Посторонним вход воспрещен 22 глава




– Транквилизатор. Ержик сообщил полиции, что он уже пару раз пробовал таким образом успокаивать жену и всегда помогало. Думал, что и теперь поможет.

– Но не помогло.

– Вероятнее всего, сначала помогло. В конце концов Вильма не помчалась сразу отрывать Нетти голову. Но я абсолютно уверен, что она продолжала ее изводить. Такой вид борьбы она избрала изначально, когда дело касалось только собаки. Звонила по телефону. Ездила туда-сюда мимо дома Нетти на машине. И все такое прочее. Нервы у Нетти были не в порядке, и это вполне могло вывести ее из себя. Джон Лапонт и ребята из уголовной, я их свел вместе, поехали к Полли около семи вечера. Полли сказала, что уверена, будто Нетти была чем-то озабочена. Она с утра навещала Полли и что-то пробормотала, чего Полли не поняла. – Алан вздохнул. – Теперь, думаю, жалеет, что не выслушала повнимательнее.

– Как Полли это восприняла, Алан?

– С достоинством, как мне кажется. – Он разговаривал с ней дважды первый раз из дома рядом с местом происшествия и второй – из больницы, как только они с Норрисом прибыли сюда. В обоих случаях она разговаривала спокойно, держала себя в руках, но все же Алан почувствовал, что Полли на грани слез. Он был удивлен, когда, позвонив впервые, обнаружил, что Полли в основном в курсе. Новости, в особенности плохие, быстро распространяются в маленьких городах.

– С чего все началось?

Алан посмотрел на Норриса с удивлением, но потом вспомнил, что тот еще не знает. Он получил более или менее полный доклад от Лапонта во время вскрытия, а Норрис в это время разговаривал по другому телефону с Шейлой Брайам, выясняя досье на обеих женщин.

– Одна из них решила взять верх, – начал он свой рассказ. – Я думаю это была Вильма, но картина до конца еще не прояснилась. Скорее всего Вильма пошла к Нетти, когда та была у Полли. Вероятно, Нетти забыла запереть дверь, может быть только прикрыла, а ветер распахнул ее – ты ведь сам знаешь, какой сегодня был ветреный день.

– Да.

– Ну вот, может быть, началось все с того, что Вильма решила еще раз совершить патрульный объезд дома Нетти, чтобы та не слишком расслаблялась.

Потом увидела распахнутую дверь и поездка закончилась иначе. Может быть, все было и не совсем так, но мне это кажется вполне правдоподобным.

Он не успел закрыть рот, произнеся эти слова, как тут же почувствовал в них ложь. Дело в том, что версия вовсе не казалось ему правдоподобной.

Должна была казаться, хотелось, чтобы казалась, но не клеилось. Его с ума сводило то, что не было причин для сомнений, во всяком случае, достаточно основательных. Более или менее таковой была следующая: как могла Нетти, страдая параноидальной манией преследования со стороны Вильмы, уйти из дома не только не заперев дверь, но даже неплотно прикрыв ее. Но этого вопроса было недостаточно для выстраивания версии. Недостаточно потому, что у Нетти, как говорится, были не все дома, а что может и чего не может сделать такой человек одному Богу известно. И все же…

– Что же сделала Вильма? Напакостила в квартире?

– Убила собаку Нетти.

– Что?

– То что слышал.

– Господи, какая стерва!

– Да, но ведь нам и раньше было известно, кто она такая, разве не так?

– Да, но все же…

Вот оно. Даже Норрис, человек, ставший за столько лет вполне надежным, хоть и отводил слишком большую часть своего рабочего времени бессмысленной писанине, даже Норрис говорит то же самое: Да, но все же…

– Она сделала это армейским ножом. Воспользовалась штопором, предварительно нацепив на него записку, что, это, мол, месть за испорченные простыни. И тогда Нетти отправилась к Вильме с кучей камней. Каждый камень обернула своей запиской и перетянула резинкой. В записках говорилось, что это последнее предупреждение. Камни она побросала во все окна первого этажа в доме Вильмы.

