-А-а, явилась-таки, - злобно прошипела она. - А я-то все думаю, что это ты такое все почитываешь! А вон что! На-те-ка – «Кому на Руси жить хорошо»! Значит, выходит, что хорошо жить только царям, попам да барам! А нам, рабочим, при дорогом товарище Сталине, выходит, плохо живется, да? Ну так вот тебе за это! Будешь знать, как читать вражеские книжки!
С этими словами она ударила меня по лицу. А потом швырнула книгу в печь. И со всей силы захлопнула дверцу…
***
На следующий день урок немецкого языка не состоялся. Потому что вести его было некому. Антонина Арсеньевна исчезла. Поговаривали, что ее арестовали.
Лишь спустя полвека, когда были реабилитированы те, кто пострадал за веру, стало известно, что все попытки следователя заставить ее дать «откровенные показания» и признать себя виновной в «контрреволюционной деятельности» оказались напрасными. Она наотрез отрицала свою «вину» и не выдала никого. Спустя 4 дня после ее ареста, 22 ноября 1937 г., был расстрелян епископ Парфений. А ее расстреляли 9 января 1938 г., в один из тех дней после Рождества, когда православные люди празднуют святки… В ту пору ей было 48 лет… Верная сестра и сподвижница епископа Парфения разделила с ним и страдания, и мученическую смерть. И ту славу, что дает Христос любящим Его. В 2007 г., спустя три года после канонизации священномученика Парфения, была причислена к лику святых и его сестра – мученица Антонина Брянских. Одна из тех многих, известных и безвестных, кто во времена ненависти и безверия делами, жизнью и смертью своей свидетельствовал «рабам земли» о Христе.
МАЛЬЧИК С БАБУШКИНОЙ ИКОНЫ(ПОВЕСТЬ О ПРАВЕДНОМ ОТРОКЕ АРТЕМИИ ВЕРКОЛЬСКОМ)
На дворе уже ночь. Вот только к Тёме, а по-взрослому, Артёму, сон все никак не приходит. Оно и понятно: ночь-то ночь, да на улице так светло, что даже лампочку включать не надо: все видно, как днем. И цветущие герани на окнах, и старинную мебель в бабушкиной комнате, в том числе стеклянный шкаф под названием «горка», в котором тускло поблескивают посуда, фарфоровые статуэтки, хрустальные бокалы и салатницы. Видно и зеленую лампадку, что горит в углу перед иконами. Икон три: Христос-Спаситель, Божия Матерь Казанская, и еще одна, какой Тема прежде никогда не видел. На ней на золотистом фоне нарисована белая церковь, стоящая среди зеленых елочек. Двухэтажная, с зеленой крышей и высокой колокольней. Справа от нее – седобородый старик в красных одеждах, похожих на те, что носят священники, держит в руках книгу в зеленом переплете с нарисованным на ней Крестом. По другую сторону стоит мальчик в белой рубашке ниже колен, с красными полосками по подолу и вороту, а в руках у него – крестик. Над головами у старика и мальчика нимбы, как у святых. А сверху - какие-то надписи. Тема попытался их прочесть в первый же день, как приехал к бабушке. Даже на стул забрался, чтобы разглядеть их получше. Да только все равно ничего не получилось. Вроде, и есть знакомые буквы, да есть и совсем незнакомые – поди, прочитай. И решил Тема, что сделаны эти надписи на старинном языке. То есть, на том, на котором говорили и писали в старину. Вот потому и не смог он их прочесть. А уже назавтра Теме стало не до старинных надписей. То он на Северную Двину купаться с соседскими мальчишками побежит, то вместе с ними во дворе мяч гоняет, то в мелкой речке, что под самыми бабушкиными окнами течет, рыбешку ловит… А он-то еще не хотел на лето ехать к бабушке в Архангельск! Да разве в Москве такое раздолье, как здесь! Вот только к северным ночам он никак не может привыкнуть. У них ночи как ночи – темные. А здесь на Севере летом ночи светлые. Оттого-то и называются они – белые ночи.
