– У меня в отделе полно людей, которые так же, как и я, могут хорошо работать в полевых условиях. Вон есть Броуди, есть Самптер!
– Да они же аналитики, Нейтан, им рано еще таким заниматься, тем более серийный маньяк – не единственная проблема криминального отдела! Твоим людям помимо серийника, хватает работы по другим расследованиям. А учитывая, какое дело у нас в приоритете, нам нужны люди исключительно с опытом.
– Понятно, – вздохнул я, – ну двоих с опытом ты уже нашел, а более и не требуется. Уверен, Кевин с Райаном отлично сработаются. Райан, ты уже познакомился со своим новым шефом, рассказал ему обо всех своих особенностях?
– Черт возьми, – не выдержал Райан, – ну что ты от меня хочешь услышать?! Да я наломал немного дров в прошлом…
– Немного?! – изумился я, вспоминая недавнее признание Райана.
– Ладно, много, – согласился он, – но я правда хочу помочь. Считай, что мне интересно раскрыть это дело… и я понял уже, что моими методами тут не справиться, здесь нужен… другой подход.
Я лишь отчаянно вздохнул и покачал головой.
– Только я не собираюсь лежать тут без дела, – добавил я после паузы, – я хочу вновь разобраться в расследовании и постепенно включиться в работу.
– Я и не думал тебя ограничивать, – ответил отец, – просто не угробь себя этой работой, тебе за последние дни и так здорово досталось. Я говорил с Кевином, он сам выразил желание при возможности всячески сотрудничать с тобой. И я думаю, для тебя сейчас будет разумно прислушаться к нему, так как он уже изучил все детали расследования и готов делать следующие шаги.
– Какие же? – скептически спросил я.
– Он сам тебе сообщит. Если хочешь, могу его хоть сейчас к тебе прислать.
– Прям сюда?
– Он сам выражал желание встретиться с тобой при первой возможности.
– Ладно… ты прав, – сдался я, – у нас… у нас тяжелое положение.
Мы помолчали немного, будто восстанавливая силы после изнурительной физической работы. Я немного осмотрел себя на предмет ранений, потрогал свой бережно заклеенный пластырями затылок, свою забинтованную ногу и пришел к выводу, что передвигаться мне какое‑то время будет сложно. Нога у меня побаливала вполне ощутимо и своей болью убеждала, что бегать я точно не смогу.
– Вообще… о чем, черт возьми, мы спорим, – сказал я после небольшой паузы, – что с Дэвидом? Я так и не понял, что с ним случилось.
– Мы тоже, – ответил отец. – Говорю тебе, он просто исчез. Мы с ним вместе присутствовали на месте сноса здания. Мы вместе видели, как тебя вытаскивали из‑под обломков. Затем я вручил ему ключи от твоей квартиры и попросил заехать к тебе домой за некоторыми твоими вещами, а сам поехал вместе с тобой в больницу. После этого его никто не видел и не слышал, а смартфон его оказался выключен. Та же история и с его машиной – она пропала и ее GPS‑трекер отключен.
– А ты с Моникой разговаривал? Может она что‑то…
– Нет, она сама в ужасе. Сначала она подумала, что Дэвид просто задерживается на работе, но когда я ей лично позвонил в ночь твоего спасения, то она сказала, что Дэвид не объявлялся. Моника себе места не находит, не знает, что и думать…
– А вы знаете, что думать? – я посмотрел на отца, затем перевел взгляд на скучающего у окна Райана.
– Не знаем, – удручено ответил отец, – говорю же, такое ощущение, что он даже в твой дом не заходил, не говоря уже о квартире.
– В любом случае, если ты ожидаешь найти разукрашенный труп Дэвида, – Райан отвернулся от окна в мою сторону, – то ничего подобного мы еще не встречали. Я вообще не думаю, что его кто‑то похитил…
– А что же тогда? – спросил я.
