Что делает с нами Интернет? 4 глава

Итак, можно выделить следующие особенности Интернет-культуры:

• Интернет делит мир на «свое» и «чужое» пространство, причем суще­ствуют объективные предпосылки для восприятия мира Интернета и как характеризующегося открытостью, независимостью субъекта и простором для личностного роста, и как навязывающего свои пра­вила, затягивающего, «высасывающего жизненные соки»;

• пространство Интернета дает возможность для реализации мифо­логической составляющей образа Я: идентификации с культурным героем Интернета — хакером, осуществления действия «перемеще­ния», «преодоления границ», партиципации как результата тождества ролей в рамках одной деятельности и соучастия в режиме «реального времени»;

• Интернет стимулирует формирование «чудесной» картины мира, вы­полняя по отношению ко всей современной культуре функцию пе­риферии, где копится информация о случайном, новом, ненорматив­ном, не вписывающемся в жесткие рамки устоявшихся представлений;

• семиотическое пространство Интернета, содержащее языки двух ти­пов — символьного и иконического — является средой порождения новых текстов и новых смыслов (о связи смысла, «живого» знания с принципиальной неполнотой перевода см. у В. П.Зинченко [92]).

Развитие сетевой культуры: от периферии к центру

Последний параметр семиосферы — зависимость общего облика се­миосферы от диалога данной культуры с иной культурой, находящейся вне границ изучаемой семиосферы. Ю. М.Лотман предлагает рассматривать отношения двух культур как диалог, в котором каждая из них выступает то как принимающая сторона, то как продуцирующая, дающая. При этой смене ролей отношения культур проходят несколько этапов, что нахо­дит свое отражение в текстах, кодах и самоотношении семиосфер каждой из участниц. Рассмотрим с этой точки зрения развитие Интернет-культу­ры в нашей стране.

Первый этап: поступающие извне тексты сохраняют облик «чужих»; чужой язык воспринимается как культурный, развитый; свой язык и свои тексты на нем оцениваются как отсталые. В начале 90х годов традицион­ные компьютерные средства и коды и тексты, выдержанные в идеологии «человеко-машинного взаимодействия» оказались существенно потесне­ны языками «большой» культуры. Языки изобразительного искусства, ли­тературы, науки и соответствующие им тексты стали активно заполнять сетевое пространство. Меню, многооконная графика, малоцветный и неа­нимационный дизайн еще активно применяются, но уже воспринимаются как средства сугубо технические, «не отвечающие психологическим запро­сам пользователя». Всем хочется забыть о делении на профессиональных и непрофессиональных пользователей, не «вступать во взаимодействие», а просто пользоваться компьютерными средствами в личных целях. Зна­ковым был переход к русификаторам и, в частности, к замене «русской латиницы» в электронной переписке на «великий и могучий».

Второй этап: «импортированные» тексты и «своя» культура взаимно перестраиваются; «чужие» коды встраиваются в принимающую культуру. В Интернете появляется все «свое» — дизайн, жестовый язык, тусовки- чаты, реклама. Развивается сетевая инфраструктура (поисковые системы и домашние страницы), появляются сетевые проекты и первые жертвы Интернет-зависимости. Во внешней жизни идет процесс усвоения ком­пьютерного стиля (в новостных программах ТВ и журнальной графике, в первую очередь) и компьютерной тематики (от специализированных журналов до Интернет-кафе, Биллгейтс — герой фольклора). *

Третий этап: в обществе складывается впечатление, что заимствован­ные из другой культуры средства и тексты в полной мере могут раскрыться только и именно «здесь», в новой культуре. В конце 90-х в нашей стране укореняется представление о том, что все «настоящее», все «самое-самое» реализовано (или скоро будет реализовано) в Интернете — за самыми свежими и полными новостями, полной и точной информацией о погоде, точным расписанием поездов и самолетов, за лучшими покупками (це­на/качество/усилие) и даже самым полноценным обменом мнениями — за всем этим нужно отправляться в Интернет.

Четвертый этап: культура приходит в состояние возбуждения и начи­нает порождать новые тексты, основанные на культурных кодах, в про­шлом стимулированных внешним вторжением, но преображенных в но­вую оригинальную структурную модель. В Интернете текстов и локусов уже так много и с такими функциями, что по объему Интернет-про- странство субъективно сопоставимо с пространством «внешней» жизни.