– Пресвятая Богородица, – произнес Норрис не без восхищения.

– Ержики ушли на воскресную утреннюю службу в половине одиннадцатого, или около того. После службы они обедали вместе с Пулацкими. Пит Ержик остался с Джейком Пулацки смотреть по телевизору футбол, поэтому у него на этот раз даже не было возможности попытаться остудить пыл Вильмы.

– Они встретились на углу случайно? – спросил Норрис.

– Сомневаюсь. Думаю, Вильма вернулась домой, увидела погром и позвонила Нетти.

– Так, значит, это была дуэль?

– Вот именно.

Норрис некоторое время молчал, сцепив руки за спиной и глядя в ночное небо.

– Скажи, Алан, почему все-таки мы должны присутствовать при этих жутких вскрытиях? – спросил он неожиданно.

– Для протокола, думаю. – Но было в этом нечто большее… во всяком случае для него. Если ты подозреваешь или даже только интуитивно чувствуешь неясность в деле, как подозревал и чувствовал он в этом случае, то нужно быть свидетелем тому, что может встряхнуть тебе мозги и перевести их из нейтрального положения на какую-нибудь скорость. Может быть, тогда заметишь крюк, на который можно повесить шляпу.

– Ну что ж, окружной полиции придется нанять человека специально для ведения протокола, – проворчал Норрис, и Алан рассмеялся.

На самом деле ему было не до смеха и не только потому, что эта история отразится рикошетом на Полли. Что-то в самой этой истории было не так. На поверхности все стыковалось, но глубоко, там, где залегает шестое чувство под названием инстинкт. Боги войны с Марса казались более реальными. Во всяком случае, для Алана.

Эй, прекрати! Разве не ты сам только что все так логично объяснил Норрису? От А до Я, в промежуток времени, достаточный, чтобы выкурить одну сигарету.

Да, конечно. В этом и беда. Разве могут женщины, даже если одна из них слегка придурочная, а вторая – стерва, встретиться на углу двух улиц и покромсать друг друга ножами, словно пара наркоманов под балдой, до смерти из-за таких в общем-то пустяков?

Алан не знал. А поскольку не знал, отшвырнул щелчком окурок и начал перемалывать все с начала.

 

 

– 2 –

 

Для Алана все началось со звонка Энди Клаттербака. Он только что выключил телевизор (второй тайм три минуты как начался, а Патриоты уже успели профукать мяч, смешно смотреть) и надевал пальто, когда зазвонил телефон. Алан собирался отправиться в Нужные Вещи, чтобы познакомиться в конце концов с мистером Гонтом, предполагая, что вполне возможно встретить там и Полли. Звонок от Клата перевернул все планы.

Эдди Уорбертон, сообщил он, висел на телефоне в то время когда он, Клат, вернулся с обеда. В «зеленой» части города, по словам Эдди, идет нечто вроде спортивного состязания среди женщин, драка, одним словом. Эдди сказал, что не мешало бы позвонить шерифу и дать знать.

– А какого такого черта Эдди Уорбертон подходит к аппарату связи с Конторой шерифа?! – взвился Алан. – Ну, я думаю, в диспетчерской никого не было, и он…

– Ему превосходно известны правила – если в диспетчерской никого нет, включают Стукача.

– Понятия не имею, почему он подошел к телефону, – сказал Клат с плохо скрытым нетерпением. – Но не думаю, что это главное. Второй звонок по тому же поводу прозвучал четыре минуты назад, когда я разговаривал с Эдди.

Звонила пожилая дама. Я не разобрал имени, или она его не назвала. Может быть, была слишком расстроена, может быть, просто не хотела. Короче, сообщила, что на углу Уиллоу и Форд произошла драка. Дрались две женщины.

Звонившая сказала, что у обеих в руках ножи. И что они все еще там.

– Все еще дерутся?

– Нет, лежат… обе. Драка окончена.