– А что тогда, – Райан задумался, – не знаю… понятия не имею, может, решил устроить себе преждевременный отпуск… в декрет ушел.
– Такое поведение совсем не похоже на Дэвида. Он случайно не прислушался ко мне и не стал следить за Штайблихом?
– Насколько я знаю – нет, – ответил отец, – в тот день нам всем не до этого было.
– Значит… он мне просто… приснился…
– Угу, и еще умудрился покуситься на мою жизнь, – усмехнулся Райан.
– Ну знаешь ли… это все выглядело довольно убедительно и реалистично для меня. Ладно… а где Штайблих сейчас?
– Где‑где, сидит себе в морге Бюро, в трупах ковыряется, – ответил Райан.
– Мы обязательно все выясним, – отец поднялся из кресла, собираясь уходить, – мы прилагаем все усилия для того, чтобы найти Дэвида.
– Еще одна вещь, – остановил я его, – я… не могу… кое‑что вспомнить.
– Что? – спросил отец.
– Там в здании… в том недостроенном здании… я, можно сказать, ничего не помню из того, что было внутри… но вот такое чувство… я будто что‑то важное там увидел… один зеленый, другой голубой…
– Зеленый и голубой? – переспросил Райан.
– Да. Тебе это о чем‑то говорит?
– Нейтан Новик – тот, кого нам не удалось спасти от полета с двадцатого этажа… он говорил что‑то про то, что видел глаза разного цвета – голубого и зеленого… возможно, глаза убийцы.
– Глаза убийцы? – настороженно спросил я. – Хочешь сказать я… мог видеть его в том здании?
– Ну… под завалами нашли сумку с медицинскими инструментами, которую там явно прятал наш убийца… кто знает. К тому же, Броуди говорил, что видел чей‑то силуэт в здании… ты вроде из‑за этого и пошел внутрь. Но разве ты бы не запомнил убийцу? Ты же помнишь какие‑то фрагменты.
– Очевидно, мои провалы в памяти никак не связаны с яркостью моих воспоминаний…
– Что бы это ни было, со временем ты все вспомнишь, – сказал отец, – у нас еще полно работы. Давай восстанавливайся, а мы с Райаном вернемся в Бюро.
– Можно мне получить документы по расследованию? Не хочу тут лежать без дела.
– Получишь, – заверил отец, – вечером я пришлю к тебе Райана и он тебе подробно расскажет о наших последних находках, – отец серьезно посмотрел на Райана.
– Конечно‑конечно, – Райан поднял брови, будто говоря своими эмоциями, что ни в чем не виноват и все сделает, как скажет высокопоставленное начальство, а затем скрылся за прозрачной дверью.
– Думаю, Кевин к тебе заедет вечером, – отец вытянул из кармана новый смартфон и положил мне на кровать, – держи, в случае чего он тебе на него позвонит. И еще я оставил тебе чистую одежду, – он указал на одно из кресел, – только не вздумай раньше времени ее напяливать на себя.
– Я подумаю над этим, – благодарно кивнул я.
– Так же там некоторые твои ребята выражали желание проведать тебя, как очнешься… пускать к тебе?
– Ну если хотели, то пусть приходят.
– Хорошо. Ладно, Нейтан, поправляйся, скоро увидимся, – отец подошел к прозрачной двери и остановился, – черт, совсем забыл… там же к тебе какая‑то девушка приходила… блондинка… ее звали… Кирстен что ли.
– Кристен?
– Да, точно, Кристен. Она еще дома тебя искала, но наткнулась там на Броуди с Римар, они ей и рассказали что с тобой. Она так волновалась за тебя, спрашивала как ты, я даже ей пообещал позвонить, когда ты очнешься… позвонить?
– Ну… ты же пообещал, – улыбнулся я.
– Понял, – кивнул отец, – ну все, до скорого.