|
|
|
|
Потому и белые, что в них светло, почти как днем. Даже можно разглядеть мелкие синие цветочки на бабушкином халате, не то, что ее саму. Бабушке, Глафире Петровне, как видно, тоже не спится. Стоит она перед иконами и молится. Тема тоже умеет молиться. С тех пор, как его год назад крестили, он уже выучил и «Богородице Дево, радуйся», и «Отче наш». Даже молитву «Верую» почти всю знает. А осенью пойдет в школу. Вернее, в две школы сразу: обычную и воскресную, при Никольской церкви, что на соседней улице. Как раз в этой церкви его и крестили…
Тем временем бабушка кончила молиться, обернулась, заметила наблюдающего за ней Тему и подошла к его кроватке:
-Что, внучек, не спится тебе?
-Не-а, бабушка… Расскажи что-нибудь…
-Хочешь, расскажу сказочку про звезду-алмазочку? – спрашивает Глафира Петровна, присаживаясь рядом с Темой на скрипучий стул с выгнутой спинкой. – А сама лукаво улыбается внуку, словно ждет, что-то он ей ответит…
-Не-е, это я знаю. – говорит Тема, заметив бабушкину улыбку. - От мамы слышал… Я тебе скажу «да», а ты опять спросишь: «рассказать тебе сказочку про звезду-алмазочку»? Лучше про другое расскажи.
-А про что?
Тема обводит взглядом комнату, на ходу придумывая, какую бы такую сказку он хотел услышать от бабушки. И вдруг говорит:
|
|
-Про мальчика. Ну, вон того, на иконе. Его как зовут? Он что, святой?
-Да, святой. – отвечает бабушка. – А зовут его точно также, как тебя.
-Темой?
-Может, папа с мамой его тоже так звали. А на самом деле его зовут Артемием. Праведным Артемием Веркольским. Есть, еще севернее нас, на Пинежье, такое село – Веркола. Вот там он и родился. Оттого и прозывается – Артемием Веркольским.
-А дальше что?
-А дальше было вот что… Только давай сразу с тобой договоримся – все, что я тебе расскажу – это не сказка. Все это было на самом деле, хотя и очень давно, почти пять сотен лет назад. То есть, когда еще моя пра-пра-прабабушка не родилась. Вот как давно!
-А как же тогда ты об этом узнала?
-Ну, во-первых, бабушка рассказывала. Она была как раз из тех мест, с Пинежья. А пинежане праведного Артемия Веркольского особенно почитают. Ведь он их земляк. Да и житие его приходилось читать. Это такая книжка, где написано про жизнь и чудеса отрока Артемия. Может, придет время, ты и сам ее прочтешь. А пока что я тебе про него расскажу.
-А отрок – это кто такой? – не унимается Тема. А сам уже из под одеяла вылез и поближе к бабушке придвинулся – чтобы удобнее было слушать.
-Отроком в старину называли мальчика-подростка. А девочку – отроковицей. Между прочим, у Артемия Веркольского была сестра, которую звали Параскевой. О ее жизни неизвестно ничего, кроме того, что она умерла отроковицей, и после кончины прославилась чудесами. У нас на Севере она почиталась, как праведная Параскева Пиринемская. Потому что мощи ее были обретены в селе Пиринемь, что находится северо-западнее Верколы. Кстати, как раз в ее честь моей бабушке, а твоей прабабушке, при крещении дали имя Параскева. Хотя чаще люди звали ее Прасковьей. Как тебя обычно зовут Артемом, а не по-церковному - Артемием… Так вот, отрок Артемий родился в 1532 году, на Пинежье, в селе Верколе. Отца его звали Кузьмой, а мать Аполлинарией. И были они крестьянами. Лет с пяти Артемий стал помогать своим родителям. Да-да, не удивляйся, в те времена крестьянские дети к труду с детства приучались. Помнишь, как мы с тобой зимой, когда я к вам в гости приезжала, читали стихотворение Н. Некрасова про «мужичка с ноготок», который «в студеную зимнюю пору» помогал отцу вывозить из лесу нарубленные дрова?
