Результаты факторизации данных по методике Шварца для двух групп испытуемых

При подсчете среднегрупповых рангов для общих блоков ценно* и и мы вновь обнаруживаем значительное сходство разработчиков и жипт (I,

о некотором расхождении можно говорить только в отношении блока изменение, что свидетельствует о более выраженном стремлении к мо­бильности со стороны жителей Интернета. Слабые различия намечаются в отношении блоков самоопределение, самовозвышение и ориентация на интересы индивида, по которым также у жителей общегрупповые средние оценки немного выше. По-видимому, данные направления являются для жителей Интернета чуть более значимыми, чем для разработчиков, что отражает специфику запроса жителей к Сети.

Применение к полученным данным процедуры факторного анализа позволяет выявить параметры отношения испытуемых к ценностям, кри­сталлизованные в виде структурирующих психическую реальность кон­структов, которые могут не быть представлены на уровне сознания, одна­ко оказывать существенное влияние на способы организации и системы оценок взаимодействия человека и мира.

В Табл. 4 представлены данные о структуре ценностных отношений групп разработчиков и жителей Интернета. У тех и других данная структу­ра образована двумя униполярными факторами. При образовании первого фактора первыми по значимости типами ценностей для разработчиков яв­ляются гедонизм, стимуляция и универсализм, а для жителей — гедонизм, достижение, универсализм. Во втором факторе такими ведущими типами ценностей становятся достижение, конформность, самостоятельность — для группы разработчиков, и доброжелательность, стимуляция и конформ­ность — для группы жителей. Последними по степени значимости в обоих факторах у разработчиков оказывается доброжелательность, а у жителей — традиции.

Таким образом, для разработчиков привлекательны и ценны в пер­вую очередь такие действия, отношения и ситуации, которые дают воз­можность пребывать в состоянии аффективно-приятного возбуждения. В последнюю очередь значимым оказывается то, насколько при этом могут быть реализованы ценности, связанные с традициями и благожела­тельностью. Однако они не отвергаются, но просто имеют относительно низкую значимость. Главенство при образовании первого фактора у раз­работчиков гедонизма в сочетании стимуляцией может «оживить» их об­раз, традиционно ассоциирующийся скорее со «сжигающей потребностью знать» [74, с. 67], чем с потребностью в наслаждении в качестве ведущей.

У жителей сочетание гедонизм+достижение, возглавляющее список значимых для образования первого фактора переменных, проявляет на­правленность на получение удовольствий, связанных прежде всего с по­творством своим желаниям, то есть ценным оказывается то, что позволяет ощутить свободу от ограничений и регламентации. Относительно незна­чимыми оказываются типы ценностей конформность и традиции, которые в своем сочетании выражают необходимость самоограничения, покорно­сти и подчинения. Интересно, что для группы жителей данное сочетание проявляется и во втором факторе, что, по-видимому, можно рассматри­вать как проявление значимости для них темы подчинения в качестве основания для определения отношения к себе и миру.

Второй фактор у разработчиков представляет собой конгломерат раз­нородных типов ценностей, в котором трудно усмотреть какую-либо логи­ку. У группы жителей, напротив, он может быть легко интерпретирован как фактор конвенциональное™, «социофилии»: в нем сосредоточены типы ценностей, связанные с просоциальной ориентацией, в окружении кото­рых ценности стимуляции отражают, по-видимому, такие способы поиска новизны, которые одновременно связаны с социальными отношениями.

Особо следует подчеркнуть, что ни разработчики, ни жители, судя по характеристикам неосознаваемых ценностных конструктов, не выпа­дают из поля универсальных «общечеловеческих» ценностей и традиций; у тех и других гедонистические тенденции уравновешиваются признанием необходимости обеспечения безопасности. ^

По мнению Ш. Шварца и В. Билски, между типами ценностей суще­ствуют отношения сочетания или противоречия. Универсальными, кон­цептуально предсказанными и эмпирически выявленными паттернами противоречия между группами ценностей являются следующие:

• ценности сохранения противоположны ценностям изменения;

• ценности самоопределения противоположны ценностям самовозвы­шения;

• ценности, выражающие интересы группы, противоположны ценно­стям индивида [449].