Глава 9
Лежать в полном одиночестве в своей палате оказалось занятием не самым приятным. Первые пару часов я все еще ощущал заметную слабость, а персонал больницы развлекал меня неким «послекоматозным» фирменным питательным завтраком, от вкуса которого мне хотелось плеваться. Но чувство голода все же сделало свое дело и, убедив себя, что в таком завтраке много чего полезного для моего состояния, я целиком его употребил. Далее я обнаружил у себя в палате душевую кабинку и спросил медсестру о возможности избавиться от капельниц, чтобы принять душ. Возможность я получил и, с помощью любезно предоставленной мне трости, осторожно дохромал до душа. Остановившись в паре метров от душевой кабинки, я замер перед зеркалом.
Вид, надо сказать, у меня был еще тот. Мое бледное разукрашенное синяками и медицинскими пластырями лицо, было наполовину скрыто густой черной бородой, а за растрепанными темными волосами, на затылке у меня располагался целый нарост из бинтов и пластырей, скрывающий пробитый череп. Опустив свой взгляд немного ниже, я мог наблюдать забинтованную левую руку и едва выглядывающие из‑под больничного балахона бесчисленные бинты, покрывавшие половину моего торса и верхнюю часть правой ноги.
Снимать с себя какие‑либо бинты медсестра мне категорически запретила, но даже в таком положении я умудрился частично принять душ, не подставляя при этом под воду ни одну из перевязанных ран. После душа я наконец‑то почувствовал незначительный, но все же прилив сил от бодрящей воды, а затем сбрил с себя отросшую за несколько дней первобытную бороду пещерного человека.
Закончив восстановительные процедуры, я понял, что сил у меня все еще мало и потому сразу после душа рухнул в кровать, где и провел б о льшую часть времени, в очередной раз прокручивая в голове все рассказанное отцом и Райаном. В конечном итоге я обдумал все, что только мог, и, как и предупреждал доктор Харрингтон, начал воображать себе лишнее от чего решил прекратить свои размышления, дабы окончательно не запутаться в мыслях.
Вместо размышлений, я включил телевизор и, щелкая пультом, остановился на первом попавшемся новостном канале. Как я того и ожидал, после пары мало интересующих меня новостных скетчей, на глаза мне попалось упоминание о неком загадочном нью‑йоркском потрошителе, ответственным за смерть шестерых человек. Сказав пару слов о его жутких деяниях и показав размазанные фотографии жертв, не побрезговали в новостях упомянуть и тот факт, что жертвами серийного маньяка стали уже двое сотрудников ФБР, что, по сути, было ложью. Сотрудником ФБР являлся только Стивен Горэм, а Люси была лишь охранницей на входе в Бюро.
Следом на экране появилась видеозапись моего отца, окруженного десятками микрофонов, а голос диктора вещал за кадром, что заместитель директора ФБР Роберт Стиллер просит людей не волноваться и уверяет, что ФБР прилагает все усилия для поимки преступника. И чтобы добить перепуганных граждан города окончательно, напоследок в новостях показали на несколько секунд фотографию возможного подозреваемого, находящегося в федеральном розыске. Телезрители могли во всей красе рассмотреть растянутое на весь экран крайне неприятное квадратное лицо с кривым носом и небольшим шрамом, тянущимся от переносицы до правой щеки. Я догадывался с самых первых кадров кто этот человек, но окончательно убедился в своей правоте, когда диктор назвал его имя – Виктор Хауэр.
К сожалению, вся имеющаяся в моей голове информация о Викторе Хауэре ограничивалась лишь тем, что совсем недавно мне рассказали отец с Райаном. Главного официального подозреваемого я совершенно не помнил и, когда мне его описали, а затем рассказали кое‑что из того, на что он способен, я только порадовался, что забыл весь тот ужас.
В любом случае, имел Хауэр отношение к серийным убийствам или нет, в новостях все было представлено довольно плачевно. Было заявлено, что шестеро человек жестоко изуродованы неизвестным убийцей (и это при том, что Нейтана Новика никто не уродовал), две жертвы являлись сотрудниками ФБР, а главный подозреваемый – так же сотрудник ФБР. Такая информация буквально разносила в клочья всю репутацию Бюро, опуская нас до уровня беспомощных младенцев. Я едва мог себе представить, насколько должно быть тяжело приходилось моему отцу в таком положении – он обязан был защищать катастрофически изрешеченную репутацию ФБР.
