Я напишу эту историю, а потом мы вместе сможем всё сделать лучше.
Это был солнечный день. Я вышла из автобуса. Свет был пронизан синей прохладой зимы, земля твёрдая.
Клэр сказала, что она будет ждать меня на вершине холма у парадной лестницы дворца, поэтому я сложила кусочек бумаги, на котором было написано направление и начала подниматься по пологому склону, огибающий парк кругом.
Это заняло больше времени, чем я ожидала, и всё же я не привыкла к ограничениям своего тела. Мне пришлось отдохнуть, когда я почти достигла вершины. "Должно быть, я когда-то была здоровой, - подумала я. - Ну, или, по крайней мере, здоровее, чем сейчас".
Я задумалась, стоит ли мне начать заниматься.
Мне открылся прекрасный вид: скошенная трава, пересекающиеся асфальтные дорожки, утыканные урнами, и женщины с колясками.
Я поняла, что нервничаю. Я не знала, чего ожидать. Откуда бы мне знать? В моих воспоминаниях Клэр была одета в чёрное. Джинсы, футболка. Я видела её одетой в сапоги и пальто. Или в длинную юбку, цветной галстук, сделанный из какого-то материала, который, думаю, можно описать, как лёгкий. У меня не было видений, как она выглядит сейчас, в этом возрасте.
Я посмотрела на часы. Было рано. Даже не задумываясь, я сказала себе, что Клэр всегда опаздывает, но тут же удивилась, откуда я это знала, остатки памяти напомнили мне. "Там столько всего, - подумала я. - Почти на поверхности". Столько воспоминаний метается, как серебристые пескари в мелкой речке.
Я решила подождать на одной из скамеек. Длинные тени лениво растягивались на траве. За рядами деревьев дома, стоящие пугающе близко друг к другу, простирались вдаль. Я поняла, что я живу в одном из этих, неотличимых друг от друга домов.
|
|
Я представила, как закуриваю сигарету и с тревогой вдыхаю полные лёгкие, и пыталась удержаться от соблазна встать и начать шагать туда-сюда. Я нервничала так нелепо. Причины же не было. Клэр была моей подругой. Моей лучшей подругой. Волноваться было не о чем. Я в безопасности.
Со скамейки отслаивалась краска, и я отковырнула её, открыв влажную древесину. Кто- то использовал тот же способ, чтобы нацарапать две пары инициалов рядом, окружил их сердцем и добавил дату.
Я закрыла глаза. Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к живым доказательствам того,
что прожила все эти годы? Я вдохнула запах влажной травы, хот-догов и бензина.
Тень упала на моё лицо, и я открыла глаза. Передо мной стояла женщина. Высокая с копной рыжих волос, одетая в брюки и полушубок. Её за руку держал маленький мальчик с пластмассовым мячом.
- Извините, - сказала я и подвинулась, чтобы она смогла сесть рядом со мной, но женщина улыбнулась.
- Крисси! - сказала она. Голос без сомнения принадлежал Клэр. - Крисси, дорогая! Это
я.
Я перевела взгляд с ребёнка на её лицо.
Оно было испещрено морщинами там, где когда-то было гладким, из-за них её глаза
опустились, чего не было в моих воспоминаниях, но это был она. В этом не было никаких сомнений.
- Господи, - сказала она. - Я так волновалась о тебе. Она подтолкнула ко мне ребёнка.
- Это Тоби.
Мальчик посмотрел на меня.
- Ну же. Поздоровайся, - сказала Клэр.
На секунду я подумала, что это она говорит мне, затем он сделал шаг вперёд. Я улыбнулась. Моей единственной мыслью было: "Это Адам?" Хоть я и знала, что этого не может быть.
|
|
- Привет, - сказала я.
Тоби, перетаптываясь с ноги на ногу, пробормотал что-то, чего я не смогла расслышать, повернулся к Клэр и сказал:
- Теперь я могу пойти поиграть?
- Не уходи далеко. Хорошо?
Она погладила его по волосам, и он побежал в парк.