Собственно говоря, представление о «внешнем», внеположном Интернету размывается, что свидетельствует об объединении семиосферы Интернета и семиосферы «обычной» жизни; граница в это время становится более прозрачной и утрачивает характер особой, не совсем «своей» террито­рии (ср.: доступ только с рабочего места или из Интернет-кафе и доступ с мобильного телефона); происходит замещение многих информацион­ных, социальных и бытовых действий их Интернет-аналогами. Появи­лись новые требования к предоставляемой информации, навязываемые Интернет-культурой: 1) гипертекстовое представление — так, чтобы был заготовлен ответ на любой вопрос потребителя; 2) эксплицитная схема информации — должна существовать информация о предоставляемой ин­формации; 3) оперативность пространственно-временной локализации — указание точных «адресов» и времени последнего пополнения информа­ции; 4) субъект-субъектный стиль общения.

Пятый — последний — этап: изучаемая культура переходит в позицию «передатчика» и сама становится источником потока текстов, направляе­мых на «периферию». В последние годы активно внедряются программ­ные продукты, предназначенные для освоения новых, ранее не опосредо­ванных техникой областей жизни. Фактически все усилия разработчиков прямо или косвенно направлены на создание уже не просто «модели поль­зователя», а Интернет-проекции, виртуального клона каждого посетителя Сети. По-видимому, главным культурным результатом интернетизации станет появление нового психосоциального объекта: у человека наряду с его е^о и аИег-е^о появится 1п1егпе1:-е§о как отражающее его третью ипо­стась и третий — после внешнего и внутреннего — мир.

Особенности Интернет-коммуникации

Существуют различные «списки» свойств Интернет-коммуникации, Интернет-сообществ, «виртуального мира» и др. Так, в диссертации В. П. Ру- комойниковой перечисляются базовые качества виртуального мира, опре­деляющие специфику общения в нем: нематериальность, текстуальность, условность, мифологичность, анонимность [1791- Мы рассмотрим те осо­бенности сетевой коммуникации, которые позволяют ее участникам ре­шать проблемы развития.

Прежде всего, необходимо отметить, что Интернет предоставляет уникальную возможность совместить коммуникацию и автокоммуника­цию: тексты, посылаемые другому, одновременно становятся доступны и адресату и адресанту. То, что обычно разнесено во времени и соответ­ственно требует разделения ролей, в Интернете реализуется «здесь и сей­час». Появление автокоммуникации (в частности, связанное со взрывным возрождением эпистолярного жанра) принципиально меняет психологи­ческие условия для пользователя как личности. Согласно Ю. М. Лотману, «если коммуникативная система Я-ОН обеспечивает лишь передачу не­которого константного объема информации, то в канале Я-Я происходит ее качественная трансформация, которая приводит к перестройке самого этого Я» [130].

Другая особенность Интернет-общения — страсть «жителей Интер­нета» к дискуссиям, спорам и обсуждениям, что в первую очередь ска­зывается на развитии самосознания. Л. С. Выготский вслед за Ж. Пиаже отмечал, что «именно возникновение спора приводит ребенка к система­тизации собственных мнений» [55].

Следующая особенность коммуникативного процесса в Интернете — использование «ника», — является воплощением опосредующей функции слова. Как в методике двойной стимуляции Выготского—Сахарова псев­дослово постепенно наполняется предметным содержанием, так ник вы­ступает средством обобщения текстов, которые им маркируются и за ним со временем и для собеседников и для самого автора начинает проступать его предметная отнесенность — «предметом» в данном случае оказывает­ся личность автора.

У Интернет-коммуникации есть еще одно свойство, неоднократно отмечавшееся в литературе — анонимность. «Граница личности есть гра­ница семиотическая» [130]. В данном случае граница личности жителя Интернета не включает ни телесное Я человека, ни его свойства как субъ­екта социальных отношений: и физическое, и социальное «лицо» человека как раз и скрыты в Интернете под маской анонимности.

Итак, три особенности Интернета — автокоммуникация, дискусси­онная практика и традиция псевдонимов — создают предпосылки для интенсивной работы над образом Я. Интернет как особая культурная сре­да предоставляет дополнительные средства для развития самосознания как высшей психической функции. Выделенные Л. С. Выготским три ступе­ни в развитии всякой психической функции выглядят здесь следующим образом: Я как автор суждений и выборов, зафиксированных в Интерне­те — «автор-в-себе»; Я как автор, воспринимаемый другими участниками Интернет-общения — «автор-для-других»; Я как автор, осознающий свое авторство и принимающий точку зрения на себя как на автора своих суж­дений и выборов — «автор-для-себя». Это позволяет жителю Интернета осуществить себя как личность: «То же, что принято называть личностью, является не чем иным, как самосознанием человека: новое поведение че­ловека становится поведением для себя, человек сам осознает себя^! ак известное единство» [55].

Четвертая особенность Интернет-общения — анонимность, — на­кладывает ограничения на само понимание личности в этой среде. В Ин­тернете телу отказано в семиотическом статусе [16], точнее — этот статус признан нулевым. В 60-е годы хакеры, как представители молодежно­го бунта, приравняли к нулевому семиотический статус социальных до­стижений человека, заявив о равенстве всех в компьютерном мире не­зависимо от дипломов и должностей. Интернет-культура сделала второй шаг к десемиотизации вещного мира, исключив из свойств своего пользо­вателя природную составляющую. Таким образом, личность в Интернете
может пониматься только одним-единственным способом — как субъект культуры. Понятую именно так личность В. В. Петухов определяет как субъекта ответственного и самостоятельного выбора [164].

3.2. Деятельностный подход

к анализу сетевой активности

Особенности строения Интернет-среды составляют внешние условия разворачивающегося в ней поведения и, в соответствии с теорией де­ятельности А. Н. Леонтьева, предопределяют набор тех психологических операций, из которых складывается активность субъекта.

Интернет как условие деятельности

Оговоримся, что выделяемые нами параметры Интернет-активности включают в себя не только обстоятельства собственно сетевой коммуни­кации, но и условия работы в современных операционных системах. Оче­видно, что развитие информационных технологий будет менять и некото­рые параметры деятельности человека, поэтому мы попытались выделить с помощью опроса ведущих специалистов в этой области те из них, кото­рые укоренены в принципах программирования и информатики и не могут быть «отменены» очередной разработкой Мюгокой. Такие технологические инварианты требуют от человека применения определенных психологи­ческих операций. Дадим их краткое описание.

• Сохранение вновь созданного файла производится с привлечением внимания субъекта и требует от него осуществления процедуры по- именования — это операция произвольного и опосредованного за­поминания, применение которой ведет, как известно, к развитию высших психических функций.

• Сохранение информации и ее поиск осуществляется с помощью опе­рации классификации (директории, папки и т. п.), что обеспечивает принудительный тренинг операций обобщения и установления отно­шений и способствует децентрации в познавательной сфере.

• Необходимость выбора шрифтов, кеглей и прочих параметров текста задает операцию «отстранения от смысла», требуя от субъекта произ­вольного переключения с механизмов мышления (текст как семанти­ческий объект) на механизмы восприятия (текст как перцептивный гештальт).

• Символический характер действий, имею­щих во внешней реальности специфический рисунок мышечных усилий («зайти» на сайт, «создать», «уничтожить») — это создает осо­
бое психологическое поле, в котором репрезентация в действиях (по Дж. Брунеру [31]) опосредована символами, а не конституиру­ющей данное действие двигательной активностью. Условно это поле может быть обозначено как перцептивно-символьное.

• Непроизвольная фиксация «следов» деятельности — диалоги, пере­писка, перемещение по сайтам субъекта обнаруживаются им как объ­ект в перцептивном поле и могут в любой момент стать предметом самонаблюдения.

• Полностью контролируемая (по параметрам, форме, содержанию и длительности) самопрезентация становится основой анонимной пуб­личности.

• Возможность построения виртуальных отношений близости (между Я -виртуальным и Ты-виртуальным), предполагающих субъективно комфортную степень самораскрытия и принятия значимого другого обеспечивает анонимную интимность.

• Факт причастности к Интернету как отчужденному продукту дея­тельности миллионов участников процесса формирует трансперсо- нальность как свойство Интернет-культуры, позволяющее не только решать «задачу на смысл Я», но и удовлетворять потребность в транс­цендентном.

Виды сетевой активности

Существуют различные классификации людей, использующих Ин­тернет в своих целях. Так, среди всех пользователей выделяются те, для которых Интернет находится в центре профессиональной жизни, и те, для которых он играет роль центра жизни личной [365]. И. Г. Опарина выделяет группы в зависимости от степени участия в изменении информационного пространства Интернета [154]. В. Фриндте, Т. Келер, Т. Шуберт выделя­ют группы «хакеров», «любителей», «прагматиков». Хакеры максимально идентифицируют себя с пользователями Интернета как социальной кате­горией, любители не идентифицируют себя с пользователями Сети в це­лом или же с конкретными ее сообществами, и не используют ее в узко прагматических целях, что характерно для прагматиков, эпизодически ре­шающих здесь конкретные задачи [202].

И. Васюков описывает различные основания для стратифицикации представители киберкультуры: уровень подготовленности в компьютер­ных и Интернет-технологиях (самые неподготовленные — ламеры, более продвинутые пользователи — «юзеры», самые высокостатусные — «про­фи», «хакеры»); по своим личным интересам или роду профессиональных занятий («форумцы», «чатники», «айсикьюшники» (по используемым сер­висам для общения), «квакеры», «старкрафтщики», «фиферы», «гонщики» (по типу любимой и культивируемой игры). В компьютерных фирмах, в соответствии с существующей организационной структурой имеются: «технари», «настройщики», «программеры», «продавцы», «интернетчики».

В чисто профессиональной киберкультуре, по оценке И. Васюкова, стра- тифтикация кибернетчиков происходит очень высокими темпами: веб- дизайнеры, веб-проектировщики, веб-маркетологи и т.д. [38].

При всем многообразии поводов обращения субъекта к Интернету [9] в строении его деятельности сетевые ресурсы теоретически могут занимать одно из трех мест: выступать в качестве условий, в которых разворачи­вается исходно несетевая активность; служить сознательно выбранной целью, на достижение которой направлены усилия субъекта; побуждать и направлять активность пользователя, не имеющую внесетевого вопло­щения. В зависимости от того, чем для пользователя является Интернет — условием, целью или мотивом — его сетевая активность будет обладать, соответственно, статусом операции, действия или деятельности. Рассмот­рим более подробно возможные последствия для развития личности этих видов активности.

Программные продукты, включаясь в активность пользователя как условия его внесетевой по целям и мотивам деятельности, предъявляют определенные требования к способностям индивида. Для того, чтобы при­менение сетевых ресурсов облегчало, а не затрудняло деятельность, опера­ции классификации, обобщения, установления отношений, структуриро­вания, выбора фигуры на фоне должны быть сформированы и регулиро­ваться на «метакогнитивном» уровне [40] способностью к произвольному выбору оснований категоризации. Опосредование и переопосредование различных видов деятельности информационными технологиями активи­зирует работу «лсвополушарного» [178], логического механизма мышле­ния и может способствовать развитию произвольности и опосредованно- сти познавательных процессов. К личностным особенностям пользователя ИТ-опосредованная деятельность не предъявляет каких-либо определен­ных требований помимо общей для обеспечения активности в любой «бо­гатой» среде необходимости в достаточно высоком уровне саморегуляции и интегрирован ности поведения для удержания внимания на объектах, соответствующих целям деятельности. Возможно, наблюдаемый многими пользователями феномен «исчезновения времени» в сетевых «путешестви­ях» возникает именно благодаря несоответствию достигнутого личностью уровня саморегуляции требованиям к концентрации внимания в услови­ях равной интенсивности конкурирующих «фигур» в перцептивно-сим­вольном поле Интернета в форме визуального перцепта (страница сайта, например). Итак, для постоянных пользователей Интернета, т.е. людей, выбирающих сетевые ресурсы как наиболее удобные и доступные сред­ства решения своих внесетевых задач, должна быть характерна способ­ность к целенаправленному поведению и высокая помехоустойчивость, обеспечиваемая исправно функционирующей системой смысловой регу­ляции. («Не потеряйтесь в Сети» — девиз Интернет-новостей на ТВ- канале «Культура»).