Осознав реальное положение дел и так называемый «результат» всех наших усилий, я выключил телевизор, чтобы не впадать в отчаяние от собственной беспомощности. Пролежав в одиночестве и унылых мыслях еще около получаса, за стеклянной дверью своей палаты я заметил новых посетителей. Два моих лучших аналитика в лице высокого светловолосого Джейкоба и совсем невысокой рыжеволосой Джеммы решили проведать своего полуживого начальника.
Жалостливо посмотрев на мой побитый вид, они поинтересовались моим здоровьем и выразили искреннее удивление моему живому и вполне функционирующему состоянию. Как я понял со слов Джеммы, со стороны мое погребение под зданием выглядело настолько ужасающе, что никто даже не надеялся на мое выживание.
Выслушав впечатления Джейкоба о том роковом дне, я искренне поблагодарил его за все, что он сделал для моего быстрейшего освобождения из‑под завалов здания. Я не помнил всего, что происходило непосредственно перед обрушением и потому, когда Джейкоб рассказал о том, как за считаные секунды до взрыва сообщил мне о сносе здания, то я понял, что этим он, возможно, спас мне жизнь. Кто знает, может, если бы Джейкоб тогда не предупредил меня о подрыве здания, то мне пришлось бы лететь вниз с четвертого этажа. И наверняка если бы я не разбился на смерть, то напоролся бы на какой‑нибудь острый обломок здания. А вышло так, что я успел спуститься до второго этажа и тем самым облегчил свою и без того не лучшую участь.
Оставив события того дня позади, я поинтересовался у Джейкоба с Джеммой о положение вещей в криминальном отделе. Они лишь угрюмо переглянулись и пожаловались, что в последнее время много чего произошло и потому работать им стало весьма непросто. Люси убили, меня в Бюро уже третий день нет, Дэвид исчез, а новый глава отдела Кевин Андерсон лишь усложнял ситуацию, внедряя свои порядки в организацию работы. Людям, привыкшим к устоявшимся правилам и бессменному руководству, было довольно сложно адаптироваться к столь значительным переменам, произошедшим в течение всего лишь двух дней.
Напоследок я спросил своих аналитиков о Кевине Андерсоне. Мне было интересно узнать, чем он занимается в моем отделе и как относится к текущему делу серийного убийцы. Жаловаться мне никто не стал и в целом ничего плохого о деятельности Андерсона я не услышал. Всех смущало лишь то, как он каждые пять минут совал свой нос в работу каждого аналитика, проверяя, чем тот занимается. Но все же делал он это исключительно из благих намерений. Новый руководитель в точности, как и я, стремился раскрыть дело.
В последнюю очередь в качестве «сюрприза» мне сообщили, что Андерсон приехал в больницу вместе с моими сотрудниками и все это время ожидал в коридоре. Я попросил Джейкоба с Джеммой позвать его ко мне в палату, поблагодарил их за то, что зашли и попрощался.
Прошло еще несколько секунд и в дверях появился совсем чуточку полноватый, но в тот же момент, довольно крепкий мужчина в официальном костюме. Если не ошибаюсь, Кевину Андерсону вот‑вот должно было стукнуть пятьдесят лет. Он был немного выше меня ростом и чуть шире в плечах. На голове у него все еще оставалось заметное количество черных волос, но при этом полоса гладкой кожи, тянущаяся ото лба до самой макушки, прозрачно намекала на то, что он неотвратимо лысеет. Лицо его всегда выражало умный решительный взгляд, а морщины вокруг глаз будто подчеркивали, что эти глаза за свою жизнь успели повидать много чего неприятного.
Кевин Андерсон являлся главой отдела национальной безопасности нью‑йоркского Бюро расследований вот уже шесть лет. За годы службы в ФБР он зарекомендовал себя одним из лучших руководителей, умело применявшим свой навык красноречия в работе. Прибегать к силе – всегда было дня него последним делом, он умудрялся решать все вопросы интеллигентно и дипломатично, убеждая своих агентов, что пальба из пистолета – необходимость лишь крайнего случая. Но при этом он обожал все контролировать лично. Он всегда знал, кто и чем занимается в определенную секунду и всегда согласовывал свой рабочий график чуть ли не с каждым из своих сотрудников. Он буквально ни минуты не проводил в своем кабинете, а лишь перемещался от сотрудника к сотруднику, проверяя, чем тот или иной человек занимается в данный момент. Желаемого результата он добивался всегда.
Сам я Кевина близко не знал, а лишь иногда пересекался с ним в рабочее время и как‑то раз работал с его отделом над совместным расследованием, в ходе которого мы вместе устраивали облаву на один ночной клуб. Ничего плохого о нем я сказать не мог, но когда ты встречаешься с человеком, который отнимает у тебя твою должность, то, несмотря на обстоятельства, невольно настраиваешься враждебно по отношению к такой персоне.
– Нейтан, – кивнул он.
– Здравствуй, Кевин, проходи, чувствуй себя как дома, – я приглашающе махнул рукой.
Он несколько печально улыбнулся и прошел в мою палату.
– Ну как ты? – он посмотрел на меня исподлобья. – Говорят, ты побывал на том свете.
– Нормально. Главное, что я оттуда вернулся… и теперь хочу отправить на тот свет того, из‑за кого я там чуть сам не остался.
– Ну зачем так сразу, – усмехнулся он, – кто бы это ни был, может, он того не стоит.
– Это я решу, когда найду его.
– А ты как всегда не любишь сидеть на месте и готов лично брать за горло каждого подонка.
– Это все же несколько грубая характеристика моего стиля работы, но ты прав, я предпочитаю больше действовать, нежели разводить болтовню, – осознав, что сказал не совсем то, я попытался исправиться, – эм… не в обиду тебе сказано, просто как ты я не умею.
– Сказывается служба в спецназе? – проигнорировал он мой намек.
– Возможно. Некоторым одного лишь словесного разъяснения их неправоты бывает недостаточно.
– Согласен… но в любом случае мне лавры твоего отдела не нужны, я лишь хочу помочь.
– Хорошо, я на другое и не рассчитывал.
– Я лишь хочу, чтобы между нами не было недопонимания. Роберт сказал мне, что пока ты полностью не восстановишься и не вернешь свою память – главный я, но я так же должен всячески сотрудничать с тобой и прислушиваться к тебе.
– Ну что ты с него хочешь, он же мой отец, – усмехнулся я.
– Тоже правда.
– Справляешься на двух работах? – спросил я, подразумевая его параллельное руководство двумя отделами ФБР.
– Конечно, у меня же в отделе есть помощники.
– Понятно. Ну так как обстоят дела в криминальном отделе?
– Не очень, если честно, – недовольно скривился Кевин, – пару часов назад Роберта вызвал к себе в Вашингтон Миллер и мне кажется, директор мало чего приятного ему скажет.
– М‑да, а просто позвонить Миллер не мог?
– Очевидно, что нет, он настоял на личной встрече. В любом случае, – Кевин посмотрел на свои наручные часы, – Роберт сейчас уже должен подниматься по ступенькам здания Гувера.
– Ладно, у нас свои заботы. Как расследование?
– Тоже хорошего мало. Криминалистическая лаборатория до сих пор рассматривает под микроскопом, найденную под завалами сумку, но чего‑то конкретного там так и не нашли. Лишь флаеры некоторых заведений, в которых, возможно, был убийца… а возможно и нет.