Я поднялась и повернулась к ней лицом. Не знаю, хотелось ли мне так же повернуться и убежать, такой обширной была пропасть между нами, но потом она протянула ко мне руки.
- Крисси, дорогая, - сказала она, и пластмассовые браслеты, висящие на запястье, загремели, ударившись друг о друга. - Я скучала по тебе. Я так сильно скучала, чёрт возьми.
Давящий на меня груз свалился и исчез. Я, зарыдав, бросилась к ней в объятья. На какое-то короткое мгновение я почувствовала себя так, как будто знала о ней и о себе всё. Как будто пустоту в глубине моей души осветило чем-то даже ярче, чем солнце. История, моя история, промелькнула передо мной, но слишком быстро, чтобы я успела сделать что- нибудь, кроме как выхватить кусочек из неё.
- Я помню тебя. Помню, - сказала я.
А потом всё исчезло, и тьма накатила снова.
Мы сели на скамейку, и долгое время, молча, смотрели, как Тоби с мальчишками играет в футбол.
Я была рада соприкоснуться со своим прошлым, и всё же между нами была какая-то неловкость, от которой я не могла избавиться. Одна фраза продолжала вертеться в голове: "Что-то, связанное с Клэр".
- Как ты? - спросила я, в конце концов, и она рассмеялась.
- Хреново, - ответила она, открыла сумку и достала пачку табака.
- Ты не закурила снова, да? - спросила она после того, как предложила мне сигарету, и я
|
|
отрицательно покачала головой, снова осознавая, что она была тем человеком, который знал гораздо больше обо мне, чем я знала сама.
- Что такое? - спросила я.
Она начала скручивать сигарету, кивнув в сторону сына.
- Знаешь, у Тоби СДВГ. Он не спал всю ночь, а, следовательно, и я.
- СДВГ?
Она улыбнулась:
- Извини. Думаю, это довольно новое понятие. Синдром дефицита внимания и гиперактивности. Мы даём ему Риталин, хотя, чёрт возьми, ненавижу это делать. Но это единственный выход. Мы уже испробовали всё остальное. Он настоящее чудовище без него. Ужас.
Я посмотрела на Тоби, бегающего вдалеке. Ещё один дефективный, испорченный мозг в здоровом теле.
- Но в целом он в порядке?
- Да, - ответила она, вздохнув, положила бумагу для сигареты на колени и начала насыпать табак вдоль сгиба.
- Просто иногда он бывает очень утомительным. Это, как ждать, пока тебе отдадут твою часть сигареты, когда куришь одну на двоих, а первый всё никак не докуривает.
Я улыбнулась. Я понимала, о чём она, но только теоретически. У меня не было ориентиров, не было воспоминаний, каким был Адам, ни в возрасте Тоби, ни младше.
- Тоби кажется довольно юным? - сказала я. Она засмеялась.
- Ты имеешь в виду, что я довольно старая!
Она лизнула клейкую сторону сигаретной бумаги.
- Да. Я припозднилась. Я была уверена, что этого не должно случиться, так что мы были беспечны...
- Ты имеешь в виду...? Она снова засмеялась.
- Я не говорю, что он был случайностью, давай просто скажем, что он был потрясением. Она засунула сигарету в рот.
- Ты помнишь Адама?
Я посмотрела на неё. Она отвернулась от меня, прикрыв огонёк от ветра, и я не видела выражение её лица, и не могла сказать, было ли это движение осознанным уклонением от моего взгляда.
- Нет. Несколько недель назад я вспомнила, что у меня был сын, и с тех пор я пишу об этом и чувствую, что ношу с собой эти знания, как кусок скалы в груди. Но, нет. Я не помню ничего о нём.
Она послала облако голубоватого дыма в небо.
- Это печально. Мне очень жаль. Но ведь Бен показывает тебе фотографии? Разве это не помогает?
Я взвешивала, сколько я могла рассказать ей. Кажется, они были на связи, были когда- то друзьями. Мне нужно быть осторожной, но всё же я ощутила всевозрастающее желание как говорить, так и слушать, правду.
- Да, он показывает мне фотографии. Хотя их нет у нас дома. Он говорит, что я слишком расстраиваюсь из-за них. Он прячет их.
Я чуть не сказала, держит под замком. Кажется, она на самом деле была удивлена:
- Прячет? Правда?
- Да. Он думает, что если я наткнусь на них случайно, то это собьёт меня с толку. Клэр кивнула.
- Но ты же могла и не узнать его? Ты же могла не понять, кто он?
- Наверное, могла.
- Могу себе представить такое, - сказала она, поколебалась и добавила. - Сейчас, когда он ушёл.
"Ушёл", - подумала я. Она сказала, это так, как будто он просто выскочил на несколько часов, чтобы отвести девушку в кинотеатр, или в магазин за туфлями. Хотя я и понимала. Понимала молчаливое согласие не говорить о смерти Адама. Пока. Понимала, что Клэр пытается защитить меня.
Я ничего не сказала. Вместо этого я попыталась представить, как это видеть своего сына каждый день, когда каждая фраза имела значения, ещё до того, как каждый день стал отделённым от череды других. Я попыталась представить, как просыпаюсь каждое утро, зная, кто он, имея возможность планировать, ждать Рождества, его День Рождения. "Как нелепо, - подумала я. - Я даже не знаю, когда у него День Рождения".
- Ты бы хотела его увидеть? Моё сердце подпрыгнуло.
- У тебя есть фотографии? Можно... Она выглядела удивлённой.
- Конечно же! Дома. На компьютере.
- Мне бы хотелось одну фотографию.
- Да. Но...
- Пожалуйста. Это так много значит для меня. Она положила свою руку на мою.
- Конечно. Я принесу в следующий раз, но...
Её прервал плачь вдалеке. Я посмотрела в сторону парка. Тоби бежал к нам, плача, в то время как игра в футбол продолжалась.
- Чёрт! - выругалась Клэр под нос, встала и крикнула. - Тобиас! Тоби! Что случилось? Он продолжал бежать.
- Дерьмо. Я схожу и посмотрю, что там с ним.
Она подошла к сыну и присела на корточки, чтобы спросить, что случилось. Я посмотрела на землю. Дорожка была покрыта мхом, и несколько травинок, пробившиеся сквозь асфальт, тянулись к солнечному свету. Я была довольна. Не только тем, что Клэр принесёт мне фотографию Адама, но и тем, что она сделает это в следующую встречу. Значит, мы ещё раз увидимся друг с другом. Я поняла, что каждый раз будет, как первый. Какая ирония! Я склонна забывать, что у меня нет памяти. Ещё я поняла кое-что, то, с какой ностальгией она говорила о Бене, заставило подумать, что моя идея об их романе - нелепа.
Она вернулась.
- Всё в порядке, - сказала она, щелчком выкинула сигарету и вдавила каблуком её в землю.
- Небольшое недопонимание в вопросе принадлежности мяча. Пройдёмся? Я кивнула, и она повернулась к Тоби:
- Дорогой! Мороженного?
Он согласился, и мы пошли по направлению к дворцу. Тоби держал Клэр за руку. "Они так похожи, - подумала я.- В их глазах горит одинаковый огонь".
- Я люблю приходить сюда, - сказала Клэр. - Этот вид такой вдохновляющий. Тебе так не кажется?
Я взглянула на серые дома, перемежающиеся с зеленью.
- Наверное. Ты всё ещё рисуешь?
- Почти нет. Я дилетант. Я стала дилетантом. Наши стены усеяны моими картинами, но ни у кого больше их нет. К сожалению.
Я улыбнулась. Она не упомянула о моём романе, и мне хотелось спросить, читала ли она его и что о нём думает.
- А чем ты сейчас занимаешься?
- В основном присматриваю за Тоби. Он на домашнем обучении.
- Понятно.
- Не было выбора. Ни одна школа не берёт его. Они говорят, что у него слишком подрывной характер. Они не могут с ним справиться.
Я посмотрела на её сына, который шёл рядом с нами и держал маму за руку. Он казался абсолютно спокойным. Он спросил, когда он получит мороженное, и Клэр ответила, что скоро. Я не могла представить, что с ним бывает сложно.
- Каким был Адам? - спросила я.
- Ребёнком? Он был хорошим мальчиком. Очень вежливым. Хорошо вёл себя.
- Я была хорошей матерью? Он был счастлив?
- О, Крисси. Да. Да. Ни одного ребёнка не любили больше, чем его. Ты не помнишь? Ты пыталась забеременеть какое-то время. У тебя была внематочная беременность. Поэтому ты волновалась, что не сможешь больше забеременеть, но потом появился Адам. Ты была так счастлива. Вы оба. И тебе понравилось быть беременной. Я же ненавидела это. Я была надутая, как чёртов дом. И эта ужасная тошнота. Кошмар. Но у тебя всё было по-другому. Тебе нравилась каждая секунда этого времени. Ты сияла всё время, пока носила его. Крисси, ты освещала комнату, когда входила в неё.
Я закрыла глаза, пока мы шли, и попыталась сначала вспомнить себя беременной, а потом представить это. Но у меня не получилось ни то, ни другое. Я посмотрела на Клэр.
- А потом?
- Потом? Роды. Это было прекрасно. Бен, конечно же, присутствовал на них. Я приехала, как только смогла.
Она остановилась и повернулась, чтобы посмотреть на меня.
- И ты была великолепной матерью, Крисси. Великолепной. Адам был счастлив, окружён заботой и любовью. Ни один ребёнок не может желать большего.
Я попыталась вспомнить материнство, детство своего сына. Ничего.
- А Бен?
Она сделала паузу, а затем сказала:
- Бен был великолепным отцом. Всегда. Он любил этого мальчика. Он мчался с работы домой каждый вечер, чтобы увидеть его. Когда Адам произнёс первое слово, Бен позвал всех и рассказал им. То же самое было, когда он начал ползать и делать первые шаги. Как только Адам начал ходить, Бен стал брать его в парк, на футбол и вообще всюду. А Рождество! Столько игрушек! Думаю, что единственно из-за чего, вы ссорились, из-за того, сколько Бен купил игрушек Адаму. Ты волновалась, что он избалует ребёнка.
Я ощутила укол сожаления, желание извиниться за то, что пыталась отказать своему сыну в чём-либо.
- Теперь бы я разрешила ему всё, что бы он ни захотел, - сказала я. - Если бы только могла.
Она грустно посмотрела на меня.
- Знаю. Знаю. Но пусть тебя утешает осознание того, что он не хотел больше, чем ты давала.
Мы пошли дальше. У пешеходной дорожки был припаркован фургон, который продавал мороженое. Мы повернули к нему. Тоби начал дёргать мамину руку, таща её вперёд. Она наклонилась, дала ему банкноту и отпустила.
- Возьми одно! - крикнула она вслед. - Только одно! И подожди, пока дадут сдачу! Я смотрела, как он бежит к фургону.
- Клэр, сколько было Адаму, когда я потеряла память? Она улыбнулась.
- Должно быть, три. Может быть, четыре.
Я почувствовала, что вступаю на новую территорию. Опасную территорию. Но я должна. Я должна узнать правду.
- Мой доктор говорил, что на меня напали, - сказала я. Она не ответила. - В Брайтоне.
Зачем я была там?
Я посмотрела на Клэр, изучая её лицо. Кажется, она принимала решение, взвешивая варианты, решая, что делать.
- Не знаю точно. Никто не знает.
Она замолчала, и мы обе некоторое время наблюдали за Тоби. Он купил мороженое и начал его разворачивать со сконцентрированным выражением лица.
Молчание слишком затянулось. "Если я не скажу что-нибудь, - подумала я. - То это будет длиться вечно".
- У меня был роман, да?
Никакой реакции не последовало. Ни вздоха, ни возгласа отрицания, ни даже удивлённого вида. Клэр спокойно смотрела на меня.
- Да. Ты изменяла Бену.
В её голосе не было эмоций. Интересно, что она думала обо мне. Тогда и сейчас.
- Расскажи мне.
- Хорошо. Но давай присядем. Я просто умираю, как хочу кофе. Мы пошли к главному зданию.
Кафе было совмещено с баром. Стулья стальные, столы невзрачные. Повсюду были пальмы, попытку создать определённую атмосферу разрушал холодный воздух, который врывался в помещение всякий раз, когда кто-нибудь открывал дверь.
Мы сели друг напротив друга за столик, на котором было разлито кофе, согревая руки о наши напитки.
- Что случилось? - снова спросила я. - Мне нужно знать.
- Об этом нелегко говорить, - произнесла Клэр. Она говорила медленно, как будто выбирая путь по труднопроходимой территории. - Думаю, это началось немногим позже рождения Адама. Когда первоначальное волнение поутихло, начался чрезвычайно трудный период.
Она сделала паузу.
- Это так сложно, правда? Видеть, что происходит, когда ты в самом центре событий?
Мы только потом, заглядывая в прошлое, видим всё таким, каким оно было. Я кивнула, но не поняла. Я лишена возможности заглянуть в прошлое. Она продолжила.
- Ты постоянно плакала. Ты волновалась, что не привязалась к ребёнку. Обычная, в общем, ситуация. Мы с Беном делали, что могли, и твоя мама, когда она была рядом, но это было тяжело. И даже, когда худшее было позади, ты всё равно считала, что всё слишком сложно. Ты не смогла вернуться к работе. Однажды ты позвонила мне в середине дня. Расстроенная. Говорила, что чувствуешь себя неудачницей. Не неудачницей в материнстве, потому что видела, как Адам счастлив, но неудачницей на писательском поприще. Ты думала, что уже никогда не сможешь писать. Тогда я пришла к тебе. Ты совсем запуталась. Детский плач, работа.
Я задавалась вопросом, что дальше, насколько ещё может быть хуже, и тогда она сказала:
- Ты ссорилась с Беном. Ты негодовала, что он так легко приспособился к такой жизни.
Он предложил тебе нанять няню, но...
- Но?
- Ты сказала, что в этом он весь. Сорить деньгами, чтобы решить проблему. Ты была в чём-то права, но... Возможно, ужасно несправедлива.
"А возможно, и нет", - подумала я. И ещё меня поразило то, что у нас тогда должны были быть деньги, больше денег, чем после того, как я потеряла память, даже больше, чем сейчас. Должно быть, моя болезнь истощила наши ресурсы.
Я попыталась представить, как мы ссоримся с Беном, как я ухаживаю за Адамом, пытаясь при этом писать. Попыталась представить бутылки с молоком, или Адама у своей груди. Грязные подгузники. Утренние часы, когда единственными моими амбициями было накормить ребёнка и поесть самой, и вечера, когда я была измученной настолько, что хотела только одного - спать, но до сна ещё нужно было прожить несколько часов, и мой мозг был далёк от мыслей о писательстве. Я увидела всё это, и ощутила медленно накатывающее жгучее негодование.
Но только и всего. Лишь воображаемые картинки. Я ничего не вспомнила. Такое ощущение, как будто история Клэр вообще не имела ничего общего со мной.
- Поэтому я завела роман? Она посмотрела вверх.
- Я тогда рисовала и была свободна. Я вызвалась сидеть с Адамом два вечера в неделю, чтобы ты смогла писать. Я настаивала.
Она взяла мою руку.
- Это моя вина, Крисси. Я даже предложила тебе сходить в кафе.
- Кафе?
- Я подумала, что хорошо бы тебе выходить куда-нибудь из дома, получить немного личного пространства, несколько часов в неделю вдалеке от всего. Спустя несколько недель, тебе, кажется, стало лучше. Ты была счастлива, говорила, что работа продвигается хорошо. Ты начала ходить в кафе почти каждый день и брала с собой Адама, когда я не могла сидеть с ним. Но потом я заметила, что ты стала по-другому одеваться. В классические вещи, но я во время не поняла, что это значило. Я подумала, что всё это, потому что ты стала лучше себя чувствовать, увереннее. Но однажды вечером мне позвонил Бен. Думаю, он был пьян.
Он сказал, что вы поссорились сильнее, чем прежде, и он не знает, что делать. Ты отказывалась от секса. Я сказала, что, возможно, это из-за ребёнка, что, возможно, он волнуется необоснованно. Но...
Я прервала:
- Но я встречалась с кем-то.
- Я спросила тебя. Сначала ты всё отрицала. Но потом я сказала, что не тупая, так же, как и Бен. Мы немного поспорили, но спустя какое-то время ты рассказала мне правду.
Правду. Ничего очаровательного или волнующего. Лишь голые факты. Я превратилась в живое клише, трахалась с человеком, которого встретила в кафе, пока моя лучшая подруга нянчилась с моим ребёнком, а мой муж зарабатывал деньги, чтобы оплатить одежду и бельё, которые я надевала для кого-то другого. Я представила тайные телефонные звонки, которые прерывались, когда неожиданно кто-нибудь приходил, и дни, когда мы могли быть вместе, убогие, жалкие вечера, которые я проводила в постели с мужчиной, который временно казался лучше, чем мой муж. Более возбуждающим? Привлекательным? Лучшим любовником? Богаче? Этого ли мужчину я ждала в гостиничном номере, мужчину, который, в конечном счете, напал на меня, лишив меня прошлого и будущего?
Я закрыла глаза. Вспыхнули воспоминания. Руки стягивают волосы вокруг моего горла. Моя голова под водой. Я задыхаюсь, кричу. Я вспомнила, о чём я думала в тот момент: "Я хочу увидеть своего сына. Последний раз. Хочу увидеть своего мужа. Мне нельзя было так поступать с ним. Нельзя было изменять ему с этим мужчиной. Я никогда не смогу попросить у него прощение. Никогда".
Я открыла глаза. Клэр сжимала мою руку.
- Ты как?
- Расскажи мне.
- Я не знаю...
- Пожалуйста. Расскажи. Кто это был? Она вздохнула:
- Ты сказала, что встретила кое-кого ещё, кто ходил в кафе регулярно. Он был милым.
Привлекательным. Ты пыталась, но не смогла устоять.
- Как его звали? Кто он?
- Не знаю.
- Ты должна знать! Хотя бы его имя! Кто сделал это со мной? Она посмотрела мне в глаза.
- Крисси, - произнесла она спокойным голосом. - Ты никогда не говорила его имя. Ты просто сказала, что встретила его в кофе. Думаю, ты не хотела, чтобы я знала подробности. По крайней мере, не больше, чем я уже знала.
Я почувствовала, как ускользает ещё одна надежда, исчезая в водовороте реки. Я никогда не узнаю, кто сделал это со мной.
- И что произошло дальше?
- Я говорила, что ты поступаешь глупо. Что, прежде всего, нужно подумать об Адаме и Бене. Я думала, что ты прекратишь встречаться с этим человеком.
- Но я не слушала.
- Нет. Сначала. Мы поссорились. Я сказала, что ты поставила меня в ужасное положение. Бен тоже мой друг. А ты просила меня врать ему.
- Что было дальше? Сколько это продолжалось?
Она помолчала, а потом сказала:
- Не знаю. Однажды, должно быть, спустя несколько недель, ты заявила, что всё кончено. Ты сказала этому мужчине, что у вас ничего не получится, что ты совершила ошибку. Сказала, что сожалеешь, что была дурой. Сумасшедшей.
- Я врала?
- Не знаю. Не думаю. Мы с тобой не врали друг другу. Она подула на свой кофе.
- Несколько недель спустя тебя нашли в Брайтоне. Я понятия не имею, что случилось тогда.
Возможно, именно эти слова "Я понятия не имею, что случилось тогда" и запустили процесс понимания, что, возможно, я никогда не узнаю, как на меня напали, но неожиданно я издала звук. Я попыталась успокоиться, но ничего не получилось. Что-то среднее между вздохом и воем, словно животное кричало от боли. Тоби поднял глаза от раскраски. Все в кафе повернулись и посмотрели на меня, на сумасшедшую женщину, потерявшую память. Клэр сжала мою руку.
- Крисси! Что с тобой?
Теперь я рыдала, сотрясаясь всем телом и задыхаясь. Плакала обо всех тех годах, которые потеряла, и обо всех, которые я потеряю, годах между настоящим моментом и днём, когда я умру. Плакала, потому что, как бы ни было бы ей сложно рассказать мне о моём романе, браке и сыне, ей придётся завтра сделать это снова. Плакала по большей части, потому что сама всё это спровоцировала.
- Извини, - сказала я. - Извини.
Клэр поднялась, обошла стол и присела на корточки рядом со мной, обняв рукой моё плечо, а я положила голову на её плечо.
- Ну-ну-ну, - приговаривала она, пока я рыдала. - Крисси, дорогая, всё в порядке. Я здесь. Я здесь.
Мы вышли из кафе. Как будто не желая отстать, Тоби стал неистово буйным, после моей вспышки. Он сбросил раскраску на пол, а следом и стакан с соком. Клэр вытерла всё и сказала:
- Мне нужен свежий воздух. Пойдём?
Теперь мы сидели на скамейке, с которой открывался вид на парк. Наши колени стояли под углом друг к другу, и Клэр держала мои руки, растирая, как будто они замёрзли.
- У меня... - начала я. - У меня было много романов? Она покачала головой.
- Нет. Не было вообще. У нас, конечно же, было весёлое времечко в университете, ну ты знаешь. Но не больше, чем у большинства. И когда ты встретила Бена, это прекратилось. Ты всегда была ему верна.
Интересно, что такого особенного было в мужчине в кафе. Клэр сказала, что я отзывалась о нём, как о милом, привлекательном. И это всё? Неужели я была действительно такой поверхностной. "В моём муже есть все эти качества, - подумала я. - Если бы я только довольствовалась тем, что у меня было".
- Бен знал, что у меня роман?
- Сначала нет. Не знал до тех пор, пока тебя не нашли в Брайтоне. Для него это был ужасный шок. Для всех нас. Сначала казалось, что ты можешь даже не выжить. Позже, Бен спросил, знаю ли я, почему ты была в Брайтоне. Я рассказала ему. Я должна была. Я уже
рассказала полиции всё, что знала. У меня не было выбора, как рассказать всё Бену.
На меня ещё раз нахлынуло чувство вины, когда я подумала, как мой муж, отец моего ребёнка, пытался разобраться, почему его умирающая жена оказалась за много миль от дома. Как я могла так поступить с ним?
- Он простил тебя, - сказала Клэр. - Он никогда не обвинял тебя в этом. Всё, о чём он заботился, чтобы ты жила, и чтобы тебе стало лучше. Он бы всё отдал за это. Всё. Ничего больше не имело значения.
Я ощутила прилив любви к мужу. Настоящей. Непринуждённой. Несмотря ни на что, он принял меня. Заботился обо мне.
- Ты можешь поговорить с ним? Она улыбнулась.
- Конечно! Но о чём?
- Он не говорит мне правду. Не всегда. Он пытается защитить меня. Он говорит мне только то, с чем, по его мнению, я могу справиться, что я хочу услышать.
- Бен бы не стал такого делать. Он любит тебя. Всегда любил.
- Но он делает. Он не знает, что я знаю. Он не знает, что я записываю все события. Он не говорит мне об Адаме, если только я не вспомню о нём и не спрошу. Он не говорит, что бросил меня. Он говорит, что ты живёшь на другом конце света. Он думает, что я не справлюсь. Он поставил на мне крест, Клэр. Не важно, что было раньше, но сейчас он сдался. Он не хочет, чтобы я встречалась с докторами, потому что думает, что мне никогда не станет лучше, но я вижусь с одним доктором, Клэр. С доктором Нэшем. И я даже не могу рассказать об этом Бену.
Лицо Клэр вытянулось. Она выглядела разочарованной. Похоже, во мне.
- Это не очень хорошо. Ты должна рассказать ему. Он любит тебя. Он доверяет тебе.
- Не могу. Он только недавно признался, что поддерживал с тобой связь. До этого он говорил, что не разговаривал с тобой много лет.
Выражение её лица приняло неодобрительное выражение. Сначала она выглядела удивлённой.
- Крисси!
- Это правда. Я знаю, что он любит меня. Но мне нужно, чтобы он был честен со мной. Во всём. Я не знаю своего собственного прошлого. И только он может мне помочь. Мне нужно, чтобы он помог мне.
- Тогда тебе нужно всего лишь поговорить с ним. Довериться ему.
- Но как я могу? Если учесть, о скольком он мне врёт? Как? Она сжала мои руки.
- Крисси, Бен любит тебя. Ты же знаешь. Он любит тебя больше, чем свою жизнь. И он всегда любил тебя.
- Но... - начала я, но она прервала.
- Ты должна доверять ему. Поверь мне. Вы сможете во всём разобраться, но ты должна доверять ему. Расскажи ему о докторе Нэше. Расскажи ему, что ты пишешь. Это единственный способ.
Где-то глубоко внутри я понимала, что она права, но всё же не могла убедить саму себя, что должна рассказать Бену про дневник.
- Но он может захотеть прочитать, что я написала. Её глаза сузились.
- Но там же нет ничего, чего бы ты не хотела ему показывать? Я не ответила.
- Нет же? Крисси?
Я посмотрела в сторону. Мы не говорили, и тогда она открыла свою сумочку.
- Крисси, я дам тебе кое-что. Бен дал это мне, когда решил, что ему нужно бросить тебя.
Она вытащила конверт и передала его мне. Он был помятым, но до сих пор запечатанным.
- Он сказал, что это объяснит всё.
Я начала его разглядывать. На нём было написано моё имя заглавными буквами.
- Он попросил, отдать его тебе, если я когда-нибудь решу, что тебе достаточно хорошо, чтобы ты смогла его прочитать.
Я посмотрела на неё, чувствуя одновременно и волнение, и страх.
- Думаю, настало время прочитать его.
Я взяла его и положила в сумочку. Хотя и не знаю почему, но я не хотела читать его здесь, перед Клэр. Возможно, я волновалась, что она сможет прочитать его содержание по выражению моего лица, и оно больше не будет только моим.
- Спасибо, - сказала я, но она не улыбнулась в ответ.
- Крисси, - сказала она и посмотрела на свои руки. - Есть причина, почему Бен говорит, что я переехала.
Казалось, мой мир начал меняться, хотя каким-то образом я и не была уверена в этом.
- Мне нужно рассказать тебе кое-что. О том, почему мы прекратили общаться.
Я так и знала. Ещё до того, как она начала рассказывать, я знала. Недостающая часть головоломки, причина, почему Бен ушёл, причина, почему лучшая подруга исчезла из моей жизни, и мой муж врал о том, что случилось. Я была права. Всё это время. Я была права.
- Это правда. О, Боже. Это правда. Ты встречаешься с Беном. Ты трахаешься с моим мужем.
Она в ужасе подняла глаза.
- Нет! Нет!
Уверенность овладела мной. Мне хотелось закричать: "Лгунья!" Но я молчала. Я как раз собиралась спросить её, что тогда она хотела мне рассказать, когда заметила, что она вытерла что-то с глаза. Слезу? Не знаю.
- Уже нет, - прошептала она и посмотрела на руки на своих коленях. - Но когда-то мы встречались.
Я ожидала от себя какие угодно эмоции в такой ситуации, но не облегчение. Но это правда. Я почувствовала облегчение. Потому что она была честна? Потому что я получила объяснение всему, именно то объяснение, в которое я могу поверить? Не уверена. Но я не ощутила гнева, который могла бы почувствовать. Так же не было и боли. Возможно, я была даже счастлива, почувствовать маленькую искорку ревности, железобетонное доказательство того, что я люблю своего мужа. Возможно, я просто почувствовала облегчение от того, что у Бена тоже была измена, наравне с моей, значит, мы равны. Квиты!