- Расскажи, - прошептала я.
Не поднимая глаза, она начала тихо рассказывать:
- Мы всегда были близки. Мы втроём, я имею в виду. Ты. Я. Бен. Но тогда не было ничего между мной и им. Ты должна поверить. Никогда.
Я сказала, чтобы она продолжала.
- После нападения на тебя, я пыталась помочь, чем могла. Только представь, насколько всё было ужасно тяжело для Бена. Хотя бы на бытовом уровне, если не брать во внимание всё остальное. Заботиться об Адаме... Я делала, что могла. Мы проводили много времени вместе. Но мы не спали. Тогда нет. Клянусь, Крисси.
- Так когда? Когда это произошло?
- Прямо перед тем, как ты переехала в Варинг Хаус.
- Тебе было хуже, чем когда-либо. С Адамом были сложности. Всё было сложно. Она посмотрела в сторону.
- Бен начал пить. Не очень много, но достаточно. Он не справлялся. Однажды мы вернулись от тебя. Я уложила Адама в постель. Бен был гостиной, плакал и продолжал повторять: "Я не могу. Я больше не могу. Я люблю её, но это убивает меня".
Ветер порывами дул со стороны холма. Холодный, кусачий. Я закуталась в пальто.
- Я села рядом с ним. И...
Я живо представила всё. Рука на плече, потом объятия. Губы находят друг друга сквозь слезы, момент, когда чувство вины и уверенность, что продолжать дальше нельзя, уступают место похоти и уверенность, что нельзя останавливаться.
А что потом? Секс. На диване? На полу? Не хочу знать.
- И?
- Мне так жаль. Я никогда не хотела, чтобы это случилось. Но это произошло, и... Я чувствовала себя так плохо. Так плохо. Мы оба.
- Сколько?
- Что?
- Сколько это продолжалось? Она замялась, потом сказала:
- Не знаю. Не долго. Несколько недель. Мы... У нас всего лишь несколько раз был секс.
Это казалось неправильным. Впоследствии, мы оба чувствовали себя ужасно.
|
|
- Что дальше? Кто закончил отношения? Она пожала плечами и прошептала:
- Мы оба. Мы поговорили. Это не могло продолжаться. Я решила, должна ради тебя, и Бен тоже, с тех пор держаться подальше. Думаю, это была вина.
Кошмарная мысль пришла мне в голову.
- Это тогда Бен решил меня бросить?
- Крисси, нет, - сказала она быстро. - Не думай так. Он чувствовал себя кошмарно. Но он бросил тебя не из-за меня.
"Нет, - подумала я. - Возможно, косвенно. Но ты напомнила ему о том, что он потерял, что он упускает".
Я посмотрела на неё и по-прежнему не ощутила злости. И не могла. Возможно, если бы она сказала, что они до сих пор спят друг с другом, я бы восприняла бы это по-другому. То, что она рассказывала мне, принадлежало к другому времени. Предыстория. Мне было даже сложно поверить, что всё это, когда-то имело ко мне отношение.
Клэр подняла глаза.
- Сначала я поддерживала связь с Адамом, но потом, должно быть, Бен рассказал ему, что случилось. И Адам сказал, что больше не будет встречаться со мной. Он сказал, чтобы я держалась подальше от него и от тебя. Но я не могла, Крисси. Просто не могла. Бен дал мне письмо и попросил приглядывать за тобой. Поэтому я продолжала навещать тебя в Варинг
Хаус. Сначала каждые несколько недель, потом каждые два месяца. Но мои посещения расстраивали тебя. Ужасно расстраивали. Знаю, что это было слишком эгоистично, но я просто не могла оставить тебя там. Самой с собой. Я продолжала приходить. Просто, чтобы проверить всё ли с тобой в порядке.
- И ты рассказывала Бену, как у меня дела?
- Нет. Мы не поддерживали связь.
|
|
- Поэтому ты потом перестала меня навещать? Дома? Потому что не хотела видеть Бена?
