Собачий город.
В С.-П. невозможно не писать о собаках. Даже если у тебя нет и никогда не будет собаки.
В теплое время года, когда спишь с открытыми форточками, по утрам просыпаешься от лая собак, которых перед тем как отправиться на работу выгуливают хозяева. Не на каждую реагируешь. Чаще всего просыпаешься от низкого, с хрипотцой, перемежающегося дебильным подвыванием, лая некой собаки Баскервилей.
Может быть, это деревенская привычка горожан в первом поколении - держать при доме собаку. Причин много и собаки разные.
«Улица состоит из хорошей погоды, сирени и собак». Ну, или: «хорошая погода состоит из сирени и собак».
Вундеркинды.
Покупают себе породистых собак. Собак-вундеркиндов. Киндервуда не купишь, а собаку, умную, интересную, красивую - пожалуйста. И будет бегать за палкой и тыкаться мордой в тебя, длинноногая, атласная, с веселыми глазами.
Шарик.
Девушка с собакой на поводке стоит на газоне и дергает своего шарикоподобного друга. Он что-то вынюхивает на земле, а хозяйку это злит. Она хочет, чтобы он поскорее сделал свои дела, чтобы можно было увести его домой. Девушке стыдно прогуливать такую беспородную псину. Все гуляют с благородными собаками. А у неё что-то добродушно-глупое. Бобик, Шарик, Барбос...
Собачья работа.
Собака у будки на входе во двор института Герцена. Дремлет, положив голову на лапы. Мимо проходят без конца люди на концерт. Она никак на них не реагирует. Собака, которой объяснили (или самостоятельно пришла к этому), что здесь не надо ни на кого лаять. Лежи себе, дремли. Блатная работёнка досталась.
Защита животных.
Мальчик лет восьми, переступая по кирпичам, водит для забавы лохматую болонку через лужу. Болонка уже наполовину мокрая и грязная. N. хотел сказать мальчику, чтобы он не мучил животину, но собака как кинется, как злобно зарычит и залает на непрошенного защитника!
Такса.
Дама на Невском. Чёрная, боченочкообразная, таксоподобная собака стремится всё куда-то уйти в сторону от хозяйки, и той приходится поминутно подтягивать её к себе за поводок. Может быть, у собаки и ноги-то такие короткие, потому что её всё время волокут по асфальту - стерлись.
Кот.
И кот у них жил такой занудный, скучный. Про него нечего было рассказывать, как это водится. Никаких с ним не было историй. Просто жил в квартире, спал и ел, прыгал на стенку, после того как погадит.
Бульдоги.
Всегда жалко бульдогов с их покорными тоскливыми мордами. Наверное, потому, что они похожи на «олигофреников».
***
Простые и весёлые собаки.
Колли.
Старушка, «выписанная» в город из деревни. Её посылают выгуливать старую свалявшуюся шотландскую овчарку. Старушка покорно бредет за собакой, торжественно держа длинный поводок. Ей, наверное, неловко заниматься этим городским баловством. Собака её презирает, ведёт себя как главная в их компании. «Что с деревенщины-то взять?» - оглядывается она на старушку.
Бассет.
Или боссет? Большая мешковатая таксообразная собака. Такая длинная, что кажется, что ей не хватает ещё пары ног посередине. А не то хребет вот-вот так согнется, что брюхо будет волочиться по земле.
Дог.
Мужиковатый дядечка бьет по морде черного дога. Дог скулит, валится на землю, что на собачьем языке означает полную покорность, униженное подчинение. Собачья стая, сгрудившись вокруг чужака, будет только рычать и лаять, пока он будет находиться в лежачем положении. А в мужике поверженность пса вызывает только ещё большее озлобление, и он бьёт его, лежащего, повизгивающего несколько раз ногами по брюху: «Тебе сказано домой, так иди домой...»
Дворняга.
Хромая дворняга песочного цвета, с шерстью по фактуре похожей на свалявшийся плюш мягких игрушек. Скачет, хромая на переднюю лапу, оптимистически свесив язык из пасти. В ней чувствуется некая бодрость увлечённого, целеустремлённого бомжа, у которого с утра есть ещё силы для борьбы за выживание. В старой плюшевой собаке железные советские внутренности. Её ещё можно заводить, и она будет скакать, хромая на переднюю лапу, от одной помойки к другой.
Цуцик.
Дедушка, внучка и пегая болонка у магазина.
- Что, замерз, Цуцик?
- Да, он замерз. Давай его согреем.
- Как это мы его согреем?
