагает их использование. Таким образом, существуют две тактические задачи. Первая задача – установить факты, позволяющие получить информацию о преступлении и преступнике, а вторая задача – разыскать преступника, то есть использовать полученную информацию.
Таким образом, реальное действие является, по используемой нами криминалистической терминологии, сложным действием и состоит из двух действий, объединенных единым результатом. Тем самым происходит конкретизация онтологического и гносеологического аспектов расследования.
Анализ структуры сложного действия позволяет целенаправленно конструировать отношения между действиями внутри сложного действия. При этом весьма важно указать, что некоторые задачи не только могут, но и обязательно должны решаться параллельно. Для этого следственные задачи необходимо некоторым образом переопределить, то есть несколько изменить их цели, для того чтобы они были взаимосвязаны. Это необходимо для создания целостного сложного действия, которое уже не является простой суммой составляющих его действий. Для формирования сложного действия переопределение целей необходимо потому, что в той формулировке, в которой они изложены и в примере, и в криминалистической литературе, они представляют собой самостоятельные действия, тем самым жестко закреплена последовательность их решения. Для того чтобы понять, что именно необходимо изменить в формулировке двух задач с целью их параллельного решения, рассмотрим каждую из них отдельно. Первой рассмотрим решение задачи формирования вероятного портрета преступника, второй – процедуру его поиска.
С точки зрения автора примера, формирование вероятного портрета преступника осуществлялось в ходе реконструкции механизма преступной деятельности. При этом, исходя из необходимости последующего розыска, решается в основном «идентификационная» задача, то есть целью работы следственной группы становится наиболее полное и точное описание механизма преступной деятельности, а также вероятного портрета преступника. Вероятный портрет преступника (модель субъекта преступной деятельности) включил комплекс таких признаков: 1) молодой мужчина; 2) рост около 170 см; 3) физически сильный; 4) носит гражданскую обувь; 5) решительный; 6) обладает невысоким интеллектом; 7) знаком с потерпевшим; 8) знает о наличии у потерпевшего японского магнитофона; 9) вероятнее всего, выехал из населенного пункта.
Затем этот портрет был использован для розыска преступника. В описании расследования показано, как происходит необходимая и закономерная смена этапа создания модели преступления и преступника этапом его розыска. Последний осуществляется посредством «опознания» на основании «портрета» вероятного преступника опрашиваемыми лицами. В результате успешного «опознания» преступник был найден и задержан. Все расследование заняло трое суток.
Поскольку В. А. Образцовым модель розыска, осуществляемого следственной группой, то есть собственно гносеологический аспект расследования, в явном виде не приведена, то ее в том виде, как мы ее понимаем, приходится формировать по немногочисленным фразам автора, которые в совокупности все же позволяют понять логику розыскных действий. В тексте читаем: «Используя информационную модель преступника, определили круг граждан, среди которых мог находиться преступник, и совместно с работниками уголовного розыска составили список этих лиц. При этом главное внимание обращали на следующие признаки: пол, возраст, рост, физические данные, знакомство с потерпевшим. Проверяя этих лиц, в первую очередь выясняли, обладают ли они также и другими признаками, отраженными в модели преступника».
Таким образом, розыск начат с определения множества лиц, среди которых может находиться преступник. На следующем этапе сузили круг подозреваемых лиц: «После “просеивания” оказалось, что признаками, отраженными в модели преступника, из числа выехавших после убийства в большей степени обладает Чуркин, 1969 г. рождения, рост 168 см (данные из медкарты), среднего телосложения».
В результате, преступник был найден.
По нашему мнению, розыск является последующим действием, которое лишь реализует созданную ранее версионную систему. Поэтому первоначально следует выразить в явном виде систему подчиненных гипотез, позволяющую сузить круг подозреваемых. Именно эта задача, заключающаяся в формировании иерархической версионный системы, с нашей точки зрения, является самостоятельной тактической задачей, включаемой в состав сложного действия.
Ее решение нужно представить в виде ветвящегося дерева. Каждое ветвление представляет собой шаг, после которого происходит сужение круга подозреваемых. Такое сужение осуществляется на основе конкретного признака. В результате приходим к следующему дереву (рис. 16), которое можно назвать деревом поиска.
Приведенная схема последовательного сужения круга подозреваемых может считаться типовой моделью решения задач подобного класса, то есть задач поискового характера (алгоритмической поисковой процедурой). Для поисковых задач модель может быть рассмотрена не только с точки зрения логики, но и в терминах теории множеств. Такой подход позволяет, во-первых, непосредственно оперировать объемом множества, в котором находится искомый объект, и выражать этот объем в абсолютных числах, получая их с помощью подсчета числа элементов множества.
Во-вторых, перейти от логики к применению понятий теории вероятностей. Последнее необходимо потому, что версионная система представляет собой систему гипотез, оценка правдоподобности которых может проводиться с помощью методов теории вероятностей.
