– Тише ты! Он не мог далеко уйти.
Опираясь на трость, я неуклюже выбрался из машины под моросящий дождь и вытащил свой пистолет. Райан вопросов задавать не стал и, недоверчиво поглядывая на мои действия, так же вытянул пистолет и выбрался из машины.
– Вон там, за мусорными баками, – я кивнул Райану и с пистолетом наготове похромал в сторону темного переулка.
Райан вновь одарил меня недоверчивым взглядом, но все же выставил оружие перед собой и двинулся вперед в темноту. Я прекрасно понимал, что находился не в том состоянии, чтобы бросаться в бой и потому держался позади него, готовый в любой момент подстраховать с помощью пистолета. Райан бесшумно зашел в переулок, прошел несколько метров и замер перед огромными мусорными баками. Он сделал осторожный шаг по направлению к ним, затем еще один и резко направил свое оружие за мусорный бак. Ничего не произошло – за баком никого не было. Райан вздохнул с облегчением и более уверенно прошел еще несколько метров по темному переулку, размахивая стволом из стороны в сторону.
– Здесь никого нет! – громко произнес он, оборачиваясь ко мне.
– Но я же видел его!
– Кого, черт возьми, ты видел?!
– Хауэра… Виктора… это был… он, – неуверенно произнес я.
– Как ты его вообще мог узнать в таких потемках?! Несколько часов назад тебе только рассказали, как Хауэр выглядит! Ты же его даже не помнишь!
Я задумался над словами Райана и понял, что он был прав. Я ведь и правда смутно представлял себе, как выглядит Хауэр. Описание, данное мне отцом и Райном, а так же фотография одного только лица, увиденная в новостях – все, что было в моей голове о Викторе Хауэре. Как я вообще мог узнать его среди небольшого скопления людей, не имея даже возможности разглядеть его лицо под покровом ночи? Что‑то тут не складывалось. Я был на все сто процентов уверен, что видел именно его… но при этом на деле не видел ни его лица, ни четкого силуэта.
– Да… ты прав, – я в замешательстве поглядел на Райана, – но… но ведь кто‑то убегал. Ты же видел, как кто‑то бежал вниз по улице, расталкивая прохожих.
– Нейтан, я никого не видел! Вообще! Я только слышал, как ты орешь какую‑то хрень!
Сильно нахмурившись, я поглядел по сторонам, в надежде найти хоть какое‑то объяснение произошедшему, но так ничего и не обнаружил. Тогда я вздохнул и молча похромал в сторону машины. Райан недовольно фыркнул и, спрятав пистолет в кобуру, последовал за мной. Мы залезли в машину и несколько секунд безмолвно просидели.
– Но… я же видел, – прервал я паузу, – что за черт…
– По‑моему у тебя глюки. Тебя доктор предупреждал…
– Если это и правда… то я совсем не ожидал, что все будет… настолько плохо.
– Вот сидел бы в больнице под капельницей и не мешал мне работать.
Я презрительно посмотрел на Райана, давая ему понять, что сам он этим делом заниматься не будет ни при каких обстоятельствах и скомандовал:
– Поехали. У нас еще полно дел.
Понимая, что спорить со мной смысла нет, Райан завел машину и мы продолжили свой путь к ближайшей зацепке.
В сумке, обнаруженной под завалами, помимо колющих и режущих медицинских инструментов криминалисты обнаружили двадцать четыре рекламные листовки, принадлежащие совершенно разным заведениям. Из них можно было составить целый путеводитель для любителей поесть. Рекламные флаеры принадлежали заведениям, разбросанным по всему Нью‑Йорку. Это были обычные кафе, супермаркеты, места быстрого питания и даже два дорогих ресторана.