- Возьмем веревочку, приведем домой...
Бим.
Женщина с испитым лицом: «Бим, Бим!..» А Бим отходит при её приближении и не хочет даваться в руки. Женщина настойчиво ходит за собакой, влезает в кусты, но Бим чего-то боится. Может быть, между ними уже были неприятные моменты. Черно-белый то ли спаниель, то ли сеттер. Женщине хочется, чтобы её признали. Никто её не любит, старую, краснолицую, с узкими заплывшими глазами... Вот бы Бим подошел к ней. Тогда бы она сказала со вздохом: «Только и любит меня мой милый Бимушка. Пусть все идут к черту. У меня есть мой хороший Бимушка». Но Бим как-то опасается ее. Далеко не отбегает, но и не дает приблизиться. «Бим, Бим!..»
Хитрость.
Пес за забором лает на другую собаку, по звучанию – совершенно отчаянно, яростно, чтобы хозяева не сомневались, а сам бежит ей навстречу и при этом виляет хвостом, мол, не бойся, это я так, для порядка.
Кавказская овчарка.
Вдвоем выгуливают огромную серую кавказскую овчарку. Она делает, что хочет. Лаяла на какую-то чёрную беспризорную собаку, пока та не скрылась за угол. Хозяева стояли и покорно ждали, когда собаке надоест лаять, и они смогут идти дальше. Они напоминают родителей, которые вырастили огромного, толстого, глупо-капризного мальчика. Уж сколько они передумали, переговорили, перемолчали, попереглядывались за те 18-19 лет, пока он рос. И вот он во всей красе. Большой, сильный, глупый, воспитанный на потакании, исполнении всех капризов. Это их крест. Они совершенно другие - замухрышки-инженеришки, мягкие, беспомощные... Так и с этой овчаркой. Хозяева боятся её. Она, наверное, чувствует себя вожаком их стаи.
Собачка.
Маленькое, буро-чёрное, на тонких костяшках ног поленцеобразное тельце собачки неожиданно залаяло натужным баритоном какого-нибудь добермана, у которого рыбная кость застряла в горле.
Лохматая и серая.
Овчарка. Южно-русская или кавказская. Огромная, лохматая, серая. В наморднике. Мрачно плетутся хозяйка и эта зверюга вдоль стены дома. Зачем такую держать в квартире? Которая сама себя боится...
Старая и усталая.
Старая усталая собака. Не гавкает на всех встречных сразу, как только её выведут из подъезда, по-ленинградски - из парадной, на прогулку. Устала. Притупилась злость. Идёт невесело. Нет ни мыслей, ни желаний, ни интереса обнюхивать кусты, стены домов, ботинки, встречных собак... Вообще на улицу только для оправки ходит. Спать лучше. «Эх, молодёжь, молодёжь! Эх, молодость, молодость! Гавкают, гавкают... Суета сует».
Весеннее томление.
У кота тоже ощущение, что ничего не происходит. У него весеннее томление, а ничего не происходит, ничего не случается. Дни идут за днями, жизнь проходит... \
Стая.
Собаки. Большие сильные дворняги, отборные, здоровые, напружиненные, закаленные в жизненных битвах, а не просто какая-то собачья шелупень. Собачья банда, безжалостная, деловая, опытная, нерассуждающая, без всяких антропоморфных сантиментов, отлаженная, суровая... Они с лаем бросились вдогонку за лошадью, впряженной в развлекательную карету, и белогривым пони, бежавшим рядом с лошадью. Собаки, вероятно, приняли коротышку-пузанчика пони за кого-то из их породы или просто им показалось, что на привычной и приличной улице вдруг возник непорядок в виде странного существа ростом с дога. А территория-то принадлежит их собачьей банде, а вдруг он суку отобьет, кто его знает. Бежали-бежали и отстали за мостом у «Электросилы». Своры, банды, в парках, у метро поближе к «шавермам», в каких-то помоечных тупичках...
Собачий мир.
Собаки воспринимают в окружающем мире только других собак. Люди - это уже добыча или что-то движущееся, пугающее, иногда подбрасывающее куски, но всегда нечто чужеродное. И низшее по своим качествам. Не-собака, одним словом. А они собаки! Их выводят на поводке. Их мир в тесном промежутке между поверхностью земли и плоскостью на уровне их глаз и ноздрей. Ничего выше. На земле, на стволах деревьев и стенах - следы других собак и пятна мочи. Это их мир.
Жанровая сцена.