– Ладно, – мысль Алана работала все быстрее, набирая скорости, словно поезд-экспресс. – Ты зафиксировал звонок, Клат?

– А то нет!

– Хорошо. Сегодня дежурит Ситон? Высылай его прямо туда.

– Уже выслал.

– Да благословит тебя Бог! Теперь звони в Полицию Штата.

– Следственный Отдел вызвать?

– Пока не стоит. Только держи их в курсе. Встретимся на месте, Клат.

Прибыв на место происшествия и оценив серьезность ситуации, он позвонил в оксфордское отделение Полиции Штата и попросил немедленно выслать машину со следственной группой, если возможно даже две машины… В это время Клат и Ситон Томас стояли, раскинув руки над телами женщин, и упрашивали любопытных расходиться по домам. Приехал Норрис, оценил обстановку и достал из багажника своей машины ролик с широкой желтой клейкой лентой, на которой с некоторыми, промежутками стояла надпись «МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ. НЕ ЗАХОДИТЬ». Лента была покрыта толстым слоем пыли, и позже Норрис признался Алану, что боялся, она не приклеится, такая старая.

Приклеилась тем не менее. Норрис протянул ее вокруг трех дубов, образовав таким способом треугольник, внутри которого лежали женщины, обнявшись, у основания светофора. Зрители по домам не разошлись, но все же отступили к собственным лужайкам. Их было человек пятьдесят, и число увеличивалось по мере того, как работала телефонная связь, и соседи высыпали из домов, подгоняемые любопытством. Энди Клаттербак и Ситон Томас находились уже в таком состоянии, что готовы были в любой момент выхватить орудие и поднять предупредительную стрельбу. Алан был вполне солидарен с их настроением.

В штате Мэн убийствами занимался Отдел Криминального Расследования Полиции Штата, и для «мелочников», каковыми они в большинстве своем являлись, потому что и в самом деле в основном занимались мелочами, самое отвратительное время наступало между обнаружением преступления и прибытием группы ОКР. Местные детективы и окружные специалисты прекрасно знали, что именно этот период времени самый благоприятный для того, что все сделанное ими будет сведено на нет группой «защиты», являвшихся на службу в понедельник утром – представители суда присяжных и Генеральной Прокуратуры, считали что «мелочники», даже из окружных, это свора дворняг с поджатыми хвостами и лязгающими зубами.

Да еще эта назойливая толпа зевак. Она напоминала Алану стадо зомби из кинофильма «Возвращение Живых Трупов».

Он достал с заднего сидения машины мегафон на батарейках и стал настойчиво уговаривать всех разойтись. Затем Алан еще раз мысленно просмотрел протокол и позвонил в диспетчерскую. На посту находилась Сэнди Макмиллан. Она была не так надежна, как Шейла Брайам, но не до жиру, быть бы живу… кроме того, Алан предполагал, что Шейла скоро появится тоже, прослышав о происшествии. Не чувство долга приведет, так любопытство.

Алан попросил Сэнди разыскать Рея Ван Аллена. Ван Аллен по совместительству состоял в должности судебного медэксперта округа Касл – а также освидетельствовал трупы – и Алан хотел, чтобы он был на месте, когда прибудет следственная группа.

– Слушаюсь, шериф, – с чувством собственной незаменимости произнесла Сэнди. – Приступаю к исполнению.

Алан вернулся к своим людям на место происшествия.

– Кто из вас определил, что женщины мертвы?

Клат и Сит Томас переглянулись растерянно, и сердце у Алана упало.

Один ноль в пользу специалистов в понедельник утром. А впрочем, кто знает?