С одной стороны было не совсем понятно, зачем убийце понадобилось столь огромное количество различных заведений, потому как продуктов питания в своих убийствах он использовал не так уж и много, да и чего‑то изысканного там явно не наблюдалось чтобы обращаться в дорогой ресторан. Все ингредиенты для убийства можно было спокойно купить в обычном супермаркете. С другой же стороны в использовании такого количества заведений был определенный смысл. Убийца мог заказывать продукты питания из разных мест в малом количестве, избегая всякого подозрения. Должно быть, он крайне осторожничал и никогда не делал крупных заказов, да и к тому же постоянно обращался в новые заведения. Но это уже больше походило на паранойю, нежели на здравый смысл.
Такое количество рассматриваемых им заведений, могло означать и нечто совсем ужасное. Возможно, убийца готовился преподнести нам сюрприз и устроить что‑нибудь по‑настоящему немыслимое. От жертвы к жертве почерк убийцы постепенно совершенствовался и кто знает, может, наш герой решил устроить нечто столь отвратительное, чего мы себе даже вообразить не могли. И для этого он мог начать запасаться большим количеством продуктов… а может и поиском не одной, а сразу нескольких жертв.
Что хорошего могут означать все эти «зацепки» и предположения для нас? Да ничего. Мы можем наведаться (чем сейчас и занимаемся) в каждый ресторан и каждый супермаркет, но разве велики шансы, что кто‑то из работников этих заведений сможет вспомнить хоть кого‑то подозрительного? Эти люди каждый день видят сотни лиц и даже, если к ним в течение дня заявится какая‑нибудь экстраординарная личность, далеко не факт, что в таком потоке клиентов подобного человека запомнят.
У нас была с собой фотография Хауэра, да и не только у нас – его квадратную голову крутили по всем каналам. Возможно, если бы мы стали показывать его лицо каждому встречному, то кто‑нибудь его бы и узнал. Но что меня тревожило куда больше, так это отсутствие у меня фотографии одного странного судмедэксперта с необычным голосом. Я‑то и сам не помнил, как этот судмедэксперт выглядел, но показать его фотографию сотрудникам заведений общепита был бы рад.
В любом случае, как и во всем другом в этом расследовании, выбора у нас особого не было. Мы буквально наугад выбрали один из ресторанов и одно фастфуд кафе, работающие в столь поздний час, и решили наведаться в эти заведения, не дожидаясь утра.
Покинув Манхэттен, мы въехали на территорию Квинса и приближались к интересующему нас ресторану под названием «Пикассо». В какой‑то момент я обратил внимание на знакомые жилые дома вдоль улицы и неожиданно осознал, где мы сейчас едем.
– Сверни направо на том перекрестке, – указал я рукой Райану.
– Но нам же прямо надо ехать… к ресторану.
– Я знаю, но заедь сначала туда.
– Что, опять чупакабру увидел?
– Нет, мы заедем к одному человеку.
– Как угодно, – безнадежно вздохнул Райан и свернул на другую улицу.
Мы подъехали к частному дому с едва заметным столь темной осенней ночью ухоженным цветочным садом, который представал во всей своей красе под ярким летним Солнцем. Дом был двухэтажным, имел большой чердак и заканчивался острой крышей. Дождь на время прекратился, но сверкающая вдалеке гроза изредка освещала дом яркими вспышками, благодаря чему мое больное сознание рисовало на месте этого милого жилища нечто зловещее и мрачное.
Я посмотрел на свои наручные часы, прикинул, каково это будет заявиться вот так в одиннадцать часов ночи и выбрался из машины, приглашая Райана пойти со мной.
– Мы твою бабушку заехали навестить? – Райан окинул дом скептическим взглядом.
– Все мои бабушки мертвы.
Я дохромал до ступенек, ведущих ко входу в дом, а затем осторожно забрался по ним, с облегчением обращая внимание на горящий в одной из комнат свет. Райан подтянулся за мной, а я зафиксировал свое положение с помощью трости и позвонил в дверь.