– Ну а что вы там хотели увидеть? Адрес проживания убийцы с паспортом? Флаеры – это уже кое‑что. Вы хоть проверили эти зацепки?
– Видишь ли, в этом и загвоздка, – он недовольно прошелся к окну и уставился в темноту, потирая подбородок, – слушай, ну вы с Дэвидом и наворотили дел у себя в отделе. Толпа аналитиков и всего два специальных агента… серьезно, о чем вы думали? Вот сейчас Дэвид исчез, ты в больнице, а воевать кто будет?
– Опять эти обвинения, – недовольно хмыкнул я. – Доселе у нас все весьма эффективно получалось. К тому же у нас в отделе всегда под рукой самая большая группа быстрого реагирования во всей стране.
– Да знаю я это, я изучил статистику раскрываемости дел вашего отдела, тут у меня претензий нет, но кое‑что вы все же не учли, когда внедряли такую схему… группа быстрого реагирования не способна заниматься тонкой работой, они только силу могут применять.
– Я знаю… слушай, и так голова трещит от всех этих проблем. Давай не будем вспоминать былые просчеты? Сейчас нужно работать с тем, что есть. Скажи мне, ты уже знаком с агентом Фоксом?
– Знаком…
– Нет… ты хорошо знаком с ним? – я сделал акцент на слове «хорошо».
– Ну я понял уже, что он за экземпляр и что за ним глаз да глаз нужен.
– Думаю, тебе вполне по силам уследить за ним, но все же оставь его мне. Говоришь, воевать некому? Сделай лучше вот что. У меня в отделе есть способный парень – Джейкоб Броуди, ты с ним сюда приехал. Я согласен, ему еще рановато, но поговори с Робертом и сделай его специальным агентом. Просто не нагружай сильно, дай время привыкнуть и он со всем справится.
– Ты уверен? – скептически спросил Кевин. – Парень все же еще молод для такого.
– Двадцать семь лет. Я видел людей и младше в этой должности. У нас все равно выбор не велик и ты сам сказал, что работать некому.
– Ладно, ты его знаешь лучше меня, завтра сообщу ему радостную весть, но это не решит всех наших проблем… и каким образом Фокса оставить тебе?
– Дай ему задание. Пошли его проверить все основные зацепки по этим флаерам, но только пусть сначала заедет ко мне со всеми новыми уликами.
– И что, ты поедешь с ним? – недоверчиво прищурился Кевин.
– Пусть это тебя не волнует.
– Нейтан…
– Я же сказал, пусть это тебя не волнует. Официально у тебя будет Фокс всем заниматься, а я, возможно, буду только приглядывать.
Кевин недоверчиво посмотрел на меня в течение пары секунд и вздохнул.
– Ну хорошо, – согласился он, – тебе виднее, я передам ему все необходимое.
– Как у вас с поисками Хауэра, все так же глухо?
– Да вообще‑то нет, там Самптер вроде нарыл какую‑то информацию на него и пока что ее проверяет. Думаю, через несколько часов мы что‑то узнаем.
– Понятно. Если Дэниэл что‑то выяснит, снабдишь этой информацией Райана перед тем как отсылать ко мне?
– Конечно.
– А что там контртеррористы Лос‑Анджелеса да и сам Мартинез? Роберт мне несколько часов назад говорил, что они утаивают от нас чуть ли не всю информацию о Хауэре. Они уже решились выдать досье на него?
– Еще нет, но они вот‑вот сломаются. Они в процессе какой‑то секретной антитеррористической операции… ну… это они так говорят нам. Как только они завершат эту операцию, то сразу выдадут нам Хауэра, но пока что это… видите ли опасно… Хотя как по мне, они там просто дров наломали, а теперь думают, как выкрутиться и не оказаться виноватыми… но, может, я и ошибаюсь.
– Дурдом, – отчаянно выдохнул я.
– Как‑то так.
– Ну что ж, тогда наверно пора за работу? – бодро предложил я.
Кевин слегка улыбнулся и неуверенно покачал головой.