Следственная опер-группа еще на место не прибыла, хотя до Алана уже доносился отдаленный вой сирен. Он нырнул под оградительную ленту и на цыпочках, словно ребенок, стремящийся улизнуть из дома незамеченным, подошел к столбу светофора. Больше всего крови скопилось в узком пространстве между тел и в сточной канаве, заполненной опавшими листьями, но густая сеть кровавых капель – ребята из судебной экспертизы называли этот эффект «писать против ветра» – образовала широкое кольцо вокруг трупов. Алан опустился на одно колено за границей этого кольца, протянул руку и понял что может дотянуться до трупов – в том, что это трупы он не сомневался, – если только, с трудом удерживая равновесие, податься вперед всем корпусом.

Он оглянулся на Сита, Норриса и Клата. Они сбились в кучу и испуганными, широко распахнутыми глазами, смотрели на него.

– Сфотографируйте меня, – приказал он. Клат и Ситон смотрели на него так, как будто он отдал распоряжение на языке племени тумба-юмба, зато Норрис тут же развернулся, подбежал к машине Алана и, пошарив на заднем сидении, вытащил поляроид, один из двух, какими они пользовались для запечатления мест преступлений. Алан собирался на ближайшем заседании комитета по ассигнованиям выпросить новый аппарат, но теперь все мысли о комитетах и ассигнованиях казались совершенно несущественными.

Норрис вернулся, навел на него объектив и щелкнул. Съемочный механизм тихонько зажужжал.

– Сделай еще один снимок, на всякий случай, – попросил Алан. – Вместе с телами. Не хочу, чтобы эти трепачи нудили потом, будто мы разорвали цепочку улик. Черта лысого я ее разорву. – Он слышал, что говорит голосом старого брюзги, но ничего не мог с собой поделать.

Норрис еще раз щелкнул аппаратом, зафиксировав положение Алана – за границей территории улик – и оба тела рядом со светофором. Алан снова осторожно нагнулся и дотронулся пальцами до окровавленной шеи женщины, лежавшей сверху. Пульса он, конечно, не обнаружил, но зато его прикосновение заставило голову женщины потерять опору, затылок соскользнул со столба, и голова запрокинулась. Алан узнал Нетти и немедленно подумал о Полли.

О, Господи, взмолился он в душе. Затем, справившись с эмоциями, протянул руку к шее Вильмы, хотя это было бессмысленно – о каком пульсе могла идти речь, если из головы у нее торчала ручка огромного тесака. Щеки и лоб Вильмы были сплошь покрыты крошечными капельками засохшей крови, походившими на веснушки.

Алан поднялся и вернулся к товарищам, стоявшим за ограничительной лентой. Он не мог отделаться от мыслей о Полли и злился на себя. Надо выбросить ее из головы, иначе он все дело пустит к чертям собачьим.

Интересно, узнал ли кто-нибудь из толпы Нетти, если узнал, то Полли уже наверняка в курсе. Ему оставалось лишь надеяться, что она не придет сюда сама.

Ты не имеешь права беспокоиться по этому поводу, уговаривал он себя, у тебя на руках два трупа, два убийства, судя по всему.

– Доставай свой блокнот, – бросил он Норрису. – Будешь вести запись.

– Господи, Алан, ты ведь знаешь, какой я безграмотный.

– Пиши.

Норрис передал поляроид Клату и достал из кармана блокнот. Вместе с ним выпала книжка штрафных талонов с его именной печатью в нижнем углу каждого талона. Норрис наклонился, подобрал книжку и рассеянно сунул обратно в карман.

– Пиши, – распорядился Алан. – Голова женщины, лежащей сверху, обозначаемой впредь Жертвой № 1, опиралась на столб светофора. Прощупывая пульс, я сдвинул голову с изначального положения.

Как просто получается переходить на полицейский язык, подумал Алан.

Машины становятся «средствами передвижения», «мошенники» – подозреваемыми, мертвые люди – «обозначенными жертвами». Полицейский язык – чудесный, спасательный стеклянный барьер.

Он попросил Клата сфотографировать теперешнее положение тела, поблагодарив в душе собственную предусмотрительность – слава Богу Норрис успел сфотографировать первоначальное положение, до того, как он дотронулся до женщин. Клат щелкнул аппаратом. Алан снова обратился к Норрису.

