Что делает с нами Интернет? 8 глава

• Анонимность общения, которая позволяет устранять пугающее ощуще­ние открытости своей личности для публичной оценки.

• Возможность обращения к информационным ресурсам, и, в таком виде, к культурному наследию, то есть подключение к потоку мировой куль­туры. Э. Эриксон считал, что это позволяет преодолевать ощущение изоляции, возникающее вследствие социальной некомпетентности, «которая может привести подростка к трагичскому уходу, но которая также, если он удачлив и талантлив, поможет ему ответить голосам, обращающимся к нему... через века посредством книг, картин и му­зыки» [224, с. 197].

• Избирательность в отношении и партнеров по общению, и тем, а так­же произвольность установления и прекращения контактов, благодаря чему содержание и режим общения становятся максимально ком­фортными.

• Практически неограниченные возможности для «игры с идентично­стью» [105, с. 233], которая, являясь формой социальной игры, поз­воляет преодолевать диффузию идентичности в процессе рефлексии «полуосмысленных» ролевых переживаний типа «я запрещаю тебе» и «я запрещаю себе» [224, с. 174]. По формулировке Н. Д. ЧсОомч" вой, осознание «составных частей» своей личности и приобретет» навыков управления ими является необходимым условием личное! ного развития и духовного самосовершенствования человека. Мно­жественность и изменчивость идентичности в виртуальной комму никации отражает развертывание структуры собственной личности и исследование породивших их потребностей [209].

Перечисленные возможности Интернета оказываются ценными как условия развития социальной компетентности. Кроме того, необходимо отметить еще ряд особенностей витруальной жизни, создающих совер­шенно специфические условия для решения такой задачи развития, как обретение независимости от родительских образцов поведения:

• Возможность отстранения (наличие неразделенных с окружающи­ми переживаний, впечатлений, мыслей), изолированности (недоступ­ность для нежелательных в данный момент контактов), отчуждения (обусловленная технологией Интернета свобода от необходимости ре­ализации родительских программ и подчинения интроектам вообще), обратимость отсутствия (сохранение физической возможности вер­нуться в семейную среду при желании) создают комфортные условия для преодоления зависимости от семьи. Эти эффекты Интернета де­лают пребывание в нем аналогом юношеского путешествия, который называют в качестве адекватного средства взросления Э. Эриксон, Ф. Дольто, Г. Шихи.

• Физическое пребывание вне привычной обстановки подразумевает испытание, преодоление и в общем — накопление нового опыта, что оказывает влияние на мнения, представления, способы поведе­ния, ощущение собственной компетентности и связанный с этим рост субъективной независимости от родительского автрритета. Тер­ритория Интернета виртуальна, но это не является препятствием для путешествия в нем. Об этом говорит, в частности, наличие в Интер­нет-сленге терминов с пространственным оттенком: сама Сеть есть нечто протяженное в пространстве, домен — область, сайт — место; жаргонное метр, то есть мегабайт; в Интернете совершаются дей­ствия, связанные с пространственным перемещением: зайтн^ лазать, или его отствутствием — сидеть [105]; согласно известному слогану, в Интернете можно потеряться. Содержательно Интернет также впол­не способен предоставить юноше материал для создания «историко- географического образа мира как каркаса для будущей идентичности молодого человека» [224, с. 197].

• Для большинства современных родителей Интернет все еще пред­ставляет собой неизвестную землю, благодаря чему путешествие в нем отвечает еще одной потребности юноши, которая заключается в том, чтобы его представления о мире не совпадали с представлениями его родителей: «он фиксируется на длительном проекте, который вына­шивает во времени и пространстве, отличном от тех, в которых он жил до сих пор» [72, с. 100]. В этом смысле собственная картина мира под­разумевает и собственную карту мира. Поддерживаемые же средства­ми Интернета перемещения в виртуальном пространстве как раз и яв­ляются для родителей «таинственными и недоступными» [218, с. 36].

Необходимость в том или ином виде специфической деятельности, в рамках которой происходит формирование зрелой идентичности, исчер­пывается, когда данная задача решена, и остается, если преобразования не завершены.

В соответствии с этим логически возможны две траектории развития Интернет-жителя: он может использовать специфические средства, предо­ставляемые Интернетом, для компенсации проблем становления идентич­ности, и затем перейти в другую категорию — профессионалов или поль­зователей, так как Интернет перестает играть роль развивающей среды и пребывание в нем не является больше мотивом. И фа с индентичностыо на данный момент закончена и настает время реализации сформирован­ного благодаря ей плана жизни.

Другой вариант развития взаимоотношений с Интернетом предпола­гает, что Сеть превращается в оптимальную среду обитания и личност­ные процессы развиваются в направлении все большего приспособления к Интернет-среде, а следовательно, фиксации и углубления тех проблем формирования зрелой идентичности, которые изначально были причиной обращения к Интернету. Виртуальные реальность, идентичность и обще­ние замещают живые. Именно в этом случае речь идет об Интернет- зависимости, которая, формируясь, приобретает очертания, характерные для зависимости вообще: возникают симптомы изменения толерантности, компульсивности, абстиненции и отрицания. Странствия по виртуальным просторам затягивают и становятся единственно приемлемой формой жизни.

Переход в другую, менее «кровно» связанную с Интернетом кате­горию, согласно предлагаемой модели, должен означать исчерпанность смысла пребывания в Сети в качестве жителя. И если жителем становят­ся, испытывая проблемы взросления, то перестают им быть, ощутив себя достаточно взрослым. Находясь в Интернете как развивающей среде, юно­ша использует его возможности для построения более зрелой идентично­сти, и успех в этой деятельности переживается как ощущение позитивных внутренних изменений и личностный рост. Если же Интернет становится для него убежищем от неразрешимых жизненных задач, то субъективная динамика должна либо отсутствовать, либо характеризоваться как нега­тивная по отношению к логике взросления. Поэтому наличие позитивной субъективной динамики личности Интернет-жителя может быть доказа­тельством наличия у Интернета развивающего потенциала.

Как следует из описания основных направлений развития в юности, наиболее вероятная сфера проявления позитивной личностной динами­ки — самооценки уровня социализированное™ личности. Таким образом, выявление на эмпирическом материале субъективной динамики в сфере социальной компетентности и освобождения от признаков зависимости от родительской семьи будет свидетельствовать о том, что Интернет ре­ально выполняет функцию средства формирования зрелой идентичности.

Для установления того, насколько предложенная модель двух вариан­тов развития Интернет-жителей может быть признана адекватной, было проведено исследование студентов, обучающихся на факультете инфор­мационных технологий подмосковного вуза, которые отнесли себя к ка­тегории Интернет-жителей.

В исследовании приняли участие 18 юношей 19-23 лет, средний стаж «жительства» в Интернете — 4,5 года. В качестве диагностическо­го инструмента использовалась методика Т. Лири; описать предлагалось три персонажа: Я, Я 5 лет назад, Я в будущем. С учетом стажа «житель­ства» персонаж Я пять лет назад подразумевает позицию «Я, каким был до Интернета». Объем выборки и характер задач исследования подразу­мевает использование приема анализа отдельного случая с выделением типичных вариантов.

Практически у всех испытуемых обнаружено критическое отношение к своему «до-интернетному» образу. Я пять лет назад описывается как весьма проблемный: зависимый, неуверенный в себе, податливый, склон­ный к компромиссам (высокие показатели по 5 и 6 октантам), в то же время конфликтный (повышение по 3 и 4 октантам).

Образу Я большинством испытуемых приписывается меньшая зави­симость, снижение конформизма в целом и развитие доминантности и стремления к лидерству.

Типичны сочетания показателей по персонажам Я через пять лет и Я, которые свидетельствуют об ощущении завершенности развития по дан­ным направлениям, так как дальнейших изменений (на ближайшие пять лет) не планируется. Следовательно, можно говорить об удовлеиворенно- сти испытуемых актуальным уровнем своей социализированное™.

В ряде случаев персонаж Я через пять лет характеризуется только од­ним свойством, актуально не представленным или выраженным неявно, то есть планы самоизменения касаются приобретения конкретной состав­ляющей социальной компетентности, а потому можно говорить о наличии определенной стратегии саморазвития.

У двух испытуемых картина отличается от остальных качественно: желательные изменения отнесены в будущее, то есть Я характеризуется так же, как Я пять лет назад, зато Я через пять лет отличается по ряду параметров. Однако эти изменения планируются в направлении, прогиво положному описанному для большинства испытуемых выборки: в будущем два этих испытуемых видят себя более зависимыми и одновременно более конфликтными, чем сейчас.

Итак, анализ индивидуальных случаев показывает, что предложен ная модель двух вариантов развития Интернет-жителей не противоречит % действительности. Типичным для наших испытуемых оказалось призна­ние состоявшихся за время пребывания в категории жителей Интернета личностных изменений позитивными. Обнаружены и такие испытуемые, которые, будучи не удовлетворены своим личностным статусом, за про­шедшие годы не продвинулись по пути обретения зрелой идентичности.

Многочисленные вопросы о факторах, определяющих, по какому сце­нарию будет происходить развитие конкретного индивида, о временных параметрах и количественных характеристиках групп, а также о существо­вании других типов развития в Интернете остаются на настоящий момент открытыми. Но, возвращаясь к теме консультативной практики, можно отметить, что наличие у Интернета позитивного развивающего личность потенциала может быть одним из мотивов обсуждения при оказании пси­хологической помощи родителям подростков и юношей.

Я-виртуальное

Изучение образа Я жителей Интернета и их представлений о пер­спективах собственного развития проводилось также с помощью опи­санных выше проективных методик — методики самооценки Дембо— Рубинштейн, цветового теста отношений Эткинда и методики визуальных универсалий Артемьвой.

Методика самооценки показала следующее. Изучаемая нами новая ипостась личности Я-виртуальное занимает промежуточную позицию между Я-реальное и Я-идеальное, что может быть интерпретировано как придание ситуации Интернет-общения функции зоны ближайшего развития личности. У наших испытуемых ипостась Я-ирежний име­ет более низкие показатели по большинству шкал, чем Я-реальное, что свидетельствует о том, что испытуемые рассматривают себя как лю­дей развивающихся, совершенствующих свой интеллект, характер и т. п. Это хорошо согласуется и с положением другой ипостаси — Я-будущий располагается на большинстве шкал выше, чем Я-реальное. Таким обра­зом, в целом наши испытуемые рассматривают себя как развивающих­ся и прогрессирующих, причем неспособность Я-идеального выполнять функцию эталона, ориентира в развитии личности компенсируется фор­мированием Я-виртуального, чье приносящее субъекту удовлетворение функционирование в Интернет-среде задает перспективу развития ка­честв его индивидуальности.

По данным методики визуальных универсалий Артемьевой и ЦТО Эткинда, отношение к Интернет-собеседнику может быть охарактери­зовано следующим образом. Подавляющее большинство наших испы­туемых не ассоциирует Интернет-собеседника с отвергаемыми цветами (80 %) и фигурами (100 %). Большинство испытуемых (80 %) выбира­ет для описания Интернет-собеседника фигуру № 8 (круг). По данным Е. Ю. Артемьевой, 95 % людей приписывает этой фигуре следующие характристики: легкий, добрый, чистый, молодой, тихий, светлый, при­ятный, смелый, слабый, счастливый.

Общение, опосредованное Интернетом, у многих вызывает чувство уважения к партнеру, актуализирует переживание подконтрольности и упорядоченности происходящею — 30 % выбирают зеленый цвет для характеристики Интернет-партнера. У значительной части членов Ин­тернет-сообществ это общение вызывает переживание чувства радости, возбуждения, готовности действовать в ситуации Интернет-общения (у 25 % — выбор красного). Для части (15%) испытуемых общение в чатах — это способ развлечься, пережить какое-то приключение и по­чувствовать «легкость бытия» (выбор желтого). Для другой части (15 %) испытуемых опосредованное чатами взаимодействие привлекательно его «театральностью» и таинственностью (выбор фиолетового), обусловлен­ной, в первую очередь, бесплотностью и анонимностью партнеров. Для некоторых (10%) Интернет-собеседник актуализирует чувство доверия и близости (выбор синего). Другими словами, для 95 % членов Интер­нет-сообществ общение с виртуальным партнером позволяет удовле­творять базовые потребности и актуализирует комфортное для данного человека аффективное состояние.

Эти данные подт верждают предсказываемые многими исследова­телями эффекты Интернет-коммуникации. Так, В. Нестеров подчерки­вает, что особенностью доверительного общения в Сети по сравнению с реальным является эмоциональная окрашенность, которая, по выра­жению автора, «прямо провоцируется» такой особенностью виртуальных коммуникаций, как анонимность. Благодаря этому, во-нервых, исчеза­ет детерминированность поступков, человек делает не то, что должен, а то, что хочет; во-вторых, образ партнера приобретает таинственность, непонятное же всегда притягивает, и если человек открывается, то это придает отношениям определенную интимность; в-третьих, отсутствие ответствешюсти, случайность встреч и всегда существующая возмож­ность в любой момент прервать связь и навсегда исчезнуть в не имеющей границ Сети позволяет людям быть более откровенными, чем в реаль­ности [146]. А. Е. Жичкина также указывает на то, что для опосредован­ного компьютером взаимодействия часто характерна даже большая, чем в реальном общении, эмоциональность контактов, меньший негативизм и большее внимание к межличностной проблематике, и объясняет это свойственным для виртуального общения переживанием субъективной безопасности. На уровне социального восприятия отсутствие вероят­ных последствий ведет к снижению значения социальной категориза­ции и к повышению интимности общения [86].

Результаты проективного исследования послужили основой для про­ведения психосемантического исследования Я-реального и Я-виртуяль- ного жителей Интернета и их представлений о специфике виртуал(ного общения. Испытуемым — жителям Интернета (18-42 года) — предлага­лось оценить 4 объекта («я сам в Интернете», «я сам в обычной жизни», «приятный человек в Интернете», «приятный человек в обычной жизни»), подобрав подходящие характеристики из предложенного списка. Список состоял из 28 прилагательных, предметных и метафорических характери­стик личности, образующих 7 квадриполярных шкал.

А. Г. Шмелев [220], вслед за Пибоди, предлагает рассматривать любую бинарную оппозицию личностного семантического дифференциала как имеющую на самом деле четыре полюса, поскольку каждый из содер­жательных полюсов двоится в свою очередь на полюса положительно и негативно оцениваемых качеств. Например, такая характеристика, как «открытость», имеет менее привлекательный вариант проявления — «на­вязчивость», а «закрытость» может восприниматься как «сдержанность». В зависимости от того, насколько данное качество полезно в данной среде, содержательная характеристика будет иметь позитивное или негативное выражение, что позволяет по «сдвигу» оценок делать вывод о свойствах среды. Так, если в нашем исследовании будет обнаружено, что при опи­сании объектов Я в Интернете и Приятный человек в Интернете значимо чаще, чем при описании тех же персонажей в обычной жизни, использует­ся положительная форма характеристики общительности — «открытый», а не негативная — «навязчивый», можно будет утверждать, что данная сре­да представляется испытуемым тем местом, где никакая общительность не бывает чрезмерной и чем менее человек «закрыт», тем более он приятен. Соответственно, в таком случае, верно будет и обратное — жителю Ин­тернета представляется, что в обычной жизни встретить по-настоящему приятного человека невозможно, поскольку Приятный человек в обыч­ной жизни значимо реже бывает «открытым» — ведь проявление этого качества ограничено у него страхом оказаться «навязчивым». Таким обра­зом, исследование семантики образов Интернет-жизни и обычной жизни с помощью квадриполярных шкал позволит выявить наличие в представ­лениях жителей Интернета расхождения между принципами оценивания, применяемых ими в выбранных двух «средах обитания».

Матрицы результатов индивидуальных выборов суммировались и об­рабатывались с помощью критерия хи-квадрат, позволяющего выявлять неслучайные отклонения в частоте употребления того или иного опреде­ления, отнесенного к тому или иному оценивавшемуся объекту.

Первый из полученных результатов касается принципов оценивания, используемых испытуемыми при описании различных персонажей. Как уже говорилось, использованные в исследовании личностные прилага­тельные различались по трем параметрам:

1) метафорические и предметные характеристики, например, «легкий» и «сентиментальный»;

2) позитивные и негативные синонимичные характеристики, например, «твердый» и «жесткий»;

3) антонимичные характеристики, например, «мягкий» и «твердый». По каждому из этих парметров проводилось сравнение четырех обоб­щенных образов: Интернет-персонажи (суммировались данные по оценке объектов Я в Интернете и Приятный человек в Интернете), Персонажи обычной жизни (сумма оценок по объектам Я в обычной жизни и Прият­ный человек в обычной жизни), Я (Я в Интернете + Я в обычной жизни), Приятный человек (Приятный человек в Интернете + Приятный человек в обычной жизни).

Оказалось, что существенных отличий в подходах к оценкам, давае­мых в отношении Интернет-персонажей и Персонажей в обычной жизни,