Интернет-ресурсы могут выступать для субъекта как предмет его про­фессиональной (а в последние годы — и любительской) деятельности по развитию сетевого пространства. Программисты и программирующие пользователи решают задачи, в которых не только условия, но и цели являются внутрисетевыми — создание программного обеспечения, сай­тов, домашних страничек и т. п. Характерной особенностью такой сетевой активности является наличие представления о конечном результате дей­ствия, когда деятельность включает в себя этап планирования с опреде­лением необходимых и желательных параметров создаваемого продукта. Создание и поддержание сетевого ресурса требует, во-первых, некоторых интеллектуальных способностей и навыков, а, во-вторых, невозможно без опоры на определенные характерологические особенности. Если разви­тие программирования создает предпосылки для расширения базы по­тенциальных пользователей инструментария по созданию Интернет-объ­ектов за счет простого снижения требований к способностям и знаниям субъекта сетевых действий по сравнению с требованиями, предъявляемы­ми к интеллекту программиста, то «наследование» в области характера черт «сетевого творца», возможно, подчиняется более сложным законо­мерностям. Изучение Личностных особенностей программистов высшей квалификации в свое время [71] позволило обнаружить присущий это­му контингенту набор черт личности. Можно ожидать, что современным программистам, развивающим Интернет, свойственны те же черты, хотя, возможно, и в ослабленном виде, но и они, и «интернетчики-любители» могут отличаться от суперпрограммистов рядом особенностей, связан­ных с ориентацией на Интернет-коммуникацию — ведь любой Интернет- ресурс в отличие от какого-либо другого программного продукта ориен­тирован в первую очередь на «потребление» Другим, а не на решение технико-технологической задачи.

В то же время базовые, существенные для профессиональной про­граммистской картины мира переживания создателей Интернет-среды, которые, согласно их самоотчетам, сопровождают работу с компьюте­ром [70], экстериоризировались в свойства Сети и стали доступны всем пользователям. Так, в период распространения персональных компью­теров лишь в воображении и ассоциациях программистов высшей ква­лификации работа с ПК выступала в образах «движения над» и обра­зах неизвестного («полет в многомерном пространстве», «парение», «вид с высоты на неизвестную местность», «перемещение в невозможных про­странствах», «движение в бесконечности»). Для всех остальных — при­кладных программистов, постоянных и эпизодических пользователей — работа с компьютером была прежде всего взаимодействием с более или менее дружелюбным партнером и темы сотрудничества и/или конкурен­ции были в их самоотчетах ведущими. С появлением Интернета ситуация изменилась — анализ высказываний об Интернете в прессе и опрос более ста пользователей и разработчиков сетевых ресурсов дает картину практи­чески точного воспроизведения ассоциативных образов ведущих програм­мистов досетевого поколения. Другими словами, эмоциональное состо­яние и аффективно окрашенные образы, сопровождающее деятельность

творца, «оседают» в продукте творчества и для потребителя этого продукта выступают уже как объективно заданные условия, требующие появления соответствующих операций в структуре деятельности (для нашего слу­чая Интернет-деятельности это будут операции псевдосенсомоторные — «перемещаться по сайтам» и «рассматривать страницы»). Возможно, что механизм такого «овеществления» эмоций сродни тому, что был описан Я. А. Пономаревым при исследовании творческого мышления как переход побочного продукта дополнительной задачи в прямой продукт основной задачи.

Третий способ включения Интернета в структуру своей деятельно­сти — это формирование субъектом особого «сетевого» предмета какой- либо потребности. В этом случае мотивом может стать Интернет-обще­ние или Интернет-познание, или Интернет-игра, и даже Интернет-агрес­сия — как у хакеров. Само пребывание в Сети приобретает соответству­ющий мотиву смысл, а препятствия на пути погружения в Интернет- реальность становятся фрустраторами. Таков путь превращения пользова­теля или разработчика в Интерет-адцикта (см. списки свойств зависимо­го от Интернета), но он же позволяет человеку, став на время жителем Интернета и научившись в этой среде удовлетворять прежде депревиро- ванные потребности, изменить свою мотивационную структуру и обрести опыт развития личности. Таким образом, отличительной чертой субъекта Интернет-деятельности должна быть актуальность задачи формирования идентичности — от застревания в спутанной идентичности, приковываю­щего человека к анонимному существованию в псевдофизической и асо­циальной реальности Сети, до произвольного и опосредованного сетевы­ми ресурсами конструирования образа Я.