Одним из следствий оппозиционной организации ценностей является потенциал конфликтности, который может реализоваться в случаях, ко­гда имеется выраженное стремление к реализации ценностей, входящих в противостоящие группы. А. Л..Пихтарников предложил при обработке получаемых с помощью методики Ш. Шварца и В. Билски данных опреде­лять степень конфликтности, показав, что данная характеристика значимо различается у представителей таких контрастных групп, как наркозависи­мые подростки и успешные взрослые [126]. В качестве способа извлечения информации о конфликтности ценностей он использует факторизацию групповых матриц с последующим подсчетом случаев вхождения в фактор ценностей, принадлежащих к оппонирующим блокам.

Из приведенных выше данных видно, что у жителей противоречия первого фактора отчасти компенсируются тем, что просоциальная его со­ставляющая поддерживается очевидно «социофилическим» вторым фак­тором. Состав факторов, выявляемых у разработчиков, заставляет считать их ценностные ориентации последовательно противоречивыми.

Результаты подсчета количества противоречий между типами ценностей показали, что выраженность конфликта между ценностями сохранения изме­нения и группо- эгоцентричное™ одинакова для групп разработчиков и жи­телей. Отличие выявляется для ценностей, имеющих отношение к самораз­витию личности: у разработчиков конфликтность данной сферы выше, чем у жителей, что проявляет напряжение, возникающее вследствие равной значимости самоопределения и самовозвышения для первых и решение данной проблемы в пользу самоопределения для вторых.

Наличие противонаправленных тенденций, характеризующих цен­ностные отношения наших испытуемых, может получить и другую ин­терпретацию. В самом деле, Интернет в таком случае оказывается средой, отнюдь не препятствующей ни гедонизму, ни стремлению к власти, ни тра­диционности, ни жажде новизны. Наоборот, оказывается, что данная сре­да способна поддержать не только каждое из перечисленных и подобных стремлений, но и многие из них одновременно.

То ядерное положение в структуре культурообразующих факторов, ко­торое занимают ценности, определяет их относительно высокую импли- цированность, что побуждает современных исследователей к развитию бо­лее изощренных способов их экспликации с целью изучения. В свете этих тенденций перспективными при описании ценностной специфики Интер­нет-среды могут быть лингвокультурологичесские исследования базовых концептов, а также таких способов представления ценностей в различ­ных формах сетевого дискурса, как табуирование, ритуализация, ирония и критика [15]. В общем же виде задачей является реконструкция той кар­тины мира (включая конституирующее ее аксиологическое измерение), для формирования которой существенное значение имеет Интернет как среда (картина Интернет-мира) и как средство (картина Мира, опосредо­ванная Интернетом).

4.3. Особенности когнитивной сферы жителей Интернета и развитие познавательных функций в Интернет-среде.

Одним из вопросов, вокруг которых разворачиваются дискуссии спе­циалистов и широкой публики, является вопрос о том, какое влияние — позитивное или негативное — оказывает длительная работа с компьюте­ром и, в частности, работа в Интернете, на познавательные функции че­ловека. Так, обнаружено, что пребывание в Интернете (как и компьютер­ные игры) может положительно влиять на зрительно-пространственную функцию [469], развитие индуктивного мышления, двигательные функции и способность к концентрации [106, с. 234], школьную успеваемость [356].

Когнитивная сфера представляет собой многоуровневую систему ору­дий и знаний [41,207]. Объектом нашего исследования явились преиму­щественно орудия, средства познавательной активности, а предметом — направление динамики их показателей в зависимости от стажа сетевой активности и от характера этой активности.

Процедура исследования

Изучение особенностей когнитивной сферы проводилось с помощью следующих методик:

• методика Виткина на полезависимость/поленезависимость (в каче­стве показателей использовались общее время выполнения всех зада­ний, количество выполненных заданий);

• методика Гарднера в модификации Колги на аналитичность/синтетич­ность (показатель — количество созданных групп);

• методика Кагана на импульсивность/рефлексивность (показатели — общее время выполнения заданий и количество ошибок);

• тест продвинутых прогрессивных матриц Равена (показатели — число выполненных заданий отдельно для 1 и 2 серий);

• методика диагностики памяти Черемошкиной (показатели — время выполнения двух основных заданий);

• опросник конструктивного мышления Эпштейна.

Дадим краткое описание использованного опросника Эпглуйна (адаптация С. Н. Ениколопова и С. В.Лебедева [82]).

Опросник Конструктивного Мышления (ОКМ) создан известным американским психологом С. Эпштейном па основе разработанной им когнитивно-опытной личностной теорией (КОЛТ). Согласно этой тео­рии, у каждого есть своя имплицитная теория реальности, предназна­ченная для того, чтобы обрабатывать получаемый опыт и определять поведение субъекта.

В соответствии с КОЛТ у человека существуют 3 концептуальные системы: а) рациональная концепту­альная система, работающая в основном на сознатель­ном уровне, б) опытная концептуальная система, работающая в основ­ном на предсознательном уровне и в) ассоцианистская концептуальная система, работающая в основном на бессознательном уровне. Хорошее конструктивное мышление определяется как автоматическое мышле­ние, облегчающее решение проблем в жизни в соответствии с прин­ципом достижения максимума результата с минимумом платы. Пло­хое же конструктивное мышление — это предсознательное автоматиче­ское мышление, помогающее добиться определенных результатов в ре­шении каждодневных проблем, но за непомерно высокую плату в ви­де стресса для субъекта и дистресса для окружающих. Конструктивное мышление больше зависит от воспитания и меньше от врожденных фак­торов, нежели логический интеллект.

Для оценки уровня конструктивного мышления С. Эпштейном был разработан Опросник Конструктивного Мышления, позволяющий оце­нивать особенности опытной концептуальной системы индивида по сле­дующим шкалам: «Эмоциональное совладание», «Поведенческое совла- дание», «Категорическое мышление», «Эзотерическое мышление», «На­ивный оптимизм», «Личностно-суеверное мышление». Из наиболее на­груженных переменных была создана Общая Шкала Конструктивного Мышления.

В исследовании приняло участие 58 человек в возрасте от 18 до 40 лет, студенты и люди с высшим образованием, активно пользующиеся Интер­нетом не менее полугода.

Обработка результатов шла по трем направлениям:

1) выявление различий по показателям когнитивных стилей и способно­стей между группами испытуемых (выборка делилась по стажу на две группы и по статусу — на три) проводилось с помощью критериев Манна—Уитни и хи-квадрат;

2) выявление связей между показателями методик по всей выборке про­водилось с помощью метода ранговой корреляции Спирмена;

3) выявление различий между группами испытуемых, обладающих раз­ными когнитивными стилями, велось с помощью критерия Манна— Уитни.

Результаты

Между группами, сформированными по характеру Интернет-актив­ности, значимые различия обнаружены только по тесту Равена:

• разработчики имеют более высокие интеллектуальные способности по сравнению с пользователями и жителями Интернета;

• жители Интернета имеют более высокие интеллектуальные способ­ности, чем пользователи.

Отсутствие различий по всем методикам, кроме теста Равена, между жителями Интернета и пользователями указывает на то, что ни в стилевых особенностях познавательных процессов, ни в картине мира не проис­ходит каких-либо существенных изменений под влиянием превращения виртуальной среды из условия деятельности в ее мотив. Другими словами, стремление к погружению в сетевое пространство не определяется ка­кими-то специфическими особенностями содержаний картины мира или способов переработки информации.

Получены значимые различия между группой новичков («молодые специалисты»: стаж — от полугода до трех лет) и группой долгожителей («опытные специалисты»: стаж — более четырех лет):

а) по абсолютным показателям (время, ошибки, число попыток и т. п.):

• рост аналитичности: рост числа создаваемых групп в методике Гарднера;

• снижение мнемической способности: увеличение времени вы­полнения усложненного задания в методике Черемошкиной;

б) по когнитивным стилям (т. е. после перевода абсолютных показателей в номинативную шкалу): рост эффективности когнитивного поиска в группе «новичков» больше, чем теоретически ожидаемо неэффек­тивных — «медленных и неточных», а в группе «долгожителей» таких людей меньше ожидаемого.

в) по методике ОКМ:

• снижение эзотеричности мышления;

• снижение тенденции давать социально желательные ответы;

• повышение тенденции давать достоверные ответы (шкала валид- ности).

Обнаружены связи между показателями исследованных познаватель­ных особенностей:

• время выполнения теста Виткина положительно коррелирует со вре­менем выполнения усложненного задания на память Черемошкиной;

• время выполнения теста Виткина положительно коррелирует с пока­зателем «разброс» методики Кагана (разброс вычисляло? как разница между самым большим и самым маленьким временем выполнения отдельного задания);

• в методике Кагана время выполнения заданий положительно корре­лирует с показателями по шкалам ОКМ Эмоциональное совладание и Социальная желательность; ^ *

• в методике Кагана число ошибок отрицательно коррелирует с показа­телями по шкалам ОКМ Поведенческое совладание, Категоричность и Наивный оптимизм;

• в методике Виткина среднее время выполнения задания положитель­но коррелирует с показателями по шкалам ОКМ Социальная же­лательность и Категоричность и отрицательно — с показателями по шкалам Валидность и Уе-Ггее;

• в методике Черемошкиной время выполнения заданий отрицательно коррелирует со шкалой ОКМ 1ле-Ггее;

• в тесте Равена успешность во второй серии коррелирует со шкалой ОКМ Наивный оптимизм.

Получены значимые различия по изучаемым показателям в группах, различающихся когнитивным стилем (после перевода абсолютных пока­зателей методик изучения когнитивных стилей в номинативный вид):

а) различия между испытуемыми с разными стилями по методике Кагана:

• быстрые и точные значимо больше выполняют заданий в мето­дике Виткина, чем импульсивные (быстрые и неточные);

• быстрые и точные быстрее выполняют тест Виткина и менее категоричны по ОКМ, чем медленные и неточные;

б) различия между испытуемыми с разными стилями по методике Гард­нера: синтетичные быстрее справляются с усложненным заданием в методике Черемошкиной, чем аналитичные;

в) различия между испытуемыми с разными стилями по методике Виткина:

• поленезависимые в ОКМ демонстрируют меньшую категорич­ность и социальную желательность, имеют более высокие пока­затели по шкалами Валидность и Ые-Ггее, чем полезависимые;

• поленезависимые более точны в методике Кагана, чем полеза­висимые;

• поленезависимые быстрее справляются с усложненным задани­ем на воспроизведение в методике Черемошкиной, чем полеза­висимые.

Обсуждение результатов

Рассмотрим наиболее важные с точки зрения влияния Интернета на интеллект пользователя результаты.

Рост числа создаваемых групп в методике Гарднера у длительно ра­ботающих в Сети показывает, что Интернет-активность способствует го­товности субъекта выявлять скорее различие в ряду объектов, нежели ориентироваться на их сходство. Возможно, эта тенденция обусловлена «физическими» параметрами современного интерфейса: любая более или менее длительная деятельность, опосредствованная компьютером, тре бует от пользователя регулярного применения операции категоризации, причем, как правило, единой классификации создавать нет необходимо­сти (ср.: создание «папок», поиск с помощью поисковой системы, выбор в «меню» и т.п.). Другим объяснением выявленной закономерности может служить изменение по типу децентрации, когда человек, длительно взаи модействующий с миром чужих мнений и классификаций (выраженных как открыто, например, в чатах, так и имплицитно содержащихся в самой организации сайтов) приобретает склонность проводить категоризацию по множеству оснований. Узкий диапазон эквивалентности в данном слу чае вряд ли является следствием недостаточной сформированное™ меха низмов понятийного мышления людей, длительно пребывающих в среде

Интернет, поскольку как разработчики, так и ши пи Сети демонстриру ют более высокие логические способности и и < и- I'а пена, чем пользою тели, что позволяет предполагать у них нормнимю |>л шитую способность и к созданию обобщений.

В группе испытуемых с большим стажем И и н:р1 ют-активности по является подгруппа тех, чей стиль в методике К.м.ша, вслед за М.А.Хо лодной [207], можно охарактеризовать как стиль «быстрых и точных». Тот факт, что в оригинальной версии этой мотоиикм выделяется только два стиля, подкрепляет полученные нами па нмшичках» результаты и указывает на развитие интеллектуальных способностей под воздействием деятельности, опосредованной ИТ.

Снижение эзотеричности мышления у стнрожилов Интернета мож­но рассматривать как положительную характерш шку их познавательной сферы. Проблема человека с высокими баллами по шкале эзотерическо­го мышления ОКМ заключается не в том, что пи верит в загадочные, не поддающиеся научному толкованию, феномены, га кие как приведе­ния, астрологические данные, способность читать мысли и т.п., а в том, что высокий балл по этой шкале предполагает нед<х га точную критичность и опору в поведении на тонкие необъяснимые ощущении, что может при­водить к частичной утрате принципа реальности.

Выявленные различия с точки зрения «эколог ического» подхода мо­гут быть интерпретированы как следствие адаптации к специфическим условиям среды, то есть дают основание говорит ь о том, что Интернет как среда развития (в том числе профессиональною) требует выращивания или усиления перечисленных свойств.

Полученные корреляции между показателями методик на когнитив­ные стили и способности в целом подтверждает уже известные законо­мерности [207].

Обнаруженная значимая связь меэвду временем выполнения теста Виткина и разбросом времени выполнения отдельных заданий в методи­ке Кагана легко может быть объяснена в терминах зависимости от поля, шире — зависимости от особенностей конкретной стимуляции. Именно полезависимые испытуемые демонстрируют большую разницу в скоро­сти переработки различного стимульного материала: некоторые карточ­ки — по-видимому, более привычные или удобные, — обрабатываются очень быстро, в то время как другие — непривычные или неинтересные, — очень медленно. Здесь мы сталкиваемся с необходимостью расширенного (но, впрочем, вполне в духе гештальтпеихологии) толкования полезависи- мости, как явления, обусловленного действием не только перцептивного материала, но и «рисунком» актуального состояния мотивационно-по- трсбностной сферы.

Корреляции, обнаруженные между показателями методик когнитив­ных стилей и способностей и шкалами опросника конструктивного мыш­ления, свидетельствуют о наличии связи между эффективностью позна­вательных процессов и конструктивностью мышления. Такие параметры картины мира, как:

• наивный оптимизм и категоричность суждений;

• низкая валидность ответов и их высокая социальная желательность;

• произвольность и опосредствованность поведения и эмоциональных

реакций;

оказались связаны, в первую очередь, с продуктивностью интеллектуаль­ной сферы.

Другими словами, низкий интеллект и отсутствие наблюдательности чаще встречается у тех, кто готов все видеть в «розовом свете», а склон­ность к категоричным суждениям характерна для людей полезависимых и склонных к ошибкам наблюдения; хорошо развитые стратегии эмо­ционального и поведенческого совладания помогают человеку быстро и безошибочно осуществлять когнитивный поиск; поленезависимость поз­воляет человеку более точно и содержательно реагировать на вопросы.

Вывод о взаимосвязи орудий и содержаний когнитивной сферы в силу своей особой значимости для общей психологии в целом требует, разуме­ется, дополнительной развернутой проверки.

Проведенное исследование позволило выявить и роль «материальной культуры» в развитии познавательных процессов.

В нашем исследовании испытуемым — новичкам и «старожилам» Интернета — предлагалось после кратковременной экспозиции воспро­извести по памяти на бумаге рисунок с хаотично расположенными, пе­ресекающимися отрезками прямых (методика Л. В. Черемошкиной [210]). Особенностью этого приема изучения памяти является то, что челове­ку предлагается глазодвигательная задача столь высокой сложности, что решить ее без дополнительных средств не представляется возможным. По­этому эффективная работа памяти по воспроизведению заданного «бес­смысленного» рисунка оказывается возможной лишь при использовании каких-либо операций по структурированию зрительного поля, которые «семантизируют» рисунок и, придавая значение изображенному, делают его тем самым доступным для произвольного воспроизведения. Следова­тельно, для успешного решения предложенной задачи «на память» испы­туемому необходимо сначала осуществить решение перцептивной задачи по опознанию изображенного и лишь затем переходить к решению соб­ственно глазодвигательной задачи.

Напомним, что глазодвигательными — в отличие от перцептивных зрительных — Ю. Б. Гиппенрейтер [57[ предложила называть такие зада­чи, решаемые глазом, в которых, во-первых, зрение обслуживает движе­ние глаз, а не движение глаз подчиняется интересам зрения, во-вторых, траектория движений глаз отражает геометрию объекта, а не распреде­ление информативных точек в предмете, и, наконец, при решении гла­зодвигательной задачи возникает отвлечение от зрительного содержания и переживание «смотрения на место». Для того, чтобы глаз стал рабо­тать как двигательный орган, ведущий за собой руку, должны быть пре­одолены перцептивные цели и актуализирована способность формально­го восприятия места и сознательного управления движения взором. Как подчеркивает Ю. Б. Гиппенрейтер, глазодвигательные действия «это дей­ствия, которые осуществляются в плане восприятия, а не перцептивные действия». В обыденной жизни глазодвигательные задачи встречаются человеку значительно реже, чем зрительные, однако при работе с совре­менным компьютером, где значительная доля интерфейсных операций осуществляется с помощью «мышки», создаются условия для развития именно таких — неперцептивных — движений глаз. Можно ожидать, что у людей, длительное время опосредующих свою деятельность таким сред­ством, как «мышь», будет более ярко проявляться готовность относиться к ситуации воспроизведения рукой движения глаз как к глазодвигатель­ной задаче, а не к задаче воспроизведения воспринятого и, следовательно, по Дж. Брунеру, катетеризованного предмета.

Полученные данные подтверждают нашу гипотезу. Успешность вы­полнения заданий на воспроизведение в группе Интернет-долгожителей значимо ниже, чем в группе новичков. При этом данные об отсутствии снижения поленезависимости по методике Виткина с увеличением Интер­нет-стажа позволяет считать, что фиксируемое методикой Черемошкиной ухудшение памяти связано не со снижением способности к перцептивным действиям — выделение «простых» фигур в зашумленном зрительном по­ле дается нашим испытуемым легко, — а именно с формированием у них готовности к принятию глазодвигательной задачи.

В концепции восприятия Дж. Брунера [31] систематическая тенден­ция (готовность) к реакциям определенного рода, складывающаяся под влиянием потребности и/или внешних требований, предъявляемых ор­ганизму определяется как перцептивная гипотеза. Нам представляется целесообразным введение понятия метапознавательной гипотезы как го­товности к принятию познавательной задачи определенного рода в ши­роком круге ситуаций. С этой точки зрения такие явления, как самоин­структирование в психологическом эксперименте или тенденция давать социально желательные ответы при заполнении опросников, могут быть интерпретированы как проявления фиксированной метапознавательной установки (например, готовности видеть в любой личностной методи­ке тест достижений). В нашем случае формированием новых метапозна- вательных гипотез в среде Интернет может быть объяснено не только ухудшение некоторых показателей зрительной памяти, но и повышение аналитичности, т. е. готовности видеть различия, и снижение ориентации на социальную норму, стереотипы, мнение других, и рост готовности от­вечать точно и конкретно на поставленные вопросы.

Полученные данные, свидетельствующие об отсутствии роста поле- независимости и 10 в условиях длительной активности в символьной среде Интернет, позволяют подойти к обсуждению еще одного интерес­ного вопроса. В когнитивной психологии известна проблема «заземления символов»: «На поздних этапах изучения языка понятия могут задавать­ся посредством определения и ссылок на другие символы. Но можно ли выучить китайский язык с самого начала, имея в распоряжении лишь ки- тайско-китайский толковый словарь, к тому же без картинок?» [41]. Эта теоретическая проблема психологии познания встает уже как практиче­ская и личностная для каждого жителя Интернета.

При всем богатстве информационных ресурсов эта среда не предо­ставляет возможностей для порождения принципиально новых для субъ­екта образов. Согласно теории уподобления А. Н. Леонтьева [93], образ адекватен не свойствам стимула, а действиям субъекта с ним. В этом смысле психический образ амодален. Так, детская игра «в лошадку», где роль лошади отводится метле, оказывается возможной отнюдь не бла­годаря сходству тактильных впечатлений от живой лошади и от метлы, а исключительно за счет тождества действий, осуществляемых маленьким мальчиком в отношении пони, игрушечной лошадки и метлы — «вско­чить на», «скакать галопом», «поднять на дыбы» и т. п. Как подчеркивает А. Н.Леонтьев, представления человека (и, следовательно, его существова­ние) разворачиваются в пространстве, где к четырем физическим измере­ниям добавлено пятое квазиизмерение — значение. Восприятие человека оказывается при этом предметным: любой объект обладает значением и, соответственно, всегда может быть указано место этого предмета в ряду других. Именно это пятое измерение образа мира человека и реализуется во всех базах знаний и составляет, таким образом, психологическую основу информационных технологий. Так создается предпосылка для особого — внепространственного и вневременного, бестелесного, а раз так, то и про­текающего без расхода энергии, — существования жителя Интернета. Од­нако, сам по себе образ мира человека — это «интегральное образование познавательной сферы», репрезентирующее человеку действительность, регулирующее его жизнедеятельность и служащее источником частных познавательных гипотез [163,185], — имеет пространственно-временную, телесно-энергетическую компоненту. Чувственная ткань образа восприя­тия в свернутом виде содержит последовательный «рисунок» движения мо­торного звена воспринимающего органа по контурам объекта. Собствен­но же мыслительные процессы отражают уже отношения между объектами и оказываются, таким образом, автономны от двигательного компонен­та действий, что обеспечивает возможность существования символьно- логического формата репрезентации («удвоение реальности» по А. Р. Лу- рия) и, в частности, создает возможности для мысленного эксперимен­тирования (Ж. Пиаже). Поэтому пополнение знаний, опосредствованное Интернетом, возможно в плане установления новых отношений между известными объектами, но невозможно в плане освоения новых объек­тов. Другими словами, новые знания, приобретаемые в среде Интернет, остаются — за счет исключительно символьно-логического, внетелесного характера действий субъекта в ней, — в пределах тех образных структур, которые базируются на действиях, чьи моторные компоненты уже выри ботаны ранее, во внесетевой жизни. Таким образом, мышление субъект Интернет-деятельности может быть продуктивным (в смысле М. Вертхай мера), но не интуитивным (в смысле Я. А. Пономарева).

При помощи своей паутины паук не мог почувствовать весь мир. Он чувствовал только ту его часть, которую могла поймать паутина. Направление, расстояние, возможно, примерный вес добычи, возможно, ее объем. Но наверняка не более того....Если паук сделает паутину еще боль­ших размеров,... он по-прежнему будет чувствовать только то, что позволяет почувствовать его природа и природа его паутины. Он не най­дет новой реальности. Он просто обнаружит большее количество того, что ему уже заранее известно. О том, что находится вне этого: цветах, птицах, запахах, кротах, людях, монахинях, Боге, тригонометрических функциях, изменении времени, самом времени, — он по-прежнему будет пребывать в полном неведении [204, с. 287].

Вместо заключения.

Развитие личности, опосредствованное Интернетом.

Глобальное влияние Интернета на современного человека — тема, волнующая многих. Так, анализируя преобразования в организации среды обучения, К. Керделлан и Г. Грезийон цитируют высказывание психоана­литика М. Браше — Леюр: «Перед лицом компьютера дети более одарены, чем их родители. Возможно, впервые в истории ребенок превосходит своих родителей». Такая «смена компетенций» ведет к тому, что учитель (и во­обще взрослый) перестает играть роль носителя и транслятора культуры; культура перестает быть «вертикальной», так как доступ ко всем знаниям открыт одновременно, и функцией учителя становится дозировка и сорти­ровка предоставляемых ученику знаний; авторитеты в «горизонтальной» культуре не играют значимой роли, и информация становится анонимной (это «культура без ссылок на первоисточники») [106, с. 133-135[.

Существенными представляются и изменения в сфере общения. По мнению П. Вайль, в Интернете формируется новый тип общения, ха­рактеризующийся как «легкая социальность»: особая форма отношений, которая ни к чему не обязывает и не имеет никаких последствий. Ф. Бре- тон же видит в распространении такого рода отношений надежду на сни­жение конфронтации между людьми: уменьшение личных контактов рав­но укреплению социального спокойствия [106, с. 35].

Обсуждаются и предпосылки изменений в личностной сфере. К свой­ствам Интернета как среды, расширяющим возможности субъектности участника компьютерно-опосредованной коммуникации, Е. П. Белинская относит отсутствие привычных рамок для категоризации, что делает не­обходимым условием существования решение задачи самоопределения и поиска идентичности, а также возможность осмысления мотивацион- ных ориентиров собственной деятельности [20].

Наши данные свидетельствуют о том, что длительная активность в Се­ти способствует развитию у человека определенных черт, концентрирую­щихся вокруг нескольких ключевых точек:

• снижение реактивности и, в этом смысле, зависимости от среды: уменьшение готовности немедленно реагировать на любые новые предложения и вызовы, развитие способности оттормаживать сти­муляцию, не лежащую в русле реализуемой деятельности, увеличение периода концентрации и «ухода в себя», снижение социальной и фи­зической активности;

• снижение зависимости от социума и рост нонконформизма: процесс построения образа Я и формирования самооценки в меньшей степе­ни направляется ожидаемым отношением других и представлениями субъекта об общепринятом, «приличном», повышение удельного веса внутренней мотивации за счет снижения заинтересованности в срав­нении себя с другими;

• повышение способности к дифференциации: склонность видеть разли­чия и способность проводить категоризацию по разным основаниям;

• повышение рациональности в суждениях и поведении: отказ от при­внесения дополнительного, не заданного прямо ситуацией (в частно­сти, инструкцией психологического обследования) смысла в интер­претацию событий и задач собственного поведения — своеобразное применение «бритвы Оккама» к явлениям повседневной жизни.

На основе полученных нами данных математиком Г. С. Осиновым была построена модель личностного развития, опосредствованного Ин­тернет-средой (в рамках работ по Программе фундаментальных исследо­ваний ОИТВС РАН; проект № 2.12). Модель представляет собой неод­нородную семантическую сеть, вершинами которой являются различные показатели, характеризующие личность Интернет-пользователя, а реб­рами — положительные и отрицательные корреляционные связи между различными показателями. Обнаружены следующие виды неустойчиво­сти системы (личности носителя Интернет-культуры) в условиях дли­тельного пребывания в Сети:

• в цепи элементов транзитивных отношений, образующих пути от черты А к черте В и от черты В к черте А наблюдаются взаимоис­ключающие влияния изменений А на В и В на А: этот случай опи­сывает ситуацию кризиса идентичности, когда развитие личности приводит к появлению таких отношений между чертами личности, что поддержание прежнего состояния системы оказывается невоз­можным, что и предстает субъекту в виде когнитивного диссонанса; переход к состоянию устойчивости требует изменения отношений между А и В, что для рассматриваемой системы означает измене­ние «социальной ситуации развития»;

• взаимное усиление А и В, монотонное по длине пути. Этот случай гипертрофии черты личности за счет наличия положительной об­ратной связи. Для ситуации развития, опосредствованного длитель­ным пребыванием в Сета, этот случай наблюдается, в частности, для когнитивного стиля «Аналитичность» — усиление этой черты делает человека более приспособленным к техническим условиям современных интерфейсных средств, а большая адаптированность выступает как подкрепление для развития именно такого стиля пе­реработки информации;

• рост значения показателя детерминируется самим значением по­казателя, иначе говоря, гипертрофия черты за счет отсутствия отрицательной обратной связи — например, алексетимия <

Поиск по сайту: