– Так это и есть тот самый юноша? – спросил отец Гепары, хиленький человечек.
– Да, отец, тот самый.
Голос отца был невыразимо пуст. Когда он входил в комнату, всем казалось, что из нее кто-то вышел. Он был человеком, настолько неописуемым, что даже неловко сказать. Лишь о черепной коробке его и можно было сообщить нечто определенное: нарост цвета топленого жира.
Взявшись описывать черты его, по одной за раз, мы бы ничего ровным счетом не достигли, – трудно было даже поверить, что в жилах Гепары текла та же самая кровь. Но что-то все-таки было – какая-то эманация, связующая дочь и отца. Подобие ауры, принадлежавшей им и только им, хоть лица обоих никакого отношения к таковой не имели. Ибо отец Гепары был ничем: существом, состоящим исключительно из интеллекта, не сознававшим, по-человечески говоря, что при всей своей гениальности, он остается разновидностью пустоты. Думал же он лишь об одном – о своей фабрике.
Гепара, проследив взгляд отца, увидела Титуса.
– Притормози, – резко, точно чайка, вскричала она.
Отец тронул кнопку, и машина немедля остановилась, вздохнув.
На дальнем конце укрытого ветвями деревьев проселка, стоял, разговаривая, по всему судя, с собой, Титус, – впрочем, когда Гепара с отцом совсем уж решили, что он спятил, вблизи него обнаружилась в далеком переплетении веток троица нищих.
Приближавшейся машины все четверо, похоже, не увидели и не услышали.
Неяркий осенний свет пестрил длинную дорогу, обращая ее в ковер.
– Мы следовали за вами! – говорил Треск-Курант. – Ха-ха-ха! Следовали, можно сказать, по пятам, с переменным успехом.
– Следовали? Чего ради? Я вас даже не знаю, – удивился Титус.
– Вы разве не помните, молодой человек? – сказал Рактелок. – В Подречье? Когда Мордлюк спас вас?
– Да, да, – ответил Титус, – но я не помню вас. Там были тысячи… к тому же… вы встречали его?
– Мордлюка?
– Мордлюка.
– Нет, – сказал Швырок.
Помолчали.
– Мой дорогой юноша… – начал Треск-Курант.
– Да? – отозвался Титус.
– До чего ж вы изящны. Точь-в-точь, как я когда-то. При нашей последней встрече вы были нищим. Как мы теперь, совершенно. Ха-ха-ха! Обтрепанным пустобродом. А нынче, нет, вы только гляньте. Ба-ба-ба!
– Заткнитесь, – сказал Титус.
Он оглядел их снова. Троица неудачников. И таких напыщенных, какими лишь неудачники и бывают.
– Что вам от меня нужно? – спросил Титус. – У меня нет ничего, что я мог бы вам дать.
– У вас есть все, – сказал Рактелок. – Потому мы и следовали за вами. Вы не такой, как иные прочие, мой господин.
– Кто это сказал? – прошептал Титус. – Откуда вы знаете?
– Ну это все знают! – воскликнул Треск-Курант и до того уж громко, что его услышали даже Гепара с отцом, следившие за каждым движением всех четверых.
– Мы держали уши востро, смотрели в оба, и не упускали того, что ниспосылал нам Господь.
– В конце концов, за вами же приглядывали. Вы не какая-нибудь никому не ведомая личность.
– Неведомая! – вскричал Треск-Курант. – Ха-ха-ха! Вот это здорово!
– Что у вас в мешке? – спросил, отворачиваясь, Титус.
– Труд всей моей жизни, – ответил Рактелок. – Книги, десятки книг, впрочем, все они одинаковы. – Он гордо вскинул голову и поводил ею туда-сюда. – Это мои «остатки». Средоточие моего существа. Прошу вас, возьмите одну, мой господин. Возьмите ее с собой в Горменгаст. Сейчас я достану.
И Рактелок, оттолкнув от кресла Швырка, рывком распахнул мешок и, окунув в нутро его руку, извлек на свет книгу. И сделал шаг к Титусу, протягивая таинственный том.