- Нет. Несколько месяцев назад я пришла в Варинг Хаус, и мне сказала, что ты выписалась, что ты вернулась к Бену. Я знала, что Бен переехал. Я попросила дать адрес, но мне отказали, сказав, что это было бы нарушением конфиденциальности. Они сказали, что передадут тебе мой номер, и если я хочу написать письмо, то его тоже передадут.
- И ты написала?
- Я написала письмо Бену. Я писала, что мне очень жаль, и что я извиняюсь за то, что произошло. Я умоляла позволить мне увидеться с тобой.
- Но он ответил отказом?
- Нет. Ты написала ответ, Крисси. Ты писала, что чувствуешь себя куда лучше, что ты счастлива с Беном.
Она посмотрела в сторону, на парк.
- Ты писала, что не хочешь меня видеть. Что воспоминания иногда возвращаются, и тогда ты знаешь, что я предала тебя.
Она смахнула слезу.
- Ты говорила, чтобы я не приближалась к тебе никогда. Что будет лучше, если ты забудешь меня, а я тебя.
Меня бросило в холод. Я попыталась представить, какой же я была злой, когда писала это письмо, но в тоже время, я поняла, что, возможно, не ощущала гнева вообще. Для меня Клэр едва ли существовала, а наша дружба была забыта.
- Извини, - сказала я. Я даже не могла представить, что когда-либо вспоминала, что она предала меня. Должно быть, Бен помог написать мне письмо.
Она улыбнулась.
- Не нужно. Не извиняйся. Ты всё написала правильно. Но я не прекращала надеяться, что ты передумаешь. Я хотела увидеть тебя. Я хотела рассказать правду тебе лично.
Я ничего не ответила, и тогда она сказала:
|
|
- Ты когда-нибудь сможешь меня простить?
Я взяла её руку. Как я могла злиться на неё? Или Бена? Моё состояние возложило непосильную ношу на нас всех.
- Да. Я прощаю тебя.
Вскоре мы ушли. Внизу холма, она повернулась ко мне лицом.
- Мы увидимся ещё? Я улыбнулась:
- Надеюсь!
Казалось, она вздохнула с облегчением.
- Я так скучала по тебе, Крисси. Ты даже не представляешь.
Это правда. Я понятия не имею. Но с её помощью и с помощью дневника, у меня появился шанс снова увидеть смысл жизни. Я подумала о письме в сумочке. Сообщение из
прошлого. Последний кусочек в головоломке. Ответы, которые мне нужны.
- Увидимся, - сказала она. - В начале следующей недели. Хорошо?
- Хорошо.
Она обняла меня, и мой голос потонул в её кудряшках. Кажется, она была моей единственной подругой, единственным человеком, на кого я могла надеяться, за исключением Бена. Моя сестра. Я сильно сжала её руку.
- Спасибо, что рассказала мне правду. Спасибо тебе за всё. Я люблю тебя. Расставаясь, мы плакали.
Дома я села читать письмо Бена. Я нервничала, расскажет ли мне письмо то, что я хочу узнать? Пойму ли я, наконец, почему Бен бросил меня? Но и в тоже время, я была взволнована. Я была уверена, что письмо откроет мне все тайны. Ощущала уверенность, что с помощью письма, Бена и Клэр, получу всё, что мне нужно.
Дорогая, Кристина!
Ничего сложнее, чем это, я не делал никогда в своей жизни. Но вот я начал с клише, но ты знаешь, что я не писатель. Это ты в нашей семье всегда была писательницей. Так что извини, если что, но я буду стараться.
К тому времени, как ты прочитаешь это письмо, ты уже будешь знать, что я бросил тебя. Мне сложно заставить себя писать эти строки, или даже просто думать об это, но я должен. Я пытался изо всех сил найти другой путь, но не смог. Поверь мне.