Через несколько секунд в прихожей загорелся свет и без лишних вопросов «кто там» дверь отворилась. Перед нами стояла укутанная в черный халат немного сонная женщина с грустной гримасой на лице. Ей было уже пятьдесят лет, но она все еще выглядела не по годам прекрасно. Стройная, в чем‑то даже спортивная фигура в сочетании с длинными кучерявыми каштановыми волосами под определенным углом освещения позволяла спутать ее с тридцатилетней девушкой. Лишь пообщавшись с ней в непосредственной близости, можно было заметить ее возрастные морщины и разгадать ее истинный возраст.
Проморгавшись после сна, она всмотрелась в меня и, будто удивившись моему существованию, воскликнула:
– Нейтан! – бросилась она обнимать меня.
– Здравствуй, Моника, – поприветствовал ее я, осторожно приобнимая одной рукой, а другой удерживая равновесие с помощью трости.
– Как ты? Роберт такие ужасы рассказывал о тебе, ты в порядке?
– Ну… относительно. Как видишь, живой, – улыбнулся я. – Это Райан Фокс, он работает со мной, – я указал рукой на Райана.
Моника на секунду недоверчиво посмотрела на него, будто вспоминая рассказы своего мужа о проблемах на работе, но следом выдавила из себя приветливую улыбку и кивнула.
– Райан, это Моника Аркетт – жена Дэвида, – объяснил я уже догадавшемуся обо всем Райану. – Моника, можно мы войдем на пару минут? Я хотел поговорить кое о чем.
– Вы узнали что‑то о Дэвиде?! – ее глаза наполнились ужасом.
– Нет, мы еще ничего не знаем… потому я и хотел с тобой поговорить.
– Ничего? – расстроенно переспросила она. – Я… я тут задремала немного, – она немного поуныла и провела нас в гостиную, – все сижу… жду вестей.
Моника уселась в кресло, мы с Райаном присели напротив нее на диване.
– Ой… не хотите чего‑нибудь выпить? У меня есть…
– Нет, спасибо, – оборвал ее я, – мы ненадолго. Слушай… прости, но пока что у нас нет никаких вестей. Я знаю, с тобой уже общались на эту тему, но не могла бы ты повторить все еще раз? Когда пропал Дэвид? Когда ты с ним последний раз говорила? Когда видела?
Моника сильно нахмурилась, приготовившись в сотый раз усугубить свое и без того не радужное настроение еще более мрачными мыслями. Было видно, что ей надоело рассказывать одну и ту же историю, но она, как и я хотела узнать, что произошло с Дэвидом, и потому была готова повторять свою историю столько, сколько потребуется – только бы это помогло ей вернуть мужа.
– В понедельник… утром, – послышался ее тихий утомленный голос, – он собирался на работу… я как обычно приготовила ему завтрак. Он был такой захлопотанный в то утро, что почти ничего не съел и быстро убежал на работу. Дэвид с утра узнал об убийстве вашей охранницы… эта новость… ну в общем, он не сильно обрадовался.
– Понятно. И больше ты его не видела? Он с тобой не связывался?
– Нет, Нейтан… я стала беспокоиться, когда он не вернулся все в тот же понедельник к вечеру. Я начала названивать ему, но он не отвечал… то есть, смартфон его выключен был. Тогда я начала звонить тебе… твой смартфон тоже молчал. Ну я тогда бросила эту затею, я же знаю, что у вас такое бывает, если вы чем‑то важным заняты… но потом ближе к ночи мне позвонил Роберт и спросил, не знаю ли я, где Дэвид… и о тебе рассказал, о том, что произошло…
Я тяжело вздохнул, и нервно почесал лоб.
– Нейтан, что с ним? – хмуро спросила она. – Ну я же… я же не идиотка, я же знаю, каким делом вы занимаетесь, я же вижу, кто жертвы серийного убийцы… Дэвид… он.
– Моника, успокойся! Не думай о плохом! Стань он очередной жертвой, мы бы наверняка его нашли уже. Такое сложно не заметить, а в нашем случае уже два дня прошло с момента его пропажи.
– Ну а что же тогда с ним?!
– Я не… не знаю. Моника, я ни черта не помню из того, что происходило в последние дни, но есть люди, которые все помнят и занимаются его поисками. Мы найдем его, я тебе это обещаю.
Она лишь печально вздохнула и прикрыла рукой лицо.
– Миссис Аркетт, – задумчиво произнес Райан, – скажите, а вы в последнее время не замечали за Дэвидом ничего странного?
– В каком смысле?
– Ну может он был более раздражителен, чем обычно или… выражал недовольство в чем‑то конкретном?
– Ну нет… я… я не знаю, он часто бывает раздражительным после работы… но ничего особенного в этом нет. Побурчит и успокоится.
– А он в последнее время… не стал задерживаться на работе дольше обычного? – продолжал давить Райан.
– Эм… ну с появлением этого потрошителя в городе он, конечно, стал задерживаться…
– Как и я, – оборвал я Монику, – спасибо, что уделила нам время, Моника. Не будем больше тебе надоедать. Не думай о плохом, мы найдем Дэвида.
Я поднялся с дивана, следом с недовольной гримасой подхватился Райан и мы собрались уходить.
– Я тебе поверю, Нейтан, – грустно произнесла она, – ты всегда говорил мне правду. Сейчас ты, похоже, сам ни в чем не уверен, но я все равно тебе поверю. Найди его.
Мы попрощались, дверь дома Аркеттов захлопнулась, Райан спустился по ступенькам, а я, убедившись, что Моника скрылась глубоко в доме и нас не услышит, остановил Райана возле машины и, словно ствол пистолета, приставил трость к его груди.
– Ты какого хера делаешь, мать твою?!
– Да что такое?! – он удивленно посмотрел на маячащую у себя перед носом трость.
– Что, черт возьми, ты там у нее пытался выяснить?! – я указал тростью на дом Аркеттов и опустил ее на асфальт.
– Да я просто…
– Знаю я, что ты «просто»! Мой тебе совет: засунь эти мысли себе в задницу и не доставай их оттуда до конца расследования! Даже думать о таком не смей, я с ним пять лет проработал и я его знаю!
Я обошел машину и уселся в пассажирское кресло, гневно и громко захлопывая дверь. Райан постоял еще немного, переваривая мою реакцию, и сел за руль. Мы продолжили свой путь до ресторана.
Глава 2
Добравшись до ресторана «Пикассо», мы осмотрели заведение со всех сторон и с каждого угла. То же самое мы сделали внутри помещения и опросили чуть ли не половину сотрудников.
Глупо было надеяться на что‑то, имея на руках столь незначительные «улики» – умом я это понимал и знал, что шансы на успех невелики. Но увидев, как сотрудники ресторана уныло пожимают плечами, и, услышав, как эти же люди на любой мой вопрос начинают мычать, не говоря ничего конкретного, я впал в отчаяние. Пока мы ехали к ресторану, я успел неплохо изучить дело, к тому же у меня в голове имелась информация, поведанная отцом и Райаном, и потому я довольно хорошо представлял себе, насколько плохо обстоят дела.
Это меня выводило из себя, выбивало почву из‑под ног. Мы уже потратили столько времени, столько сил психологических и физических, потеряли столько людей. Жители попросту начинают опасаться выходить на улицы, а ситуация только ухудшается. И все это я понимал, прочитав лишь отчеты и прослушав сказку от парочки людей. Потеря памяти, скорее всего, обернулась для меня спасением, так как, помни я все в деталях, ощущая и понимая, сколько сил я уже потратил на это дело, сколько пережил… не знаю, быть может, я бы не выдержал.
Нам дали 72 часа на то, чтобы добиться хоть каких‑то результатов, и наше время стремительно истекало. Понятия не имею, что нас ожидало в случае полного провала, в случае, если мы не справимся, если не поймаем к концу третьего дня ни Хауэра, ни кого‑то еще… ладно, я знаю, что ожидало нас, наш отдел, моего отца, но я даже думать об этом не хотел. Я должен был сдохнуть, но не допустить подобного провала, потому как провал в нашем случае был бы хуже смерти.
Временные рамки, установленные для нас директором Миллером, в каком‑то смысле стимулировали и помогали мыслить. Ты знаешь, что у тебя есть дедлайн, в который ты должен уложиться, и потому начинаешь обдумывать все возможные варианты, все исходы, ты думаешь о таких вещах, о каких даже не вспомнил бы, не имей ты временных рамок. Это все хорошо, это помогает находить нестандартные решения, но необходимо и оставаться предельно сконцентрированным, чтобы извлечь из временных рамок выгоду.
В моих условиях это было сделать не так просто. Понимая, что время от меня убегает, я начинал паниковать. Я начинал метаться от идеи к идее, не зная, за какую из них лучше ухватиться. Я никак не мог решить, куда нам следует направиться в следующий момент, стоит ли нам проверить то или это, стоит ли поговорить с тем человеком или с этим. Моя голова начинала разрываться от такого количества мыслей, к тому же мне даже мыслить было тяжело – двенадцать часов назад я, черт возьми, только вышел из комы!
У меня не болела моя раненная правая нога, нет. У меня болело все тело – целиком, как единое целое. Готов поклясться, что у меня даже мозг болел и в подтверждение тому, он мне время от времени выдавал полную несуразицу. Временами, у меня в глазах все сияло, а иногда разум, словно затуманивался, и я был неспособен отличить дерево от фонарного столба. Я закрывал глаза, надеясь, что когда открою их, все вновь станет на свои места, но вместо этого видел образы знакомых мне людей, видел кровь, видел и чувствовал чужую боль, у меня в голове всплывали совсем непонятные мне сцены. Казалось, я вижу нечто такое, что пережил в последнее время, но в то же время я ничего не понимал из увиденного.
Это было ужасно, но как я ни пытался, я не мог избавиться от всего этого. Я лишь знал одно – я должен раскрыть дело серийного убийцы. Это было что‑то глубоко внутри моего разума, что‑то такое, что говорило мне: «ты должен, не кто‑то другой, а именно ты». Это чувство, возможно, интуиция – единственное, что держало меня на ногах и заставляло идти дальше.
Все еще находясь в ресторане «Пикассо» и слушая мычания девушки администратора по имени Лорен вместе с дюжиной официантов, я размышлял, как мне поступить. Ничего дельного они сказать не могли и, поглядев на фотографию Виктора Хауэра, уверенно сказали, что не видели его, потому я решил пойти ва‑банк.
– Ладно, понятно, – утомленно обратился я к Лорен, – но возможно, вы видели другого человека…
Администратором была довольно привлекательная девушка лет тридцати в зеленой униформе ресторана и рыжими волосами, собранными в хвостик на затылке. Увидев, что я не собираюсь отпускать ее после довольно продолжительной беседы, на секунду на ее лице промелькнуло недовольство, но тут же она собралась и по‑актерски заинтересованно захлопала ресницами.
– Кого? – поинтересовалась она.
– Райан, – я посмотрел на своего скучающего у барной стойки напарника, – я не помню, как выглядит Штайблих, а ты хорошо помнишь, опиши его внешность.
Райан сразу же широко раскрыл глаза и развел руками, готовясь что‑то возразить, но я не предоставил ему такого шанса.
– Просто сделай это, прошу тебя.
– Ладно, – безнадежно вздохнул он и подошел поближе к администратору, – вы… не видели тут у себя такого… довольно необычного на вид мужчину… возрастом немного более шестидесяти лет? Он выше меня, очень худой, на голове у него немного седых волос… он мог быть в сером или коричневом пальто… никто на ум не приходит?
– Мм… нет, – неуверенно произнесла Лорен, – да и наши клиенты в основном люди среднего возраста. Простите, но у нас за день проходит столько людей…
– Я, возможно, видел его, – отозвался молодой невысокий парень официант, – пару дней назад я обслуживал одного мужчину, похожего на того, кого вы описали… но… я его смутно помню… во всяком случае, похож…
– Вы по какой‑то еще причине вспомнили его? – спросил я официанта.
– Нет… не сказал бы… он просто мне запомнился. Он поужинал у нас и, кажется, заказал кое‑какую еду с собой.
– А вы не помните его голоса? – спросил Райан. – Он не показался вам необычным… или каким‑то особенным?
– Мм… нет, вроде нет… хотя может и было что‑то. Простите, но я не слишком хорошо его запомнил. Просто по вашему описанию вспомнил похожего мужчину.
– Когда это было? – спросил я. – Вы можете точно вспомнить день и время?
– Это было в этот вторник… около девяти часов вечера… точнее не скажу.
– Понятно, – я записал себе эту информацию в смартфон, – больше никто не видел человека, описанного агентом Фоксом?
Все переглянулись, но никто ничего не ответил.
– Хорошо, – вздохнул я, – что ж, спасибо всем, что уделили нам время.
Мы попрощались и направились к машине.
Весь путь до машины Райан терпеливо ждал, но стоило нам забраться в салон, он сразу же набросился на меня с вопросами:
– Ты реально подозреваешь Штайблиха? Ну ты же его даже не помнишь! Сначала Хауэр, которого ты на картинках видел, теперь Штайблих, которого ты вообще не помнишь! Кто дальше будет?! Я?!
– Во‑первых, вы мне о Штайблихе рассказали все достаточно точно… ну кроме внешности, но спасибо, теперь я представляю, как он выглядит. А во‑вторых, мои подозрения куда более адекватные, чем идиотские твои.
Райан прищурился, попытался что‑то сказать, затем почесал свою слегка отросшую щетину и безнадежно хлопнув руками по коленям, так ничего и не ответил.
– Если бы я помнил Штайблиха по личным наблюдениям, это еще можно было бы назвать предвзятым отношением к нему, – начал рассуждать я вслух, – но я знаю его лишь по тому, что прочитал о нем, по тому, что от вас услышал. Это даже лучше. Только лишь на основе этой информации я чувствую, что здесь что‑то не так. Считай, что это помогает мне… более трезво мыслить.
– Да… как же, очень трезво.
– Хватит болтать, заводи – поехали, у нас еще есть, что посетить этой ночью.
Поздней ночью мы продолжили свой путь к следующему в нашем списке месту под названием «Пита Пэн». Это было заведение, на мой взгляд, противоположное ресторану, который мы недавно посетили, потому как здесь готовили фастфуд.
Но, несмотря на различия в меню, ситуация с выяснением подробностей практически не изменилась. Точнее все же изменилась, но незначительно и в худшую сторону. Понятное дело, что в «Пита Пэн» никто не встречал ни подозрительных личностей, ни нетипично больших заказов, но помимо этого никто ничего не смог сказать ни на фотографию Хауэра, ни на описание внешности Дитера Штайблиха. Мы покинули «Пита Пэн» ни с чем.
Забравшись в машину после вновь потраченного впустую времени, я посмотрел на часы. Они показывали 0:32 ночи. Мы с Райаном тихо просидели несколько секунд, после чего тот зевнул и прервал молчание:
– Ну что, так и будем слоняться по городу? Всего‑то двадцать два места осталось посетить… и хорошо, если мы найдем еще хоть одно работающее в такое время.
– У нас выбор невелик… или у тебя есть предложения получше?
Райан только пожал плечами.
Я взял несколько флаеров, оставленных убийцей, и покрутил их в руках. Следом я отыскал очередное заведение, работающее в столь поздний час, но тут у меня в кармане пиджака завибрировал смартфон. Поглядев на экран, я увидел номер Кевина Андерсона.
– Да? – ответил я.
– Нейтан, как у вас там дела?
– Никак.
– Я так и думал. Но, может, я вам добавлю веселья. Появилась интересная информация…
– Подожди, переключу на громкую связь, – я перевел звук на динамики внутри машины, так, чтобы Райан тоже мог слышать Андерсона. – Что там?
– У нас появилась крайне интересная информация по Хауэру, – раздался голос Андерсона в машине, – если помнишь, я тебе несколько часов назад говорил, что Самптер проверяет кое‑какую информацию о Хауэре…
– Помню.
– Так вот Самптер проводил конфиденциальную встречу сразу с несколькими свидетелями‑завсегдатаями одного знакомого нам с тобой ночного клуба. Эти свидетели утверждают, что видели человека очень похожего на Хауэра возле ночного клуба «Дикость» и даже внутри него.
– «Дикость»? – удивленно переспросил я. – Тот самый на 28‑й улице, где мы накрывали Хоскинсов?!
– Он самый.
– Черт, надеюсь, нам туда не придется соваться вновь.
– Боюсь, что придется.
– А что там? – спросил Райан.
– Ну… скажем так, там теперь не рады федеральным агентам, – ответил я. – Долгая история… сейчас не об этом. Кевин, и что, ты веришь этой информации?
– Не на все сто процентов, но это однозначно любопытно и стоит проверить. Было бы хорошо, если бы вы туда съездили, но я так же собираюсь установить там слежку, так как по имеющейся информации, Хауэра видели там дважды – вчерашней ночью и сегодня.
– Похоже он тоже там завсегдатай.
– Похоже, только я вот не знаю, кого в твоем отделе послать на слежку. Для меня конечно не проблема подключить людей из своего отдела, тем более что ловля беглецов, находящихся в федеральном розыске, не совсем работа твоего отдела…
– Не дергай пока своих людей. Я знаю, кого послать на слежку, а своих ребят береги для отягчающих обстоятельств. Ты с Робертом уже говорил по поводу Джейкоба?
– Еще нет. Он недавно только прилетел… не в настроении.
– Понятно, но поговори с ним. Я сейчас разбужу Джейкоба и поручу ему наблюдение, заодно и радостную весть сообщу. И мы сейчас направляемся в «Дикость».
– Не боишься туда соваться один? – скептически спросил Кевин.
– Ну… у меня есть Райан, – я посмотрел на своего напарника, – его там не знают.
– Все равно соваться туда одному из нас равносильно самоубийству.
– Я и не собираюсь, я для начала хочу просто понаблюдать.
– Не рискуй понапрасну. Сообщи, если что‑то обнаружите.
– Непременно.
Кевин прервал связь, а я поймал на себе недоумевающий взгляд Райана.
– Что не так с этим клубом? – подозрительно спросил он.
– Пару лет назад мы сильно навредили владельцам клуба, когда накрывали там партию наркотиков. Это был семейный бизнес семьи Хоскинсов. Нам удалось посадить отца семейства – Фрэнка Хоскинса и его старшего сына – Тобина Хоскинса. К сожалению, на младшенького – Брэндана – у нас было мало улик и нам не удалось его связать с семейкой. Таким образом, он выкрутился из всего этого, стал полноправным владельцем «Дикости» и продолжил дело родственников… но теперь этот подонок ведет дела настолько осторожно, что мы его уже второй год не можем ни в чем уличить. И, черт возьми, знаем наверняка, чем он там промышляет, периодически ведем наблюдение, есть даже информация, что он торгует оружием… но он заметает все следы идеально.
– Скользкий тип, очевидно.
– Мягко сказано. После того как мы арестовали его брата с отцом, он поклялся мне, что любого федерального агента, пересекшего порог их клуба, он лично пристрелит и спрячет тело по кускам так, что его никто никогда не найдет и… он опять выйдет сухим из воды. Мы как‑то пока не решались проверять, сдержит ли он свое слово.
– А нельзя их там всех накрыть было и перестрелять?
– Нельзя… мы тогда сделали все, что могли… а сейчас он только трепится языком, а этого мало, чтобы устраивать облавы. Но я ему верю, никто из наших туда не суется… а меня он знает в лицо. Поэтому, если мы решимся туда пойти… ты пойдешь как минимум впереди меня.
– Весело у вас…
– Угу. Но, может, нам повезет в этот раз. Если Хауэр ведет с ним какие‑то дела, то, возможно, нам удастся накрыть обоих, – я вздохнул и поглядел на экран навигатора. – Поехали уже – клуб находится далеко, хоть бы за час добраться.
Райан завел машину и повел ее к клубу «Дикость», а я отыскал в телефонной книге номер Джейкоба, посмотрел на часы и нажал кнопку вызова. После нескольких гудков сонный голос Джейкоба мне все же ответил:
– Да… сэр?
– Доброй ночи, Джейкоб. Прости что разбудил, но нужна твоя помощь.
– Да что уж там, сэр, не в первой.
– У меня для тебя две новости: хорошая и плохая.
– Ох как… а можете мне их сообщить так, чтобы было интересно?
– Хм, – усмехнулся я, – ну тогда наверно стоит начать с хорошей: в течение 24 часов ты официально сможешь называть себя «специальный агент Броуди».
– О… эм… вы… серьезно? – на той стороне послышался какой‑то грохот.
– Абсолютно. Не хочу тебе лгать: ситуация сейчас обязывает и новое звание ты получил по большей части, потому что нам нужен кто‑то, кто будет выполнять серьезную работу, но и я бы не стал рекомендовать тебя в спецагенты, не будь я уверен в тебе.
– Эм… ну… спасибо, сэр, неожиданно. А плохая новость…?
– Одевайся, у тебя серьезная работа. Нужно чтобы ты организовал слежку за клубом «Дикость».
– «Дикость»?! Это тот самый, где…
– Да, он самый, но не волнуйся, внутрь ты не пойдешь. За тобой только наблюдение. У нас есть информация, что Виктор Хауэр его неоднократно посещал и нам нужно знать, если он там появится вновь. Мы с агентом Фоксом сейчас едем туда же, посмотрим что там да как, но, скорее всего, снаружи мы ничего не найдем и потому оставим тебя наблюдать за клубом, а сами займемся другими делами.
– Понятно, сэр. Уже одеваюсь, буду там примерно через час.
– Джейкоб, слежка дело нудное и часто очень длительное. Возможно, тебе там придется просидеть не один день. Поэтому, возьми себе кого‑нибудь в напарники. Вон, хоть Джемму. Это может затянуться.
– Да, сэр, я все понял. Только один вопрос…
– Да?
– Вас что уже выписали из больницы?
– У них не было выбора, – усмехнулся я, – впрочем, как и у меня.
– Понятно, – угрюмо произнес Джейкоб.
– Ну все, будем ждать тебя у клуба.
Путь до клуба с подходящим ему названием «Дикость» занял у нас чуть менее часа. В Нью‑Йорке царила глубокая ночь и движение на дорогах заметно поредело, благодаря чему мы добрались до клуба на юге Манхэттена довольно быстро. По моей просьбе Райан остановил машину на безопасном расстоянии от синей неоновой вывески «Дикость» и заглушил мотор.
Ночной клуб был настолько велик, что занимал целых два нижних этажа высокого жилого здания. Не знаю, каково было жильцам иметь таких соседей под собой, но возле клуба стояла вполне себе спокойная обстановка и поблизости едва можно было заметить какого‑нибудь случайного прохожего.