Обозначим исходное множество лиц, среди которых может находиться убийца (назовем его множеством «подозреваемых»), символом Ω. Множество Ω соответствует универсуму, в связи с чем особенностью множества Ω является то, что оно должно включать настолько много людей, насколько это гарантирует тот факт, что среди них обязательно окажется искомое лицо. Это положение очевидно, поскольку осуществление поиска, любого элемента в множестве ему подобных элементов (предметов) имеет смысл только в том случае, если этот элемент входит в множество.
Если точно известно, что в данном множестве имеется элемент, который необходимо найти, следовательно, это событие достоверное. Достоверное событие имеет вероятность, равную 1,0. Если среди множества «подозреваемых» точно находится лицо, совершившее преступление, то вероятность этого события равна 1,0, то есть оно является достоверным событием.
Итак, множество, обозначенное символом Ω, характеризуется тем, что для него достоверным событием является принадлежность к нему искомого лица, совершившего преступление.
Схема на рис. 11 показывает, что из множества Ω происходит выделение более узкого круга лиц, называемого «знакомые». Для множества «знакомые» условие точного нахождения в нем лица, совершившего преступление, достоверно уже не выполняется. Таким образом, возникает необходимость использование понятия «вероятность». Для сохранения логической правильности операции деления понятий требуется ввести контрверсию: «иные лица». Последняя заключается в том, что лицо, совершившее убийство, может и не быть знакомо с убитым, а является, например, случайным попутчиком, ехавшим с убитым в городском транспорте и предложившим ему выпить.
Схема на рис. 11 построена на основании дихотомического деления исходного множества на каждом последующем шаге (делении). Тем самым схема отражает тот факт, что на каждом шаге выделяется группа лиц, в которой нахождение преступника имеет наибольшую вероятность по отношению к кругу лиц, представленному всеми иными лицами. Бинарное деление весьма удобно ввиду своей простоты, позволяющей выделять на основании одного признака версию и контрверсию.
Рис. 11. Дерево поиска (последовательность сужения круга
подозреваемых в примере В. А. Образцова при расследовании
убийства прапорщика, вернувшегося из Афганистана)
Схема на рис. 11 имеет 3 шага. Каждый из этих шагов является повторением предшествующего. На каждом шаге только на основании одного признака выделяется круг лиц, в число которых входит преступник. В результате всей процедуры формируется множество, состоящее из единственного лица. Это лицо обладает всеми имеющимися розыскными признаками.
Сравнение схемы поиска (рис. 11) с перечнем признаков, отражающих вероятный портрет преступника, делает очевидным тот факт, что число признаков, использованных при поиске, не соответствует количеству признаков, по которым осуществляется розыск.
Если для розыска важное значение имеет большое количество признаков разыскиваемого лица, то для поиска Чуркина в конкретном рассматриваемом случае оказались фактически использованными только 3 признака. Этим фактом иллюстрируется одно из различий между двумя задачами: поисковой и розыскной. Поиск является процедурой, которая необязательно применяется для установленного объекта или лица. Более того, поиск может осуществляться для такого объекта, который неизвестен. Это означает, что признаки, на основании которых осуществляется поиск, могут не принадлежать искомому объекту, а характеризовать временные или пространственные признаки, позволяющие обнаружить искомое. В связи с вышеуказанным различие между розыском и поиском становится особенно существенным.
Представленная на рис. 11 схема поиска является только моделью реального расследования, описанного В. А. Образцовым. Эта модель позволяет рассматривать проведенное расследования с иных, чем у автора описания, позиций, а именно – выделить тактическую задачу поиска преступника. Решение этой тактической задачи возможно на основании трех поисковых признаков. Остальные признаки фактически могли быть использованы уже на этапе подтверждения найденного лица.
Это вывод имеет важное значение. Оно заключается в том, что с помощью схемы (рис. 11) обнаруживается ошибка в последовательности поиска, проведенного следственной группой. Дело в том, что схема на рис. 11 является максимально упрощенной моделью поиска и поэтому отражает только наиболее существенные его моменты. Используя категории диалектической логики, можно сравнить их соотношение с категориями «историческое» и «логическое».
Одним из самых «тонких» моментов проведенного, согласно описанию, поиска является то, что на начальном этапе преступник был отнесен к кругу лиц, являющихся сослуживцами именно по новому месту службы. На самом деле оказалось, что преступник не относится к кругу сослуживцев по новому месту службы, а входит в круг лиц – «сослуживцы по старому месту службы». То есть фактически находится в кругу лиц, относящихся к контрверсии. Этот момент является весьма существенным для всего расследования. Если бы преступник не «засветился» среди военнослужащих по новому месту службы убитого, то любые опросы по вероятному ли, самому точному ли портрету преступника не дали бы положительного результата.