Жанровая сценка. Но по нынешним временам она не дождется своего Ярошенко или Прянишникова. Старик лет восьмидесяти. Его часто встречаешь на этой улице. Дряхлый, шаркающий старик с палочкой. Палочка элементарная, аптекарская, с загнутой ручкой из оранжевой пластмассы. Его сопровождает, такая же немощная, еле передвигающая ноги коричневая с проседью болонка. Сегодня N. застал их ещё не при возвращении домой, а на «прогулке». Он сидит на ступеньке перед входом в товарно-сырьевую, «фьючерсную» биржу. Его коричневая болонка, похожая на движущуюся кучу пожухших осенних листьев, ковыляет от газона к нему. Её с лаем обгоняет другая, молодая серая болонка. Она носится вокруг старика и старой болонки, вскакивает и прыгает со ступенек биржи. Она молода, жизнерадостна, напориста, энергична, громко, звонко, весело лает. На кого? Просто так. И немного на коричневую болонку, которая медленно, с остановками перемещается к старому своему хозяину. Старики мало говорят. В них уже почти не предполагаешь осмысленности. Но она всё же есть. Они будто вынужденно пользуются осмысленностью, логикой, запланированностью поступков. Деться некуда. Это так тяжело, но надо потерпеть.
Узкая специализация.
Узкая специализация собаки. Собака лающая, цепная, сигнальная, прогоняющая... Сама по себе она может быть любой: служебной или декоративной, породистой или дворнягой, доброй или злой, большой или маленькой. Но по её узкой специализации у неё один критерий оценки профпригодности: умение вовремя и громко лаять.
Большие и глупые.
Большие глупые собаки, которых опасаются хозяева. Они толком не могут им приказать, выбирают выражения, терпеливо сносят их капризы: нюхание кошек, интерес к другим собакам... Разговаривают с ними «по-человечески». Что-то им объясняют, упрашивают, взывают к их мыслительным способностям. И всегда чувствуется, что это многолетняя история, неколебимая решимость нести свой крест до конца. Точно те же слова, та же терпеливая предрешенность у родителей психически больных детей. Запрятанное в самые подвальные глубины души отчаяние.
Терьерчик.
Ругаются матом при собаке. Маленький, какой-то общипанный, понурый терьерчик, ещё больше наклоняя голову, трусит рядом с хозяином.
Этот мир…
Карликовый пудель рвётся с поводка, распугивает своим отчаянным лаем всех прохожих с пути. Лай такой молодой, задорный, нахальный, уверенный в своей правоте, будто этого стриженного, серенького пуделька впервые вывели погулять на свет Божий, и он вообразил, что этот мир создан только для него и для его хозяев.
Фоксик.
Фоксик с бородкой забежал вперед, чтобы снова встретиться ей на пути. А потом его привязали.
Кто кого?
Социальная психология на собачьем уровне. Интересоваться, кто кого загрызет – ухоженный, начальственный, не из простых ротвейлер или большая, мужественная, умная и суровая дворняга, охраняющая объект?
Буся.
«Буся! Ко мне! Нечего приставать к девочкам». Буся - маленькая жесткошерстая собачка в жилетике, а девочка – черная вытянутая как пластилиновая колбаска такса.
Собаки по утрам.
Собаки по утрам. «Не бойтесь, она не укусит, она только понюхает. Сюзанна, иди сюда!» Не хочется, чтобы тебя даже и нюхали.
Вожак стаи.
Бомж на Ломаной ругает своих собак, двух худых, мелких овчарок, за то, что они слишком близко жмутся к нему, путаясь под ногами, мешая идти по ледяному скользкому асфальту и тащить свои большие пластиковые пакеты с какой-то подобранной на помойках снедью, бутылками и прочим. Он прикрикнул, с матерком, на них, и они послушно, униженно опустив головы к земле и прижав уши, чуть отстали. Маугли-бомж. Из городских каменных джунглей. Вожак стаи волкоподобных уличных собак. Полная покорность. И неотступное следование.
Боксер.
Механическая собака. Боксер в наморднике из никелированной проволоки. В каком-то фильме или мультфильме были собаки-роботы. У них - никелированные усы-антенны. Механика, илизаровские ортопедические спицы. Что-то внедренное. Посаженное природе, естеству на шею. Для его же пользы.
Ездовая собака.
«Собака, запряженная в велосипед. Она с раздраженным лаем тянет изо всех сил дурацкий велосипед с маленьким дурацким хозяином. Дети разбегаются по сторонам, так как собака лает серьёзно. Она проявляет свое отчаянное недовольство. Но лает не на хозяина, а на всех встречных.
Не понять.
Собака, испуганная громкими пьяными разговорами её хозяев. Полуругань-полузабава. Грань между руганью и дружеской, семейной пикировкой едва различима. Но собака, вернее, ещё не вполне собака, не доросшая до своего взрослого размера овчарка, этого не понимает. Она прижимает уши, опускает голову.
Умные глаза.
У этой дворняги были умные глаза овчарки. От всего великолепия породистости - умные глаза. По-разному бывает.
Львица.
Через дорогу идет кошка, небрежно-лениво поглядывая на голубей, подобно львице в саванне, косящейся на пасущееся вдалеке стадо антилоп, так будто она не имеет к ним отношения. Знают, что не догонят. И львица и кошка.
Беспородные.
Беспородная собачка на какой-то станции. Сидит перед вагоном и задирает морду на окна. Глаза потрепанного жизнью мужичка. Страдальчески сморщена кожа над глазами. Рядом другая - того же калибра, белая. В точности копирует поведение первой: водит мордой туда же, куда и она, так же сидит, переходя иногда с места на место, точно так же потягивается, вытягивая, прогибая сначала передние лапы, потом задние...
Когда поезд тронулся, собаки неторопливо встали и ушли. Перепрыгнули через рельсы на другую платформу. Туда прибывает скорый Москва-Симферополь.
Строение тела.
Они изучали строение мужского тела на своем белом, кривоногом кобеле-бульдоге. У него, с его белой, короткой шерстью и розовой, поросячьей кожей, мужские начала были так очевидны и нескромны, что они всегда стеснялись выгуливать его, оглядывались на прохожих - а вдруг встретят мальчиков из своего класса.
Bim-story.
Большая чёрная собака лает, сидя в снегу перед домом и задрав морду на окна. Наверное, какая-нибудь «Бимовская» история происходит. Bim-story.
Кошечки.
При парикмахерских кошечки - маленькие, сонные, вялые, изящные... Никогда не набрасываются на еду, едят с достоинством, по чуть-чуть, аккуратно хрумкают из маленького блюдечка.
Описание: «женщина, похожая на кошечку из парикмахерской».
В гастрономах - лохматые огромные котищи. В их углу всегда полусъеденная рыба в большой миске, молоко и в консервной банке и рядом на полу.
Такса.
«Такса? Завести себе обузу!»
Служба.
Рыжая собака у ворот фабрики. Мирно лежит, даже не глядя на прохожих. Утром собаки перестают сторожить. Только к вечеру они оживают. Но не сразу. Пока идёт народ со смены, они только «означают своё присутствие». Позже, вечером начинают понемногу «работать». Умная Рыжая лает, слегка, «для порядку». Заметила одинокого прохожего, показавшегося в начале улицы. «Не с её фабрики». Пока ещё можно ходить мимо, и Рыжая, бросив взгляд на «не боящегося», приближающегося к ней прохожего, на всякий случай с достоинством уходит - выгнув спину, подлезает под ворота. Вечером, на опустевшей улице она лает с особым смыслом – «филигранным», тонким, сигнальным, «означивающим», оповещающим, подгоняющим, чуть-чуть с ворчинкой, лаем. Её тонкая бело-рыжая мордочка приподнята.
Бездельники.
Распаренные бездомные собаки в тени под стеной гастронома. Бездельники. Жрать хотят. Никто их в свое время не принял на работу, не приучил. А теперь они и сами не пойдут. Тем более, квалификации у них никакой - только на цепи сидеть и гавкать на прохожих не по делу, а для того, чтобы показать хозяину, что работаешь, а не спишь. Работа, конечно, не трудная, да вот кормить будут, наверняка, всякой дрянью и свободы никакой. «Да ну их совсем! И вообще, жарко - это не холодно».
Доберман.
Доберман на заднем сидении автомобиля. Красивый, осанистый, аристократичный... А рядом мается, улегшись на спинку переднего сидения, мальчик. Неподвижность и строгость породистой, холеной, видимо молодой ещё собаки на фоне не находящего себе места от скуки и усталости в душном автомобиле мальчика бросается в глаза. Собака - само достоинство, твердокаменное терпение. «Я не собака, я Доберман Пинчер».
Пудель.
Собаковод с чёрным вертлявым маленьким пуделем. Собака тянет хозяина к колесу, стоящего на тротуаре автомобиля. «Куда? Куда тянешь?.. Ну, обоссы, обоссы».
Коты.
