Он всмотрелся в темноту и велел водителю остановиться у Лининого дома.
– Не переусердствуй на свидании, – велел он ей на прощание. – Болтай о всяких пустяках. О работе больше ни слова. Только под конец одну фразу. О звонке и о том, что инкасса в двадцать тридцать. Последняя фраза лучше всего запоминается.
«Штирлиц!»– хмыкнула про себя Лина. Но вслух серьезно ответила:
– Я все поняла. Будет исполнено! – и не сдержалась, шаловливо взяла «под козырек».
Весь следующий день Дементьев крутился как белка в колесе. Он даже велел дежурному не соединять его с Мусиком, которая вдруг принялась названивать ему на службу каждый час.
– Скажи честно, – всхлипывала она в трубку. – У тебя кто‑то есть? Ты уже дома не ночуешь! Как зовут твою девушку?
В конце концов Геннадию это осточертело.
«Насколько лучше жилось холостым!» – мелькнула в голове крамольная мысль. Хотелось крикнуть в трубку: «Да! Я трахаюсь тут без перерыва! У меня тут групповой секс с начальством, итальянцами и целой кучей оперативников».
«Наружка» уже полдня водила Варламова и Лину, докладывая ему по рации:
– Встретились на Маяковке. Объект кажется спокойным.
– Зашли в «Пекин». Обедают. Он не пьет.
– Объект нервничает, смотрит на часы.
– Едут в сторону «Сходненской».
– Расстался с ней. Звонил из метро. Номер засечь не удалось.
– Поймал такси. Номер В‑315‑КУ.
«Ку‑ку! Твою мать!» – мысленно выругался Дементьев и схватился за телефон.
– Всем постам ГАИ! Срочно дать информацию о местонахождении такси В‑315‑КУ. Не останавливать! Петренко! Машину с рацией! Как получишь информацию – сразу догоняй и веди.
Ему еще нужно было успеть в салон, чтобы убедиться, что все члены группы захвата четко усвоили свои действия.
– Стрелять в случае крайней необходимости. Живыми сук берите, ребята. Они мне живыми нужны.
Эти громилы с черными масками на лицах приложат так, что дух вылетит. С кого ему потом снимать показания?
А рация пиликала в нагрудном кармане, принося новые неутешительные сведения:
– Такси обнаружено у Измайловского парка. Без пассажира.
– Останавливайте! – рявкнул он.
– Таксист сообщил, что высадил пассажира у Щелковского рынка. Кажется, он пересел в синий «мерседес».
– Когда кажется – креститься надо!
Черт! Сергей говорил о синем «мерседесе». Они уже поднимали картотеку. Геннадий и не подозревал, сколько в столице теперь таких машин. Это тебе не благословенный «застой», когда каждая иномарка была на счету. Хоть бы номера знать!
– Полина Бахорева доставлена в Черемушки.
Геннадий набрал ее номер:
– Лина? Все в порядке? Он готов? Как чувствуешь?
– Да… – устало выдохнула Лина. – Завтра… Сказал, что сегодня спешит по делам. А завтра утром встретит меня у салона, до работы проводит. А в обед пойдем в кафе. Все‑таки последний день вместе…
– Сволочь! – выругался Дементьев. – Пасти будет.
– Я же говорила…
Снова запиликала рация:
– Объект направляется ко входу в салон. С ним двое неизвестных.
– Не высовываться! – велел Геннадий. – Машину отогнать. Группе захвата – боевую готовность.
Неужели сегодня сунутся?
– Двое прошли в арку. Объект остался на улице.
– Где их машина? Синий «мерседес» видите?
– Нет. Они без машины. Нормально. Значит, осматриваются.
– Ребята, разделитесь – и за ними, – взмолился Геннадий. – Всех троих теперь ведите! Глаз не спускать.
Лина, обессиленная и отпустошенная, лежала в горячей ванне.
Какой у нее был трудный день. Как тяжело давалась каждая улыбка. И голова трещит. Она так много выпила сегодня.
Юрий все время подливал ей в бокал шампанское, а сам едва пригубил, только поднимал его для очередного тоста.
То за ее улыбку, то за глазки, то за посетившее его, наконец, большое и светлое чувство.
Диковинные жареные цветы казались безвкусными. А маленькие пельмешки с экзотической начинкой Лина, не жуя, сразу глотала, боясь раскусить – а вдруг там змея или еще какая‑нибудь гадость.
От шампанского кружилась голова. Ей приходилось сосредоточиваться, прежде чем произнести очередную фразу.
Пили и за вечный город Рим, и за солнечный Милан, и за весь итальянский «сапожок» в целом.
Если бы Лина не знала, что перед ней сидит ее будущий убийца, ни за что бы не выдержала такой перегрузки. А Юрий так искренне огорчался предстоящей разлукой… Тем более что она со вздохом сказала, что завтра последний день, когда она сможет с ним встретиться. Потом будут хлопоты перед отъездом: постирать, погладить, вещи уложить… Да и родители обидятся, если она улизнет из дома.
«Последний день… – молоточками стучало в висках у Варламова. – Твой последний день, крошка. А для меня – первый. Долгожданный шаг в новую, абсолютно независимую жизнь. Выпей лучше за Францию, девочка, за прекрасную Ниццу, за мою будущую виллу на побережье, которую ты мне подаришь…»
– Нет‑нет, больше не наливай, – Лина прикрыла ладошкой бокал. – У меня завтра такая кошмарная смена. И почему всегда инкасса на мое дежурство выпадает? А они такие зануды. Все по десять раз сверяют. В полдевятого приедут, так дай бог, если в девять освобожусь.
– Ничего, я буду тебя морально поддерживать, – успокоил Юрий.
Лина пьяненько улыбнулась:
– Я раньше так боялась одна после работы ходить. Брр… Темно в этой подворотне. Еще дадут по башке и сумочку вырвут. А с тобой мне ничего не страшно.
Он внушительно расправил плечи и снисходительно улыбнулся:
– Со мной ты, как за каменной стеной.
«Скорее, как под могильным камнем, – подумала Лина. – Интересно, куда он так спешит? Все на часы поглядывает… Наверное, к своим напарникам. Скорей бы уж расстаться с ним. Скорей бы вообще все это кончилось. Скорей бы…»
Юрий Варламов беспокойно мерил шагами комнату.
Этот день и для него был напряженным. Ноги гудели от усталости, зато внутри словно моторчик урчал и никак не мог выключиться.
Сегодня он умудрился успеть все, на что раньше уходило около месяца. Лично проинструктировал своих «дубков», расписал им каждый шаг как по нотам, прошел с ними до служебного входа, показал, где удобнее ставить машину, как лучше разворачиваться в тесном глухом дворике.
Флегматичный Негатив был недоволен спешкой. Зачем горячку пороть? Надо бы еще присмотреться. Но когда Юрий назвал ему сумму, которую тот получит за операцию, Негатив сразу заткнулся и стал пошевеливаться расторопнее.
Юрий решил, что на этот раз не будет сообщать подельникам, сколько они возьмут. Тем более что он сам будет там и заберет содержимое сейфа, пока «дубки» будут убирать охранников. Девчонке пистолет к носу, она сейф откроет, а потом он вытолкнет ее в коридор. У Негатива это лучше получится…
Он глянул на свои руки, тонкие, с длинными холеными пальцами. Чистые розовые лунки ногтей, как у женщины.
А у этой кассирши ладошка жесткая и шершавая, будто у мужика.
Тонкие губы скривились в презрительной усмешке. Вот и ответ. Природа сама определила, кто в этом мире должен быть господином, а кто обязан жизни своей не щадить, дабы удовлетворить хозяйскую прихоть.
Вот именно. Это же элементарно. Не щадить ничьей жизни.
Глава 53
Стечение обстоятельств
Он проснулся еще до звонка будильника. Раздернул шторы на окне и с неудовольствием глянул на сочащийся сквозь стекло зыбкий серый свет занимающегося утра.
Все сегодня он делал тщательно, с особым настроением, словно невеста в день назначенной свадьбы. Прохладный, ласкающий тело душ, ароматная пена для бритья, двойное лезвие, мягко скользящее по упругой коже, тонкий аромат одеколона – все доставляло наслаждение.
Чашечка горячего кофе, расплавленный сыр на поджаристом хлебе, сигарета… Мягкий свитер обтянул широкие плечи.
А вот и солнце. Скользнули в комнату неяркие лучи, проглянула сквозь тучи прозрачная разреженная голубизна. Прекрасный начинается день.
Варламов глянул на часы. Казалось, что секундная стрелка двигалась по циферблату неспешно и лениво.
Он открыл бар и налил рюмку коньяка. Слегка тронул его губами, смакуя, и опрокинул в рот.
Дорога до метро займет около сорока минут. Пожалуй, стоит спуститься за газетой, просмотреть сплетни в «Московском комсомольце».
Варламов всегда с удовольствием ездил на общественном транспорте. Ему нравилось сливаться с толпой, становиться неприметной частичкой, молекулой огромного многомиллионного организма и в то же время чувствовать с торжествующей уверенностью, что он особый, избранный, непохожий на этих сопящих, прижимающихся в давке боками, спешащих на службу, нагруженных сумками с нехитрыми продуктами. Он презирал их и в то же время старался стать неотличимым от них.
Он уже давно мог купить себе машину, но ему претили эти вечные хлопоты автовладельцев: поломки, починки, поиски мастера, очереди на сервис, поиски по заправкам нужного бензина, вечные пробки на магистралях. Он терпеть не мог, когда его напарники мчались с мальчишеской лихостью по левому ряду, подрезая зазевавшихся и давя на газ при виде красного глазка светофора.
Чего ради рисковать своей жизнью? Юрий очень ценил ее, как благо, отпущенное ему Господом, и совсем не собирался расставаться с ней из‑за чьей‑то глупости или дурного случая.
Он брезгливо смотрел на крутых ребят в иномарках – тупые убожества. Одинаковые, словно униформа, куртки, массивные цепи на бычьих шеях, коротко выстриженные затылки. И ни одной мысли в неподвижных глазах, полное отсутствие интеллекта и элементарного вкуса.
Вот Негатив помешан на машинах. Бьет, продает, меняет. До «мерседеса» он катался на «ауди», до этого, кажется, был «опель», предмет его особой гордости, один из первых в столице. Он спускает все деньги на эти железки, выпивку, жратву и ночные бары, да еще, как мальчишка, собирает свой «арсенал», балдеет от каждого прикупленного ствола.
Выродки… И с ними он вынужден общаться.
Зато сегодняшний день несет ему освобождение. Он без сожаления распрощается и с этими уродами, и с этой страной, и со своей вынужденной мимикрией. Снимет надоевшую маску и станет наконец самим собой, начнет жить не вполсилы, а жадно, взахлеб, наверстывая упущенное.
Воистину сегодня великий день…
Лина всю ночь не могла сомкнуть глаз. Ворочалась на просторной кровати, прислушиваясь к доносящемуся из соседней комнаты тоненькому посапыванию Ванечки.
Вечером он долго капризничал, не хотел ложиться, приставал с расспросами о «секретном эксперименте» и требовал взять его с собой, чтобы «хоть одним глазочком глянуть».
Лине было так жаль его. Бедный мальчишка сидит целыми днями взаперти, скучает, тоскует по маме и по своим детсадовским приятелям. Но что она могла поделать? Только просить его еще немного потерпеть.
Скоро с ними будет Сережа. И ей сразу станет легче, кончится этот кошмар.
Нет, тогда начнется самое страшное – им придется лишить Ваню надежды на встречу с мамой.
Она с нетерпением ждала рассвета. Торопила наступление дня. Казалось, что этот день утолит ее жажду отмщения, даст выход тщательно скрываемой ненависти.
Ваня проснулся, когда она с грохотом разбила на кухне чашку.
Лина заметала веником осколки, когда он появился перед ней.
– Иди в постель. Еще рано. Спи.
– Я буду пить с тобой чай, – сказал мальчик.
Что‑то сегодня было с Линой не так. Ваня пытливо поглядывал на нее. Ищет нож на столе, а он лежит совсем рядом, помешивает ложечкой в чашке, а сахар‑то забыла положить.
– Давай пойдем сегодня на лошадях кататься, – попросил он.
– Потом, – рассеянно отозвалась Лина. – Не сегодня.
– Ты опять уходишь?
– Да. Будь умницей.
– Возьми меня с собой.
– Нельзя. – Она почему‑то испугалась.
– Ну пожалуйста…
Нет, канючить не стоит, взгляд у Лины стал сердитым.
– Ладно, я понял…
Ваня с притворной покорностью нагнул голову, продолжая исподлобья следить за ней.
Лина тщательно подкрашивала губы, обводила карандашом глаза, и без того утонувшие в темных кругах. Руки мелко подрагивали.
– Фу, черт!
Она зажмурилась и принялась с ожесточением смывать краску.
– Ваня, я не приду до самого вечера. Обедай без меня, бульон в термосе.
Она лихорадочно навела повторный макияж, натянула шубу, махнула ему на прощание и хлопнула дверью.
Нет уж, тетя Лина! Не будет он здесь опять до вечера торчать. Не надейся.
Иван тут же сорвался с места, сунул ноги в сапоги и схватил куртку. Линины каблучки еще стучали по лестнице, когда он осторожно, чтобы громко не хлопнул замок, прикрыл за собой дверь.
Лина быстро шла по петляющей между домами дорожке. Она не оглядывалась, и это облегчало Ваньке задачу. Можно было не шарахаться к каждому кусту, а открыто топать в густой стайке спешащих к метро людей, стараясь только не потерять из виду рыжее пятно Лининой шубы.
За маленького держат! Он обиженно дулся. Вечно так: подрасти сначала… детям туда нельзя… не суй свой нос в чужой вопрос.
Ничего, теперь он сам узнает, что происходит. Куда делся дядя Сережа, почему так долго не возвращается мама, и зачем тетя Лина вырядилась вдруг, как попугай, и стала исчезать от него на целые дни. Какие такие у них там секреты?
Перед турникетом метро ручеек пассажиров разделился. Одни сворачивали к автоматам и опускали жетончики, а другие толкались в узком проходе возле неповоротливой контролерши.
Рыжая шуба проскользнула сквозь турникет, Иван замешкался, пытаясь продраться сквозь толпу на контроле. Он с ожесточением работал локтями.
– Пустите! У меня мама уже прошла!
Куда там! Кто слышит сдавленные вопли где‑то у своих ног?
Тогда Ваня отступил назад и огляделся. Рыжее пятно мелькало внизу, на платформе, и уже слышался из туннеля гул приближающегося поезда.
Тогда он разогнался и стремглав проскочил сквозь турникет. Выскочившие из боков железные прутья больно стукнули по плечам и лязгнули уже за его спиной. В одно мгновение он слетел вниз по ступенькам и успел вскочить в, вагон, втиснувшись носом в чье‑то мохнатое пальто.
– Осторожно, двери закрываются.
Ничего за этими спинами не видно! Мальчик приподнялся на цыпочки, вытянул шею. Справа… слева… Бока, куртки, сумки. Вон, кажется, рыжий рукав наверху. Линина рука уцепилась за поручень. Он опять заработал локтями, винтом вкручиваясь в самую гущу народа, пробираясь в середину вагона.
Уф! Он уткнулся в мягкий, щекочущий щеки огненный мех и с облегчением погладил его ладошкой.
Погруженная в свои мысли Лина не заметила его прикосновения. В метро всегда толкаются, прижимают, оттирают друг от друга. Она волновалась только за сумочку, которую прижимала к боку локтем. Сколько ей еще таскать с собой Машкины доллары… Она так боится их потерять. Ничего, сегодня в последний раз…
Как она соскучилась по Сергею! Скорей бы увидеть его лицо, почувствовать на губах обжигающее тепло поцелуя, прижаться щекой к его ладони, рассеченной длинным шрамом.
Декабристки целовали кандалы своих мужей, и она тоже была готова покрыть поцелуями впивающиеся в его кисти наручники.
Елки зеленые! Чуть не прозевала пересадку!
Спохватившись, она стала пробираться к выходу.
Ваня метнулся следом, его оттеснили, отодвинули назад, потом снова подтолкнули вперед, и плотная толпа выплюнула его на платформу.
Люди, люди, люди… впереди, сзади, по бокам… Толпы, потоки людей, спешащих в разных направлениях. И только Лины нет среди них…
Он заметался по станции, пытаясь различить среди них знакомое пятно.
Вот она мелькнула справа. Он подбежал поближе, выглянул из‑за колонны. Нет, это не шуба, а лисий воротник на плечах у дородной тетки.
Он потерял ее! В отчаянии Ваня поднял голову. Прямо над ним за витой загородкой уходящего в глубь стены перехода лавировала среди пассажиров рыжая шуба.
Впопыхах он споткнулся, растянулся на скользких ступеньках, ушиб колено, но тут же вскочил на ноги. Нет времени скулить и потирать ссадину, скорее вдогонку, пока Лина не успела снова сесть в поезд.
Группа наружного наблюдения с раннего утра заняла свои позиции вокруг мебельного салона. Все подходы к нему просматривались.
Дементьев ждал Лину внутри, в служебном помещении магазина.
Сегодня он опять не ночевал дома и следующей ночью тоже не собирался нежиться в объятиях Мусика. Гораздо больше, чем нежно любимую женушку, он жаждал увидеть испуганные глаза загнанных в угол налетчиков. Это наслаждение – утвердить свое превосходство над поверженным противником – не сравнимо ни с чем на свете.
Он посмотрел на часы. Еще десять минут. Сейчас ему сообщат о встрече Лины с Варламовым. Переодетый в охранника оперативник уже занял свой пост у двери.
Геннадий ощущал незнакомый доселе яростный азарт, как у хищника, притаившегося в засаде перед последним прыжком на загривок намеченной жертве.
Лина ступила на ползущий вверх эскалатор и перевела дыхание. Теперь надо надеть на физиономию глуповато‑радостную улыбку, поправить кокетливый локон и прогнать затаившуюся в глубине глаз тревогу. Беззаботная, счастливая девчонка торопится увидеть своего любимого и единственного.
Она тряхнула головой, расправила плечи и медленно пошла к выходу, к стеклянным двойным дверям, за которыми ее должен был ждать Варламов.
Неожиданно чья‑то ладонь цепко ухватилась за ее руку. Лина повернулась с заранее приготовленной улыбкой радостного изумления и… остолбенела.
Снизу вверх на нее смотрел Ванечка, растягивая в улыбке щербатый рот.
Он был доволен произведенным эффектом. Не ждали? То‑то же!
Теперь уж она его не прогонит, теперь ей придется взять его с собой. Пусть только попробует отказаться!
Улыбка медленно сползла с Лининого лица, на которое, словно тень, наползало выражение неподдельного ужаса.
– Что ты тут делаешь? – выдохнула она свистящим шепотом.
– Я хочу с тобой. Здорово я тебя выследил?
Она рассерженно топнула ногой:
– Немедленно марш домой!
Господи, сейчас должен появиться Варламов! Если он увидит с ней мальчика…
Сердце оборвалось и глухо ухнуло вниз от дурного предчувствия.
Отшлепать бы этого рыжего сорванца!
А он таращился на нее, непонимающе хлопая глазами.
– Теть Лин, я же обратной дороги не знаю, я за тобой шел.
– Все равно. Уходи отсюда! Быстро! Ну! – не помня себя от отчаяния, выкрикнула Лина.
Почему она так злится? Что он такого сделал? Веснушки на носу собрались в кучку, сморщились, рот приоткрылся. По всему видно, что Иван едва сдерживается, чтобы не зареветь.
Вот дура! Куда она его гонит? Он же потеряется… Лина наконец опомнилась. А свидание? Последний решающий акт пьесы перед долгожданным финалом?
Разорваться ей, что ли? Что же делать?
Лина беспомощно оглянулась… И решительно взяла мальчика за руку.
– Ладно, пошли.
– Куда? – бурно обрадовался тот.
– Домой. – Ее тон не предвещал ничего хорошего.
Если бы он только знал, что натворил, дурачок…
Сейчас она быстренько отвезет мальчика обратно и вернется. Скажет Юрию, что проспала, потому и опоздала. Ведь такое уже было. Такая уж она глупая, небрежная соня.
Варламов выбросил докуренную сигарету и вновь всмотрелся в выходящих из метро людей.
«Жду ее прямо как влюбленный», – подумал он.
Приехал он намного раньше назначенного часа. Утреннее вальяжное спокойствие сменилось глухим раздражением.
Нелепо торчать тут на виду у всех и ловить на себе заинтересованные взгляды прохожих.
Он спустился по лесенке и толкнул стеклянную дверь.
Знакомая рыжая шуба ярким пятном маячила посреди вестибюля. А рядом с ней…
Юрий инстинктивно отшатнулся. Горячий пот выступил на лбу, ладони противно намокли, и он машинально вытер их о пальто.
Эту рыжую голову он узнал бы из тысячи. Его бывший будущий пасынок теребил руку его новой знакомой.
Ванька! Противный, болтливый мальчишка, который знает слишком много…
Чудес не бывает. Случайностей тоже. Они вместе. Они заодно. А значит?..
Дементьев тряхнул свои часы и постучал пальцем по циферблату. Нажал кнопку рации.
– Ну что там? Идут?
– Нет, Геннадий Иванович. Никого.
– Вы их не прозевали?
– Да вы что? – обиделся оперативник из группы наружного наблюдения.
– Черт! В чем же дело?
Где Лина? Где Варламов? Все назначенные сроки уже прошли.
В салоне в это время появились первые посетители. Лидия Ивановна села за кассу вместо Лины – не срывать же теперь работу всего салона. Фирма потом выставит им такой счет за убытки – о‑го‑го.
Паника вдруг овладела Дементьевым. Что случилось?!
Он боялся предположить самое страшное – то, что его опять обыграли.
Длинные гудки. Лина не берет трубку. Нет дома? Уже вышла? Или… уже не может взять? А почему мальчишка не подходит к телефону?
Геннадий сжал кулаки, впившись ногтями в ладони, и забормотал, как молитву:
– Ничего не должно случиться… Все продумано… Все подготовлено… Я нигде не ошибся… Все будет как надо…
Глава 54
Покайся, Магдалина!
«Они заодно. А значит?..»
Что именно это значит, Варламов формулировать не стал. Сука. Лиса. С лисенком. Или с крысенком, все равно.
Какой бы породы ни были эти зверюшки, их нужно истребить. Но сначала – выследить, где их нора. И прихлопнуть прямо там, на месте.
Но грязную работу выполнят, как обычно, «дубки». Сам он пачкаться не станет.
Однако следить придется самостоятельно, не теряя ни минуты, иначе уйдут.
Как бы при этом не засветиться? Ведь они оба очень хорошо знают его в лицо.
В вестибюле метро шла оживленная торговля. Вдоль мраморных стен, заслоняя дорогостоящую каменную мозаику, протянулись застекленные торговые ряды.
Взгляд Варламова выхватил из всего обилия товаров секцию с головными уборами, дорогими, эксклюзивными. Шляпы, шапки, кепки, фуражки…
– Мне вон ту, с козырьком, – наугад ткнул он пальцем в нечто клетчатое, с фирменным лейблом на тулье.
Вышколенный продавец придвинул к нему вращающееся на тонкой ножке зеркало для примерки.
– Быстрей! – прикрикнул Варламов и, схватив кепчонку, бросил деньги, не считая.
Стремглав кинулся к эскалатору, не оборачиваясь на оклик растерянного продавца:
– Молодой человек, а сдачу!
«Пусть порадуется, шляпник, – на бегу подумал Варламов. – Не Часто ему достается такой навар».
У кепки был не только длинный, нависающий козырек, но еще и отгибались щегольские наушники, наполовину скрывающие щеки.
Напялив обнову на голову, он на ходу еще и вытянул из‑под воротника шарф, скрыв в нем подбородок.
Хорошо, что объекты слежки были приметными: ярко‑рыжий мех и ярко‑рыжая голова мальчишки. Точно: одной породы твари!
Сбежав до середины эскалатора, Варламов остановился недалеко от Лины и Ванечки. Его холодные, прозрачные глаза следили за женщиной и ребенком внимательно, но не в упор. Боялся, что они почувствуют направленный на них пристальный взгляд.
О, с каким наслаждением он придушил бы эту рыжую парочку прямо сейчас, с хрустом ломая их шейные позвонки. У него даже зубы скрипнули от этой мысли. Какая жалость, что придется перепоручить это дело другим.
«Ну ничего, Толян с Негативом справятся, им мокруха не в диковинку. Недолго тебе осталось жить, гадина‑лисица. Скажи еще спасибо, что кончина твоя будет быстрой и безболезненной: пиф‑паф, ой‑ей‑ей – и все. Моя бы воля, я бы придумал что‑нибудь поинтереснее. К примеру, сначала заставил бы тебя понаблюдать, как истязают крысенка. И сам послушал, как он верещит нечеловеческим голосом».
Он услышал, как у схода с эскалатора девушка раздраженно предупредила Джонни:
– Под ноги смотри! – и резко дернула его за руку.
– Больно, тетя Лина! – вскрикнул малыш.
«Лина? – ощерился Варламов. – А представилась Ланой. Ну что ж, теперь я и имечко твое знаю. Могли бы побеседовать. Здравствуй, Линочка! Ты замечательно сегодня выглядишь. Как тебя полностью‑то? Ангелина? Эвелина? А я – не Юрий Варламов. Я – джинн из зеленой винной бутылки. Ну что, выпьем бургундского на брудершафт? Теперь мы знакомы, так что поцелуемся крепко‑крепко на прощание».
Лина с Ванечкой вошли в вагон. Наводчик вскочил в соседний. Народу было много, в этот час москвичи спешили на работу. Пассажиры загораживали стеклянные перегородки между вагонами, и Варламов встал у самых дверей, чтобы на каждой остановке выскакивать и глядеть: не вышли ли его поднадзорные.
Пересадка.
Мог бы запросто потерять их в толпе, кабы не ярко‑рыжая лисья шуба.
«Спасибо, что так принарядилась, Лиса Патрикеевна. А я – твой хвост. Я следую за тобою повсюду. Как это пел однажды твой маленький рыжий подопечный? «Если близко лискин хвост, значит, близко лиска!» От меня не избавишься, не скроешься, хвост не отвалится от тебя. Ты – лиса, Эвелина, а не ящерица. А может, ты Магдалина? Ох, быть тебе кающейся».
Когда вышли из метро, он поуспокоился: теперь уж надо быть полным идиотом, чтобы их потерять.
А она, мерзавка, дергается, нервничает, это заметно: то за шкирку крысенка тряхнет, то подтолкнет, чтоб резвее ноги переставлял.
Новые Черемушки. Целые кварталы одинаковых, стандартных пятиэтажек. Как бы не заплутали тут Толик с Негативом. Нужно будет не только адрес сказать, но и нарисовать подробно, как и по каким проулкам добраться до лисье‑крысиного логова, в котором обосновались эти твари.
Вот они сворачивают в подъезд.
Дом без лифта, значит, некоторую трудность представит вычислить этаж.
Варламов вошел вслед за Линой и Ванечкой в замызганное парадное, пахнущее кошками.
Двинулся за ними по лестнице.
Он крался тихо, зато цокот Лининых каблучков был отчетливо слышен.
Один пролет лестницы процокала, второй…
И вдруг звякнула связка ключей.
«Отпирает!» – Варламов притаился.
Услышал сердитый девичий голос:
– И чтоб из дома ни шагу. Понял?
Детский всхлип. И дверь захлопнулась.
Варламов сбежал вниз, забился под лестницу, в темный угол, спугнув обитавшую там облезлую кошку.
Лина пробежала мимо него, чуть не задев. Запах ее духов коснулся его обоняния даже сквозь шарф, в котором утонула нижняя часть его лица.
«Ишь, торопится, сучка. На свидание с Юрием Варламовым. А Юрий Варламов – он здесь. Я здесь и там. Я – везде. Я – джинн. И тебе, подружка, от меня не уйти».
Он поднялся на второй этаж. На улице слякоть, и обреченные так кстати наследили. Особенно детеныш: отпечатки его узорчатых подметок тянулись прямо к нужной квартире.
А какой соблазн – прямо сейчас вломиться к нему и… И даже вламываться не надо. Просто позвонить в дверь и честно сказать, как есть: «Джонни! Это я, дядя Юра. Я пришел, чтобы переправить тебя к твоей мамочке».
Маленький недоумок откроет, конечно. И Варламов тут же переправит его туда, куда обещал. Прямиком к мамочке. Как выспренне выразился несколько дней назад милиционер в загородном доме Грачевых: и семья воссоединится. Встретятся, короче, мамуля с сынулей на том свете.
Но ничего подобного Варламов не сделал. Ведь у него не было заранее подготовленного алиби. А рисковать Наводчик не собирался.
Глава 55
Ожидание
В квартире разрывался телефон.
Лина еще на лестничной площадке услышала захлебывающиеся трели и сразу, как вошла, кинулась к аппарату.
– Наконец‑то! – вздохнул в трубке следователь Дементьев. – В чем дело? Мы ждем.
Лина вкратце, не вдаваясь в детали, рассказала ему о Ванькиной выходке.
– Ладно, что так… А мы уж подумали… – сказал Геннадий с облегчением.
– А этот появлялся? – спросила Лина.
– В том‑то и дело, что нет.
– Наверное, не дождался, – высказала предположение Лина. – Но он в обед обещал зайти.
– Дай‑то Бог. – Дементьев помолчал, соображая. – Давай быстро сюда. Через полчаса будешь?
– Постараюсь.
Притихший Ваня молча уселся в угол дивана.
Почему Лина так сердится? Почему она вернула его домой, вместо того, чтобы взять с собой? И почему кто‑то звонит и беспокоится, а она оправдывается, что всему виной Ванька? Разве он сделал что‑то ужасное? Ему просто надоело сидеть одному, вот и все.
– Надеюсь, ты все понял? – строго повернулась к нему Лина.
Ну хватит ему морали читать, и так бурчала всю дорогу.
Ваня демонстративно включил телевизор. Там во весь голос выясняли между собой отношения герои «Санта‑Барбары».
Лина укоризненно посмотрела на Ваню, покачала головой и направилась к двери.
…Дементьеву не сиделось на месте. Он пытался ходить по крошечному кабинетику в глубине подсобных помещений, но ничего из этого не получалось.
Время шло.
Его переодетые оперативники скучали у телевизора рядом с настоящей охраной салона – рослыми молодцами в камуфляже.