Только то, что Чуркин либо имел знакомых среди сослуживцев по новому месту службы, либо познакомился с ними в период пребывания в городе, позволило выйти на него следственной группе. В каком-то смысле следственной группе просто повезло, что они путем опроса круга лиц, среди которых, как они считали, находится преступник, обнаружили след преступника. Тем более важен указанный момент в тех случаях, когда преступник предпринимает меры для организации противодействия расследованию. В условиях противодействия расследованию подобные ошибки следствия могут привести к утрате даже потенциальной возможности раскрыть преступление. Тем более существенное значение подобная ошибка может иметь для сбора доказательств. Все следы преступления «своевременно» уничтожаются, а те, которые нельзя уничтожить, такие как, например, показания свидетелей, либо изменяются, либо с помощью адвоката интерпретируются в пользу «оправдательной версии».
Изложенное показывает, что версия, выдвинутая следственной группой на втором шаге, не подтвердилась. Правильной оказалась контрверсия. Данный факт можно считать ошибкой, совершенной на втором шаге, в определении наиболее вероятного круга лиц, в число которых входит преступник. Необходимо подчеркнуть, что данная ошибка обнаруживается только при построении и анализе дерева, представленного на рис. 11. Самим В. А. Образцовым ошибка не указывается.
Таким образом, дерево поиска, фактически отражающее круг лиц, в число которых входит преступник, должно иметь следующий вид (рис. 12).
Рис. 12. Ретроспективное дерево поиска, фактически отражающее
круг лиц, в число которых входил преступник
По нашему мнению, следственная группа слишком большое внимание уделила созданию вероятного портрета преступника, увлекшись «методом криминалистического моделирования, изложенным в пособии Г. А. Густова «Моделирование в работе следователя». В результате чего за большим числом признаков была утрачена логика их использования. Значение каждого из признаков фактически оказалось неодинаковым, но это осталось без анализа.
Как было показано выше, для поиска преступника можно было ограничиться только тремя признаками: знакомый (1) по старому месту службы (2), который демобилизовался и проездом был в городе (3).
В связи с чем рассмотрим два вопроса. Первый заключается в установлении самой возможности построения безошибочной поисковой процедуры в условиях приводимого примера. Второй, который одновременно решается, представляет собой задачу оптимизации поисковой процедуры, что выражается в оптимизации, а конкретнее минимизации, числа шагов в поисковой процедуре.
Поскольку мы ведем анализ примера ретроспективно, то есть знаем ответ и знаем, где искать преступника, рассмотрим объективную возможность формирования поисковой процедуры за минимальное число шагов. В этом плане можно считать достаточным для построения информационной модели 3 признака: знакомый (а) по старому месту службы (б), у которого нет алиби (в). В данном случае рассматриваемая цель осмотра конкретизируется: необходимо установить признаки, на основании которых строится дерево поиска, вместо моделирования преступной деятельности и преступника.
Такой подход позволяет вместо поэтапного решения двух задач – моделирования при осмотре места происшествия действий преступника с целью сформировать вероятный портрет преступника и последующего розыска преступника (рис. 13) – представить их решение в виде параллельного (рис. 14) и взаимосвязанного анализа (как было показано с помощью релейных схем).
Рис. 13. Последовательность решения задач
моделирования и розыска
 |
Рис. 14. Параллельное решение двух тактических задач
при проведении осмотра места происшествия
Схема (рис. 14) показывает, что в ходе проведения одного следственного действия – осмотра места происшествия – решаются параллельно две задачи: а) установление фактов, позволяющих формировать поисковую процедуру; б) формирование дерева поиска в виде алгоритмической поисковой процедуры (АПП).
Надо отметить, что сформированная в ходе осмотра АПП представляет собой решение самостоятельной тактической задачи и соответственно самостоятельный результат проведенного следственного действия. Наличие АПП, представленной на рис. 12, изменяет приоритеты версий: вместо опроса сослуживцев по новому месту работы в целях поиска среди них преступника или информации о нем, в центре внимания становятся сослуживцы по старому месту службы. Изменяется основное направление расследования.
Таким образом, метод параллельного решения задач ускоряет расследование за счет того, что к концу осмотра формируется дерево версий, в котором выделяются наиболее перспективные версии, определяющие последующие следственные действия.
Рассмотренный нами пример В. А. Образцова привел к необходимости использования контура с обратной связью, в котором объединены гносеологический аспект отражения и онтологический. Можно считать, что гносеологический аспект отражения связан с закономерностями, которые осуществляются в управляющей системе контура, а онтологические соответственно в управляемом объекте.
Проведенный нами анализ примера показывает еще и часто упускаемый из виду теоретический аспект теории информации, заключающийся в том, что канал передачи информации, изображенный на рис. 3 (в интерпретации К. Штейнбуха) является лишь одной частью контура с обратной связью. Считая несущественной прямую связь между управляющей системой и объектом управления и абстрагируясь от нее, получаем из контура с обратной связью канал передачи информации от управляемого объекта к управляющей системе.
Следует еще раз подчеркнуть, что канал передачи информации от объекта к управляющей системе является лишь частью контура управления, а именно рассмотренной в качестве самостоятельного предмета исследования обратной связи. Добавляя к обратной связи на схеме «симметричную» связь, по которой передается управляющее воздействие, мы тем самым учитываем конечную цель получения информации, то есть цель, заключающуюся в изменении состояния объекта управления.
Г л а в а 6