«Откуда дровишки? – «Из лесу, вестимо,
Отец, слышишь, рубит, а отвожу».
(В лесу раздавался топор дровосека.)
-А что, у отца-то большая семья?
«Семья-то большая, да два человека
Всего мужиков-то: отец мой да я…»
-Помню! – радуется Тема, живо представив себе и заснеженный лес, и пегую лошадку, «везущую хворосту воз», и ведущего ее под уздцы мальчика «в больших сапогах, в полушубке овчинном, в больших рукавицах, а сам – с ноготок». Но тут бабушка спрашивает его:
-А помнишь, сколько лет было этому мальчику?
-Нет… - признается Тема. Вот ведь незадача – забыл. А скорее даже, просто не запомнил. Ну, мальчик, ну, маленький… И звали его Власом. Только в самом деле – а сколько ж ему было лет?
-«А кой тебе годик? – Шестой миновал…» - напоминает ему бабушка. - Так что вы с этим Власом почти сверстники. А он уже, видишь, как отцу помогал. И Артемий Веркольский тоже это делал. Ведь, возможно, и у них в семье тоже было «всего мужиков-то» - он и его отец. Как говорится, на них вся надежда была… Так вот, когда Артемию было лет двенадцать, он вместе с отцом работал летом в поле. Вдруг началась сильная гроза, с громом и молнией. И одна из молний ударила рядом с тем местом, где стоял отрок Артемий, да так близко, что он от страха умер. Но жители Верколы не стали его хоронить, а отнесли тело мальчика в лес и положили там, покрыв сверху берестой и хворостом. А вокруг поставили деревянную изгородь. Мало того – хотя Артемий был крещеным, любил молиться Богу и часто бывал в сельской церкви, они даже не отпели его. А потом и вовсе забыли о нем.
-Но это же неправильно! – возмущается Тема столь явной несправедливостью. – Он же был хорошим! За что они его так?
-А видишь ли, - вздыхает бабушка, - люди слишком часто судят по внешнему. Помнишь сказку про аленький цветочек? Заколдовала злая волшебница царевича, превратила в чудище безобразное, и наложила заклятье – быть ему таким до тех пор, пока какая-нибудь девушка не полюбит его за доброту да ласку. И целых тридцать лет жил царевич в обличье чудища, и никто из людей не мог снять с него злые чары. Потому что все только на его внешность смотрели, а того и не замечали, что под ней скрываются доброе сердце да душа беззлобная. Лишь одна девушка об этом догадалась, и полюбила царевича не за то, каким он казался, а за то, каким он был на самом деле. И расколдовала его. Да разве только в сказках такое бывает! Вот и земляки Артемия решили, что если он умер внезапно, без покаяния, значит, есть за ним какая-то большая вина, великий грех. И своим, человеческим судом, осудили его, сочли, что он даже недостоин быть похороненным по-христиански. Однако не зря говорится – «человек предполагает, а Господь располагает». Через тридцать два года Господь показал жителям Верколы, что напрасно они осудили отрока Артемия. А его прославил чудесами.
-А как это случилось? – не терпится узнать Теме.
-Дело было так. Пошел раз веркольский дьячок Агафоник в лес грибы собирать. Ходил-ходил, и вдруг глядит – светится что-то между деревьями. Любопытно ему стало: что бы это такое могло быть? Вот подошел он поближе и видит – чудное дело! Льется свет из-за полусгнившей деревянной изгороди, что стоит среди деревьев. Смотрит Агафоник – а внутри ее лежит отрок в белой рубашке и спит беспробудным смертным сном... Тут дьячку не до грибов стало. Поспешил он назад в село, чтобы поскорее рассказать, какое чудо в лесу увидел. Удивились веркольцы. Особенно после того, как вспомнили, как в свое время сочли отрока Артемия великим грешником. И надумали они принести его тело из леса в село. И положили его в гроб, а гроб тот поставили на паперти сельской церкви. Между прочим, освящена она была в честь Святителя Николая Чудотворца, которого у нас на Севере особенно почитают. Ведь сколько раз этот святой спасал от гибели мореходов, и всех, как говорили в старину, «в море плавающих»! А нас, северян, не зря издавна поморами называют. Потому что живем мы возле Белого моря. И испокон веков море здешних людей и кормило, и поило, и погребало… Оттого-то так и любят у нас Святителя Николая, покровителя моряков и рыбаков, и оттого у нас на Севере так много Никольских храмов. В старину даже поговорка такая была: «От Новгорода до Колы тридцать три Николы». Видишь, вот там, на иконе, рядом с праведным Артемием, старца в красных одеждах? Так это и есть Святитель Николай, в честь которого была освящена церковь в Верколе. В архиерейских одеждах, потому что при жизни он был архиепископом, с Евангелием в руке. А сверху написано по-церковнославянски: «Святитель Николай Чудотворец».