Описанные раннее свойства Интернет-среды как семиосферы дают, как нам кажется, уникальную возможность осуществлять поиск идентич­ности начиная с третьей, «духовной» по У.Джемсу, ипостаси личности и, далее, через групповую идентичность «социальной» ипостаси, прийти к принятию своего физического Я. Действительно, формирование образа Я в особых условиях телесной непредстанленности и социальной немар­кированности субъекта Интернет-активности не может идти по линии вычленения физического Я как фигуры в перцептивном поле и социаль­ного Я как исполнителя социальной роли. Механизм самовосприятия, т. е. способ построения образа Я в условиях символьно-перцептивного поля Интернета остается механизмом актуалгенеза перцепта как «перевода сук- цессивного рисунка движения в симультанную картину образа» [120] — с тем лишь отличием, что в качестве «точек фиксации» выступают вы­сказывания субъекта (в письмах, чатах и т. п.) и совершенные им выбо­ры (сайтов, текстов, адресов, ников, аватаров и т. п.), а «рецепирующим органом» оказывается семантическое пространство. Автоматически фик­сируемая Интернет-ресурсом последовательность высказываний субъекта Интернет-активности может становиться предметом восприятия и само­восприятия, когда «щупало» глаза воспроизводит траекторией своего дви­жения не физические, а семантические «контуры» объекта.

Итак, в пользователи, разработчики и жители Интернета рекрутиру­ются люди, обладающие специфическим набором личностных задач и их существование в Сети может оказаться как успешным — продуктивным и способствующим развитию личности, — так и неконструктивным, тор­мозящим решение актуальных жизненных задач и приводящим к консер­вации личностных проблем.

Пользователь в первую очередь ориентирован на поиск новых — сетевых — средств достижения своих внесетевых целей. На этом пути его может ждать как успех, так и поражение. В первом случае возника­ет не только овладение предметом, но и овладение, по Л. С. Выготскому, собственными психическими функциями, управление которыми в вир­туальной реальности требует перехода на более высокий уровень произ­вольности. Это повышение требований к «силе Это» обусловлено тем, что естественная для функционирования человеческой психики связка «образ — движение» [93] оказывается разрушена внефизическим харак­тером перемещения в среде, где затраты усилий больше не выступают как естественные ограничители психомоторной активности. В случае не­удачи формирования и интериоризации новых средств контроля произ­вольность внимания утрачивается (в точном соответствии с концепцией П. Я. Гальперина) и субъект Интернет-активности оказывается «одержим» предметом — исчезает стремление получить «пользу» от взаимодействия с сетевыми ресурсами, намеченные цели деятельности не достигаются, субъект мистифицирован предметом. Э. Эриксон [224] потерю адекватно­го чувства времени, неспособность к концентрации, саморазрушающую поглощенность односторонней деятельностью относит к симптомам нару­шенной идентичности. Другими словами, «принцип реальности» уступает место «принципу удовольствия» и, как и полагается в ситуации» дикта­та Ид, утрачивается чувство времени, нарушается иерархия ценностей и целей. В результате пользователь перестает «пользоваться», а начинает «фланировать». В Интернет-среде Обломов, не сумевший стать Штоль- цом, обрекается на участь Хлестакова.

Развитие личности и становление профессионализма разработчика Интернета обусловлено спецификой предмета: программист включен в 1 а- боту по созданию новой реальности, иного мира — со своим особым хронотопом, законами «природы» и слепленными из битов информации объектами. Полюса модуса «создание» — порождение (естественное, орга­ническое, материнское: гония) и творение (ремесленное, насильственное, отцовское: ургия) [73]. Интернет предоставляет как возможность после­довательного улучшения, упорядочивания, взращивания, накопления, со­трудничества, так и взрывного изменения, разрушения, насильственного внедрения, взламывания, конкуренции. В любом случае, для разработ­чика сама среда Интернета предстает как осознаваемая цель конкретных действий, вносящих реальные и оцениваемые референтным окружением изменения в структуру/функционирование Сети. Естественным образом креативный характер деятельности порождает ощущение избранности, ко­торым можно наслаждаться в одиночестве или разделять с такими же по­священными. С другой стороны, Интернет для этой категории — среда «упругая» [198], сопротивляющаяся, что дает возможность для опреде­ления/переопределения границ собственного Я. Но, так как креативный потенциал деятельности сосредоточен на объекте, можно ожидать отно­сительную стабильность Я. Достижения во взаимодействии с Интернетом и значимость оценок со стороны группы отобранных «посвященных» ве­дут к развитию определенной (высокой) самооценки и профессиональной ассертивности и их консервации, что может служить средством маскиров­ки (ухода) для проблем, возникающих во внесетевых видах активности (в том числе, межличностном общении и самопознании). В любом случае, в рамках своей роли культурного героя разработчик оказывается вынужден в какой-то момент сделать выбор между узкой и широкой групповой иден­тичностью — один путь уводит в хакерство и даже банальную корыстную киберпреступность, другой — делает обычным человеком с обычными проблемами самоактуализации (по словам У. Черчилля, кто в двадцать не был революционером, у того нет сердца, а кто к сорока не стал кон­серватором, у того нет головы). Таким образом, для этого типа носителей Интернет-культуры продуктивное развитие предполагает выход за рамки своей сетевой культуры и своего профессионального сообщества, а де­структивное развитие личности связано с консервацией ситуации «под­росткового бунта» и бесплотности (как реакции на «предательство» тела, но, в случае программиста, реакции, поддерживаемой высокими интел­лектуальными способностями и закрепляемой позицией демиурга).