– Доконаешь ты себя с таким рвением, – сказал он напоследок и покинул мою палату.
Глава 10
Повернувшись к окну, я лежал на боку под приглушенным светом палаты и бездумно смотрел на ночь за окном, вслушиваясь в недавно забарабанивший по стеклу дождь. Хотя я все еще ощущал заметную физическую слабость, спать мне совершенно не хотелось. Казалось, что за время нахождения в коме я выспался на год вперед и теперь мог бодрствовать ночи напролет. Но вполне возможно, что такое состояние было обусловлено недостатком гормона мелатонина – о чем меня предупреждал доктор Харрингтон – и тогда радоваться такому состоянию мне не следовало, потому как через пару дней подобного бодрствования я наверняка начал бы валиться с ног от усталости. Тем не менее, думать о будущем мне не хотелось, как и не хотелось думать вообще о чем‑либо – я лишь бездумно лежал и наслаждался успокаивающим звуком дождя.
Моя медитативная идиллия продлилась недолго и в какой‑то момент меня вернул в реальность звук осторожно отодвигающейся прозрачной двери за моей спиной. Затем я прослушал шорох сдвигающихся жалюзи и полоса яркого света, проникающего сквозь прозрачную дверь, исчезла, оставив палату в тусклом свете внутренних ламп. Я услышал пару осторожных цокающих шагов и резво перекатился на спину, чтобы рассмотреть нежданного гостя. Однако гость оказался вполне ожидаемым.
В блеклом свете палатных ламп я смотрел на возвышающийся надо мной силуэт стройной девушки с немного мокрыми длинными светлыми волосами. Она была облачена все в тот же желтый дождевой плащ, в каком я впервые увидел ее на пороге своего подъезда, и словно застенчивая школьница, прятала обе руки за спиной, скрывая за собой сумочку и какой‑то пакет, наполненный шарообразными предметами. Увидев, как я резво обернулся к ней, на ее лице промелькнул испуг и от неожиданности она слегка дернулась.
– Нейтан? – настороженно спросила Кристен, наклоняя голову в бок.
– Оу, это ты, – почти шепотом отозвался я.
– Привет, – тихо сказала она, сменив испуг улыбкой.
– Привет. Чего так тихо крадешься?
– Мне показалось, что ты спишь.
– А освещения зачем меня лишила? – я кивнул на завешенную дверь.
– Мне показалось, что ты спишь, – улыбнулась она, – свет обычно этому мешает.
– И что же ты собиралась делать, после того как задвинула жалюзи?
– Не знаю… посмотреть хоть как ты… может разбудить, – неуверенно ответила она, вынимая руки из‑за спины.
– Что ты там прячешь? – я указал рукой на открывшийся моему взору странный пакет.
– О… это… апельсины любишь? – она демонстративно показала полупрозрачный пакет, где под тусклым светом я смог разглядеть три больших оранжевых фрукта.
– Эм… да, люблю, – солгал я.
– Это тебе, – она положила апельсины на подставку рядом с моей кроватью, – а то, насколько я знаю, пациентов в больницах не сильно вкусно кормят.
– Так и есть, – вспомнил я свой «послекоматозный» завтрак. – Спасибо.
– Я наверно тогда раздвину жалюзи…
– Это не обязательно, – я потянулся к регулятору света возле своей кровати и зажег лампы на максимум, осветив всю палату ярким светом.
– О… ну можно и так, – улыбнулась она, а затем резко поменялась в лице, рассмотрев меня под ярким светом.
– Что, я не в лучшем состоянии, да? – печально ухмыльнулся я.
– Знаешь, с момента нашей первой встречи твое состояние по ниспадающей ухудшается.
– Знаю… догадываюсь, ты прости, я… мало что помню, – я понурил голову. – Помню частично, как увидел тебя в первый раз… потом мы вроде раз или два сидели у меня дома… вроде о чем‑то говорили… но о чем… почти не помню.
– Я знаю, – она подтянула одно из кресел поближе к кровати и уселась в него. – Я заходила к тебе домой еще в понедельник, но тебя дома не было и я подумала, что ты работаешь допоздна… решила не надоедать. Но когда я вчера наткнулась на твоих сотрудников возле твоей квартиры, то уже обо всем узнала… Я заходила к тебе вчера сюда, но твой отец меня не пустил, сказал, что ты в коме…
– Да, он говорил, что ты была здесь… просила позвонить, если я очнусь.
– Он и позвонил сегодня.
– Я и очнулся сегодня.
– Ты в порядке? По тому, что я слышала… как ты вообще выжил? – на лице у нее одновременно вырисовались удивление и беспокойство.
– Да что ж все так удивляются, что я жив? Я ж не виноват, что мне так повезло, – усмехнулся я, нервно ерзая под одеялом.
– Нейтан, ну что ты такое несешь! – возмутилась она. – Просто я когда… когда узнала, подумала, что больше тебя не увижу.
– Я тоже думал, что тебя уже… никого уже не увижу… но как видишь, мне повезло. Я даже вполне резво могу передвигаться… память только отшибло.
– Совсем ничего не помнишь?
– Ну последние пару дней не считая комы, почти не помню. Тебя, на удивление, помню… но как помню… лишь пару конкретных вещей… про твою мать, например… и что отец у тебя вроде руководящий агент на пенсии… он же работал в ФБР и уже на пенсии? Я не выдумал это?
– Не выдумал, все правильно.
– Ну вот, а в остальном просто такое ощущение, что вроде неплохо тебя знаю.
– Ну значит было что запомнить, – немного улыбнулась она, наклоняя голову в бок.
– Наверняка, – улыбнулся я в ответ.
– Но память же вернется?
– Да… доктор говорит, что… может, в течение месяца я восстановлю память.
– Месяц? Долго…
– Могло быть и хуже…
– За месяц я успею восстановить в твоей памяти все, что ты забыл, прежде чем ты сам вспомнишь.
– Там так много восстанавливать?
– Достаточно, – кокетливо ответила она. – Может, наконец, попробуешь апельсины или я зря их тащила? – я услышал нотки ее любимого нахального тона.
– Ну если ты настаиваешь, – я потянулся за одним из оранжевых фруктов в пакет, вытянул его и начал задумчиво крутить в руках, после чего перевел взгляд на Кристен, – ты знаешь, я вообще не спец чистить их голыми рукам…
– Упс… об этом я не подумала, – виновато скривилась она, прикрывая рот ладонью, – а н‑нет… подумала, – радостно произнесла она через мгновение и принялась рыться в своей сумочке.
– У тебя там открывашка для апельсинов?
– Почти, – она еще немного покопалась и вытянула красный раскладной нож, – вот, держи.
– Гм… предусмотрительно, – удивился я, принимая из ее рук сложенный нож, – зачем он тебе?
– Да отец как‑то подарил, сказал, что пригодится от маньяков, – усмехнулась она.
– Пригодился? Сейчас, знаешь ли, самое время ходить с такой штукой.
– К счастью, пока нет.
– Ты… только с работы сейчас? Если не ошибаюсь, ты что‑то в университете преподаешь?
– Не ошибаешься, испанский язык. Да, как раз после университета решила к тебе заехать, – она уставилась на свой желтый плащ, – и под этим мерзким дождем похоже во что‑то измазалась. У тебя тут вода есть?
– Прямо за тобой дверь, – кивнул я.
Кристен поднялась и, пошатываясь из стороны в сторону в попытках оттереть что‑то на своем плаще, скрылась за дверью палатной ванны. Я же тем временем посмотрел на ненавистный мною с детства фрукт и, раскрыв нож, принялся снимать с него кожуру. Я успел очистить лишь четвертую часть апельсина, когда звук журчащей в ванне воды прервался коротким визгом Кристен и последовавшим следом глухим ударом.