– Про что там? – спросил Титус.
– Про все, – ответил Рактелок. – Про все, что мне известно о жизни и смерти.
– Я не большой любитель чтения, – сказал Титус.
– Спешить некуда, – отозвался Рактелок. – Почитаете на досуге.
– Большое спасибо, – сказал Титус. Он перелистал наугад несколько страниц. – Так здесь и стихи есть, верно?
– Перемежающиеся, – сказал Рактелок. – Это очень верное слово. Перемежающиеся стихотворения. Прочитать вам одно… мой господин?
– Ну…
– Так, минутку, минутку… мм… мм… Мысль… просто такая мимолетная мысль. Где это? Вы готовы… сударь?
– А оно очень длинное? – спросил Титус.
– Очень короткое, – ответил, зажмуриваясь, Рактелок. – Значит, так…
Как птице реять в небесах, не будь она о двух крылах?
Как лось, велик и волосат, ступал бы, кущей патриарх,
Лиши его копыт? Как рыбы в влажной глубине,
Как достигали бы оне русалок, стонущих на дне,
Когда бы не хвосты? И как банан в глуши лесов
Возрос бы без земных корнёв, основы всех основ?
Рактелок открыл глаза.
– Вы поняли, о чем речь? – осведомился он.
– Как тебя звать? – спросил Титус.
– Рактелок.
– А твоих друзей?
– Треск-Курант и Швырок.
– Вы убежали из Подречья?
– Так точно.
– И долгое время искали меня?
– Именно так.
– Чего ради?
– Мы вам необходимы. Понимаете… мы верим, что вы тот, кем себя называете.
– И кем же я себя называю?
Все трое одновременно шагнули вперед и, подняв потертые физиономии к листве вверху, в один голос отрапортовали…
– Вы Титус, семьдесят седьмой граф Гроанский, властитель Горменгаста. Хотите верьте, хотите нет.
– А мы – ваша личная стража, – прибавил Швырок голоском столь слабым и глупым, что самое звучание его отрицало какую ни на есть уверенность в значимости произносимых слов.
– Мне не нужна стража, – сказал Титус. – Но все равно, спасибо.
– Вот и я говорил точно так же, когда был молодым, – сказал Швырок. – И думал, как вы… думал, что одиночество есть лучшая вещь на свете. Это было еще до того, как меня сослали в соляные копи… и с той поры я…
– Простите, – сказал Титус, – но я не могу мешкать здесь с вами. Я благодарен за самоотверженность, с которой вы искали меня, за желание защитить меня неведомо от чего… и все-таки – нет. Я из тех никчемных дураков – или, быть может, понемногу становлюсь им, – что вечно кусают руку, которая их кормит.
– Мы все равно последуем за вами, – сказал Треск-Курант. – Если хотите, издали, оставаясь незримыми. Мы ни на что не претендуем. Но и переубедить нас в чем бы то ни было – дело не из простых.
– А следом явятся и другие, – прибавил Швырок. – Люди униженные и оскорбленные, романтические юноши. Придет время, и у вас будет целая армия, мой господин. Незримая армия. Всегда готовая выполнить любой ваш приказ.
– Какой? – осведомился Титус.
– Тот самый, разумеется, – воскликнул Треск-Курант и, подобрав губы, испустил свист настолько пронзительный, что и кроншнеп позавидовал бы. – Опасный. Ха-ха-ха-ха! Вам нечего страшиться. О нет. Невидимая армия последует за вами повсюду, разве что на глаза вам лезть не станет.
– Оставьте меня! – крикнул Титус. – Уходите! Вы зарываетесь. Есть лишь одно, в чем вы можете мне помочь.
Какое-то время троица просидела на земле, уныло взирая на Титуса. И наконец, Рактелок спросил:
– И что же?
– Обшарьте весь свет и найдите Мордлюка. Доставьте мне вести о нем или приведите его самого. Сделайте это, и я приму вас в мои спутники. А сейчас, прошу вас, ИДИТЕ, ИДИТЕ, ИДИТЕ!