Коты дожидаются сердобольных теток у низких подвальных окошек. Подбегают скорее с любопытством, чем с голодной жадностью: «А что нынче на обед?» Прежде чем приступить к трапезе сначала потрутся о ноги своей добродетельницы. Потом начнут аккуратно и брезгливо что-то надкусывать в бумажке, косясь, а нет ли чего повкуснее.
Борзая
Тонконогое костлявое ковыляние борзой. Никчемная среди смрадного города жизнь. Как у спрятавшейся в ленинградской коммуналке и зажившейся там до суперстарости, до сухой костлявой ветхости старухи из благородных. Из породистых.
Отвязанные.
Отвязанные собаки, весь теплый сезон где-то шлявшиеся на воле, ближе к зимним холодам возвращаются на территории предприятий, складов, автобаз – туда, где они когда-то появились на свет. Возвращаются послужить за кормежку до весны. Теперь мимо ворот этих складов и баз стало страшно ходить. Все они взяты под охрану грязными, мощными, потрепанными в драках, полудикими псами, бестрепетными и холодными как волки.
Интеллигентные.
Интеллигентная собака. Покакала «педи-гри-калом». Вот что значит сбалансированное питание. Интеллигентная хозяйка. В шляпке. Стесняется поступка своей собачки, но видно, что всегда готова без запинки дать отпор всяким там любителям чистых тротуаров. «Которых развелось…»
Лужайка.
На зеленой лужайке резвятся три эрдельтерьера. Их снимают на видеокамеру хозяева. Это - яркое зеленое пятно благополучия в сереньком мире общего неблагополучия, жалкеньких забот, опасений, большого горя, бытовых проблем и пр.
Маня.
Маня любит закусывать. Подошла к тарелке с рыбой. Некоторое время принюхивается. Только, может быть, через полминуты начинается хрумкание… Принюхивалась, проверяла, наверное, - «кошарная» еда или нет. А что принюхиваться-то? Салака всё та же, что и полчаса назад. Вспоминаешь деревенских кошек. Те не будут принюхиваться. Схватят и убегут есть в укромном уголке. А эти городские интеллигентки ещё нюхают.
Судьба.
Она присела на корточки и подозвала собачку. Серая, маленькая, с терьерами в роду ткнулась сначала в колени, а потом подняла острую мордочку к лицу молодой мамочки. Она с дочкой наверное решаются взять её к себе. Эту доверчивую собачонку, щенка ещё. Может быть, собака понимает, что её судьба сейчас решается. Высокие и низкие договаривающиеся стороны. Дочка, конечно, хотела бы что-то попорядочней, а мама присела к собачке, но погладить её опасается. Вдруг она лишайная… Она будет чутко спать на коврике, на прогулке будет бросаться на всех с веселым незлобным лаем. От хозяйской ласки она будет приседать на задние лапки и бить хвостом по асфальту. Будет довольно бестолковой и суетливой до самой своей грустной облезлой старости… Будем жить с лаем.
За что собаки страдают?
Собака свернулась калачиком, положив грустную морду на лапы. На боку у неё свежая красная рана. Антропогенного происхождения?.. За что они-то страдают? Ну, человек, положим, заслужил, и Бог выгнал его из рая, и грешен человек, и наказывают его за грехи. А собаки? Почему их-то? Поселили в этом страшном человеческом мире?
Молодость.
Молодость, весна… Девочка, бегущая за собакой. Собака тоже молода, почти щенок. Овчарка. Бежит носом в землю, рвется с поводка. Девочку это не раздражает. Ей тоже хочется рвануть от подъезда, пробежаться по недавно оттаявшему мягкому газону с буро-желтой прошлогодней травой.
Собачье счастье.
«Счастливая собака», - пришло в голову, пока смотрел на общение черно-серого непоседливого спаниеля и его хозяина. Мужик лет сорока пяти в мятой рубахе, расстегнутой до пояса, с рюкзаком, в резиновых сапогах. Он сначала протер длинными собачьими ушами её глаза, потом что-то поискал в шерсти на голове и под ошейником. Собака всё терпеливо сносила. Она была так оживлена, жизнерадостно свешивала язык из пасти. Её куда-то везли, там, должно быть, будет интересно. Раз рюкзак, резиновые сапоги и старая одежда. Вот хозяин так хозяин! Не будет держать её дома, весной, тёплым днем. С ним весело и интересно.
На Московской площади пересел на 55-й. На нем бомжи ездят в сторону Южной свалки. Вот и теперь парочка, может быть не бомжей, но как-то к ним приближенным. Мятые, засаленные, с какими-то старыми сумками, в резиновых сапогах. А под скамейкой лежала их беленькая собачка, с пушистым хвостом, загнутым в колечко, с умными глазами. Ей тоже повезло с хозяином.
Для городской собаки самая подходящая профессия хозяина – дворник. Хозяин под рукой и гулять можно хоть целый день.
Шаверма.
Беспризорные собаки у шавермовского киоска выклянчивают куски… Каннибалы.
Разговор.
- Он уже освоился с домом, с квартирой… Он тяготится обществом.
– Это хорошо, что он индивидуалист.
– Он гулял три недели. Потом я его помыла противоблошиным мылом «Мухтар».
Ротвейлер.
Морщит лоб, озабоченно оглядывается по сторонам, что-то высматривает… Силясь что-то понять. Нет, этот мир не для его собачьих мозгов. Но он и этого ещё не понял. Молод ещё.
Ожидание.
Собачонка что ни на есть дворняжного вида. Но с ремешком самодельного ошейника. Второй день всё там же - в промежутке между домами сплошь застроенной улицы. На том же месте. С поджатым под живот хвостом на мокрой улице. Смотрит в ту же сторону с прежней серьёзностью и терпением. Кто тебя потерял, псина? Может твоя старушка померла? Или её на скорой увезли?
***
Собака, которая решила стать доброй, но у которой не выдержали нервы.
Дэзи.
«Дэзи!» - старческий надтреснутый голос. «Дэзи!» - чистый, девичий. Из тени дома на свет из окон выбежала, звеня цепочкой и волоча кожаный поводок, рыжая комнатная собачка. Бабушка и внучка пошли под руку дальше, о чем-то разговаривая. «Дэзи! Дэзи!..»
Моська.
Дворникова толстенькая мелкая дворняга кидается на ротвейлера. Вот-вот цапнет где-нибудь сзади. Хозяин тянет ротвейлера за ошейник, не давая огрызнуться, рявкнуть на мелкого нахала… «Ну, Моська! Знать она сильна…» – как бы объясняет происходящее дворник. Ему, наверное, часто приходится повторять эту фразу из-за бестолково нрава своей собаки.
Велосипедист.
Худая, хромая, облезлая, грязная… Еле волокется, опустив голову и вывалив язык. Но туда же: гавкнула на велосипедиста, проезжавшего мимо. Привычка молодости.
Гусеница.
Мохнатая, похожая на гусеницу пекинезка. Она вдруг оказалось в ногах… Чувство гадливость – как к настоящей гусенице. Толстой и мохнатой. Её мерзко даже раздавить. Она вертлявая, спасается бестолково и ползет на тебя… Непереносимое ощущение.
Аристократка.
Смотрит со страстью на стаю уличных собак. Присоединиться к ним ей не позволяет не аристократизм, страшно подумать какой породы!, а поводок крепкого хозяина.
Сторож.
Под запертыми воротами собачья морда: «Гавкнуть что ли?»
Рядом!
А у самой глаза грустные, униженные. Покорно идет рядом с хозяином.
Чего ей грустить? Кусаться не дают что ли?
Отношения.
Не расслабляемо жесткие отношения. Со своей овчаркой.
Уши и хвост.
И хвост торчит, и уши болтаются. Антипородно. Пожалели псину.
Равнодушный.
Какой-то равнодушный к людям бульдог. Не бросается ни на кого, не лает, не кусается...
Вопрос.
- Почему она не лает?
- Во-первых, она не здесь работает, во-вторых у неё другая специальность. Она не сторожевая собака, чтобы вас в магазин не пускать.
- А-а-а!»
Нюх.
Принюхивается к ноге хозяина, привязывающего её к оконной решётке перед тем как войти в магазин.
Это она так запоминает хозяина. И потом ей не нужно будет смотреть в глаза, чтобы узнать его. В собачьем мире это смотрение морда в морду – уже нехороший признак, последнее дело. Проще и надежней понюхать и запомнить, как пахнет штанина и ботинки.
Самое интересное, что пахнут ботинки по-разному. Одним из них хозяин сегодня раздавил чужую какашку на асфальте.
Так же.
Большая красивая овчарка раскорячилась на газоне. Вот так же это делают и самые величественные и благородные. На минутку изменяют себе. А через минуту уже как ни в чем не бывало принюхиваются к траве.
Сторожевой инстинкт.
Забежала в чужой двор. Все равно, из-за какого забора гавкать – лишь бы делать свое дело. Ну и чтобы не могли достать.
Страх.
Коричневая болонкового вида собака у запертых дверей парадной. Дрожит, оглядывается. Но сидит на месте. Только лапами иногда перебирает. И дрожит, бегло взглядывая на прохожих. Дрожит от страха. Если ее немедленно не найдут, то приедут гицели и заберут в приемник бездомных собак. И там сделают из нее мыло.
Собачья жизнь.
*
Бежит промозглым утром, принюхиваясь к выступам на фасадах домов. Бежит… Потом вдруг зачем-то – на проезжую часть. Что-то ее гонит, бедолагу.
Мелкокалиберная, худая, быстрая…
«Едовая» собачья судьба. Без этого нельзя!
Ну и любовь еще. И ее не обойти.
Как у людей.
Ее тоскливое, суровое присутствие…
*
Собаки при хозяевах. Если, конечно, хорошие хозяева попались. Вот у кого жизнь – баловство и забава. Бегать с хозяином по улице, приносить ему «апорт»…
Картинки.
*
Собачка. Декоративной породы. В её головке маленький злой мозг.
*
Смешное, запутавшееся в шерсти тявканье.
*
Белый дог с розовыми, в черных веснушках, губами. Лижет у знакомой своей хозяйки ноги. Задирая мордой подол.
*
Уже покакала. Жмется от холода, поднимая то одну, то другую лапку. Маленькая серенькая лохматая болоночка.
Ждет, пока ее хозяйка, девочка лет десяти, лепит снежок из нападавшего на крышу машины снега.
*
«Нагуляться, нагуляться!» - пара беленьких собачек у старушки на поводке. Бегают туда-сюда, торопливо обнюхивают все подряд, сикнут на стену и опять – туда, сюда...
Торопятся побольше успеть за время утренней прогулки. Со своей старушкой.
*
«Поссало».
*
Укусила. По-доброму.
*
Собака-бомж.
*
Маленькое, злобное не пойми что. Выполнил с самого утра свое предназначение и теперь дает себя увести домой. На диванчик. Будет удовлетворенно дремать до вечерней прогулки.
*
Предсказуемому во многих своих проявлениях коту: «Навальный ты! Вот ты кто!»
*
Озабоченно недоуменно дрожит от холода собака.
*
Нюхает, будто хочет узнать. Глазам своим не верит. Применяет главный собачий инструмент – нос.
*
Черный терьер. Не верит своему носу крутится взад-вперед у столба дорожного указателя. «Неописанный столб!»
*
Жалобное подвывание некормленой собаки на цепи.
У собак все откровенно – и жалобы, и злоба.
*
Сытое уверенное гавканье собаки справного хозяина.
*
Самый низкий собачий бас. Это даже не Шаляпин, а Максим Дормидонтович Михайлов!
Сторожевой инстинкт.
Стережет кладбище. Ей все равно, что стеречь: главное, чтобы были ворота, территория и хозяин.
Улица.
«Че ты сожрал!?» - слышно ее через улицу. А он будто и не у него спрашивают – ни ухом, ни хвостом. Ноль внимания.
Полезный опыт.
Несет поводок в зубах. Неизвестно, кто кого ведет: хозяйка – пса или он – хозяйку. Ему весело, он доволен собой. Проявления собачьего интеллекта очень забавны. Попытки интеллектуально соответствовать.
Девушка на опыте общения со своей умной собакой будет легко, терпимо относиться ко всяким недоумкам, с которыми ей придется встретиться. В любом случае они будут умнее собаки хоть на чуть-чуть. А этого будет достаточно, чтобы они не вызывали отторжения, нетерпимости и т.п. Короче, полезный для жизни опыт.
Далматинец.
При всем своем благородном ухоженном виде этот живой и веселый, даже несколько вертлявый, странноватый на этой сумрачной улице далматинец заинтересовался вдруг встреченной тощей собачьей простолюдинкой, полез к ней обнюхивать. И тем сразу же вызвал возмущение ее законных кавалеров – таких же недокормленных и невзрачных дворняг.
Эти породные черные пятна на белом шкурном фоне совсем ничего не значат в собачьей сути. Собачьи души одной породы.
Колесо.
Эту таксу зовут Настя.
«Настюша!» - позвал ее хозяин. Она в это время задрала ногу на автомобильное колесо. Может быть, даже на хозяйское.
Намордники.
*
В намордниках они и не кидаются на чужих. Какой смысл!
*
Грустная грязная мордочка. Не повезло в жизни. С ее какой-никакой породой. Болоночной. Щенком не в те руки попала. Теперь она попрошайка с грустной мордой. А ей хочется - да и кому не хочется? – быть другом человека. Звонко лаять, выбегая из подъезда на прогулку…
Все это – в другой жизни.
Чара.
Чара – подлая собачья женщина. Характер такой - злобно-подлый. У них – у подворотных – характер у всех подловатый, а Чара так и отличается в этом смысле в более подлую сторону.
Варежка.
Понюхала ее белую с синими цветочками варежку. На всякий случай. Вдруг это неспроста она несет руку чуть на отлете, будто что-то приманивающее держит. Рукой в белой с синими цветочками варежке.
Дружок.
Весь – внимание. Сидит паинькой. Смотрит в сторону старушки с шуршащими пакетами. Если он будет хороший, из этого шуршания образуется что-нибудь вкусное.
Стрижка.
Болонка. Смирилась с тем, что ее побрили, оставив только чубчик на голове. Ей еще неловко. Она оглядывает периодически свои худые ноги, синюшную спину. И не очень все это ей понятно.
Еда.
Совершил подлость по отношению к дворовым котам: предложил им поесть бомж-пакетную лапшу.
«А что!» - с невинным видом.
Оскорбил некошачьей едой.
Не кошарной.
Физиология.
Ее не смущает физиология собаки. Обписывающей по ходу утренней прогулки встречные заборчики, углы домов, колеса автомобилей... На лице хозяйки можно уловить только отблеск чуть смущенной улыбки, адресованной прохожим, которым это зрелище собачьей оправки тоже достается. Хозяйка привыкла ко всему такому. К животной беспардонности.
Так-то псина ничего себе! Ласковая, умная, веселая, не старая еще... К остальному можно притерпеться. Ведь можно
Поведение.
«Что ты так себя ведешь!»
Как она себя ведет? Эта уличная собака. Как можно себя вести?
Она тоже не понимает, беспечно помахивает хвостом и не понимает, что от нее хочет эта добрая старушка? Что-то бормочет на своем непонятном человеческом языке. Дала бы что-то поесть!
На газон.
На дальний - аж на Кабинетной улице - газон водит свою таксу. Вернее, она позволяет ему сопровождать себя туда Беспривязную. Деловитую. Добродушную.
Собачий характер.
Пудель совсем не раздражается, когда хозяйка по неосторожности несколько раз стукает его сумкой по голове. Ни капельки раздражения! Просто наклонил голову, уворачиваясь. Наверное животные вообще не знают, что такое раздражение. Такое животное свойство.
Собака Мулька.
Жить рядом с такими полубессмысленными существами, которые только и умеют смотреть на тебя преданными глазами и выражать разными способами признательность и любовь к хозяину!
Они, конечно, стараются выпрыгнуть из этой ограниченности своего употребления, хотят быть еще чем-то, но у них, понятно, почти ничего не получается. И поэтому их невозможно жалко.
Хозяева с таким характером взаимоотношений мирятся, а они… Привыкнут ли когда-нибудь? К судьбе.
Елена Васильевна. Ночные бдения за экраном компьютера. Приглушенный свет. Где-то в темном углу иногда издает разные негромкие звуки ее Мулька.
Они чувствуют, что им хорошо вместе в этой комнате, в этом мире. Ведь все пока хорошо.
Циклоферон.
Пес по кличке Циклоферон. Его хозяйка высокая нервная девица. Высокая и высокомерная. Знакомые держатся с ней осторожно. У нее в глазах мелькают злые искорки. А вообще она разная.
Когда случайные знакомые, уезжавшие в экспедицию, неожиданно предложили щенка, она растерялась, размякла и потускнела, потеряла форму. Но потом, когда она сумела взять себя в руки, что-то менять в судьбе щенка было уже поздно. Она нехорошо рассмеялась и, сидя на гулкой кухне и глядя на глупо и преданно смотревшего на нее пса, плесканула слегка на него своим природным ядом: «Циклоферон! Ко мне!»
Прогулка.
Собака аж трясется от нетерпения. «В парк! В парк! На тротуаре нельзя! В парк! В парк!»
Фуксик.
Старушка и мелкая собачонка в жилеточке. Наверное и порода у этого несчастья какая-то есть...
«Как двину щас!» - говорит старушка своему Фуксику.
Как там еще могут зваться такие мелкие собачки!
Ванная.
Кот не заходит в ванную. Там живет стиральная машина. Страшный зверь!
Аллергики.
- У нее аллергия на кошек, а у кошки аллергия на курицу.
- Так все сложно!
Тоска.
Собакохозяйка с двумя несчастными болонкообразными создания