Ты должна понимать, что я люблю тебя. Всегда любил. И всегда буду. Мне всё равно, что случилось и почему. Это не месть или что-то в этом духе. Я не встречаюсь ни с кем другим. Когда ты была в коме, я понял, какая большая часть меня - ты. Мне казалось, что я умираю всякий раз, как я смотрел на тебя. Я понял, что мне всё равно, что ты делала той ночью в Брайтоне и с кем ты встречалась. Я просто хотел, чтобы ты вернулась ко мне.
И когда ты вышла из комы, я был так счастлив. Ты никогда не узнаешь, как был я счастлив в тот день, когда мне сказали, что ты вне опасности, что ты не умрёшь. Значит, ты не оставишь меня. Нас. Адам был ещё совсем маленьким, но думаю, он всё понимал.
Когда мы поняли, что ты не помнишь, что случилось, я подумал, что это хорошо. Ты можешь поверить в это? Теперь мне стыдно за это, но я думал, что так лучше. Но потом мы поняли, что ты забываешь и другие события. Постепенно, шаг за шагом. Сначала ты забыла имена соседей по палате, своих лечащих врачей и сестёр. Дальше - хуже. Ты забыла, почему ты в больнице, почему тебе не разрешают уйти со мной домой. Ты убедила саму себя, что врачи проводят над тобой эксперименты. Когда я забрал тебя домой на выходные, ты не узнала нашу улицу и наш дом. Твоя двоюродная сестра пришла навестить тебя, и ты даже не поняла, кто она. Мы повезли тебя обратно в больницу, и ты не знала, куда мы направляемся.
Я думаю, что тогда и началось самое сложное. Ты очень любила Адама. Твои глаза сияли, когда мы приходили. Он бежал к тебе на руки, ты поднимал его, ты сразу же узнавала его. Но потом, извини, Крис, но я должен рассказать это, ты начала думать, что Адама забрали у тебя, когда он был ещё ребёнком. Каждый раз, когда ты его видела, ты думала, что это первый раз с тех пор, как ему исполнилось несколько месяцев. Я попросил его сказать, когда он в последний раз видел тебя. И он говорил: "Вчера, мамочка" или "На прошлой неделе". Но ты не верила ему.
- Что ты ему сказал? - спрашивала ты. - Это ложь.
Ты начала обвинять меня, что я держу тебя здесь. Ты думала, что другая женщина растит Адама, как своего, пока ты в больнице.
Однажды я пришёл к тебе, и ты не узнала меня. У тебя началась истерика. Ты схватила Адама, пока я не видел, и побежала к двери, чтобы спасти его, но он начал кричать. Он не понимал, почему ты делаешь это. Я отвёз его домой и попытался объяснить, но он не понял. Он начал по-настоящему бояться тебя.
И становилось всё хуже. Однажды я позвонил в больницу и спросил, как ты себя вела, пока меня и Адама не было.
- Опишите её, как она ведёт себя сейчас, - попросил я.
Мне ответили, что ты спокойна, счастлива. Ты сидишь в кресле рядом с кроватью.
- Что она делает?
Мне ответили, что ты разговариваешь с одной из пациенток, со своей подругой.
Иногда вы играете в карты.
- Играют в карты? - я не мог поверить в это. Мне сказали, что ты хорошо играешь в карты. Тебе объясняли правила каждый день, но всё равно ты могла выиграть у любого.
- И она счастлива?
- Да. Она всегда счастлива.
- Она не вспоминает меня. Адама?
- До тех пор, пока вы не придёте, нет.
Думаю, я уже тогда знал, что настанет день, когда мне придётся уйти от тебя. Я нашёл тебе место, где бы ты могла жить так долго, как тебе понадобится. Место, где бы ты могла быть счастлива. Потому что ты будешь счастлива без Адама и меня. Ты не будешь знать про нас, поэтому не будешь и скучать.
Я так люблю тебя, Крисси. Ты должна понимать это. Я люблю тебя больше, чем всё остальное на свете. Но я должен был дать нашему сыну жизнь, жизнь, которую он заслуживает. Скоро он станет достаточно взрослым, чтобы понимать, что происходит. Я не буду врать ему, Крис. Я объясню ему тот выбор, который сделал. Я скажу ему, что, несмотря на то, что он, возможно, захочет увидеть тебя, это очень сильно расстроит его. Может быть, он возненавидит меня. Будет обвинять. Надеюсь, что нет. Но я хочу, чтобы он был счастлив. И хочу, чтобы ты была счастлива. Даже если единственный способ для тебя способ найти счастье, это жить без меня.
Ты уже пробыла некоторое время в Варинг Хаус. Ты больше не паникуешь. У тебя появилось ощущение обыденности. Это хорошо. Значит, настало время мне уйти.
Я отдам это письмо Клэр. Попрошу хранить его и отдать тебе, когда тебе будет достаточно хорошо, чтобы ты смогла прочитать его. Я не могу держать его у себя. Я размышлял над этим, и понял, что не смогу устоять, чтобы не отдать его тебе на следующей же неделе, в следующем месяце или в следующем году. Слишком быстро. Я не буду притворяться, что не надеюсь, что однажды мы снова будем вместе. Когда ты пойдёшь на поправку. Мы втроём. Как семья. Я должен верить, что так и произойдёт. Я должен или просто умру от горя.
Я не бросаю тебя, Крис. Я никогда не брошу тебя. Я слишком тебя люблю. Поверь мне, так будет правильно, это единственный правильный выход.
Не нужно ненавидеть меня. Я люблю тебя. Бен.
Я перечитала письмо ещё раз и свернула его листок. Он зашелестел, как будто письмо было только вчера написано, но конверт, в котором оно лежало, был мягким, с потёртыми краями и сладким запахом, похожим на духи. Носила ли Клэр его с собой, засунув в угол сумки? Или, скорее всего, она положила дома в ящик, подальше от глаз, но никогда не забывала? Это письмо ждало годы подходящего времени, чтобы быть прочитанным. Годы, которые я провела, не зная, кто мой муж, и даже не зная, кто я. Годы, за которые я не смогла преодолеть пропасть между нами, потому что я даже не знала о существовании этой пропасти.
Я засунула конверт между страниц дневника. Я плакала, пока писала это, но я не была несчастна. Я всё поняла. Почему он оставил меня, почему врал мне.
И вот почему. Он не рассказал о романе, который я написал, потому я была бы слишком опустошена фактом, что больше никогда не смогу написать ещё один. Он говорил, что моя подруга уехала, потому что пытался защитить меня от того, что они оба предали меня. Потому что он не верил, что я люблю их достаточно сильно, чтобы простить. Он говорил мне, что меня сбила машина, что это был несчастный случай, потому что таким образом мне не придётся столкнуться с фактом, что на меня написали, и всё произошедшее стало результатом преднамеренного акта свирепой ненависти. Он говорил, что у меня никогда не было ребёнка, не только чтобы защитить меня от знания, что мой сын мёртв, но и чтобы уберечь меня от горя по поводу его кончины каждый день моей жизни. И он не говорил мне, что спустя годы попыток найти способ, чтобы наша семья была вместе, он столкнулся с тем, что мы не могли быть вместе, поэтому забрал нашего сына и ушёл из моей жизни, чтобы найти счастье.
Должно быть, он думал, что наш разрыв навсегда, когда писал это письмо, но в тоже время он надеялся, что всё будет по-другому, иначе бы зачем ему писать его? О чём он думал, когда сидел здесь, в своём доме, в когда-то нашем доме, взял ручку и попытался объяснить женщине, от которой не ожидал понимания, почему у него было иного выбора, кроме как покинуть её? "Я не писатель", - писал он. И всё же его слова прекрасны для меня, глубоки и мудры. Было ощущение, как будто он говорил о ком-то другом, и всё же, где-то глубоко внутри, под кожей и костями, тканями и кровью, я знала, что это не так. Что он говорил обо мне и со мной. Кристиной Лукас. Своей разрушенной женой.
Но это было не навсегда. То, на что он надеялся, случилось. Каким-то образом, моё состояние улучшилось, или же он понял, что разлука тяжелее, чем он представлял, и он вернулся ко мне.
Теперь всё кажется другим. Комната, в которой я нахожусь, выглядит не более знакомой, чем когда я проснулась этим утром и наткнулась на неё, пытаясь найти кухню, уже отчаявшись, получит стакан воды и вспомнить события прошлой ночи. И всё же она больше не пропитана болью и грустью. Она больше не кажется символом жизни, на которую я не могу рассчитывать. Тиканье часов за моим плечом теперь не просто ход времени. Оно говорит мне: "Расслабься. Расслабься и прими всё так, как оно есть".
Я была неправа. Я совершала ошибки. Снова и снова, и снова. Кто знает, сколько раз? Мой муж - мой защитник, но так же он мой возлюбленный. И теперь я поняла, что люблю его. Всегда любила его, и если мне придётся учиться любить его заново каждый день, пусть будет так. Так я и сделаю.
Бен скоро будет дома. Я уже чувствую его приближение. И когда он придёт, я расскажу
ему всё. Я расскажу ему, что я встречалась с Клэр, доктором Нэшем и даже с доктором Пакстоном, и то, что я прочитала письмо. Я скажу ему, что я понимаю, почему он сделал то, что сделал, почему он бросил меня и что я прощаю его. Я расскажу ему, что я знаю о нападении, но у меня больше нет нужды знать, что случилось, меня уже не волнует, кто это сделал со мной.
И я расскажу ему, что знаю про Адама. Знаю, что с ним случилось, и хотя мысль, что мне придётся сталкиваться с этим каждый день, повергает меня в ужас, мне придётся это делать. Воспоминания о нашем сыне должны присутствовать в этом доме, и в моём сердце, не важно, сколько боли это повлечёт за собой.
И я расскажу ему об этом дневнике, в котором есть краткое изложение моей жизни, и я покажу его ему, если он попросит. А потом я продолжу писать его, рассказывать мою историю, мою биографию. Чтобы воссоздать себя из небытия.
«Больше никаких секретов, - скажу я своему мужу. - Никаких. Я люблю тебя, Бен, и всегда буду любить. Мы причинили вред друг другу. Но, пожалуйста, прости меня. Мне очень жаль, что я оставила тебя много лет назад, чтобы быть с кем-то другим. И ещё жаль, что мы никогда не узнаем, с кем я встречалась в том гостиничном номере, и что я нашла там. Но знай, что я решила, теперь всё это компенсировать тебе».
И потом, когда между нами не останется ничего, кроме любви, мы сможем найти способ быть по-настоящему счастливыми друг с другом.
Я позвонила доктору Нэшу.
- Я хочу встретиться ещё один раз. Я хочу, чтобы ты прочитал мой дневник. Думаю, он был удивлён, но согласился.
- Когда?
- На следующей неделе. Приходи за ним на следующей неделе. Он сказал, что придёт забрать его во вторник.
Часть 3 Сегодня
Я перевернула страницу, но там больше ничего не было. История, которую я читала несколько часов, закончилась.
Меня трясло, я едва могла дышать. Было ощущение, как будто я не только прожила целую жизнь за эти несколько часов, но и изменилась. Я уже не тот человек, который встретился с доктором Нэшем сегодня утром, не тот человек, который сел читать дневник. У меня теперь есть прошлое. Ощущение самой себя. Я знаю, что у меня есть, и что я потеряла. Я поняла, что плачу.
Я закрыла дневник, заставила себя успокоиться, и настоящее вновь заявило о себе. В комнате, которой я сидела, начало темнеть. На улице был слышен звук дрели. Пустая кружка из-под кофе у моих ног.
Я посмотрела на часы рядом со мной и испытала шок. Только сейчас я поняла, что это те же часы, что и в дневнике, что я в той же гостиной, что я тот же человек. Только сейчас я полностью осознала, что история, которую я прочитала, моя.
Я взяла дневник и кружку и пошла на кухню. Там, на стене, висела та же доска, которую я видела сегодня с утра, тот же список дел, написанный аккуратным почерком, та же запись, которую добавила от себя: "Упаковать вещи".
Я посмотрела на неё. Что-то в этой записи беспокоило меня, но я не могла понять, что.
Я подумала о Бене. Какая же тяжелая у него жизнь. Никогда не знать, с кем просыпаешься. Никогда не быть уверенным, сколько я вспомню, сколько любви я буду способна ему дать.
Но теперь? Теперь я поняла. Теперь я знаю достаточно, чтобы мы смогли зажить новой жизнью. Интересно, у нас всё-таки состоялся разговор о том, что я планирую. Я должна была поговорить с ним, ведь я была так уверена, что это правильный поступок, но я ничего не написала об этом. Вообще-то, ничего не писала целую неделю. Возможно, я отдала доктору Нэшу дневник до того, как у меня появилась возможность. Возможно, я думала, что нет нужды писать что-либо в дневнике теперь, когда я поделилась всем с Беном.
Я посмотрела на форзац дневника. Они были там, написанные синими чернилами. Эти три слова, выведенные под моим именем. "Не доверяй Бену".
Я взяла ручку и зачеркнула её. Вернувшись в гостиную, я увидела альбом на столе. Там по-прежнему не было фотографий Адама. И он по-прежнему не упомянул о нём этим утром. По-прежнему, не показал мне содержимое металлической коробки.
Я подумала о своём романе "Для утренних пташек", и затем посмотрела на дневник, который держала в руках. В голове появилась непрошеная мысль. Что если я всё это выдумала?
Я встала. Мне нужно доказательство. Мне нужна связь между тем, что я прочитала и жизнью, знак, что прошлое, о котором я читала, я не выдумала.
Я положила дневник в сумку и вышла из гостиной. Вешалка была там же, внизу лестницы, рядом с домашними туфлями. Если я поднимусь наверх, я найду кабинет и канцелярский шкаф? Найду ли я серую металлическую коробку в нижнем ящике, спрятанную под полотенцем? И ключ в нижнем ящике рядом с кроватью?
И если так, то найду ли я своего сына?
Мне нужно знать. Я начала подниматься, перешагивая через ступеньку.
***
Кабинет оказался меньше, чем я представляла и опрятнее, чем я ожидала, но бронзово- серый шкаф был здесь.
В нижнем ящике лежало полотенце, а под ним коробка. Я схватила её, собираясь поднять, и почувствовала себя глупой, убеждённая, что она будет либо закрытой, либо пустой.
Ни то, ни другое. В ней я нашла свой роман. Не та книга, которую мне дал доктор Нэш, на обложке не было отпечатка от кружки с кофе, и страницы выглядели новыми. Должно быть, Бен всё это время хранил её у себя. Ожидая, когда я буду знать достаточно, чтобы снова владеть ею. Интересно, а где книга, которую мне дал доктор Нэш?
Я вытащила роман и под ним была одна единственная фотография. Я и Бен улыбались в камеру, хотя оба выглядели грустными. Похоже, она была сделана недавно, моё лицо было тем же, что я увидела сегодня в зеркале, а Бен выглядел так же, как когда он уходил сегодня утром. На заднем плане был дом, дорожка из гравия, горшки с ярко-красной геранью. На одном из них было написано "Варинг Хаус". Должно быть, эту фотографию сделали в тот день, когда он забрал меня и привёл сюда.
Но и всё. Других фотографий не было. Не было фотографий Адама. Даже тех, которые я нашла здесь, и описала в дневнике.
"Должно быть какое-то объяснение этому, - подумала я. - Должно быть". Я пролистала бумаги, которые стопками лежали на столе: журналы, каталоги с рекламой компьютерных программ, школьное расписание, в котором некоторые занятия были выделены жёлтым. Запечатанный конверт, который я, не задумываясь, взяла, но там тоже не было фотографий Адама.
Я спустила вниз и сделала себе чай. Кипящая вода, чайный пакетик. Нельзя держать его слишком долго в воде, и нельзя выжимать пакетик о заднюю сторону ложки или сжимать его слишком сильно, иначе появится слишком много танина, и чай станет горьким. Почему я помню все эти вещи и не помню роды? Где-то в гостиной раздался телефонный звонок. Я вытащила телефон, не раскладушку, а тот который мне дал мой муж, из сумочки и ответила. Бен.
- Кристина? С тобой всё в порядке? Ты дома?
- Да. Всё хорошо.
- Ты сегодня куда-нибудь выходила?
Его голос звучал знакомо, но как-то холодно. Я мысленно вернулась к последнему нашему разговору. Я не помнила, говорил ли он, что у меня назначена встреча с доктором Нэшем. "Возможно, не знал", - подумала я. Или он проверяет меня, что я скажу ему. Я подумала о записке рядом с назначенной встречей. "Не говори Бену". Должно быть, я написал её ещё до того, как узнала, что могу ему доверять.
Теперь я хочу доверять ему. Больше никакой лжи.
- Да. Я встречалась с доктором. Он ничего не говорил.
- Бен?
- Извини, да. Я слышал.
Я заметила отсутствие удивления в его голосе. Значит, он знает, знает, что я встречаюсь
с доктором Нэшем.
- Я в пробке. Сложно разговаривать. Я просто хотел удостовериться, что ты помнишь, что нужно собрать вещи? Что мы собираемся...
- Конечно, - ответила я и добавила. - Жду с нетерпение!
И поняла, что это правда. "Для нас, - подумала я. - будет хорошо выбраться из дома.
Может быть, это новое начало для нас".
- Я скоро буду. Ты можешь попробовать сама собрать сумки? Я помогу тебе, как только доберусь домой, но чем быстрее мы соберёмся, тем лучше.
- Я попробую.
- В комнате для гостей есть две сумки. В шкафу. Воспользуйся ими.
- Хорошо.
- Я люблю тебя, - сказал он и потом, и спустя какой-то промежуток времени, по- видимому, слишком долгий, потому что он уже успел повесить трубку, я ответила, что тоже его люблю.
***
Я пошла в ванную. "Я женщина, - говорила я сама я себе. - Взрослая. У меня есть муж. Любимый муж". Мысленно я вернулась к тому, что прочитала. О сексе. О том моменте, когда мы занимались сексом. Я не написала, понравилось ли мне.
Может ли мне понравиться секс? Я поняла, что даже не знаю этого. Я смыла воду в туалете и сняла брюки, колготки и трусики. Я села на край ванны. Каким же чужим казалось моё тело. Таким незнакомым. Как я могу быть счастлива, отдавая его кому-нибудь, если сама не узнаю его?
Я заперла дверь ванной, затем раздвинула ноги. Сначала слегка, потом больше. Подняла блузку и посмотрела вниз. Я увидела растяжки, которые видела в тот день, когда я вспомнила Адама, и жёсткую копну лобковых волос. Интересно, я когда-нибудь брила их. И выбирала я брить или не брить, опираясь на его предпочтения или свои. Возможно, такие вещи больше не имели значения. Теперь нет.
Я положила обе руки на лобок. Пальцы, оказавшись на малых половых губах, слегка их раздвинули. Я нащупала клитор и, чуть-чуть нажав на него, начала нежно поглаживать. И ощутила лёгкое покалывание. Обещание ощущений, но не сами ощущения.
Что же будет дальше, позже?
Сумки были в комнате для гостей, где он и сказал. Обе компактные и крепкие, одна немного больше другой. Я отнесла их в спальню, в которой проснулась этим утром, и положила на кровать. Я открыла верхний ящик и увидела своё нижнее бельё рядом с его.
Я выбрала для нас одежду: для него - носки, для мня - колготки. Я вспомнила, что читала о ночи, когда у нас был секс, и поняла, что нужно где-нибудь раздобыть чулки и пояс для них. Я решила, что было бы прекрасно найти их здесь и взять их с собой. Это может положительно сказаться на наших отношениях.
Я подошла к шкафу и начала выбирать платье, юбка, брюки, джинсы. Я заметила обувную коробку на полу, должно быть, в ней я прятала дневник. Сейчас она была пустая. Интересно, какой мы были парой, когда выбирались куда-нибудь на выходные. Проводили ли мы вечера в ресторанах или сидели в уютных пабах, отдыхая в тепле настоящего огня. Обследовали ли мы город и его окрестности или ехали к заранее намеченной цели. Есть куча
вещей, которых я не знаю. Я проведу остаток жизни, узнавая о них. С радостью.
Я выбирала одежду для нас, практически случайно попавшуюся, сворачивала её и укладывала в сумки. В процессе я вдруг ощутила толчок, выброс энергии, и закрыла глаза. У меня было видение, яркое, но мерцающее. Сначала оно было нечётким, как будто парило вдалеке, потом приблизилось и оказалось в фокусе. Я пыталась открыть мой разум навстречу ему, впустить его.
Я увидела, как я стою перед сумкой. Это был мягкий чемоданчик, обтянутый потёртой кожей. Я в предвкушении. Я снова чувствую себя молодой, как ребёнок, который отправляется куда-нибудь на каникулы, или как подросток, который готовится к свиданию и ломает голову, как оно пройдёт, поведёт ли он меня к себе домой, и будет ли у нас секс. Я предвкушала ощущения новизны, томления. Я перекатывала эти предвкушения на языке, смакуя, потому что знала, что они будут не последними. Я открывала ящики по очереди, доставая блузки, чулки, нижнее бельё. Волнующее. Сексуальное. Нижнее бельё, которое надевают с единственной целью, чтобы его потом сняли. Я положила пару туфель на каблуках в дополнение к обуви на плоской подошве, которые надену, потом вытащила их, потом снова положила. Мне они не нравились, но эта ночь - фантазия, ночь переодеваний, ночь, когда можно быть кем-то другим. После этого я перешла к функциональным вещам. Я взяла стёганую косметичку из ярко-красной кожи и положила туда духи, гель для душа, зубную пасту. Мне хотелось быть сегодня красавицей для мужчины, которого я люблю, для мужчины, которого могла потерять, я была близка к этому. Ещё я добавила соль для ванны. Флёрдоранж. Я поняла, что вспомнила ночь, когда собирала вещи, чтобы отправиться в Брайтон.
Воспоминания испарились. Я открыла глаза. Я не могла тогда знать, что я собираю вещи для мужчины, который отнимет всё у меня.
Я продолжила собирать вещи для мужчины, который у меня есть до сих пор.
Я услышала, как к дому подъехала машина. Двигатель был заглушён. Открылась дверь, а потом захлопнулась. Ключ в замке. Бен. Он здесь.
Я нервничала и была напугана. Я уже не тот человек, которого он оставил сегодня утром. Я узнала свою историю. Я узнала себя. Что он подумает, когда увидит меня? Что скажет?
Мне нужно спросить его, знает ли он про мой дневник. Читал ли он его. Что он думает. Он крикнул, когда закрыл дверь:
- Кристина? Крис? Я дома.
Его голос не был звучным, а скорее опустошённым. Я ответила, что в спальне.
Нижние лестницы заскрипели, когда он ступил на них. Я услышала, как он выдохнул, когда снял один ботинок, потом другой. Он наденет тапочки и потом пойдёт ко мне. Я ощутила, как на меня накатывает удовольствие от того, что я знаю его привычки. Мой дневник посвятил меня в них, даже, несмотря на то, что я ничего не могу вспомнить, но когда он поднялся по лестнице, появилась ещё одно чувство. Страх. Я подумала о том, что написала на форзаце дневника: "Не доверяй Бену".
Он открыл дверь спальни.
- Дорогая!