Тема понимающе кивает. Так вот что за старец нарисован на бабушкиной иконе! Теперь все понятно. Значит, белая церковь с колокольней, возле которой стоит Святитель Николай, это Никольская церковь! Теме хочется поскорее показать бабушке, какой у нее умный и догадливый внук. И он выпаливает:
-А я знаю, как называется церковь! Ну, которая на иконе… Это ведь Никольская церковь, да!
-А вот и нет! – ласково улыбается ему бабушка. Так что Тема совсем не чувствует обиды от того, что попал впросак. - Это совсем другая церковь. Она была построена в начале 19 века. То есть, спустя почти триста лет после того, как жил праведный Артемий. И освящена в его честь. Ведь я уже тебе говорила, что Артемий Веркольский – святой. Вот в этой церкви и стояла гробница, где находились его мощи.
Тема с недоумением смотрит на бабушку. Ведь она только что рассказывала ему, как жители Верколы положили тело отрока Артемия на паперти Никольской церкви. Так как же оно оказалось совсем в другом храме?
-Подожди, сейчас узнаешь, - говорит бабушка, словно догадываясь, о чем сейчас думает внучек. – Пока послушай-ка, что случилось дальше. Вот, значит, принесли веркольцы из лесу мощи праведного Артемия и положили в гробу на паперти Никольской церкви. Знаешь, что такое паперть? Это место возле входа в храм. А как раз в это время пришла в Верколу беда. Сейчас бы сказали: началась там эпидемия какой-то заразной болезни – с температурой, с ознобом. А тогда говорили: стал народ лихорадкой болеть. И сейчас-то, когда каких только лекарств ученые не придумали, подхватить такую болезнь опасно. Что ж говорить про те времена? Только и оставалось надеяться на Божие чудо. Тут как раз заболел у одного крестьянина сын, мальчик одних лет с праведным Артемием, да так тяжело, что вот-вот умрет. Тогда его отец и подумал: а что, если попросить помощи у отрока Артемия, чьи мощи на церковной паперти лежат? И, как подумал, так и сделал. Да еще и взял кусочек бересты от его гроба. И что же? После этого больной мальчик стал поправляться, а вскоре и совсем выздоровел.
Вот тут-то и поняли жители Верколы, что в лице отрока Артемия послал им Бог святого чудотворца, и принялись служить молебны у его гроба. И лихорадка в Верколе сразу прекратилась. Вот такое чудо произошло по молитвам к праведному Артемию! Когда же, спустя семь лет, у мощей отрока Артемия исцелился слепой человек по имени Павел, сделали веркольцы пристройку к Никольской церкви – иначе говоря, придел – и положили их там в новом гробу. А на досках от прежнего гроба написали несколько икон праведного Артемия. Одну из них пинежанин Панкратий привез из Верколы на Вологодчину, в город Великий Устюг. И там совершилось от нее много чудесных исцелений. Так и в других краях стало известно об отроке Артемии Веркольском.