Существование в Интернете для его жителя обладает онтологиче­ским статусом — как собственный дом, город, страна. Полюса модуса «существование» — жизнь и выживание [73]. Первый подразумевает раз­витие, преодоление, разомкнутость, второй — стремление к гомеостазу, «энергетической» (информационной, эмоциональной) замкнутости систе­мы «субъект-Интернет». Для этой категории Интернет в полном смысле слова становится средой, объективной данностью, относительно неиз­менной и оформляющей. Креативность сосредотачивается на субъекте, и именно Я становится целью, а Сеть опредмечивает потребность в само­познании и самореализации. Осуществляется это через принадлежность к Интернет-сообществу, благодаря которой формируется групповая иден­тичность. Именно потребность в индентичности находит свой предмет в статусе члена сетевого сообщества. Построив образ Я в интерпсихи­ческом поле сетевого общения, человек получает возможность присво­ить его, интериоризировать способы взаимодействия с ним и почувство­вать себя «самим собой». Механизм формирования личности, описанный Л. С. Выготским, действуя в специфических условиях Интернет-среды, дает новые по сравнению обычной реальностью результаты.

Ощущение идентичности с группой дает человеку подтверждение подлинности его бытия, обеспечивает системой координат, в рамках ко­торых определяются «критерии совершенства» («что такое хорошо и что такое плохо»), вдохновляет на деятельность и делает окружающий мир бо­лее предсказуемым, а его собственное существование — более защищен­ным [224]. Понятно, что депривация такого рода потребностей в «ре­альном» мире делает поиск возможности их удовлетворить в мире «аль­тернативном» не только вероятным, но и (в настоящих условиях) не­избежным. Тем более что Интернет делает два необходимых для фор­мирования идентичности процесса — отражение в других и наблюдение за другими [224], — психологически безопасными (см. рассмотренные вы­ше характеристики Интернета). Ощущение принадлежности, несомнен­ность (с материализованными подтверждениями) своего существования в Интернете вместе с отсутствием обязательного для обычной коммуни­кации «эффекта белой спины» («другие знают обо мне то, чего я не могу знать о себе») делает взаимное отражение участников сетевого общения квазитерапевтическим процессом. Как и «настоящая» психотерапия, этот процесс может вести как к личностному росту через преодоление тера­певтических отношений, так и к специфической форме психологической зависимости, которую можно описывать в терминах «замыкание» и «сверх­адаптация». Поведенчески первый вариант (личностный рост=жизнь) вы­ражается в своевременном уходе из Интернет-общения, второй (зависи- мость=выживание) — в превращении Интернет-общения в жизненную необходимость. Таким образом, для всех начинающих жителей должны быть характерны особенности, делающие человека (потенциальным) кли­ентом психотерапевта: психологическая травма (актуальная или перене­сенная раньше, но не разрешенная) и/или нерешенные задачи развития. В настоящий момент большинство жителей — это действительно подрост­ки и юноши, т. е. люди в силу одного только возраста имеющие проблемы со взрослой идентичностью, интимностью, генеративностью. Для этой вы­борки характерны и более высокая сензитивность и меньшие личностные ресурсы, чем в среднем для популяции. Пребывание в Интернет-среде приводит к разделению: «живущие» перерабатывают свои проблемы, ис­пользуя возможности сетевого общения, «выживающие» находят в нем для своих проблем оправдание, прощение, разрешение, объяснение, от­влечение и т. п., то есть среду «капсулирующую», а не «лечащую». Поэтому потребность в растворении в этой среде не исчезает, и перехода от группо­вой Интернет-идентичности к идентичности личностной не происходит.