– Пиши дальше: когда голова Жертвы № 1 сдвинулась, стало возможным установить личность пострадавшей – Нетита Кобб.

Ситон присвистнул.

– Это что, Нетти?

– Да, именно она.

Норрис аккуратно записал информацию испросил:

– А дальше что, Алан?

– Дальше будем дожидаться прибытия опергруппы и постараемся остаться до этого времени в живых или во всяком случае сохранить такой вид.

Оперативники прибыли три минуты спустя, а за ними в своем стареньком разбитом «субару» брат – Рэй Ван Аллен. Еще через пять минут подъехал синий «пикап» с представителями Полиции Штата. Выбравшись из машины, они все, как по команде, закурили сигары. Алан знал, что, так оно и будет. Трупы свежие, на открытом воздухе, но ритуал выкуривания сигар неминуем.

Началась неприятная работа, именуемая на полицейском языке «консервацией вещественных доказательств». Работа продолжалась до темноты.

Алан работал в паре с Генри Пейтоном, старшим следователем оксфордского филиала (должность номинальная, о чем все оперативники следственного отдела прекрасно знали) и раньше, так что полное отсутствие воображения у этого типа было для него не в новинку. Генри был муравьем, трудолюбивым и трудоспособным, но все равно муравьем. Зато Алан смог отойти на некоторое время, именно потому, что оставался Генри, и позвонить Полли.

Когда он вернулся, руки жертв были уже упакованы в водонепроницаемые пластиковые мешки. Поскольку Вильма Ержик потеряла одну туфлю, разутая нога тоже подверглась такой упаковке. После этого приступили к работе оперативники и сделали никак не меньше трехсот снимков. К этому времени прибыло подкрепление из Полиции Штата. Одни сдерживали напор упрямой толпы зевак, другие оттесняли телевизионщиков к зданию Муниципалитета. Художник-криминалист сделал зарисовку места преступления, нанеся все объекты на масштабную сетку.

Наконец позаботились и о трупах, сделав все, кроме самого последнего… Пейтон протянул Алану пару хирургических продезинфицированных перчаток и пластиковый пакет.

– Как насчет тесака?

– Вытащу, – коротко буркнул Алан. Он готов был все, что угодно делать с Вильмой Ержик, даже мозги вытаскивать при необходимости, но только не трогать Нетти – к ней он всегда хорошо относился.

Когда орудия убийства были извлечены, упакованы и отправлены на машине в Августу, к делу приступили оперативники – они исследовали каждый сантиметр вокруг трупов, которые так и лежали в своем смертельном объятии с лужей крови между ними, застывшей и поблескивавшей, словно глазурь. Когда, наконец, Ван Аллен позволил погрузить тела в карету скорой помощи, место происшествия уже приходилось освещать фарами полицейских машин, а санитарам досталась нелегкая работа – отодрать тела Вильмы и Нетти друг от друга.

Во время всей этой кутерьмы молодцы-детективы Касл Рок торчали без дела, словно прыщи на заду.

Генри Пейтон присоединился к Алану, стоявшему за ограничительной лентой как раз в разгар увлекательной беседы – обсуждения высокохудожественного спектакля под названием «Следствие на Месте Преступления».

– Хорошенькое воскресенье, хуже не придумаешь, – пожаловался он. Алан согласно кивнул.

– Мне жаль, что голова сдвинулась по твоей вине.

Алан снова кивнул.

– Но я не думаю, что тебе будут предъявлять по этому поводу серьезные претензии.

И опять Алан кивнул.

– У тебя ведь снимок остался первоначального положения. – Он посмотрел на Норриса, который беседовал с Клатом и вновь прибывшим Джоном Лапантом. Тебе еще повезло, что этот смешной парень не заляпал пальцами объектив.

– С Норрисом все в порядке.

– Человек на своем месте, – с плохо скрытым презрением пробормотал Генри. – Кстати, вся эта история кажется довольно простой.