А в 1619 г. посетил Верколу Новгородский митрополит Макарий. И распорядился, чтобы мощи праведного Артемия поместили не в приделе, а в самом Никольском храме, и написали его житие. Тогда-то и было записано все, что знали и помнили люди о жизни отрока Артемия и о чудесах, совершившихся по молитвам к нему. Прошло еще лет двадцать – и появился в Верколе мужской монастырь. Причем история его основания тоже связана с чудом. Приехал в 1636 г. в те края воевода Афанасий Пашков…
-А что значит - воевода? – спрашивает Тема бабушку. Потому что это старинное слово ему совершенно незнакомо. Кто такой «президент» или «мэр» - он знает. Но кто же такой - воевода?
- Воевода – это тот, кто ведет за собой «воев», то есть воинов. – поясняет Глафира Петровна. – Воеводами в старину называли полководцев. А еще начальников какой-либо области или края. Вот Афанасий Пашков и был послан к нам на Север воеводой. Приехал он на Пинежье, и в Верколу заглянул, да только Никольский храм, где лежали мощи праведного Артемия, обошел стороной. Ибо был он человеком своенравным и гордым, так что, как говорится, ни перед кем шапки не ломал, никому не кланялся, ничьих советов не слушал. Да никто бы и не посмел Афанасию Пашкову советы давать, потому что был воевода на расправу скор, и так жесток, что боялись его люди, как огня. Лишь одного человека на свете любил грозный воевода Афанасий – своего единственного сына Еремея. И ради него готов был отдать все на свете, даже собственную жизнь. Так вот, вскоре после того, как приехал Афанасий Пашков на воеводство, Еремей тяжело заболел. Каких только лекарей не приглашал отец к больному сыну – да только все напрасно. Тут-то и вспомнил воевода Пашков рассказы о чудесах, которые совершались по молитвам к праведному Артемию. И пообещал, что, если выздоровеет его сын, съездит он в Верколу и поклонится его святым мощам. Тут стал Еремей поправляться, а, едва встал на ноги, принялся спрашивать, как добраться до Верколы. Видно, и ему было открыто, что исцелил его праведный отрок Артемий… И вот в благодарность за спасение сына построил Афанасий Пашков на том месте, где были найдены мощи праведного Артемия, деревянную церковь в его честь, а при ней – кельи для монахов. Так появился на Пинежье Артемиево-Веркольский монастырь. Сперва все здания в нем были деревянными – ведь наши края издавна лесом богаты, только знай, руби да строй! А потом, с конца восемнадцатого века, их заменили на каменные. И та церковь, которая нарисована на моей иконе, была построена в начале девятнадцатого века. В ней находились мощи праведного Артемия. И многие люди со всех концов России приходили в Верколу, чтобы поклониться святому отроку. Двое из них потом были причислены к лику святых. Причем они были даже земляками праведного Артемия.
Тема в недоумении смотрит на бабушку. Уж не оговорилась ли Глафира Петровна? Как это «святые приходили поклониться святому»? Да при этом еще и приходились ему земляками… А тем временем бабушка продолжает свой рассказ:
-В семнадцатом веке в Веркольский монастырь приходил преподобный Трифон Вятский. Родом он был с Пинежья, хотя и не из самой Верколы. У мощей праведного Артемия он исцелился «от расслабления руки». А позднее, уже в конце девятнадцатого века, в Веркольском монастыре не раз бывал другой святой – праведный Иоанн Кронштадтский, знаменитый на всю Россию священник, по молитвам которого совершилось множество чудес. Между прочим, он родился неподалеку от Верколы – в селе Сура. Отец Иоанн с детства бывал в Веркольском монастыре и всю свою долгую жизнь очень почитал праведного Артемия. Между прочим, именно он составил ему акафист – церковный гимн, похожий на поэму в прозе, в котором прославлялись жизнь и чудеса отрока Артемия, «пресветлого светильника северной страны нашей». Мало того – праведный Иоанн Кронштадтский пожертвовал в Веркольский монастырь новую гробницу из чистого серебра (по-церковному она называется ракой) для мощей святого Артемия. А еще он помогал в построении главного храма Артемиево-Веркольского монастыря – Успенского собора. И участвовал в его освящении. Это было в 1897 году. И никто тогда не знал, что Веркольскому монастырю остается существовать меньше четверти века…
-Бабушка? – спрашивает встревоженный Тема. – А что дальше было?
-Дальше… - вздыхает Глафира Петровна. – А дальше, в 1917 г., произошла революция. И после нее к власти пришли жестокие и властолюбивые люди, которые решили уничтожить веру в Бога. Иначе говоря, богоборцы. Они принялись разрушать церкви и монастыри, преследовать верующих людей, уничтожать мощи святых, церковные книги и иконы. В 1920 г. они закрыли и Веркольский монастырь. Часть его монахов была убита. А мощи праведного Артемия бесследно исчезли. Говорят, что веркольские монахи куда-то спрятали их, чтобы спасти от рук богоборцев. И, хотя в 1991 г. Веркольский монастырь снова был открыт, до сих пор так и не удалось найти мощи праведного Артемия. Однако не зря сказано, что святые нас никогда не покидают. Вот и праведный отрок Артемий до сих пор помогает тем, кто просит его об этом… Мне рассказывали об одном таком чуде. Причем произошло оно совсем недавно – в 1999 году… Раз пришла в иконную лавку Веркольского монастыря одна женщина, и купила много-много иконок праведного Артемия. Продавец ее и спрашивает:
-Зачем Вам столько иконок?
А она и говорит:
-Да вот, сын у меня учится в школе. И до недавних пор учеба ему никак не давалась. Вроде, и старается, да все без толку, едва до «троечки с минусом» дотягивает... Но вот как-то явился ему во сне праведный Артемий Веркольский и велел молиться Богу. Проснулся он и давай читать молитву «Отче наш». Прежде он ее все время с ошибками читал: то слова перепутает, то в слове «днесь» букву «т» вставит, так что получается «днесть»… А тут прочел все без единой ошибки, аж сам удивился. И с тех пор учеба у него, как говорится, словно по маслу пошла… Вот я и хочу всем своим знакомым, у которых дети-школьники есть, подарить по иконке святого Артемия, чтобы и они тоже хорошо учиться стали…
-Бабушка, - спрашивает Глафиру Петровну уже начинающий клевать носом Тема. – А эта икона у тебя – она откуда?
-От бабушки. Помнишь, я тебе говорила, что моя бабушка, а твоя прапрабабушка, которую назвали Параскевой в честь сестры праведного Артемия, Параскевы Пиринемской, была пинежанкой? Точнее сказать, родом она была как раз из Верколы. И в детстве ходила в Артемиево-Веркольский монастырь учиться грамоте. Дело в том, что в нем была школа для крестьянских ребятишек – мальчиков и девочек. Так вот, там твоя прапрабабушка Параскева и выучилась грамоте. А первой книжкой, которую она сама прочла, было житие праведного Артемия, которое ей подарили веркольские монахи. Потом эта книжка попала к ее сыну, а от него – ко мне. Как и вот эта икона праведного Артемия. Потому что твоя прапрабабушка Параскева всю жизнь верила в Бога и научила этому нас, своих детей и внуков. Между прочим, она очень хотела, чтобы кому-то из ее потомков дали имя Артемий, и завещала отдать ему эту икону. Так что она твоя, Тема. Ведь Артемием назвали тебя. И вот теперь у тебя будет икона твоего святого покровителя. Молись ему почаще, и помни, что ты назван не в честь героя какого-нибудь модного фильма или романа, а в честь святого. Так будь достоин носить его имя…
Но эти слова бабушки доносятся до Темы словно откуда-то издалека. Потому что он наконец-то начинает засыпать. И уже не чувствует, как Глафира Петровна укладывает его в кроватку и прикрывает одеялом, как она крестит его на сон грядущий и затем выходит из комнаты. Перед ним расстилаются зеленые холмы и поля, поросшие зелеными елочками. А за ними - белокаменная церковь с зеленой крышей и высокой колокольней. Рядом с ней, словно поджидая Тему, стоит светловолосый отрок в белой рубашке с красной вышивкой по подолу и вороту, с крестиком в руке. А Тема бежит ему навстречу, потому что узнает в нем мальчика с бабушкиной иконы. Своего святого покровителя – праведного Артемия Веркольского.
АРХИЕРЕЙСКИЙ ДАР
Моему давнему доброму другу, Д.В. Иванову,
без которого многие мои рассказы были бы
написаны по-другому, или вовсе не написаны.
Этот день обещал стать одной из важнейших вех в более чем двухсотлетней истории кладбищенского Свято-Лазаревского храма, стоявшего на окраине города Н-ска. Потому что сегодня его впервые почтил своим визитом Владыка Михаил, который незадолго до Рождества прибыл в Н-скую епархию на смену скоропостижно скончавшемуся епископу Иринарху, и теперь на Святках1 по очереди служил в городских храмах. Надо сказать, что до этого новый архиерей уже успел побывать и в Преображенской, и в Никольской, и в Свято-Троицкой церквях…и вот теперь «свято-лазаревцам», в свой черед, предстояло принимать у себя важного гостя.
По рассказам тех, кому уже довелось встречаться с епископом Михаилом, он был очень строг. Мало того – на редкость наблюдателен. Так что сразу подмечал малейший непорядок в храме и подвергал виновников оного строгим прещениям. Как произошло, например, с настоятелем Преображенского храма, протоиереем Анатолием, который тщательно подготовился к встрече Владыки, украсив свою церковь, несмотря на январские морозы, множеством живых цветов, в том числе, белыми лилиями, по слухам – любимыми цветами нового епископа. Однако архиерей не восхотел «смотрети крин сельных»2. Проще говоря, не обратил внимания на любимые цветы. Зато заглянул за старую конторку на клиросе, где хранились Богослужебные книги. И узрел там вековую паутину, а также выцарапанную кем-то прямо на иконостасе с облезшей позолотой надпись «Светка». Мало того – открыв злополучную конторку, епископ обнаружил там лежащие прямо на Богослужебных Минеях3 стоптанные войлочные тапочки, в которые старый псаломщик Федор Степанович имел обыкновение переобуваться, приходя на службу, чтобы не застудить больные ноги. После сих находок псаломщик был уволен, а настоятель, отец Анатолий, отправлен за штат. Преемником же его стал приехавший с Владыкой молодой иерей Виктор, который немедленно приступил к ремонту Преображенского храма, во всеуслышание пообещав, что вскоре преобразит старую церковь до неузнаваемости…
А ведь Свято-Лазаревский храм в Н-ске слыл настоящим «музеем старины»! Потому что в нем служили по дореволюционным, клеенным-переклеенным книгам, пели по рассыпавшимся от ветхости нотным сборникам тех же времен, и пользовались разномастной церковной утварью «времен царя Гороха». Неудивительно, что тамошний настоятель, отец Стефан, ожидал визита Владыки со страхом и трепетом. И заранее принял меры предосторожности, лично осмотрев все укромные уголки, куда, по его расчетам, мог заглянуть архиерей, и проследив за тем, чтобы там все было начисто выметено и вымыто. Мало того: он даже успел приобрести новые семисвечник и напрестольное Евангелие, а также, вместо допотопных рефлекторов, поставить в алтаре современные электробатареи. Увы, разве предусмотрительный отец Стефан мог знать, откуда все-таки нагрянет беда? Ведь беды всегда являются оттуда, откуда их ждут меньше всего…
Впрочем, поначалу ничто не предвещало катастрофы. Хор почти без ошибок пропел все, что положено петь при встрече архиерея, и епископ торжественно вошел в алтарь. Надо сказать, что вместе с ним в Свято-Лазаревский храм пожаловали все настоятели городских церквей, несколько священников, приехавших вместе с Владыкой из той епархии, где он служил ранее, стайка шустрых иподьяконов, а также уже успевший стать Н-ской знаменитостью архиерейский протодьякон отец Иоанн, обладатель монументальной фигуры и могучего, громоподобного баса, прозванный за это «Иваном Великим». Пожалуй, за всю историю Свято-Лазаревского храма в его алтаре еще не бывало такого многолюдья. Неудивительно, что никто из находившихся там поначалу не обратил внимания на странное подрагивание огоньков лампад, что стояли на семисвечнике… Равно, как и на то, как предательски покачивается он сам, едва грузный протодьякон приближается к Престолу…
Литургия шла своим чередом. Вот уже отец Иоанн вышел из алтаря, чтобы вместе с народом пропеть «Верую…», как вдруг, немного не дойдя до амвона, пошатнулся и едва не упал. Увы, одна из старинных белокаменных плит, которыми были вымощены алтарь, амвон и солея4, не выдержала веса грузного отца протодьякона и треснула пополам у него под ногами… Лишь каким-то чудом отцу Иоанну удалось удержать равновесие и не растянуться на солее во весь свой богатырский рост. Зато отец Стефан едва не провалился сквозь землю под строгим взглядом епископа Михаила. И со страхом ожидал неминуемой расправы.
Однако, вопреки опасениям злосчастного настоятеля, архиерей не отправил о. Стефана за штат и даже не запретил в служении, а, подозвав его к себе после окончания Литургии, велел как можно скорее завершить начатый ремонт храма. И тот понял: Владыка не зря слывет крайне наблюдательным человеком. Как видно, он успел заметить и электробатареи, и новый семисвечник в алтаре. А потому решил, как говорится, дать шанс отцу Стефану. Так мог ли он отказаться от этого шанса?
Разумеется, несмотря на продолжающиеся Святки, уже назавтра отец Стефан нанял бригаду строителей для ремонта алтаря. А когда прихожане и городские священники спрашивали его мнения о новом Владыке, отвечал им так:
-Может, кому он кажется и строгим. А по мне – так он рассудителен и справедлив.
***
…Бригаде рабочих, нанятой отцом Стефаном для замены пола в храме, было строго-настрого запрещено прикасаться к Престолу5. Однако, как известно, нет ничего заманчивее запретного плода. Вот и Витьке Одинцову, самому молодому и любопытному из всей бригады, никак не давал покоя вопрос: почему это им вдруг нельзя трогать странный… не то ящик, не то куб, стоящий посредине алтаря? Наверняка, это не случайный запрет. А что, если под ним спрятано что-то ценное? В пылком воображении Витьки мгновенно воскресли сцены из недавно виденного им фильма «Сокровища папского престола». Тем более, что неприкосновенное сооружение посреди алтаря тоже называлось Престолом… Неудивительно, что не прошло и пары дней после появления Витьки в Свято-Лазаревской церкви, как ему уже «не пилося, не елося, а поглядеть хотелося», какие такие сокровища скрыты под тамошним Престолом? Поэтому, когда церковные уборщицы в очередной раз позвали строителей пообедать на церковную кухню, Витька ухитрился улизнуть оттуда, якобы за нуждой, а сам незаметно прошмыгнул в алтарь. И, замирая от предчувствия тайны, приподнял белую ткань, покрывавшую Престол, и заглянул под него.
Каково же было разочарование новоявленного искателя сокровищ, когда его глазам открылись лишь вековые пыль да паутина! Впрочем, зоркий глаз Витьки разглядел под ними что-то блестящее… Он протянул руку – и извлек из-под Престола Крест из желтоватого, местами позеленевшего металла. Секунду-другую Витька раздумывал, что делать с обретенным сокровищем. А потом, воровато оглядевшись по сторонам, сунул его за пазуху.
В тот же вечер, придя домой, Витька очистил свою находку от пыли и паутины и внимательно осмотрел ее. С одной стороны Креста была вычеканена картинка, которую ему уже не раз приходилось видеть. Она называлась – «Распятие». Правда, по бокам от нее виднелись еще какие-то странные знаки: кошелек с высыпавшимися монетками, клещи, молоток, кувшин и даже маленький петушок, восседающий на колонне… С другой стороны были какие-то надписи на непонятном, явно старинном, языке. Увы, к великому разочарованию Витьки, Крест оказался сделан из того самого «золота», которое называют «самоварным». Иначе говоря - из меди. А он-то было счел его золотым…