Алан согласился. Вот в чем проблема: еще задолго до того, как они с Норрисом закончили свою воскресную смену в больнице Кеннебек Вэлли, он знал, что все очень просто. Даже слишком, так скажем.

– Собираешься присутствовать при разделе туш? – поинтересовался Генри.

– Да. Вскрывать будет Райан?

– Как будто…

– Думаю взять с собой Норриса. Трупы сначала отправят в Оксфорд, так?

– Угу. Туда свозим.

– Если мы с Норрисом отправимся немедленно, то будем в Августе заранее.

Генри пожал плечами.

– Почему нет? Мне кажется, здесь уже все заметано. – Мне бы хотелось послать кого-нибудь из своих людей с одной из ваших групп. Как наблюдателя.

Нет проблем?

Пейтон задумался.

– Проблем никаких. Но кого ты хочешь оставить на дежурстве пьяниц ловить? Мямлю Томаса?

Ощущение, возникшее у Алана, было несколько сильнее такого, каким можно было бы пренебречь. День был долгий, он успел услышать от Генри гораздо больше колкостей относительно его помощников, чем хотел бы, но тем не менее с Генри надо было остаться на дружеской ноге, чтобы обеспечить присутствие своих людей в деле, целиком относящемся к ведению Полиции Штата, поэтому он попридержал язык.

– Перестань, Генри, сегодня воскресенье. Даже Мудрый Тигр закрыт.

– Но почему тебе так хочется принимать в этом деле участие, Алан? Что-то личное? Я понимаю, эти женщины поцапались не просто так, и одна из них, та что сверху, уже успела в своей жизни кого-то кокнуть. Причем своего же собственного муженька, ни больше ни меньше.

Алан, подумав, сказал:

– Нет, личного ничего. Во всяком случае ничего такого, о чем мне было бы известно. Просто…

– Просто у тебя еще в голове не укладывается, – объяснил за него Генри.

– Ну что-то вроде этого.

– Ладно. Только при условии, что твои люди понимают – их дело молчать и не встревать.

Алан улыбнулся. Он подумал не сказать ли Пейтону, что если бы даже Алан проинструктировал Клата и Лапонте задавать вопросы, те сбежали бы от страха куда глаза глядят. – Они будут держать языки за зубами. Можешь на это рассчитывать.

 

 

– 3 –

 

И вот они здесь с Норрисом Риджвиком, в конце самого долгого воскресного дня, какой только остался в памяти за всю жизнь. Но было в этом дне нечто общее с тем, как их провели Нетти с Вильмой – этот день был закончен для них всех.

– Ты не думал о том, чтобы снять комнату на ночь в мотеле? нерешительно спросил Норрис. Не надо уметь читать мысли на расстоянии, чтобы понять, о чем думает Норрис: о предстоящей рыбной ловле и о том, что есть опасения с этой великолепной перспективой расстаться.

– Вот еще, – сказал Алан и забрал халат, которым придерживал дверь. Доберемся, не развалимся.

– Прекрасная идея, – сказал Норрис и впервые с тех пор как Алан увидел его на месте происшествия, он услышал в его голосе радостную нотку. Пять минут спустя они мчались в сторону Касл Рок по Маршруту 43, и фары их полицейского патрульного автомобиля безжалостно разрезали ночную ветреную тьму. К тому времени, когда они доберутся до места, уже часа три как наступит понедельник.

 

 

– 4 –

 

Алан остановился на задах здания Муниципалитета и вышел. Его машина была припаркована рядом с двухместным «фольксвагеном». Норриса в дальнем конце стоянки.

– Поедешь сразу домой?

Норрис неловко усмехнулся, и опустил глаза.

– Только в гражданское переоденусь.

– Норрис, скажи, сколько раз тебе повторять – не пользуйся туалетом как раздевалкой.

– Ладно, Алан, я ведь не всегда это делаю. – При этом оба знали, что он поступает именно так. Алан вздохнул. – Извини, я знаю, ты очень устал.

Норрис пожал плечами.

– Убийство. Не так уж часто это здесь случается. В таких случаях всем надо держаться вместе.

– Скажи, чтобы Сэнди или Шейла, кто бы из них ни был на месте, проставили тебе сверхурочные.

– И дать Умнику еще один повод привязаться? – Норрис рассмеялся, но с некоторой горечью. – Я – пас. Считай, все за мой счет Алан.

– Он что, так от тебя и не отстает? – Алан за последние пару дней совсем забыл историю с городским головой.

– Нет, но смотрит на меня так, как будто просверлить готов, когда на улице встречаемся. Если бы взглядами можно было убивать, я лежал бы теперь рядом с Нетти и Вильмой.

– Ладно, я тогда завтра с утра сам подпишу сверхурочные.

– Если там будет стоять твоя подпись – я согласен, – сказал Норрис, направляясь к входу, над которым висела табличка «Служебный». – Спокойной ночи, Алан.

– Желаю удачной рыбалки.

Лицо Норриса сразу прояснилось.

– Спасибо. Ты бы видел спиннинг, который я приобрел в новом магазине просто красавец.

Алан улыбнулся.

– Уверен. Я все собираюсь познакомиться с этим типом. Кажется, у него имеется все для всех, может быть, и для меня что-нибудь найдется.

– Наверняка, – уверенно сказал Норрис. – У него всякого добра навалом.

Ты будешь удивлен.

– Спокойной ночи, Норрис. И еще раз спасибо.

– Не стоит, – но Норрис был явно доволен.

Алан сел в свою машину, выехал задним ходом со стоянки и направился по Мейн Стрит. Непроизвольно скользя взглядом по домам с обеих сторон улицы, он даже не замечал этого за собой… но механически отмечал все увиденное.

Первое, что он подметил – свет в окнах жилого помещения над Нужными Вещами.

Поздновато для провинциальных обывателей Касл Рок. Может быть, мистер Лилэнд Гонт страдает бессонницей, подумал он и вспомнил о своем обещании зайти в понедельник… но это подождет до того, как выяснятся все печальные обстоятельства, связанные со смертью Нетти и Вильмы.

Он доехал до угла Мейн и Лорелль, показал левый поворот, но, задержавшись на перекрестке, поехал направо. К черту дом. Там одиноко и холодно, когда единственный оставшийся в живых сын веселится с приятелем в Кейп Код. Слишком много в этом доме закрытых дверей и слишком много за этими дверьми воспоминаний. На другом конце города живет женщина, которая в этот момент может нуждаться в его помощи. Так же, как мужчина, от которого она ее ждет, может нуждаться в помощи этой женщины.

Пять минут спустя Алан выключил фары и свернул на дорогу, ведущую к дому Полли. Дверь скорее всего заперта, но он знал под какую ступеньку крыльца заглянуть.

 

 

– 5 –

 

– Что ты здесь делаешь в такое время, Сэнди, – спросил Норрис распуская на ходу галстук.

Сандра Макмиллан, увядающая блондинка, работавшая посменно в диспетчерской Конторы шерифа вот уже лет двадцать, надевала пальто. Вид у нее был уставший.

– Шейла взяла билеты на Билла Косби в Портленде, – сказала она. Хотела отказаться и сидеть здесь, но я ее заставила пойти, прямо-таки вытолкала за дверь. Не так-то часто Билл Косби приезжает в наш штат.

А часто ли две женщины рвут друг друга на куски из-за собаки, появившейся скорее всего из Приюта Для Животных Округа Касл, подумал Норрис, но вслух не сказал…

– Думаю, не часто, – ответил он уже не на свой вопрос.

– Почти никогда. – Сэнди глубоко вздохнула. – Знаешь, скажу по секрету, я теперь жалею, что не согласилась, когда Шейла предложила остаться. Сумасшедшая была ночь – кажется, нет ни одной телестудии, которая бы раз десять не позвонила, часов до одиннадцати вечера эта контора была скорее похожа на отдел универмага, торгующий рождественскими подарками.

– Иди домой, я разрешаю, – сказал Норрис. – Ты Стукача включила?

Стукачом они называли аппарат, который переводил телефонные звонки на номер Алана, когда диспетчера нет на месте, а если после четырех гудков телефон Алана тоже не отвечал, он советовал абоненту перезвонить в Полицию Штата в Оксфорде. Это была подстраховочная система, которая не имела бы никакого смысла в большом городе, но в округе Касл, самом малонаселенном из всех шестнадцати округов штата Мэн, она работала бесперебойно.

– Включила.

– Хорошо. У меня такое чувство, что Алан не поехал сразу домой.

Сэнди понимающе сдвинула брови.

– Что-нибудь слышно от лейтенанта Пейтона?

– Ни словечка. – Сэнди помолчала и спросила.

– Это было ужасно, Норрис? Ну… я о женщинах.

– Ничего хорошего, это уж точно, – признался он. Его одежда аккуратно висела на плечиках в шкафу для архивных документов. Он забрал ее и направился в мужской туалет. Переодеваться в форму и обратно стало привычкой за последние три года, но это редко происходило в такой неурочный час. – Иди домой, Сэнди, я все запру, когда буду уходить.

Норрис прошел мимо ряда умывальников к кабинкам и повесил плечики на одну из дверей. Он расстегивал форменную блузу, когда в дверь тихонько постучали.

– Норрис? – окликнула Сэнди.

– А кому здесь еще быть?

– Чуть не забыла. Кто-то оставил тебе подарок. На столе лежит.

Он застыл, не успев расстегнуть до конца брюки.

– Подарок? От кого?

– Не знаю – тут был сумасшедший дом, я же говорю. Но к нему приложена карточка. Видимо, от твоей тайной любовницы.

– Она такая тайная, что я понятия о ней не имею, – произнес Норрис с искренним сожалением. Сняв наконец брюки, он перекинул их через дверь кабинки и стал натягивать джинсы.

По другую сторону входной двери Сэнди Макмиллан улыбнулась не без злорадства.

– Заходил мистер Китон. Может быть, он тебе сувенир оставил? Призыв к миру-дружбе?

Норрис рассмеялся.

– Вот это будет неожиданность!

– Ну ладно, только обещай, что завтра расскажешь, я умираю от любопытства. Очень симпатичный пакетик. Спокойной ночи, Норрис.

– Спокойной ночи.

Кто же мог оставить мне подарок, думал он, застегивая молнию.

 

 

– 6 –

 

Сэнди вышла на улицу и сразу подняла воротник пальто – холодная ночь напоминала, что зима на носу. Одной из многочисленных сегодняшних посетительниц была Синди Роуз Мартин – жена адвоката. Она пришла как только начало смеркаться. Но Сэнди не стала упоминать о ней Норрису, он никогда не вращался в избранных профессиональных и социальных кругах Мартинов. Синди Мартин сказала, что разыскивает мужа, что навело на некоторые размышления Сэнди (хотя вечер был таким сумбурным, что ее вряд ли удивило, если бы какая-нибудь женщина объявила, что разыскивает Михаила Барышникова), потому что Альберт Мартин ведал в городе некоторыми судебными и законодательными делами.

Сэнди сказала, что мистера Мартина сегодня не видела, впрочем, если миссис Мартин желает, она может пройти наверх и посмотреть, не беседует ли он с мистером Китоном. Синди Роуз сказала, что поскольку все равно пришла, то на всякий случай проверит. А потом диспетчерский пульт снова засиял словно рождественская елка, и Сэнди не заметила, как миссис Мартин положила на стол Норриса небольшой прямоугольный пакет, обернутый в яркую подарочную бумагу и перевязанный голубой бархатной ленточкой. Ее симпатичное личико было в тот момент, когда она это делала, освещено улыбкой, но вовсе не симпатичной. Улыбка скорее была довольно едкой.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-07-14 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: